Город Сактунус. Остров Сактун. Комиссар Августин Мерцелиус.
— Распишись. На каждой странице, — сказал я, протягивая Аскирту планшет с бумагами и ручку. Это был документ, согласно которому он добровольно заступал на службу в Имперскую Гвардию и навсегда становился гвардейцем. Нужно это было для того, чтобы полностью узаконить его нахождение здесь, так как теперь лейтенант СПО Аскирт Винкон значился погибшим при очередной бомбардировке и директива об этом уже отправилась в надлежащие органы. Теперь же нужно было сделать так, чтобы у Комиссариата, а именно моих подчиненных, не возникало вопросов, кто он вообще такой и чего я его сделал своим адъютантом — ведь гвардеец Винкон смотрелся в глазах других намного выше, чем «хрен-пойми-кто» Винкон. Не став долго думать, Аскирт взял планшет и быстро стал расписываться, перебирая листы один за другим. Сверху послышался очередной удар. Коридор задрожал, и с потолка посыпалась кирпичная крошка, попавшая прямо на Аскирта и документы. Но тот лишь отряхнул ее с листа и продолжил торопливо водить ручкой по бумаге, оставляя свою фамилию на месте подписи прописью. — Вот и прекрасно, — сказал я, приняв планшет с ручкой обратно и передав Рингеру. — Добро пожаловать в гвардию, рядовой Винкон. — Из лейтенанта в рядовые, — с нескрываемым сарказмом произнес Аскирт. — Вот это я понимаю, продвижение по службе. — Что уж тут поделаешь, — спокойно ответил я. Говорить что-то еще я не стал. Не мог я ему сказать, что сейчас лучше уж так, чем остаться на острове. Про такое не шутят. — Когда отправляемся уже? — задал вопрос мой второй помощник. Кажется, он тоже решил сменить тему. — Шаттл должен прибыть часов через пять, в лучшем случае, — сказал я, посмотрев на часы. — О Бог-Император… Пять часов… Я за это время умом тронусь… Кто ж знал, что в лазарете настолько нечего делать. — Ты ни разу не был в лазарете? — удивленно спросил я, вскинув левую бровь вверх. Хорошо, что брови у меня все же остались после аугментирования. — В самом лазарете был. То тут, то там что-то прилетит, но вот чтобы вот так, лежать бревном и ничего не делать — такого не было. И это пиздец, если честно. — Понимаю, — сказал я, чувствуя, как все же приятно вот так просто поговорить с человеком о чем-то жизненном. И плевать, что я с Аскиртом уже множество раз говорил. Это каждый раз было приятно. — Когда на меня упал тот орк на Соктоморе, я от скуки перелопатил всю бумажную работу, а потом все равно сходил с ума от скуки. Так что лежи и жди, ничего другого не остается. — Ргх… — рыкнул раздраженно Винкон, закрыв глаза. — Может, у кого-то есть, что почитать? Я готов этикетки от моющего средства сейчас прочитать вдоль и поперек. Мне вдруг стало очень интересно, что там написано. — Я попытаюсь тебе что-то найти. Рингер, посидишь пока с ним? — спросил я, обращаясь к гвардейцу. Конечно, Аскирт теперь тоже гвардеец, но для меня он таковым не был. — Конечно, господин комиссар, — ответил Вимолт, кивнув мне. После этого я развернулся и поплелся по темному туннелю. Он был переполнен ранеными гвардейцами. Все они лежали наискосок в два ряда вдоль стен, из-за чего между ними был лишь небольшой промежуток, позволявший кое-как разминуться двум людям. Состояние у большинства из них было довольно хреновое. У многих были ампутированы рука, нога, у некоторых обе ноги. У других были осколочные ранения, пулевые, ожоги, переломы. Еще встречались те, у кого теперь не было глаз, а лица были перебинтованы. Многие сейчас спали под действием снотворного, но другие сейчас стонали, ворчали, молились или пытались шепотом поговорить. Но хуже всего был запах. Пот, моча, кровь, спирт вперемешку с пылью — все это пахло омерзительно до тошноты. И раненых становилось больше. Орки упорно продолжали бомбить город и уничтожать то, что еще не выглядело как куча битого бетона или кирпича. Лично мне начинало казаться, что даже Союзники не бомбили Германию с таким тщанием, как это делали орки сейчас. Разведка докладывала, что в городе уже буквально нет целого здания, а это, учитывая размеры самого города, только показывало целеустремленность орков. А еще размер их арсенала. Можно было только догадываться, сколько всего они на нас уже сбросили и сколько еще собирались. Так или иначе, пока что оставалось только ждать, коротать время со своими двумя помощниками, делать иногда обход, показывая всем, что комиссар здесь, и надеяться, что конкретно на нас ничего не упадет и своды канализационных туннелей не обрушатся, погребая под десятками тонн кирпича и земли. «Найти бы, что почитать…» — думал я, пытаясь хоть у кого-то найти какую-нибудь свободную книгу. — Г-госпо… дин… — прошептал кто-то из гвардейцев, лежащих на полу. Я остановился и посмотрел вниз.