Тяжелая жизнь в новом мире

      К вечеру корабль продолжал лететь через варп, что все же давало повод отметить это событие за ужином с высшим офицерским составом корабля и полка.       Хотя в какой-то мере тут прослеживался черный юморок: если бы генератор поля Геллера не сработал бы, мы не смогли бы отметить его починку, так как просто бы все умерли.       «Душевно…» — подумал я, пока шел в сопровождении какого-то матроса к банкетному залу.       К ужину я подготовился как мог. Вначале долго думал, что надевать: комиссарскую форму или же парадную. Решил надеть парадную, все же светский ужин.       Правда, потом пришлось постараться, чтобы правильно надеть этот костюм. Состоял он из туфель с острыми концами, брюк, рубашки и камзола. Все это было выполнено в серых тонах и разукрашено множеством узоров.       К счастью, сам костюм был вполне удобным, нигде не жал и не тер, чего я опасался больше всего — было видно, что он сшит на заказ.       Повернув за угол, я заметил полковника вместе с майором, которые стояли возле массивной металлической двери. Оба были одеты в строгие черные костюмы и такого же цвета туфли, начищенные до блеска.       — Господин комиссар, — поздоровался Шеркин, как только заметил меня. — Отлично выглядите.       — Благодарю, полковник, — с улыбкой ответил я. — О вас и майоре могу сказать то же самое.       — Спасибо, — сказал Шеркин. — Как я понимаю, вы тоже решили прийти пораньше?       Вопрос был вполне уместен, так как до ужина оставалось еще десять минут. Я решил не рисковать и вышел пораньше, и, как оказалось, не зря: к банкетному залу пришлось идти целых сорок минут.       — Да, полковник. Неприлично будет, если комиссар опоздает на такое мероприятие.       — В этом вы правы, господин комиссар, — согласился со мной Верманд.       Продолжить разговор нам не удалось — дверь перед нами поднялась вверх, после чего перед нами предстал высокий худощавый мужчина в черном костюме, который, однако, сильно отличался от костюмов полковника и майора.       Этот мужчина имел русые короткие волосы, серо-голубые глаза и вытянутое лицо с острыми чертами. На вид ему было максимум лет тридцать.       — Господа, — обратился к нам он спокойным голосом. — Прошу за мной. Капитан уже ждет.       После этих слов наш собеседник, который, по всей видимости, был дворецким капитана, развернулся и пошел к следующей двери, что была в метрах пяти от открывшейся секунду назад. Мы не стали ждать повторного приглашения и двинулись за ним.       Как только первая дверь за нами закрылась, вторая, наоборот, открылась, впуская нас в просторный зал.       В центре стоял длинный деревянный стол, украшенный золотыми узорами. С каждой стороны стояло по тридцать стульев, сделанных, судя по их виду, вместе со столом, как один комплект.       Сам же зал также был богато украшен. На потолке висели три хрустальные люстры, а на стенах — множество портретов мужчин в одинаковых мундирах, которые отличались только разнообразием наград.       — Господа, — отвлек меня от созерцания портретов уже знакомый голос. — Проходите. Добро пожаловать на этот скромный банкет.       Эрвин фон Крейдел, капитан корабля, стоял возле золотистого трона в самом конце стола. С правой стороны от него стоял старший помощник, Артур Гильторис, вместе с главным старшиной, Отто Брейкиром. Напротив старпома стоял корабельный комиссар, Мелц Ренгор, смотрящий на нас всех своим немного пугающим кибернетическим глазом, а рядом с ним — астропат Сигизмунд Мойцегрон, чью фамилию я все же смог вспомнить. Также возле стола стояли еще пара-тройка людей, которых я впервые видел. Все присутствующие были одеты в гражданскую парадную одежду — как-никак, это был простой светский ужин, а не празднование какой-нибудь военной победы.       — Благодарю, капитан Крейдел, — отозвался полковник, подходя к своему месту. Мы все втроем подошли к последним трем свободным местам, на которых уже все было расставлено, и стали ждать.       — Думаю, можно начинать. Прошу, присаживайтесь, — все сразу же сели на свои места, а я стал рассматривать посуду, которая была передо мной.       Все было сделано из серебра, в этом сомнения не было. Более того, вся посуда была украшена многочисленными орнаментами и узорами, что только добавляло красоты.       — Итак, думаю, стоит представить некоторых личностей друг другу, — сказал Крейдел, после чего посмотрел в нашу сторону. — Нашим гостям из имперской гвардии хочу представить в первую очередь Радослава Церински, командира торпедного отделения, — названный седовласый мужчина с массивным квадратным лицом привстал и сделал легкий кивок. — Рядом с ним Десиор Тирнил, главный артиллерист, и командиры четырех батарей макро-орудий: Владислав Керцен, Шерт Нерол, Тимур Тергош и Дривин Фихтас, — все пятеро привстали и также поклонились. — Также Генвер Тровисто, главный рулевой. И последний — Меклен де Винкуа, командир гардемаринов. Им, в свою очередь, хочу представить командира Пятнадцатого Верлонского полка имперской гвардии, полковника Верманда Шеркина, его заместителя, майора Себастьяна Веркиса, и полкового комиссара Августина Мерцелиуса, — мы все втроем также привстали и поклонились. — Как я понимаю, ваши полковой экклезиарх и псайкер не смогли прибыть.       — Да, капитан, — ответил Верманд. — Его святейшество решил провести суточный молебен за благословение нашего пути через Имматериум, а Уинстон Рафкан сейчас в корабельном госпитале, у него началась серьезная мигрень.       — Понимаю, — сказал капитан. — Передайте ему мои пожелания выздоравливать.       — Обязательно, капитан.       — Что ж, а теперь, по традиции, первый тост, — после этих слов капитан открыл бутылку и начал наполнять бокал какой-то оранжевой жидкостью. Остальные присутствующие начали делать тоже самое, потому я решил не отставать от них. — Хочу поднять этот бокал за то, что мы смогли благополучно продолжить наше путешествие, и упаси нас Император от того, чтобы оно снова прерывалось. За благополучное продолжение!       — За благополучное продолжение! — воскликнули все мы и залпом осушили бокалы. Огненная жидкость сразу же опалила горло, а затем и желудок.       После этого я вместе со всеми сразу же открыл серебряную крышку на тарелке перед собой. Под ней оказался огромный кусок жареного мяса, политый бордовым соусом и присыпанный красной приправой. Рядом с ним был гарнир из каких-то овощей и грибов.       Все это источало поистине великолепный аромат, от которого чувство голода дало о себе знать с новой силой.       Гости приступили к трапезе, и я не стал отказывать себе в этом.       На вкус это мясо оказалось еще лучше, чем на вид. Оно буквально таяло во рту, а соус и специя придавали пикантности.       — Пресвятой Император… — произнес главный артиллерист, как только проглотил первый кусок. — Капитан, ваш повар как всегда постарался на славу. Это мясо просто великолепно.       — Полностью с вами согласен, Десиор, — поддержал капитан. — Он говорит, что это старинный рецепт его семьи, который она хранит уже больше пятисот лет. Более того, он никому не разрешает даже наблюдать за процессом приготовления, все делает лично: маринад, мясо, гарнир, соус.       — И сколько он у вас готовит? — решил поинтересоваться Веркис.       — Почти столько же, сколько я капитан этого корабля — уже добрых тридцать пять лет. И за это время он ни разу не заставил меня усомниться в себе. В отличие от других…       — Других? — переспросил уже полковник, в то время как я принялся за гарнир.       — Да, до Виталия у меня был другой повар, Эмецио. Этот ублюдок взял деньги одной враждующей со мной семьи, не буду называть ее имени, и попытался меня отравить, подсыпал яд в мясо. При этом не простой яд, а замедленный, от которого я должен был умереть во сне, мол, «кровоизлияние в мозг» и все такое. Да только он в чем-то ошибся, и яд раньше сработал. Меня успели откачать, и я неделю в коме провалялся, а потом еще две недели провел на реабилитации.       — Как я понимаю, повару вы отомстили сполна? — снова сказал майор.       — Еще как. Выбросил его в шлюз, и дело с концом, — с улыбкой до ушей произнес капитан, закидывая очередной кусок мяса в рот и заедая его овощами. — Но не будем о делах давних, у нас и на днях приятные вещи происходили. Комиссар Мерцелиус. Вы, признаюсь честно, меня удивили, когда уладили конфликт со своим подчиненным и теми двумя придурками-наркоманами. Другой бы на вашем месте и вмешиваться не стал бы или сам бы расстрелял их.       — А зачем? — спросил я удивленным голосом. — Как говорил мой учитель в Схоле: «На флоте свои порядки и свои проблемы. И последнее, что им нужно, это еще одна проблема в лице тебя самого». Так что я решил, что пусть этим делом многоуважаемый комиссар Ренгор занимается, а своего подчиненного решил приструнить.       — И я премного благодарен вам за это, — сказал Мелц своим низким голосом с небольшой хрипотцой, при этом смотря на меня. Неожиданно возникла мысль, что это вообще первый раз, когда я с ним хоть словом обмолвился. — Эти двое — очень талантливые офицеры, так что нескольких нарядов на кухне им вполне оказалось достаточно.       — Это точно, будет им наука, — сказал капитан. — Ну что же, предлагаю еще выпить. Лейтенант Гильторис, прошу.       — Благодарю, капитан, — ответил Артур, после чего начал наполнять бокал, а остальные, включая меня, не отставали от него. — Что ж, я хочу поднять этот бокал за этот корабль, который перенес уже немало битв и в данный момент перевозит всех нас через Море Душ. За «Графа Алехандро Оливареса»!       — За «Графа Алехандро Оливареса»! — воскликнули все и сразу же осушили бокалы. Я уже начинал волноваться — как бы не напиться до чертиков. Да, напиток был не очень крепким, но это все же был алкоголь.       Как говорится: «Даже пивом напиться можно».       — Полковник Шеркин, — произнес старпом, видимо, решив начать новый разговор.       — Да, лейтенант?       — Знаете, многие ваши солдаты рассказывают дивные истории о вашем лазгане, одна другой краше. Я, конечно, не любитель слушать всякие сплетни, но дыма без огня не бывает.       — А, я понимаю, о чем вы, — ответил полковник. — Скажу так, лазган у меня действительно необычный. Я ведь гвардеец уже в седьмом поколении, и все это время лазган передавался от поколения к поколению. Он принадлежал еще моему далекому прапрадеду и с тех пор работает как часы.       — Это же сколько ему лет получается? — решил поинтересоваться капитан корабля.       — Двести семнадцать, капитан. Именно столько лет назад мой прапрадед получил этот лазган в военном училище, — с нескрываемой гордостью сказал Шеркин, отправляя еще один кусок мяса в рот.       — Вы так хорошо помните эту дату? — с небольшим удивлением произнес капитан.       — Да, капитан. У нас на Ретрогане очень бдительно хранят память о боевых подвигах предков, их реликвии, истории. Эта давняя традиция. Потому у множества семей есть какая-нибудь особенная вещь.       — И их не хранят в музеях? — решил спросить старший помощник.       — Ни в коем случае, — сказал, как отрезал, полковник. — Оружие не должно пылиться за каким-нибудь стеклянным ящиком, оно должно убивать врагов Империума. Да, оно может потеряться на полях сражения, но в этом нет ничего плохого. Плохо, когда враг берет это оружие и направляет против Империума.       — Это действительно плохо, — сказал капитан. — Особенно плохо, когда враг направляет против Империума его корабли. Уж поверьте мне, я это отлично знаю.       — Бывали случаи, капитан? — спросил полковник. Видимо, ему было приятно общаться с капитаном.       — Да… Один. Наша дуэль с крейсером класса «Лунный», который оказался захвачен культистами одного из божеств Нечестивых Сил. Не буду называть его имя, плывя по варпу, но могу сказать, что культисты этого божества очень… озабоченные личности. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду, — переспрашивать капитана смысла не было. Мне сразу стало понятно, о ком он говорит, но произносить имя этого божества, находясь в варпе, действительно глупо. Может, это простое суеверие, но капитану с большим опытом было виднее. — В общем, в тот день «Алехандро» был превращен в решето. Большинство орудий отказало, семьдесят процентов экипажа погибло, но нам все же удалось уничтожить тех тварей. Потом корабль пять лет простоял в ремонтных доках. Но с тех пор он не знал ни одного поражения, и это за пятнадцать лет. Скажу прямо, все благодаря ремонту. Новые двигатели, новые генераторы пустотных щитов и новые макро-орудия — все это работает как часы, — капитан явно был неимоверно горд своим кораблем, и его можно было понять. Как-никак, он здесь буквально жил, неделями пересекая варп. Тут бы любой стал бы относиться к своему кораблю как к чему-то большему, нежели просто средству перемещения и войны. — Но у нас еще будет время об этом поговорить. А пока что, думаю, можно перейти и к третьему тосту. Комиссар Ренгор, прошу.       — Благодарю, капитан, — ответил Мелц. Все быстро наполнили бокалы и внимательно слушали корабельного комиссара. — Предлагаю поднять бокалы за того, благодаря кому наш корабль смог продолжить путь и кто спас нам всем жизни. За магоса Архимедуса Аривала!       — За магоса Архимедуса Аривала! — воскликнули все. Уж кто-кто, а магос точно заслуживал почета и уважения за свой, без преувеличения сказать, подвиг. Если бы не он — я и все остальные тут не сидели бы.       — Кстати, полковник, — продолжил Крейдел. — Вы говорили, что жители Ретрогана хранят истории о боевых подвигах своих предков. Можете рассказать одну из них?       — С превеликим удовольствием, капитан, — ответил Верманд. По его голосу чувствовалось, что алкоголь уже действовал на него, хоть и несильно. Да и я начал ощущать свое тело немного легче, что явно говорило мне о легком опьянении. — Дело было с моим отцом, Тонгатом Шеркином, во время Гайдафанской кампании. Тогда он был рядовым. Его рота оказалась окружена в небольшой деревне на холме, связи не было. В общем, решили обороняться. Вначале орки атаковали разрозненными группами, которые легко уничтожались. Потом к ним подошло подкрепление во главе с самим варбоссом, и после этого зеленокожие начали применять тактику: стали идти единым фронтом со всех сторон. Первой волной послали гретчинов, их было несколько тысяч. Потом, когда гретчинов перебили, пошли обыкновенные бойцы. Их было уже меньше, пара-тройка сотен. Хоть и с трудом, и эту волну отбили, после чего варбосс решил лично прикончить роту моего отца. У него была такая броня, что ее ни лазган, ни тяжелый болтер не брали, потому он шел вперед без остановки. Многие гвардейцы уже погибли, остальные начали отступать вглубь деревни, однако отец непоколебимо сидел за остатками забора, который служил баррикадой. Стреляя в того орка, он все же смог рассмотреть в нем слабое место — его челюсть. Она не была прикрыта броней, и отец решил остаться, чтобы подпустить эту тварь поближе. И вот, когда варбосс подошел практически вплотную, увидел отца, замахнулся на него своим топором и завопил в полный голос, отец выстрелил ему прямо в открытую пасть. Орк постоял пару секунд, а затем рухнул замертво. Остальные зеленокожие опешили от такого, а потом помчались назад, что аж пятки сверкали.       В банкетном зале стояла гробовая тишина. Полковник так ярко и живо рассказывал, при этом активно жестикулируя, что все присутствующие слушали его, позабыв о еде.       Через несколько секунд все начали приходить в себя. Я заметил, что от волнения сжимал вилку и нож с такой силой, что костяшки пальцев побелели.       — Впечатляющая история, полковник, — сказал капитан без тени фальши. — Видит Император, ваш отец был смелым человеком.       — Это точно. За тридцать лет своей службы он совершил немало подвигов, под стать своим предкам, — со все такой же гордостью сказал полковник.       — Кстати, полковник, — решил продолжить разговор лейтенант Гильторис. — Вы ведь участвовали в Мерконской битве? — после этого вопроса полковник резко изменился в лице. Улыбка исчезла с его лица, а глаза опустились уже в почти пустую тарелку. Было сразу видно, что эта была больная тема.       — На Мерконе мы… потерпели поражение. Орки нас перехитрили и смогли разбить. После этого меня, майора и еще пару десятков выживших перевели в полк новобранцев, — полковник говорил таким голосом, что у меня по спине пробежались мурашки. Я отлично понимал, что нужно было спасать положение, однако сделать это надо было в правилах приличия.       И подобное можно было сделать только одним способом.       «Не надо об этом… Не надо об этом… Не надо об этом…» — начал я говорить про себя так, при этом смотря пронзительным взглядом на астропата. Моей единственной надеждой было то, что он услышит мои слова с помощью своих способностей.       И мои действия, похоже, возымели успех. Астропат выпрямился, повернул голову к капитану и легонько, почти незаметно, повертел головой из стороны в сторону.       — Да, трагическая страница в истории Империума, да упокоит Бог-Император души павших, — капитан, который, судя по всему, понял знак Сигизмунда, сложил руки в знак аквилы, после чего это сделали и все остальные сидящие за столом. — Но не будем сегодня о грустном. Предлагаю еще выпить. Церински, прошу.       «Спасибо…» — произнес я, когда понял, что неудобной ситуации удалось избежать. Посмотрев на астропата, я увидел на его лице легкую улыбку, что наверняка означало одно: он меня услышал.       — Что ж, господа, — начал Радослав, когда все наполнили свои бокалы. — Я хочу поднять бокалы за тех, кто стал нашими гостями на эти несколько недель. За тех, которые защищают миры Империума Человечества от бесчисленных угроз. За тех, у кого еще все впереди. За Пятнадцатый Верлонский полк!       — За Пятнадцатый Верлонский полк! — воскликнули все. Очередной бокал еще сильнее разогрел все внутри меня, но я был еще в состоянии контролировать себя.       — А теперь, господа, думаю, можно приступать ко второму блюду, — все сразу же отодвинули уже пустые тарелки и открыли новые. Под ними оказалась каша из круглых зерен золотисто-желтого цвета, в которой лежало множество кусков мяса. Все это было полито черным, как смола, соусом и источало резковатый, но приятный аромат.       «Здешний повар знает толк в приготовлении…» — подумал я, после чего попробовал это блюдо. На вкус оно оказалось похоже на плов, а соус добавлял остроты.       — Господа, я вот хотел бы вам рассказать одну историю, — произнес капитан, в котором, судя по голосу, уже начинал играть алкоголь. — Это произошло десять лет назад, когда мы сопровождали Сто Двадцать Седьмой Востроянский полк…       А дальше ужин пошел своим чередом. Капитан делился своими историями, остальные члены экипажа корабля говорили разнообразные тосты, а я все не мог насладиться едой — она была слишком вкусной. Теперь я начинал понимать, почему капитан имел столько лишнего веса.       Но вот кое-кто меня все же беспокоил. Полковник. После упоминания Мерконской битвы он как будто ушел в себя. Он сидел с каменным лицом и стеклянными, смотрящими в никуда, глазами, не смеялся и не повторял тосты. Все, что он делал, это ел, пил и поднимал бокал, когда это надо было. Воспоминания тех событий слишком болезненны для него, и не сказать, что это было хорошо. Надо было разобраться, насколько серьезные у него проблемы со всем этим, ведь он был едва ли не единственной надеждой полка на выживание благодаря реальному боевому опыту.       «Ладно, после банкета разберусь. До прилета на Акитос время есть…» — решил я, после чего продолжил слушать капитана.       — Он уже готовится уйти в варп, до прыжка остается несколько секунд, и тут в него врезается одна-единственная торпеда, которую они не смогли сбить. Она пробивает реакторный отсек и взрывается прямо там. Секунда, и корабль исчезает в ярком шаре раскаленной плазмы, — капитан сделал театральную паузу, на мгновение с головой погрузившись в воспоминания о той битве. — Вот так мы в тот день уничтожили «Кузню ярости». Никогда не забуду тот день.       — У вас богатое прошлое, капитан, — заметил майор. — Но почему с такими заслугами вы до сих пор не стали адмиралом?       — А зачем мне это? — парировал Крейдел. — Быть адмиралом — это значит управлять целым флотом и при этом пытаться удержаться на своем месте. Более того, адмиралы должны быть больше стратегами, чем тактиками, планировать ход кампаний и решать, какие планеты спасать, а какие нет. А уж про количество отчетов я и вовсе тактично умолчу. Я не хочу во все это лезть. Мне нравится командовать своим кораблем, отдавая десятки мелких поручений каждую минуту, и следить за ходом каждой битвы через голо-проектор — это я умею лучше всего. Так что адмиралом мне не быть, пусть за это кресло другие грызутся.       — Удивительно, — ответил Себастьян, как только выпил уже пятую по счету устрицу и положил пустую раковину на тарелку. — Я всегда думал, что на флоте все только и мечтают об адмиральском мундире.       — Вы не далеко ушли от истины. Чем выше должность, тем сильнее за нее борьба, так всегда было, есть и будет. Но не все такие, я знаю как минимум еще несколько капитанов, которые, так же как и я, не собираются становиться адмиралами, но не будем сейчас о них. Давайте переходить к десерту.       После этих слов все сразу же открыли последние тарелки. В них оказался небольшой шоколадный торт с орехами.       Только вот мне начинало казаться, что больше в меня не влезет. Более того, во мне еще и алкоголь вовсю играл, и я прилагал немалые усилия, чтобы молчать, несмотря на огромное желание начать рассказывать свои истории, здесь в принципе неуместные.       Потому я стал молча есть пирог, надеясь, что ужин скоро закончится.       — Майор Веркис, а вот у вас есть интересные истории? — спросил капитан, проглотив первый кусок торта. — Вы ведь тоже бывалый гвардеец.       — Еще как есть, капитан. Вот помню случай на Роангале, лет десять назад. Там произошло восстание еретиков, вот нас и отправили разобраться со всем этим. Прилетаем, а там уже полное безобразие — планета захвачена, одна столица с космопортом держится, СПО почти не существует, флота нет. Ну и начинаем думать, как со всем этим делом разобраться…       Слушать дальше мне помешало странное ощущение в горле. Каждый вдох начал даваться все труднее и труднее, а вскоре воздуха стало практически не хватать.       Я начал часто дышать, пытаясь поймать хоть немного воздуха, что удавалось с трудом.       Все присутствующие уже смотрели на меня недоумевающим взглядом, в то время, как до меня сразу же дошла догадка, что произошло.       — Т-т-тоооорт… — прохрипел я, после чего обессиленно упал лицом прямо в шоколадный десерт.       — Черт возьми… ВРАЧА!!! — услышал я на краю сознания голос капитана, после чего окончательно потерял сознание.              — Игорь…              — Игорь, я здесь…              Посреди кромешной тьмы была лишь она…              Та, которая стала моей второй половинкой…              Она смотрела на меня… Такая светлая…              Но при этом грустная…              — Я скучаю, Игорь…              — Почему ты меня бросил?              После этого я упал… Упал на рельсы… Она смотрела на меня своим грустным, заплаканным взглядом с перрона, стоя позади той самой брюнетки…              — Почему? Почему ты так сделал?              Ответить я не смог. Поезд, тот самый злосчастный поезд, пронесся мимо меня, отчего по горлу снова пронеслась сильнейшая боль…              — А!       Вскрикнув, я моментально очнулся. На горле еще оставалась странная, почти незаметная острая боль, но почти сразу она исчезла.       «Опять кошмары…» — подумал я. За те две недели, что я провел здесь, они мне приснились всего три раза, но каждый такой раз я вздрагивал в холодном поту. Спастись от них можно было только одним способом: загрузить себя работой, а затем заснуть.       