Тяжелая жизнь в новом мире

Два дня спустя. Дворец Планетарного Губернатора, Аквилария. Комиссар Августин Мерцелиус.

      Концентрация важных шишек в зале для совещаний сейчас просто зашкаливала. Кроме меня здесь также находился губернатор Ориси, весь Совет Министров планеты в полном составе, комиссар Шамос, арбитр-майоре Гундарг, архиепископ Лормандан, а также голограмма маршала Монларта и магоса Финцельда.       И почти все из них смотрели сейчас на меня. Только Шамос просто смотрел в одну точку, ожидая, пока я начну. Наверное, не хотел лишний раз смотреть на высокое начальство. Оно и правильно. Я не сильно любил, когда на меня смотрят.       Полковник не присутствовал, заявив, что у него слишком много работы и он доверяет все это дело мне, с чем спорить я не стал — ситуация была сейчас такой, что отвлекать его на подобные совещания было не очень разумно.       А повод для совещания, да еще и в таком составе, был вполне себе важный — необходимо было обсудить стратегию призыва солдат СПО в гвардию. И ведь тут были свои подводные камни, которые надо было обсудить. Пускать все на самотек я точно не собирался.       — Итак, думаю, мы можем начать, — заявил я, смотря на каждого из присутствующих. — Кто начнет?       — Министр Лирман Павтог, вам слово, — проговорил холодный и немного раздраженный голос губернатора Ориси.       Названный мужчина, немного тучный, лет шестидесяти, с яркой плешью на голове, сразу же начал открывать папку, экземпляр которой лежал у каждого. Судя по табличке рядом, Павтог был министром информации. Учитывая, что дворянский Дом Павтог был планетарным монополистом сферы услуг, не было ничего удивительного в том, что они заняли именно это министерство.       — Благодарю, господин губернатор. Прошу всех открыть папки на странице семь, — проговорил министр, после чего по кабинету прошелся шелест бумаги.       На шестой странице, как я успел заметить, на весь лист, черными жирными буквами было напечатано: «РАЗДЕЛ 1. ПЛАН ИНФОРМИРОВАНИЯ», а уже на седьмой значился «Пункт 1».       — В первую очередь мы начнем широкое информирование населения о призыве вступать в Имперскую Гвардию. Министерство Информации предлагает осуществить это с помощью радио, газет, уличных плакатов, а также рассылки писем всем резервистам СПО пригодного возраста.       «Серьезно решил ухватиться за этот кусок…» — подумал я про себя, начиная понимать, что к чему.       Все же я уже давненько попытался разобраться во всей структуре власти на Акитос Прайм. Картина выходила не самая лицеприятная, учитывая, что именно Дома контролировали всю экономическую жизнь на планете, за исключением десятинных производств, отданных под личный присмотр губернатора и Администратума.       И вот как раз Планетарная Почта Акитос Прайм была под контролем Дома Павтог, в то время как этот милый чиновник по фамилии Павтог хотел сделать так, чтобы почта разослала несколько миллионов писем.       За счет государства.       Я будто на родину вернулся, не иначе.       — Не думаю, что письма так уж необходимы, — решил высказаться я. — Как по мне, это займет слишком много времени и лишнюю нагрузку на инфраструктуру планеты. Однако остальные предложения вполне устраивают комиссариат. Насколько я вижу, вы успели даже подготовить эскизы плакатов.       — Да, этим занялись профессиональные художники, — с нескрываемой гордостью ответил министр.       В документах действительно прилагалось пять эскизов различных плакатов, выполненных, приходилось признать, очень качественно.       Самый первый из них изображал идеально ровный ряд выстроившихся на плацу гвардейцев, в котором не хватало одного человека. Наверху, на голубом небе, большими буквами написано слово: «СОЛДАТ!» — а внизу — «ГВАРДИЯ НУЖДАЕТСЯ В ТЕБЕ!»       Все было выполнено аккуратно, профессионально, с четкими контурами и грамотно подобранной палитрой цветов.       «И когда вы только успели, я всего лишь двое суток назад сказал о том, что буду этим заниматься…» — подумалось мне. Я прекрасно понимал, что на такую работу нужно время. Или у них были заранее заготовлены материалы, или же они художника так сильно замотивировали, что тот работал без продыху.       Другого объяснения у меня не было.       — Плакаты мы обсудим с вами и вашей командой отдельно,.- уточнил я, просмотрев другие варианты и понимая, что некоторые правки все же необходимы. — И также отдельно мы обсудим объявление самого начала призыва. Сейчас меня сильнее всего интересует мотивация добровольцев. В материальном плане.       — Министр Ромаурт Тонгвард, вам слово, — коротко и четко произнес Ориси, обращаясь к новому министру финансов. Раньше там сидел один из Сентикруа, так как именно за ними была вся финансовая жизнь планеты, но после их низложения губернатор, как я понял, посадил туда уже своего человека.       Вполне разумно, пускай дворяне вряд ли сильно этому радовались.       — Благодарю, господин губернатор. Страница сорок пять, уважаемые господа, — произнес уже довольно старый мужчина, чисто выбритый и с белоснежными короткими волосами.       Со страницы сорок пять начинался уже второй раздел всего этого огромного плана — «ПЛАН СТИМУЛИРОВАНИЯ».       «Это ж что они там написали в первом разделе?» — подумал я, удивляясь, сколько страниц мы пропустили за раз.       — Самым главным материальным стимулом планируется сделать денежное поощрение семье добровольца в размере десяти тысяч актосов, с месячным дроблением выплат сроком на пять лет, или же единовременной выплатой в размере пяти тысяч актосов на выбор лица, которое будет назначено добровольцем, как получатель. Вторым пунктом идет освобождение родственников первого круга добровольца, то есть детей, братьев и отцов, своих и супруги, от налоговых выплат сроком на один год, с последующим сокращением налоговых ставок на пятьдесят процентов сроком на три года.       — Позвольте спросить, министр Тонгвард, — начал я, понимая, что услышанное мне отнюдь не нравится. — Какова минимальная зарплата на Акитос Прайм? В среднем.       — Это зависит от региона, комиссар Мерцелиус, но если говорить на примере столицы, то это пятьсот актосов в месяц, без учета налогов.       — И вы предлагаете выплачивать семьям добровольцев десять минимальных зарплат за то, что они поступят в гвардию? — с нескрываемым скептицизмом спросил я. Министр от моих слов покосился на губернатора, но тот смотрел только на меня.       — Это вполне себе приличная сумма. К тому же есть и второй вариант…       — Да, по четыре минимальных зарплаты в год, пять лет подряд.       — Эти деньги не облагаются никакими налогами…       — Министр, вы когда-нибудь служили в армии? — задал я вопрос в лоб.       Старичок немного стушевался от неожиданности и непонимающе посмотрел на меня.       — Нет, комиссар Мерцелиус. Не служил.       — Я понял. Тогда выходит, вы не можете в полной мере осознать, на какие жертвы пойдут солдаты, записываясь в гвардию. А эта жертва огромна. Маршал Монларт, позвольте спросить, — обратился я к командующему СПО, отчего тот от неожиданности слегка вздрогнул. — По-вашему, подобное вознаграждение в обмен на вступление в гвардию приемлемо?       — Лично я считаю, что это сущие гроши в обмен на подобное, — сразу же сказал маршал, смотря грозным взглядом на министра. Тот не шелохнулся и лишь ответил таким же суровым взглядом. Если меня тут все боялись или хотя бы не хотели ввязываться со мной в конфликт, то вот друг другу были готовы глотки грызть. И судя по всему, маршал сильно осмелел. Наверняка решил, что раз он принял мою сторону, то моя лояльность обеспечена.       Что ж, во всяком случае, он вполне себе нормальный офицер и занимает свою должность по способностям, так что в случае чего можно будет за него заступиться. В рамках разумного, конечно.       — Хорошо, я вас понял, господин комиссар. Мы можем увеличить выплаты до… тридцати и двадцати тысяч соответственно, — высказался министр финансов.       — Вы меня не поняли, министр. Мне не нравится не только размер выплат, но и факт того, что это, вместе с такими ничтожными налоговыми льготами, является, по сути, единственной наградой.       Министр тихо прорычал. То ли от раздражения, то ли уже от злости. Я его явно доставал.       — Каково ваше предложение, комиссар Мерцелиус? — спросил губернатор Ориси все тем же холодным, как сталь, голосом.       — Во-первых, увеличить вознаграждение до пятидесяти тысяч актосов, без какого-либо дробления. Во-вторых, пожизненное освобождение от налогов родственников первого круга. В-третьих, полное списание любых долгов.       — Это беспрецедентно, — грубо произнес министр, словно я сказал какую-то хрень, которую даже произносить вслух нельзя.       — Я не закончил, министр, — произнес я, отчего министр сразу же поубавил в храбрости. — В-четвертых, сделать льготы для родственников первого круга на обучение, транспорт, оплату коммунальных счетов.       Павтог только закатил глаза.       — Это еще более-менее приемлемо, комиссар. Однако есть еще одна проблема, а именно — в безопасности. Вы предлагаете выдать огромные суммы денег на руки, по большей части, простым рабочим и крестьянам, которые живут с другими такими же простыми рабочими и крестьянами. А их поведение и мораль оставляет желать лучшего. Если сделать так, как вы предлагаете, получатели вознаграждения станут объектами самой настоящей охоты. Мне бы лично не хотелось, чтобы деньги, которые мы выделим, попали в руки отбросов, которые готовы пойти на грабеж или, упаси Бог-Император, убийство. И это я уже не говорю о том, что предложенное вами будет стоить очень дорого для бюджета.       — Неужели это настолько дорого, что об этом стоит волноваться? — переспросил я слегка удивленно.       Ведь все же мы говорили про бюджет целой планеты. Я сомневался, что так уж много.       — Если мы говорим о единовременных выплатах — да, — сразу же начал оживленно министр. Видимо, понял, что я готов его слушать, потому попытался ухватиться за соломинку. — Насколько мне известно, гвардия уже потеряла больше десяти тысяч солдат. В сумме на такое количество добровольцев уйдет сразу же до полумиллиарда. Учитывая, что весь бюджет уже расписан, а ГБР и близко не располагает такой суммой средств, нам придется взыскать средства из других источников. Повышение налогов, изъятие из министерских бюджетов, выпуск долговых облигаций или же сокращение зарплат на десятинных производствах.       — Исключено! — резко возразил арбитр-майоре Гундарг. — Министр Тонгвард, ситуация на десятинных предприятиях и так оставляет желать лучшего вследствие очередного увеличении планов и попыток повышения производительности, и сокращение зарплат рабочим может только усугубить ситуацию и привести к повтору инцидента на мануфакторуме «Соктомор». Причем в не единичных случаях.       — Я это понимаю, арбитр-майоре, — сразу же начал оправдываться Тонгвард. — Но мне необходимо было озвучить комиссару Мерцелиусу все возможные варианты изъятия наличных средств.       — Могу сразу заверить, что на подобное я идти не стану, — вклинился я в их перепалку, — Особенно учитывая ситуацию, которую описал арбитр-майоре Гундарг. Что же касается основного вопроса, то можно уточнить, что такое ГБР?       — Главный Бюджетный Резерв, — машинально ответил министр. — Это свободные средства, которые мы можем использовать на какие-либо не предусмотренные бюджетным планом ситуации. К сожалению, сейчас он заметно опустел вследствие последних событий на фронте, а его пополнение оставляет желать лучшего.       — Я вас понял, министр, — ответил я, кивнув. — И хотелось бы уточнить, если выплата вознаграждения будет подвергнута дроблению, это будет приемлемо?       — В какой-то мере — да. Правда, учитывая предложенные вами суммы, нам все равно придется искать новые источники пополнения Резерва, но с этим мы еще справимся. Хотелось бы лишь уточнить, действительно так важно устанавливать настолько большие суммы выплат?       — Вы должны понять, министр. Те люди, что пойдут добровольцами в Гвардию, идут на огромную жертву. Они отказываются от своего дома, от своих семей навсегда ради служения Богу-Императору. Награда должна быть соответствующей, — объяснил я настолько серьезно, насколько только мог.       Правда, меня больше беспокоила не награда, а то, что нам нужно было привлечь людей очень быстро. Если с первого же раза нам не удастся закрыть все потребности в пополнении, то это будет грандиозный провал. И тогда придется или повышать награду, или объявлять о принудительном призыве.       В первом случае репутация всего Комиссариата будет подмочена, а во втором возникает угроза открытого неповиновения или даже бунта.       