- К-коми… сар… Говоривший был солдат, у которого сейчас не было обеих ног ниже колена, левая рука была перебинтована, а лицо заклеено специальными пластырями, которые накладывали на свежие швы для дезинфекции. Но больше удивляли глаза парня. В них, отражающих слабый свет осветительных палочек, виднелась неприкрытая радость и какая-то надежда. Словно я был человеком, которого он так долго искал и теперь вдруг нашел. — Да, я здесь, — коротко сказал я, решив все же выслушать, что скажет солдат. В какой-то мере не хотелось просто брать и игнорировать человека, смотревшего на меня таким взглядом. — Вы… живы… живы… Мы боялись… Орки… Бомбы… А вы… живы… — говорил солдат, с трудом выговаривая каждое слово. Мне уже самому становилось больно от одной только мысли, каких трудов стоили ему эти слова. — Да, жив. А тебе лучше ничего не говорить. Отдыхай. Ты заслужил. — Э-э-э… Вы живы… Живы… А мы… боялись… Император… Спасибо… Дальше я уже слушать не стал. Было понятно, что это было последствия лекарств. Не хотелось представлять, сколько всего ему дали, чтобы избавить от боли или хотя бы уменьшить ее, с такими-то ранениями. — Господин комиссар, — позвал меня другой гвардеец, что лежал в противоположной стороне. На вид он выглядел куда лучше. Единственное что — одна нога его была упакована в самодельную шину из трех арматурин и веревки. «Перелом», — сразу же сделал я про себя вывод. Ему было намного легче, чем первому парню. — Да. — А можно… спросить? — немного робко спросил солдат, словно ребенок, который пытался спросить что-то у взрослого. Как же я не любил такое обращение. — Конечно. — Нам еще долго… ждать тут? Просто никто ничего не говорит… Мы все сидим и сидим… — Шаттл для эвакуации через пять часов. Осталось только дождаться. — Пять часов… Всего лишь пять часов, — с нескрываемой радостью прошептал солдат. Мне это слышать было слегка необычно после страдальческих возгласов Аскирта. — Эй, Ловси… Слышал… Пять часов, и нас… вывезут отсюда… Ловси… — гвардеец начал слабо толкать соседа, что сейчас спал. — Эй, Ловси… Чего он такой холодный? Я сразу же напрягся. Это был плохой знак. Опустившись, я дотронулся до гвардейца и сразу же почувствовал, насколько он был холодным. Догадка сразу же посетила голову. Я положил два пальца к горлу, стараясь нащупать пульс. Его не было. — Он мертв, — констатировал я. — Император милостивый… — выдохнул гвардеец. В нем чувствовалось разочарование, но не более. Вряд ли они были знакомы. Скорее всего, здесь, под землей, они и познакомились, когда их положили рядом. — Отдыхайте. Я позову врача, чтобы его убрали. — Хорошо… Спасибо… господин комиссар, — произнес гвардеец, после чего положил голову обратно на подстилку. — Эх, Ловси, Ловси… Как же так… Я сразу же встал и уже быстрым шагом направился на поиски врача. Тому, что кто-то из пациентов умер, я не удивлялся. Такое случается. Скорее, удивляло, что его до сих пор не обнаружили и не вынесли. Не очень хорошо, когда среди раненых труп лежит и начинает гнить. А ведь в жару гнить он начнет быстро. Найти врача оказалось все же просто, благо они тут постоянно ходили, делали проверки, перевязки или кололи лекарства. Довольно щуплого вида парень сейчас пытался набрать в шприц какую-то прозрачную жидкость. Учитывая, что пациент рядом спал, скорее всего, какой-то антибиотик. — Санитар, — сказал я, пытаясь звучать как можно более спокойно, чтобы вдруг не напугать врача. Не вышло. Тот вздрогнул и подпрыгнул, поворачиваясь ко мне. В глазах читались усталость, недосып и страх. Наверняка страх передо мной. — Санитар Рунгар Шутварт, к вашим услугам, господин комиссар, — сразу же ответил парень. Несмотря на всю ситуацию, он все равно исполнял устав. Похвально, хотя и излишне. — У вас там один из пациентов скончался, — произнес я. Лицо санитара исказилось в нескрываемом удивлении. А затем удивление почти сразу превратилось в страх. Можно было себе представить, что он успел себе надумать. — Надо бы вынести. — Д-д-да, господин комиссар. С-сейчас все сделаем… — Закончите сначала с пациентом, потом я покажу, — решил сказать я, чтобы тот случайно не забыл про гвардейца, для которого он и набирал в шприц лекарство. — А… А, да, конечно, господин комиссар. Быстро все сделав, санитар встал и последовал за мной. Не став ничего говорить, он сбросил с него простынь, которой он был укрыт все это время, и нам обоим открылась неприятная картина. Его футболка на левом боку была вся в крови, которая из-за местного освещения имела бурый цвет. Вместе с ней кровью был залит и матрас, на котором лежал солдат. — Император… Похоже, что швы разошлись, — констатировал санитар, бегло осмотрев труп. Судя по тому, что нигде больше не было видно бинтов, рана была на животе. — Простите, господин комиссар. Людей очень не хватает, мы не успеваем проверять всех… — Не стоит извинений, санитар, — прервал я его поток извинений, которые он сейчас наверняка сочинял на ходу, пытаясь отгородиться от моего возможного гнева. — Я все понимаю. Однако впредь будьте внимательней. — Да, господин комиссар. Будем, — пугливым, но все же твердым голосом произнес санитар. — Давайте вынесем его. Берите за ноги, — приказал я, решив все же помочь