Но самое противное было то, что я помнил каждый сон в деталях и это постоянно заставляло меня думать о своей прошлой жизни.       Я любил Лену. И она меня любила. Начиная со второго курса мы были неразлучной парой. А по окончанию мединститута я хотел с ней создать семью.       Но этому не суждено было сбыться. Я погиб и переродился там, где меньше всего этого хотел.        И все, что мне оставалось — это смириться, чего я до сих пор не мог сделать в полной мере. На словах — да, но подсознанием — все еще нет.       Осмотревшись по сторонам, я понял, что находился в медблоке. В том самом медблоке, в котором меня лечили после случая на нижних палубах. Я был укрыт белой простыней, а из одежды на мне было только нижнее белье.       Вместе со мной тут находился только уже знакомый мне Михаил Вемтигрит, врач, заведующий этим медблоком.       — Проснулись наконец-то, — проговорил Михаил, подходя ко мне.       — Добрый день, доктор, — поздоровался я, окончательно приходя в себя.       — Скорее, добрый вечер, комиссар. Вы пролежали здесь сутки, — поправил меня Михаил, улыбаясь мне.       — Что со мной произошло? — решил я задать самый волнующий меня пока что вопрос.       — Анафилактический шок. У вас аллергия на орехи. Хорошо, что капитан приказал мне быть рядом с банкетным залом со всем необходимым.       — Аллергия? — немного удивленно спросил я. — Неожиданно.       — Вижу, вы ничего не знали о ней. Такое часто бывает до первой встречи с аллергеном. Видимо, вы до этого ни разу не ели орехи, — пояснил Михаил, хотя я отлично все понимал и сам. Как-никак, мединститут закончил.       — Вполне возможно. В Схоле не самое большое разнообразие еды, — ответил я, придумывая все на ходу. Сам я понятия не имел, как кормят в Схоле Прогениум.       — Понимаю. Я сообщу вашим полковым врачам об аллергии, чтобы они были осведомлены. И еще одно, комиссар, — на этих словах Вемтигрит вынул из кармана три пластмассовых предмета, похожие на фломастер. — Это авто-инъекторы с лекарством. Его надо ввести, если снова произойдет подобное, снимет анафилактический шок. Надежное средство. Я понимаю, вы больше орехи не будете есть, но иногда вам могут попасться блюда, в которых орехи не видны, но присутствуют. Так что пусть будут у вас, на всякий случай.       — Спасибо, доктор. За все спасибо, — поблагодарил я Вемтигрита, который, ни много ни мало, спас мне жизнь.       — Всегда пожалуйста, — ответил Михаил, после чего развернулся и направился к своему столу.       Я же еще раз осмотрелся и почти сразу же нашел свою парадную и служебную одежду. Быстро надев вторую и взяв первую в руки, я направился на выход из медблока.       — До свидания, доктор, — попрощался я с доктором.       — До свидания, комиссар. И да хранит вас Император, — ответил он, после чего я вышел в коридор корабля.       По дороге в каюту я стал усиленно думать над всем тем, что произошло.       Самое неожиданное для меня было наличие аллергии. Да, я прекрасно знал, что о ней узнают случайно, но я и помыслить не мог, что она будет у этого тела.       Хотя с другой стороны, могло быть хуже.       К счастью, пожив две недели, я понял, что этого «хуже» у меня не было, потому можно было успокоиться.       Но была еще одна вещь, которая меня серьезным образом беспокоила: душевная рана полковника.       На ужине он явно себя сдержал, чтобы не наговорить чего лишнего старпому, но было видно, что тема очень больная.       Это мне совсем не нравилось. Он сам говорил, что после того поражения его направили в этот полк новобранцев, а это означало, что он еще ни разу не был в бою.       И теперь возникал вопрос — как именно поведет себя полковник при первой встрече с орками, против которых мы летим сражаться? Войдет в бешенство? Впадет в истерику и вынудит меня его осудить? Об этом можно было только гадать.       «Ладно, потом с этим разберусь. Время еще есть…» — сказал я себе, решив, что пока что трогать Верманда не стоит, после чего направился к своей каюте по уже знакомым коридорам «Алехандро Оливареса».