ex delicium delirium

После барбекю Саске настаивает на том, чтобы не выпускать тебя на улицу. — Брат, я тут проходил мимо рынка по дороге домой… Подумал, куплю нам продукты. Он ищет оправдания себе, а тебя лишает причин уйти и даёт вместо них какие-то лакейские задания, чтобы удержать тебя в квартире. Несмотря на то, что он уважает твоё личное пространство, его выдают самые маленькие, незначительные вещи. То, как он закрывает дверь перед уходом, где оставляет оружие, какую работу по дому отводит себе: мыть персики, читать письма до того, как они попадут в твои руки, отвечать на любой звонок в дверь. Каждую ночь он придвигает свой футон чуть ближе к твоему, закрывает окна, даже если температура не позволяет вам эту роскошь, и кладёт кунай под свою подушку. Его волнение всё-таки можно иногда оправдать, но на твоих глазах оно превращается в паранойю. Как на проводку, на твоего брата нанизано напряжение, и с каждым его словом ты чувствуешь, как оно растёт. Временами он дышит легче — вместе со своими друзьями или после бодрящей тренировки с тобой. Но, каждый раз возвращаясь, он будто натянут туже. Ты прячешь разрыхлитель за упаковкой муки. — Саске, я не могу его найти. — Серьёзно? Но я уверен, что… Ты закрываешь дверцу буфета. — Опоздаешь же, — говоришь ты, передавая ему свиток и коробочку с бенто. — Я зайду в магазин, сегодня всё равно заняться нечем. У твоего брата под рукавом целый набор других отговорок, но он боится разозлить тебя и прикусывает щёку. — Проехали, — бубнит он себе под нос. — Удачи с твоей дурацкой выпечкой. — Я быстро, — заверяешь ты, и он успокаивается, но только чуть-чуть. Выйдя из дома, ты готовишься наблюдать за источниками его беспокойства. Ты следуешь своему обычному пути по крышам и теням, оставаясь в стороне от улиц. Твой слух заострён. — …ты преувеличиваешь, дорогая. Деревня со всех щелей охраняется… — Ты слышал соседей? Говорят, он зарезал весь свой клан десять лет тому назад, женщин и детей, всех до последнего! Мы живём с убийцей-психопатом под боком… — Его вылечили. Он теперь ходит на коротком поводке у лучшего друга Узумаки Наруто. Если и есть имя, которому я доверяю, так это оно. — Узумаки Наруто — одно дело, а вот его друг… Я видела его глаза, милый. Боюсь, это не он приручил своего брата, а совсем наоборот! Что, если этот безумец возьмётся за старое? Что, если его брат попал под воздействие этих глаз? Милый, забудь. Я надеялась, Хокаге послушает нас, но раз она отклонила нашу петицию, нам надо уехать, как Танака… — Тихо! Хватит с тебя! — нахмурился владелец магазина, прогоняя жену веером. — Пока в деревне есть шиноби, Хокаге и Узумаки Наруто, психопат или нет, я не боюсь, и съезжать отсюда не собираюсь! Ты прикрываешь глаза и готовишься ускользнуть, но тебя удерживает звук стукнувшейся о землю крышки от бутылки. Она закатывается в аллею, прямо тебе под ноги, ты нагибаешься и останавливаешь её кончиком пальца. За ней следуют лёгкий стук шажочков и маленький ребёнок лет четырёх или пяти. За его спиной стоит беременная мать, на руках которой висят сумки с покупками. — Что надо сказать? — спрашивает она у ребёнка, когда ты возвращаешь ему крышку. Он сжимает крышку в кулачке и улыбается тебе, ослепительно, зубасто и ярко: — Спасибо, братик! Ты не знаешь, что заставляет тебя предложить свою помощь, эта детская благодарность или усилия его матери, но в конце концов ты забираешь у неё сумки. — Позвольте донести? Дорога опасна, но награда щедра, когда ребёнок, дёрнув тебя за полы рубашки, с улыбкой показывает тебе свою крышку: — Их всего девять! Если я соберу все, мне дадут наклейку! Стоит вам дойти до квартиры, его мать благодарит тебя и приглашает на чашку чая, от которой ты должен отказаться. Ты знаешь, что как только ты скроешься из виду, её обступят соседи. Вскрикнув, она уронит сумки, и яйца разобьются. Ребёнок спросит, что не так, но его лишь спрячут дома — чем быстрее, тем лучше. Чего ты не ожидал, так это встретить следующее утро с коробкой печенья и конвертом под дверью. Твой брат находит их первым; он в ужасе. — Ты сказал, что просто пойдёшь за разрыхлителем! — говорит он требовательно. — Где ты пропадал? Ты разрываешь конверт, потому что запах порошка для выпечки не особенно похож на запах взрывчатого порошка. — Он безвреден, Саске, — говоришь ты, показывая ему невинную открытку с благодарностями. Он не знает, что ответить, поэтому молча отталкивает тебя и идёт в комнату, чтобы подуться в одиночестве. Когда ты уверен, что он не выйдёт ещё долго, ты избавляешься от печенья. Для его приготовления нужны яйца, и у животных были хорошие причины, чтобы не притрагиваться к нему. В последующие дни ты отключаешь восемь взрывных устройств, выбрасываешь четыре отравленные груши, меняешь разбитое оконное стекло и убираешь с пола его осколки. Твой брат будет волноваться, захочет побыстрее возвращаться к тебе после каждой миссии, но квартира останется такой же, какой была до его ухода, и он не найдёт улик ни в раковине, ни в мусорном баке. Единственный раз, когда ему стоило бы быть начеку, случится в жаркий и влажный августовский день: он перешагнёт через порог, и в его лицо полетят тучи разноцветных кофетти. — С днём рождения, Саске, — смеёшься ты, держа на руках торт, пока Сакура подносит ему воздушный шарик, а Наруто дерёт глотку свистка прямо над его глохнущим ухом.