санитару. Плюс — не очень хотелось отвлекать для выноса трупа еще одного санитара. Взяв труп покрепче и подняв его, мы вдвоем начали медленно, шаг за шагом, нести по коридору. Вся эта ситуация не особо меня удивляла. Она была понятна. Пациентов много, врачей мало, те работают на полный износ, не успевают, делают ошибки, в итоге швы разошлись. Санитаров тоже мало, на тех, кто спит спокойно, не обращают внимания, вот никто и не заметил, что он уже умер. Наказывать за это я не собирался. Да и как тут накажешь? Расстрелять кого-то из врачей? И тогда таких случаев станет еще больше. Отстранить их от работы? То же самое. Мы были не в том положении, чтобы так раскидываться врачами. К тому же стоило признать — ничего конкретно ужасного не произошло. Такое бывает. Парню просто не повезло. Его смерть ничего не меняла. Просто очередной мертвый солдат, который сейчас отправится к таким же кучам мертвых солдат. «Цинично», — сказал я сам себе. Но во всяком случае правдиво. Нести пришлось довольно долго, продираясь через туннели, наполненные ранеными. Чем дальше мы шли, тем больше я удивлялся тому, сколько их всего. Непрерывные ровные ряды лежащих по диагонали солдат. Куда ни глянь — везде они. Без конца и края. Но вскоре, пройдя несколько поворотов, мы вошли в пустующий туннель, где сидели трое солдат. Завидев меня, они сразу же взлетели на ноги и молча встали, как на плацу. — Вольно, парни, — проговорил я. Солдаты расслабились, но продолжали удивленными взглядами смотреть на меня. — Принимайте еще одного, — сказал санитар, остановившись и кладя ноги усопшего на землю. Я повторил за ним. — Благодарю, господин комиссар. Дальше тут займутся. — Хорошо. Продолжайте работу. — Слушаюсь, господин комиссар, — сразу ответил санитар, вытянувшись, а затем убежал по коридору. Держать его тут уже не было причин — тем более, он нужен был раненым. Уже хотел было уйти, но потом понял, что это были первые солдаты, которые не были ранены и не были заняты, а потому все же решил спросить. — К слову сказать, парни, ни у кого нет ничего почитать? — солдаты удивленно расширили глаза и переглянулись. Явно не ожидали такого вопроса от меня. — Эм… Д-да, есть кое-что, господин комиссар, — ответил один из них, сразу же потянувшись к одному из лежащих у стены походных рюкзаков. — Еще до всей этой бомбежки нашел кое-что в здешних зданиях. Почти ничего не осталось, видимо, орки все на костры пустили, но в некоторых уголочках какая-нибудь книжонка да осталась. Гвардеец активно рылся в своем рюкзаке, а я слегка удивлялся тому, какой поток слов он начал на меня изливать. Возможно, сказывалось долгое пребывание под землей. В такой атмосфере все же пробивает на «поговорить». И я его прекрасно понимал. — Во! — воскликнул солдат, достав довольно толстую на вид книжку в черном переплете. — «Мемуары лейтенанта Индара». Он служил с губернатором Ориси, когда тот еще был лорд-генералом. Прилетел вместе с ним и издал тут свою жизнь. Я решил на потом оставить, сейчас другую читаю. Забирайте. — Благодарю, рядовой, — кивнул я, после чего полез в один из карманов брюк, доставая оттуда пачку сигарет. Всегда надо было иметь такие про запас. Это была своеобразная валюта между солдатами. — Н-нет-нет, не стоит… — сразу же начал отнекиваться солдат, подняв руки. — Берите. За книгу, — сказал я, смотря солдату прямо в глаза и как бы говоря ему: «Бери, я все равно не отстану». Подействовало. Солдат, явно смущенный, взял пачку сигарет в руки и начал рассматривать. Она была местная, с Акитос Прайм, еще не распакованная. Я ее попросил у одного из снабженцев гвардейцев, так как мне полагалась определенная часть по статусу. Вполне себе хорошая цена за такую книгу. — Спасибо, господин комиссар, — проговорил гвардеец, даже не скрывая своего удивления. — Держитесь тут, парни. Скоро уже будем выбираться с этого острова. А потом вернемся, чтобы всех этих ублюдков перебить, — решил сказать я. Как-никак, не стоило забывать о своих комиссарских обязанностях и хоть иногда говорить солдатам что-то воодушевляющее. Пускай у меня самого этого воодушевления было не очень много. — Будем ждать этого с нетерпением, господин комиссар, — сказал солдат с такой уверенностью в голосе, что я даже слегка удивился. «И откуда они ее берут…» — подумал я, после чего развернулся и ушел по коридору. — Так, Рол, записывай. Рядовой Ловсин Хиргандар… — услышал я с помощью своих слуховых аппаратов, после чего я отдалился слишком далеко, чтобы даже они что-то различили. Вернулся я намного быстрее, внутренне радуясь, что все же удалось найти хоть какую-то книгу для друга. Спасибо солдатской проворности. Эти люди умудрялись найти все, что угодно, причем в любых ситуациях. — Да неужели… Ты что-то нашел, — удивленно воскликнул Аскирт, когда я подошел к нему и Рингеру, что подпирал собой стенку туннеля. — А ты что, сомневался во мне? — с несколько самодовольной улыбкой спросил я, протягивая книгу и внутренне радуясь, что сейчас