Нам только этого не хватало.       А значит, надо было бить наверняка, даже если «удары» будут стоить дорого для планетарной казны.       — Я вас понял, комиссар Мерцелиус. Тогда, если вы согласны на дробление вознаграждения, это, как и все остальные предложенные вами условия, вполне приемлемы.       — Да, согласен.       — Тогда вопрос решен, — сразу же произнес губернатор, словно хотел как можно быстрее продолжить. Ему явно не нравилось тут находиться. В какой-то мере я его понимал: на его плечах была вся планета, в которой сейчас шла война и серьезные осложнения на фронте. В сравнении с этим это заседание было едва ли не пустой тратой времени, однако игнорировать Гвардию он не мог. — Министр Ингерн Шатриви, вам слово.       Совещание продолжилось. Министр вооруженных сил быстро прошелся по тому, как именно будет организован сам призыв, сколько призывных пунктов будет открыто, как будет организована проверка добровольцев, и так далее, и тому подобное.       Ничего интересного или заслуживающего моих комментариев. Этот министр выполнил свою работу настолько хорошо, что хоть пять ставь в дневник.       После этого большая часть министров удалилась. Остался только я, Шамос, министр информации и архиепископ, но в обмен к нам пришло пять человек, которые, как я понял, были творческой пиар-командой и отвечали за исполнение «Плана Информирования».       Точнее, за руководство исполнением. Я не сомневался, что тут собрались только самые главные личности, а остальная немалая команда сидит где-то в ожидании, пока будут приняты все важные решения.       И одной из таких «главных личностей» был я. Всего несколько месяцев назад о таком и подумать было невозможно.       — Итак, господа, — начал я, отпив половину стакана воды. — Нам необходимо теперь более подробно обсудить детали Плана Информирования населения о начале призыва. Если будут какие-то идеи, то можете смело их предлагать, а пока что обсудим первый этап. В него входит объявление по радио. Речь полковника должна идти первой, однако он не сможет прибыть для записи в столицу, потому мы запишем ее заранее. Правда, выглядеть это должно как прямой эфир.       — С этим не будет никаких сложностей, комиссар Мерцелиус, — сразу же заверил меня министр Павтог. Другого ответа я и не ждал.       — Рад это слышать, министр. Вторым будет идти выступление губернатора, который и объявит о вознаграждении для добровольцев, — один из «маркетологов», как я окрестил прибывших людей, сразу поднял руку. Он был молодым, не больше тридцати лет, из-за чего у меня вдруг возникли ассоциации со школьником, что поднял руку, пытаясь вставить свои пять копеек на уроке. — Говорите.       — Хотелось бы уточнить, кто займется речью губернатора — Комиссариат или мы?       — Думаю, лучше вы. Или он сам, если пожелает, — сразу же сказал я, решив все же ухватиться за возможность сбросить с себя хоть часть работы. — Единственный момент, речи должны будут пройти проверку Комиссариата.       — Почтем за честь, комиссар, — ответил маркетолог, кивнув головой.       — Третьим должно будет идти ваше выступление, архиепископ, — продолжил я, посмотрев на служителя Императорской Церкви. — Лично я считаю, что слова лидера Экклезиархии на Акитос Прайм возымеют должный эффект. Особенно следует акцентировать внимание на то, что стать гвардейцем — это огромная честь для каждого верноподданного. А также на то, что служение в Гвардии смывает с человека все прегрешения, которые он мог совершить.       — Я приложу все усилия, чтобы донести праведные слова до людей, комиссар Мерцелиус, — хриплым голосом проговорил архиепископ Лормандан. Ему уже было лет восемьдесят, не меньше. Худой, все лицо покрыто морщинами, впалые щеки, под глазами мешки, лысая голова, редкие волосы на висках почти что белого цвета. Одет он был в белоснежную мантию с золотыми орнаментами и какими-то фразами, вышитыми золотыми нитями.       Ему бы на пенсию, а он управляет всей Экклезиархией на Акитос Прайм. Учитывая, что тут населения на несколько миллиардов больше, чем на Земле в моей прошлой жизни, можно было представить себе местный размах.       — Также мы будем говорить о призыве на проповедях в храмах. Среди прихожан могут быть множество отслуживших в СПО солдат, и слова священников смогут укрепить решимость тех, кто будет еще сомневаться после слов полковника и губернатора.       — Благодарю вас, архиепископ, — произнес я, кивнув головой. — Затем уже последуют речи от меня, комиссара Шамоса и маршала Монларта. Все это должно пройти в один день, но главное, чтобы обращение полковника, губернатора и архиепископа прозвучало в тот момент, когда радио будут слушать максимальное число людей.       — Утренние новости — идеальное время для трех первых обращений. И еще три в вечерние новости, — отозвался министр.       — Подойдет. На следующий день должны будут быть выпущены газеты со всеми шестью объявлениями. Правда, учитывая, что газеты выходят каждый день, эти обращения могут довольно быстро забыть.       — Не беспокойтесь, комиссар, — сразу же сказал Павтог. — Мы сделаем в газетах отдельную страницу со всеми обращениями, которые будут оставаться на всех выпусках, пока не будет объявлено окончание призыва.       — Хорошая идея, министр, — согласился я. — Теперь, что касается плакатов. Я просмотрел предложенные эскизы и хотел бы высказаться по этому поводу. В них всех есть одна деталь, которую необходимо изменить. «Гвардия нуждается в тебе», «Помоги гвардии, вступив в ее ряды», «Гвардии нужны гвардейцы» — в этих фразах есть загвоздка. Если конкретно — то в посыле, что они передают. Возникает ощущение, что гвардия нуждается в помощи, что у нее проблемы, из-за которых мы и начали призыв. То есть мы прямым текстом заявим о своей слабости перед лицом врага. Подобное неприемлемо.       — Мы это обязательно учтем, комиссар Мерцелиус. Прошу простить наших художников за этот просчет.       — Не стоит, министр, — сразу же сказал я. — Они постарались очень хорошо, с этим спорить невозможно. К тому же двое других плакатов — «Стань щитом Империума» и «Защити Империум в рядах Гвардии» — полностью подходят. Мы должны показать, что мы объявили призыв не из-за каких-то проблем, а потому что с течением времени мы понесли потери и хотим взять пополнения. Мы не просим помощи, мы предлагаем солдатам послужить Империуму Человечества и Императору даже за пределами планеты. Чувствуете разницу?       — Думаю, да, комиссар, — сказал еще один маркетолог, чьи рыжие волосы сразу же привлекли мое внимание, так как слишком выделялись на общем фоне серых стен. — Среди наших черновых вариантов имеются некоторые наработки подобного формата. Если вы позволите, могу зачитать.       — Конечно.       — «Гвардия ждет тебя». «Благословленная Гвардия ждет тебя, солдат». «В рядах Гвардии есть место для тебя, солдат». «Гвардия — это возможности». «Встань в один ряд с героями». «Защити Империум среди звезд».       — Очень интересно, — без какого-либо лукавства сказал я. — Мне все нравится.       — Есть один момент, — вдруг сказал Домиарт, до этого сидевший тихо и внимательно слушавший. — Про «Встань в один ряд с героями». Тут лучше подошло в «В один строй». Все же мы говорим про Гвардию, а не про рынок с торговыми рядами.       — Резонное замечание, комиссар Шамос, — согласился я с младшим коллегой. Или просто с коллегой? Я так и не смог определиться с этим. По факту я был старше его, так как он все же отчитывался передо мной и именно от меня зависело его положение, но при этом он занимался всем СПО на планете и воспринимать его младше себя просто психологически не получалось. — Этот момент стоит исправить. И еще хотелось бы обсудить слоган про «Возможности». Можно уточнить, какие именно вы имеете в виду. Просто чтобы вдруг не возникло недопонимания.       — Тут много чего предполагается под словом «Возможности», — произнес уже третий маркетолог, коротко стриженный блондин с бледной кожей и голубыми глазами. Про себя я его окрестил «Ариец». Спрашивать имена мне уже было просто лень. — Возможность служить Императору, слава, возможность колонизировать другие миры и даже дворянство, на примере нашего благословленного губернатора.       — То есть вы предлагаете использовать фигуру губернатора Ориси в качестве примера «успешного гвардейца»? — переспросил я, чувствуя, что это вполне себе хорошая идея.       — Именно. Он пошел добровольцем, будучи простым солдатом СПО на мире-улье Уджан, а до этого он был простым рабочим на сталелитейном мануфакторуме. Затем множество кампаний, подвиги, награды. И вот результат — теперь он губернатор целой планеты. Его история идеально подходит для нашей кампании.       — Возьмите эту идею под плотную разработку, министр, — произнес я. — Это очень благодатная почва.       — Я вас понял, комиссар. Наша команда сделает все в лучшем виде. Хотелось бы только уточнить сроки, в которые мы должны управиться.       — Сколько минимум вам необходимо для разработки всего, что мы обсудили, плюс производство плакатов и газет?       — Неделя, — довольно быстро ответил министр, чем слегка удивил как меня, так и маркетологов. Они себя хорошо сдерживали, но было видно, что на их лицах появилось немое удивление.       «Похоже, гонять их будут, как сидоровых коз, чтобы они все успели», — подумал я. Мне даже было страшно представить, как их там будут мотивировать.       Правда, при этом я понимал, что эти сроки для меня вполне приемлемы. Призыв необходимо было начинать срочно, пока у нас было время до начала орочьего наступления.       Как бы мне ни не хотелось, чтобы людей загружали сверх всякой меры, но поделать ничего нельзя было.       — Хорошо, министр. Комиссариат и Гвардия надеются на вас. На этом, я думаю, мы можем закончить.       Собрание закончилось. Договорившись о новой встрече через два дня, когда будут готовы первые эскизы плакатов, все присутствующие быстрым шагом покинули кабинет. Министр и «маркетологи» ушли куда-то вглубь здания, в то время как я, забрав с собой Аскирта и Рингера, вместе с Домиартом направился к нашей машине, что стояла у входа в Дворец Губернатора.       — У тебя есть что-то срочное сегодня, Домиарт? — спросил я, решив все же перейти на простой тип общения.       Повернув к нему голову, я понял, что его это сильно удивило.       — Э-э… Н-нет, господин комиссар. Пока не будет объявлен призыв, ничего серьезного, — как-то неуверенно сказал он.       «Неужели я всех так пугаю?»       — Тогда предлагаю выпить. Я думаю, мы заслужили небольшой отдых. Тем более что скоро такой возможности у нас точно не будет.       — Д-да, конечно, господин комиссар. Как вам будет угодно, — все так же неуверенно сказал Шамос.       Похоже, что он чисто физически не был в состоянии мне отказать. Не очень приятно, но что уж тут поделаешь.       Вообще, я и сам не знал, чего вдруг решил пойти и выпить. Просто я осознал, что уже так давно не сидел в обыкновенном заведении, не разговаривал с людьми, что решил взять и сделать это.       Ведь может такое произойти, что я больше не смогу ни разу нормально провести время.       Я был на войне. На войне погибают.       Правда, внутри я все же ощущал какое-то подсознательное неприятие этой идеи. Словно она мне была противна.       По всей видимости, Августин пить не любил. Ну, теперь будет. Я хотел расслабиться.       Рассевшись в машине, которую нам специально выделили для поездки по столице, я сразу же обратился к водителю.       — Вы в столице хорошо разбираетесь?       — Да, комиссар. Куда направляетесь?       — В какой-нибудь дешевый кабак, в котором всем будет на меня плевать, — сразу же сказал я необходимые условия для моего хорошего отдыха. Мне были открыты двери всех элитных ресторанов в этом городе, меня бы приняли как высокого гостя, но в таких местах я сразу же стану объектом внимания.       Я не хотел становиться объектом внимания. Мне это уже успело осточертеть.       — Знаю такое место. Правда, ехать далековато — где-то час, если пробок не будет.       — Мы не торопимся. Езжай.       Машина тронулась. Практически сразу мы выехали с парковки на обычную дорогу, а с нее — на широкую магистраль на десять полос в каждую сторону.       Аквилария, столица Акитос Прайм, выглядела… массивно. Думаю, именно это слово здесь подходило как нельзя лучше. Сейчас мы ехали через центр города, и со всех сторон можно было различить огромные небоскребы, устремляющиеся ввысь. Каждый из них был в высоту с те небоскребы из моей жизни. Конечно, аналога «Бурдж-Дубая» тут не было и близко, но вот четыреста метров местные здания брали легко, а некоторые и все пятьсот.       