Между дружбой и враждой

Коннор вздрагивает от ощущения скользящего по его коже горячего языка. Он прерывисто вздыхает, когда мужчина прикусывает его сосок. В этот момент, младший напоминает кошку, выгибающуюся и всячески изворачивающуюся под ласковой рукой своего хозяина. С его уст слетает тихое "ахх", когда Хейтем сгибает колено между его ног, заставляя сына подрагивать от возбуждения. Старший чувствует, как внизу живота что-то сладостно потягивает, а член Коннора пульсирует, становясь всё твёрже. Мужчина накрывает его губы своими, проскальзывая горячим языком в иссушённый глубоким дыханием рот. Их языки сплетаются, словно в танце. Коннор не может дышать, его голова тяжелеет и кружится. Хейтем скользит рукой по накаченному торсу метиса, не отрываясь от его губ, и осторожно касается пульсирующего органа. Ассассин глухо стонет и выгибается в спине, требуя больше. Они даже не пытаются заговорить, понимая, что нет смысла в словах. Коннор пытался понять, что заставило его остановить отца, но прикосновения холодных кончиков пальцев к его коже заставляли забыть обо всём, даже о морали. Хейтем, в свою очередь, даже не пытался понять, что происходит, и как он допустил подобному случиться. Он решил, что подумает об этом позже. Уголки губ Тамплиера слегка приподнимаются, и он, наконец, отрывается от губ сына. Он покрывает поцелуями его обнажённую кожу, оставляя еле видные красные пятна на смуглом теле. Единственным движением руки, он стягивает с парня штаны и откидывает их в дальний угол комнаты. Он опускается ниже, слизывая смазку с головки возбуждённого члена, дует на неё, дразня младшего, слышит, как тот тяжело дышит и стонет, и от этого сам возбуждается. Хейтем продолжает ласкать Коннора, издеваться над ним, доводит до пика оргазма и резко останавливается, не давая последнему кончить. Грудной стон парня переходил в дикий рык, он цеплялся за мужчину, царапая его плечи, то ли моля его о пощаде, то ли проклиная за садизм. Старший шипит от боли, но взрывной характер сына только сильнее разжигает в нём желание. Он рывком срывает с себя рубашку, а затем и штаны, и трётся головкой члена о колечко мышц, наровясь в сухую протолкнуть возбуждённую плоть в ещё девственное тело сына. Но даже при затуманенном рассудке, Тамплиер осознавал опасность такого вторжения, и потому решил дать парню кончить, чтобы позже смазать всё спермой. Коннор не заставил себя ждать. Выгибаясь и сжимая в кулаках постельное бельё, он громко стонет, не в силах больше сдерживаться. Хейтем чувствует, как обмякает тело метиса под ним и вновь впивается в его губы, которые уже покраснели от того, что тот всё время их прикусывал. Наконец, парень вновь возбуждается, и старший обмазывает его семенем узкий проход, проталкивая в него один палец, а затем - второй. Он осторожно водил ими туда-сюда, растягивая колечко мышц, стараясь не сделать сыну больно и дотянуться до простаты. Когда Коннор завыл от наслаждения, мужчина понял, что нашёл заветную точку, и потому не стал тянуть. Он медленно и осторожно вошёл в парня, одновременно целуя его губы, чтобы хоть как-то заглушить боль. Младший начал брыкаться, как маленький ребёнок, но позже, успокоился и притянулся ближе к отцу. Хейтем начал двигаться. Сначала медленно, чтобы дать сыну привыкнуть к чужой плоти, затем постепенно наращивая темп, с каждым разом всё глубже входя в парня. Они двигались почти синхронно. Ассассин стонал от наслаждения, продолжая кусать свои губы. Его разум полностью отключился, подчинившись телу. Он страстно стонал, прижимался к отцу так, что чуть ли не оказывался сверху, целовал его белую шею, оставляя на ней следы укусов. Старший чувствовал, как к мозгу приливала кровь, он понимал, что скоро достигнет оргазма, поэтому всячески старался подвести к нему и сына. Кровать, казалось, была готова развалиться на части. Луна за окном освещала комнату, словно солнце. Тень, которую отбрасывали два силуэта, делала их единым целым. На утро у Коннора очень сильно болела голова и поясница. Он попытался сесть, но у него ничего не вышло, как в комнату вошёл Тамплиер. Он был в своей повседневной одежде и держал в руках две чашки свежего кофе. -С добрым утром, сын, - сказал он, протягивая одну чашку парню. Последний молчал, наблюдая за мужчиной. В голове всплывали расплывчатые картины прошлой ночи. По телу пробежала дрожь. -Вчера... - начал старший, наверняка более готовый к разговору, -скажи, ты жалеешь? Метис поспешно оторвал губы от напитка. -Извини, слишком горячий? Коннор следил за отцом. Сегодня он казался ему слишком мягким, нежели обычно. Это вызвало очередную волну дрожи. -Сын? Парень поднял глаза, -Я не жалею, ведь я сам попросил тебя остаться. -Только из-за этого? Ассассин замешкался. Он не знал, что ответить, но точно знал, что, -Нет. Причина не только в этом. Хейтем выпрямился на стуле и глянул на сына, ожидая ответ. -Я.. просто хочу, чтобы ты был рядом, разве этого недостаточно? Мужчина улыбнулся, -Вполне, - и, придвинувшись ближе, осторожно коснулся покрасневших и искусанных губ того, кого вряд ли снова назовёт сыном. P. S. Кидайте тапочки, помидоры, тухлые яйца, да что угодно. Автор полностью согласен с тем, что виноват за задержку продолжения и за то, что запорол концовку.