мог улыбаться без опасения, что солдаты меня как-то неправильно поймут. С ними всегда надо было держать себя в руках. А я это уже ненавидел делать. Быть актером с маской на лице. — Император Милостивый… — со вздохом произнес мой второй помощник. — Ты это вообще где раздобыть умудрился? — Кто-то из солдат нашел. А что, уже читал? — немного удивленно спросил я, не ожидая, что так получится. — Еще как читал, — ответил мне Аскирт таким голосом, словно это было само собой разумеющееся. — Мемуары этого Индара все СПО читало, когда они вышли. Даже я, потому что мне все уши прочистили обсуждениями о том, что там написано. Не читать ее тогда означало почти что изгоем стать. Правда, писанина та еще. У лейтенанта просто огромное самомнение. Он себя там почти что прямым текстом называет «Спасителем Тенкарус Тертиум», хотя я крайне сомневаюсь, что все могло сложиться так удачно, как он описал. Слишком все… Как бы сказать… Совпаден… Слишком много совпадений, в общем. — Понимаю, о чем ты, — ответил я. — Если хочешь, могу себе забрать. — Э, нет уж! — сразу же возразил Аскирт. — Раз уж принес мне, то мне ее читать. К тому же лучше уж это, чем смотреть в потолок или пытаться разговорить твоего помощника. Он у тебя не сильно разговорчив. — Тогда читай, пока дают. Нам еще долго ждать, — произнес я, после чего кое-как умостился на полу, прислоняясь к кирпичной стенке. Холодный кирпич давал хоть какую-то прохладу в этой душегубке. Делать было нечего. Я бы хотел помочь в лазарете, но не особо разбирался в местном лечении, особенно в лекарствах, которые имели абсолютно другие названия, чем в моей прошлой жизни. Даже химические названия были настолько замудреные, что никак не перекликались с моими знаниями. Вот смотришь на препарат, читаешь его название, и думаешь — это средство для понижения давления или антибиотик. А может, и вовсе снотворное. Хрен его знает. Времени выучить медикаменты за все эти месяцы у меня так и не нашлось — вечно что-то происходило, а сейчас учить уже бессмысленно — только врачей отвлекать буду, которых придется отвлечь для разъяснений. Потому, еще немного посидев, я нажал на две кнопки у себя на висках, отключая глаза, и начал пытаться заснуть. — Господин комиссар… Господин комиссар, вставайте… — голос Рингера, тихий и спокойный, сопровождающийся толчками по плечу, вывел меня из сна. Перед собой я видел лишь тьму, но при этом отчетливо слышал его голос и ощущал свое тело. Вначале я подумал, что просто нет света, но через пару секунд я все же вспомнил, что у меня просто отключены глаза. «До сих пор не могу привыкнуть…» — подумал я, нажимая на кнопки. Почти сразу же вспыхнуло изображение, представлявшее собой размытую картину с разными оттенками оранжевого и бурого. Только через секунду глаза сфокусировались, и я смог разглядеть кирпичную стену, несколько светящихся палочек и Рингера, что стоял передо мной. — Шаттл прибыл, господин комиссар, — произнес мой помощник, чем несказанно меня обрадовал. — Ну что ж, значит, пора уходить, — сказал я, берясь за протянутую гвардейцем руку, после чего он резко дернул меня, поднимая меня на ноги. «Крепкая хватка…» Позади Рингера стояло еще двое гвардейцев, которые, вытянувшись, смотрели ровно на меня. — Вы за мной? — спросил я, вертя корпусом в попытке размять затекшую спину. — Да, господин комиссар. Нам доложили, что у вас есть раненый, которому необходима транспортировка, — отчитался один из них. — Очень хорошо. Берите этого и пошли. Не будем медлить. — Слушаюсь, господин комиссар. Бомбардировки прекратились. Это было сразу видно. Точнее, слышно. Если раньше наверху постоянно слышался гул пролетающих реактивных самолетов, взрывы, а иногда и хорошие такие удары, то теперь все стихло. В коридорах тоже стало тише. Теперь спали вообще все раненые, но врачи все равно продолжали ходить и проверять раненых. Идти с Аскиртом пришлось недалеко — мы были близко к одному из выходов, представлявший собой насосную станцию. Она была уже полностью разрушена, но один из проходов завалило не слишком сильно, благодаря чему у гвардейцев хватило сил разобрать его, чтобы не пришлось втаскивать раненых в канализацию через люки. Подождав небольшую очередь из таких же раненых, мы выбрались на улицу и направились к Доку. Там нас уже поджидали три шаттла класса «Аквила». Аппарели были открыты, и из них шло яркое красное освещение, какое ставили на подводных лодках. Один шаттл загружали лежачими ранеными, еще двое — стоячими, у которых отсутствовали или были перебинтованы руки. Мы направились к первому, где кое-как смогли уместить Аскирта. Насколько я мог понять, шаттл уже давно выполнял функцию перевозки раненых. К его стенкам были приварены два яруса дополнительных полок, чтобы можно было уместить еще раненых, причем по двое на каждую. Между ними были развешаны гамаки. Протолкнуться тут было негде, но к нашему счастью, для меня выделили отдельную койку, на которую уместились я и Рингер. Аскирта положили под нас, так как его состояние было вне опасности и не нуждалось в постоянном мониторинге. Всего минут через десять погрузка была закончена. Гвардейцы, что грузили раненых, выбежали, аппарель с металлическим лязгом закрылась, корпус завибрировал, а затем вздрогнул. Мы взлетели. И чем дальше мы улетали, тем сильнее я волновался. Пускай сейчас была ночь, меня не покидало чувство, что что-то может произойти. Что, если кто-то из орков летает в темноте в попытке найти таких, как мы? О таких еще не сообщали, но ведь все бывает впервые. Что, если произойдет какая-та поломка и мы рухнем в воду? Такое уже было. Целый взвод гвардейцев так погиб, из-за какой-то поломки в шаттле. Что, если с пилотами будут проблемы? Недосып, простая ошибка — все это случалось уже и приводило к проблемам. Я пытался себя успокоить. Говорил, что нужно просто не думать об этом и попытаться заснуть. Но даже с выключенными глазами и слуховыми аппаратами, находясь в абсолютной темноте без единого звука, сон все равно не шел. Если нас собьют над морем, нам не выжить. Если нас собьют над островом, то шансов будет лишь чуточку больше, но в таком случае, мы застрянем там хрен знает на сколько с лежачими ранеными. В джунглях. Без какой-либо связи. Шансов, что нас смогут быстро найти и вытащить, будет совсем немного. Шансов, что раненые выживут, вообще нет. Однако я все же пытался себя успокоить. Хоть как-то. Вот только не выходило. Мысли о возможном падении так и лезли ко мне в голову вместе с живописными картинами горящего шаттла, что метеоритом с огромной скоростью летел в черный океан под ярким светом белой луны… «Нет, ну это уже слишком…» — сказал я сам себе, после чего встал и активировал себе глаза вместе со слуховыми аппаратами. Чертова сенсорная депривация. Без зрения и слуха, но при этом с такими мыслями, мозг будет рисовать такое, что волосы поседеют. Нет уж, спасибо. Лучше просто так посижу. Подумаю. Шаттл вздрогнул. Весь корпус задрожал так, что пришлось схватиться руками за край полки, на которой я сидел, чтобы не упасть. Гамаки начали раскачиваться из стороны в сторону. Все тело покрылось мурашками. Сердце застучало в несколько раз быстрее. Я начал прислушиваться. Ждать. Но ничего не происходило. Шаттл продолжал ровно лететь, гудя двигателями. Раненые спали под снотворным. Немногие похрапывали или постанывали. «Спокойно… Спокойно… Все нормально… Просто турбулентность…» — говорил я сам себе, пытаясь успокоить. Все же не стоило себя так накручивать. Для этого нет повода. Почему тогда я так волновался? Паранойя? После всего пережитого мной, можно было не удивляться тому, что она просто кричала в моей голове. Но надо было взять себя в руки. Это было с полетами в самолете. Когда летишь, постоянно страшно, а затем, приземлившись, спрашиваешь себя: «Чего, собственно, боялся?» Так у меня было в первый полет в Египет. Как давно это было… Заняться в шаттле было принципиально нечем. Читать нечего, книга была у Аскирта. Поговорить или хотя бы послушать кого-то было нельзя — все спали. Только санитары проверяли раненых, пытаясь никого не разбудить, но им сейчас точно было не до разговоров. Шаттл вновь вздрогнул. Вновь гамаки начали качаться, словно гирлянды. По телу прокатилась горячая волна. Руки задрожали. И снова ничего. Никаких сигналов тревоги, никаких маневров уклонения. «Все нормально». Так шли минуты. Считать их я не пытался. Смотреть на время тем более. Нам не сказали расчетное время прибытия, но я прекрасно знал по своему жизненному опыту, что чем чаще ты смотришь на время, тем медленнее оно идет. Казалось бы, просто психологическая иллюзия, но чертовски действенная, особенно когда работаешь. Потому я просто лег на свое место и ждал, смотря в одну точку на красном от освещения потолке и пытаясь хоть чем-то себя занять. «В слова, что ли, поиграть с самим собой?» — возникла внезапно довольно интересная мысль. Все равно делать нечего. «Шаттл», — произнес я в голове самое первое, что пришло на ум. «Лес», — ответил я самому себе. «Собака». «Автобус. И почему на «А» первым всегда идет автобус?» — возник в голове вопрос. Всегда думал над этим в детстве. «Стул». «Луч». «Чайка». «Апельсин». «Носорог». «Город». «Дом…» — возникшее слово сразу же вызвало ворох воспоминаний. Старая двухкомнатная квартира в десятиэтажке, в которой я прожил всю жизнь. Родная комната с телевизором, коллекцией энциклопедий и игр, столом, на котором я всегда делал уроки, компьютером, с которого я пылинки сдувал, так как мама за него долго отдавала кредит, кроватью, на которой я впервые был с девушкой, и шкафом с одеждой. Любящая, заботливая мама, тянувшая семью. Любящая девушка, которой было безразличен размер моего состояния. Любящий друг, которого я без всяких понтов называл братом. Теперь ничего этого у меня не было. Теперь у меня не было дома — был полк, для которого я был надзирателем. Не было комнаты — была палатка, которую перетаскивали, ставили и охраняли солдаты, исполнявшие приказ. Не было кровати — был спальный мешок на земле. Не было матери, девушки и названного брата — было только одиночество в окружении людей, для которых я был надзирателем, командиром или идолом, но уж точно не простым человеком. Единственное, что было хоть какой-то отдушиной — это Аскирт. Для него я был в первую очередь другом, а уже потом командиром. Мысль о том, что он теперь будет под моим личным присмотром, в какой-то мере согревала мне душу. Так будет спокойнее. Мне не хотелось терять единственного друга, что у меня был здесь. Мне было страшно потерять его. Отогнав от себя эти мысли, я решил продолжить играть с самим собой. Полет тем временем продолжался. Еще дважды нас встряхивало, каждый раз пугая меня, но с каждый раз с шаттлом все было в полном порядке. Один раз один из раненых начал ворчать от боли, из-за чего санитарам пришлось вколоть ему новую дозу обезболивающего. В остальном же все было тихо и мирно, пока вдруг я не почувствовал, что тело словно стало легче. Мы снижались. Сердце в который уже раз в страхе ускорилось. Голову заволокло паническими мыслями. Заснувший пилот? Недостаток топлива? Отказ двигателя? Однако снижались мы плавно, что означало только одно: мы шли на посадку, а не падали. Через несколько минут снижение прекратилось, а скорость, судя по моим ощущениям, начала уменьшаться, пока мы, судя по моим ощущениям, не остановились вовсе. Мощный толчок возвестил о нашем приземлении. Я облегченно выдохнул. Наконец-то долетели. — Рингер, вставай, — произнес я, трогая его по плечу. Он сразу же открыл свой глаз, затем перевел его на меня. — Мы прибыли. Он молча встал, смачно хрустнув шеей, а затем сел рядом со мной. Послышался металлический лязг, после которого аппарель начала опускаться. Сквозняк сразу же обдул вспотевшее лицо — внутри шаттл успел порядком нагреться от количества людей. Некоторые раненые начали просыпаться и озираться по сторонам, пытаясь понять, что происходит. — Аскирт, вставай давай, — сказал я, опустившись, чтобы дотронуться до своего второго помощника. — Минуточку… — с тяжестью в голосе произнес друг, после чего из-под койки послышался характерный звук бегущей воды. — Фу-ух… Какое облегчение… — Нашел ты время для облегчения, конечно, — прокомментировал я, в то время, как вбежавшие внутрь гвардейцы начали в спешке выносить раненых. — Ну так кто ж знал, что уже прилетели… А терпеть уже нельзя было… — Давай быстрее там, — поторопил я Аскирта, чтобы тот не особо задерживался. Не особо хотелось заставлять людей ждать. — Та сейчас… Сейчас… — журчание прекратилось, а за ней последовал звук закрывания крышки. — Все, вытаскивайте мою тушку. Пора сваливать из этой духовки. Молча решив больше не медлить, я и Рингер достали Аскирта на носилках, взялись за ручки и потащили его, идя за остальными гвардейцами. «Долетели…» — выдохнул я, вступив на твердую землю острова и ощущая небывалое облегчение. Приземлились мы на грунтовой площадке, приспособленной для посадки шаттлов. Ее освещали несколько прожекторов, из-за чего все вокруг было белого цвета на фоне черного неба. По самой площадке бегала куча народу. Одни разгружали наших раненых, другие сопровождали тех, кто прилетел на двух других шаттлах, третьи начинали заниматься дозаправкой. Я бы посетовал на то, что этим посмели заниматься, когда на борту оставались пассажиры, нарушая кучу пунктов о технике безопасности, но я понимал, что ждать разгрузки нельзя — шаттлы должны были снова вылетать куда-то. Так что я просто шел дальше. — Господин комиссар! — вскрикнул кто-то в темноте мою должность. Я попытался осмотреться и сразу же увидел гвардейца, поднявшего руку. — Господин комиссар! — парень сразу же подбежал ко мне и попытался поприветствовать по форме, но я даже не остановился. Не хотелось останавливаться и мешать другим идти. Потому парень резко начал идти параллельно со мной. — Господин комиссар, полковник просил вас прибыть в штаб сразу по прилету на остров. — Прибуду, как только своего помощника помещу в лазарет, — сразу же сказал я, продолжая шагать. — Полковник добавил, что это срочно, потому можно попросить кого-то помочь, — ответил мне солдат. Каждый раз, когда полковник добавлял к просьбе явится слово «срочно», у меня появлялся еще один повод начать волноваться. Я остановился и посмотрел на солдата. — Ладно, давай, — солдат сразу же подозвал одного из гвардейцев, и мы с ним быстро поменялись местами, после чего я посмотрел на Рингера. — Как оформишь его, подходи к штабу. — Слушаюсь, господин комиссар, — сказал мой помощник, кивнув головой. — Благодарю, рядовой, — сказал я солдату, что сейчас держал носилки с Аскиртом, а затем посмотрел на своего сопровождающего. — Веди. Добираться до штаба пришлось без малого час. Сначала пересекли полевой аэродром, на котором я успел сосчитать тридцать шесть шаттлов и еще несколько мест под них, а затем взяли «Химеру» и уже на ней добирались до штаба, все также расположенного на южном побережье острова Сентикрит, на наших старых позициях, некогда бывших сборным пунктом для нашей армии наступления. Армии, что сейчас была окружена и брошена на сотнях островов. Мысль об этом заставила меня помрачнеть. Кто бы мог подумать, что эти твари выкинут подобное. Никто. Да, мы знали, что у них есть авиация, но никто не мог предполагать, что она у них может появиться в подобных количествах. И теперь мы расплачивались за свою недальновидность и беспечность. Уже порядком уставший и сонный, я все же прибыл к штабу и сразу же направился к нему. На проходе меня даже не остановили. Явно не желали искушать удачу и останавливать нервного комиссара сразу после его прибытия, да еще и при таком положении на фронте. За эту сообразительность я был благодарен. Мысленно. — Комиссар, — сразу же начал полковник, как только я вошел в комнату штаба. Сейчас, кроме самого полковника, тут присутствовали маршал, генералы СПО, магос, подполковник, а также голограммы губернатора и арбитра-майоре. И все они сейчас смотрели на меня спокойными взглядами. Никто не хотел показаться враждебным в мою сторону. — Спасибо Императору, вы смогли выбраться оттуда. Премного рад вас видеть. — Как и я вас, полковник, — ответил я любезностью на любезность. — И я так понимаю, у вас есть, что мне сказать. — Более чем, комиссар, — произнес Верманд уже без былой радости в голосе. — С самой ситуацией, думаю, вы уже знакомы. В данный момент мы продвигаем корабли все дальше на юг, чтобы обеспечить эвакуацию частей гвардии и скитариев, в то время как шаттлы устанавливают зоны ПВО на различных островах и обеспечивают эвакуации раненых и ценного оборудования. Однако процесс этот затянется на недели в связи малым количеством уцелевших кораблей и ограничением по времени. — У нас есть какие-либо морские резервы? — спросил я, решив узнать, насколько все плохо. Пока что меня сильно нервировало, что я знаю слишком мало из-за проблем со связью. — В данный момент производится массовая мобилизация гражданского морского флота, но их общий сбор займет месяц. Также у нас имеются готовыми шестьдесят три военных корабля, построенных на верфях, однако самые ближайшие из них находятся в двух неделях пути от острова Сентикрит, а их общий сбор займет шесть недель. — То есть все плохо? — подытожил я. — Все плохо, комиссар, — не стал спорить полковник. Он даже не пытался как-то завуалировать ситуацию. И правильно. — На данный момент все, что мы можем, это пытаться перегруппироваться и ожидать орочьего наступления на острова. Магос Финцельд уже подтвердил, что орки начали концентрировать свои силы в северной части острова Нилифет, готовясь к походу. — Они начали авианалет, не подготовив войска к наступлению? — удивленно спросил я, вскинув бровь. Такое было странно даже для орков. Точнее, для здешних орков. — Да, комиссар. Мы считаем, что Корвуарский Орк послал на нас авиацию, руководствуясь эмоциями после своего поражения на Соборной Площади. — Понятно, — произнес я слегка разозленным голосом, делая для себя выводы. «Мы не успели тогда и теперь расхлебываем последствия…» Не проходило и дня, чтобы я не думал над этим. Если бы у нас тогда получилось, если бы тогда, в тот день, на той площади, мы его убили бы… Сейчас война бы приняла совсем другой оборот. Но вслух я это произносить не стал. Никому тут не были интересны мои мысленные терзания. Нужно было разгребать настоящее. А это уже само по себе было делом отнюдь не простым. — Однако это дело будущих недель. На данный момент нам необходимо закрыть вопрос, касательно потерь, которые мы понесли. Для этого я санкционировал призыв в Гвардию и нам необходима ваша помощь, комиссар, в мотивации солдат СПО добровольно вступить в полк. Я задумался. Да, я уже имел некоторые наброски по этому поводу, когда была поднята тема потерь в гвардии. Вот только это было до того, как миллион СПО-шников оказались заперты! — С этим могут возникнуть немалые проблемы, полковник, — высказал я свои мысли. — Большая часть опытных солдат сейчас отрезаны от нас, а принимать в гвардию солдат СПО, не прошедших бои, будет не сильно эффективно. — Я это понимаю, комиссар. Однако ситуация слишком серьезная. Потому я готов начать пополнение за счет солдат СПО, не имеющих боевого опыта. Я думаю, найдутся те, кто обладает достаточной выучкой, чтобы пройти хотя бы по минимальным показателям, а затем разбавить их с опытными частями, как это мы уже делали с девятым и десятым батальонами. Стратегию призыва с вами хотел обсудить отдельно губернатор Ориси, однако единственное, что я хочу от себя добавить, комиссар — я бы очень хотел обойтись без принудительной вербовки. — Разумеется, полковник, — заверил его я. Мне и самому не хотелось насильно загонять людей в гвардию. Ведь это не просто послать людей воевать. Это означало еще и то, что после войны, если они выживут, они покинут планету, свой родной дом и семью, навсегда и отправятся на новую войну. К такому уж точно не каждый будет готов. — Тогда этот вопрос пока что откладывается, — объявил полковник. — Следующее, что нам необходимо — это подготовка обороны. СПО готовится предоставить два миллиона солдат из числа континентальных частей, однако все мы понимаем уровень их подготовки. Несмотря на, безусловно, масштабную работу, проведенную комиссаром Шамосом, континентальные части СПО не имеют никакого боевого опыта, а значит, нам необходимо озаботиться не только их распределением по островам для обеспечения обороны, но и дополнительной подготовкой с участием ветеранов. Этим уже мы озаботимся, когда эвакуируем гвардейские части и распределим части СПО. Теперь же касательно наших дополнительных резервов. Магос Финцельд. Какие силы вы можете предоставить по части пехоты? — На данный момент Адептус Механикус может предоставить дополнительно десять тысяч солдат из числа Легио Скитариев, а также пять тысяч боевых сервиторов. Также в процессе создания находятся еще шесть тысяч сервиторов. Однако стоит отметить, что мы имеем недостаток в сырье для создания боевых сервиторов по причине невозможности изъятия из производственного цикла рабочих единиц. От слов магоса у меня по всему прошлись мурашки. Нет, я знал, конечно, что у техножрецов свое виденье мира, но вот так вот просто говорить о людях, как о сырье, было для меня чуждо. Но еще хуже звучала его последняя фраза. Он прямым текстом говорил, что он не использует простых рабочих для этого лишь потому, что он не может лишиться рабочих рук. А так бы он спокойно отправил их на лоботомию. Приходилось признать — он думает лишь машинной, холодной логикой и расчетами, но я не умел так. Для меня подобное было… омерзительным. — Тогда нам придется найти вам это сырье, магос, — сказал полковник. Его слова тоже звучали для меня ужасно, но тут уже виной всему отличия моего менталитета от местного. Для полковника, как и для всех остальных, сервиторы были неотъемлемой частью жизни, расходным материалом, и все прекрасно знали, из чего этот расходный материал делается. Я к этому привыкнуть не смогу. Никогда. — Губернатор Ориси, — продолжил Шеркин. — Я думаю, нам стоит перенаправить всех гражданских преступников, приговоренных к смертной казни, на сервиторизацию. — Это можно будет организовать, — сразу же согласился губернатор, кивнув головой. — Магос Финцельд, вам подходит это? — Да, полковник. — Тогда решено. Следующий важный пункт касается штрафного легиона. Комиссар Мерцелиус, — неожиданно обратился ко мне полковник, чего я вообще не ожидал. — В связи с тем, что штрафные части были организованы по вашему приказу, именно вам решать их дальнейшую судьбу. Однако лично я крайне рекомендую на данный момент не использовать их и не формировать новых подразделений из числа гражданских преступников. — Я категорически возражаю против подобного, — произнес арбитр-майоре Гундарг, посмотрев на полковника ядовитым взглядом. — Штрафлегион достаточно эффективно справлялся с возложенными на него задачами, и спорить с этим невозможно. — Никто не оспаривает подвиг штрафников и арбитров, что ими командовали, арбитр-майоре, — начал полковник, явно не обрадованный участью разговаривать с командующим Адептус Арбитрес на планете. — Однако в данной ситуации штрафники будут лишь мешать, так как на них также требуется снабжение и транспорт, которые нужны будут регулярным войскам. — Господа, — прервал я их перепалку, все же придумав, что тут можно сделать. Иначе это все могло затянуться надолго. — Я предлагаю следующее. На данный момент мы не будем восстанавливать штрафлегион, так как в нем действительно нет необходимости. Однако нам также стоит признать, что в будущем, когда СПО вступит в бой, у нас вновь появится большое количество трусов, дезертиров и прочих преступников. Тогда мы организуем штрафлегион заново, для того чтобы дать им шанс смыть кровью свои грехи перед Богом-Императором. За этим я прослежу лично. Такой вариант приемлем для вас? Полковник и арбитр-майоре переглянулись, словно без слов пытались обсудить мое предложение, а затем оба посмотрели на меня. — Да, приемлем, — сказал арбитр-майоре. — Вполне, — продолжил за ним полковник. Лично мне казалось, что они согласились так быстро по одной простой причине: их проблема теперь была моей проблемой, а значит, для них было меньше мороки. Меня это устраивало — главное, чтобы тут не начали спорить подолгу. Времени у нас на это не было. Дальнейшее собрание продлилось недолго, и после этого я все же смог уйти, прихватить с собой Рингера и направиться в свою палатку, которую заранее подготовили к моему прилету. Подумать о ситуации в целом я решил уже утром, так как сейчас я слишком сильно хотел спать. Однако меня все же радовал тот факт, что мы все же смогли долететь в целости и сохранности, не столкнувшись ни с чем серьезным. Хоть что-то хорошее в этой ситуации. Правда, я уже знал, что дальше нас ждали совсем безрадостные перспективы.Глава 42.
27 марта 2020 г. в 14:00