Это чем-то напоминало Нью-Йорк, а точнее — ту его часть, в которой был застроен каждый квадратный метр.       Уже и не помню, как называется тот район.       Затем, проехав центр, мы оказались в районе, наполненном высотными жилыми домами. Скопление немаленьких башен минимум тридцати этажей напоминало каменный лес. Лишь иногда можно было рассмотреть довольно низкие, десятиэтажные здания, которые выполняли функции больниц, участков фолькотов, университетов или школ.       «Десятиэтажные школы… Ебануться можно», — сказал я сам себе, когда мы проехали одно такое здание. Какой сверхразум додумался поставить школу рядом с двадцатиполосной трассой, оставалось только гадать.       Вот, что называется — огромная плотность населения в столице.       Еще дальше, прямо за другой трассой, проходившей перпендикулярно под нашей, словно огромная река, находился район, который вызвал у меня мурашки по коже.       Я словно оказался в своем родном районе. Огромные ряды десятиэтажек с квадратными окнами, напоминавшие стены из-за своей немаленькой длины. Все они были оплетены огромным количеством проводов, протянутых от крыши к крыше. В мелькавших дворах виднелись ряды с развешанным бельем. Где-то между домами виднелись торчавшие золотые аквилы храмов, светящиеся в лучах солнца.       В этом же районе виднелись и фабрики. Некоторые были небольшими, на несколько зданий, огороженных бетонными заборами, но некоторые, видневшиеся на горизонте, навевали мысли о заводах-гигантах, построенных еще советской властью. Все они дымились, испуская из десятков труб густой белый или серый дым.       И здесь не было войны. Аквилария находилась в глубине самого большого континента Акитос Прайм, и сейчас здесь ничего не говорило о том, что на планете идет война. Просто огромный город, живущий своей жизнью, решающий свои собственные проблемы.       А война? Война была где-то там, далеко, среди мелких островов, покрытых джунглями, и бескрайних просторов океана.       Как же давно я не видел этой идиллии.       «Благодаря нам здесь так спокойно…» — возникла в голове мысль, поспорить с которой никак не вышло бы. Ведь это мы сражались там, мы пытались сдержать орков и уничтожить, чтобы они не попали сюда, не превратили столицу в огромный улей с зеленокожими созданиями всех видов и размеров.       Может быть, именно для этого я здесь? Может быть, в этом смысл моего пребывания здесь? Чтобы люди могли жить дальше?       Может быть. Я этого не знал. Я в этом сомневался. Зачем конкретно я здесь нужен? Что я такого важного делал? Занимал должность комиссара? Но для чего именно я на этой должности? Другой комиссар делал бы тоже самое, что и я. Почему именно я должен этим заниматься?       Ответов на эти вопросы у меня не было. И они вряд ли предвидятся. Но я точно начинал понимать — я должен был сражаться дальше. Нельзя позволить оркам победить в этой войне, тем более после всех тех жертв, что мы принесли.       Да, я был всего лишь комиссаром, всего лишь шестеренкой в огромной машине, что защищала этот мир. Но каждая машина работает тогда, когда все детали работают слаженно. И если от меня требовалось работать так, как нужно, внося свой вклад, то я должен был продолжать это делать.       Другого смысла в своей жизни здесь я уже просто не видел.       Вскоре мы выехали с трассы на четырехполосную дорогу, откуда повернули на двухполосную, а затем остановились возле небольшого двухэтажного здания, умещенного между десятиэтажками.       Над входом красными буквами было написано: «Бар».       Вокруг виднелись серые, невзрачные дома с темными окнами, развешанное белье, дворы, покрытые немалого размера лужами и грязью.       Как же сильно это напоминало мне дом.       — Приехали, — коротко сказал водитель. — Будьте уверены, здесь на вас всем будет плевать. Тем более вы с оружием. Я буду ждать вас здесь.       — Премного благодарен вам, — сказал я, после чего дернул рычаг и открыл дверь машины.       Несмотря на солнце, воздух был прохладным, что радовало — солнце субтропиков меня уже порядком задрало.       Внутри бар оказался, без преувеличения сказать, унылым. Голые стены, простые стулья и столы из дерева, длинная барная стойка с двумя работниками, несколько ламп, свисающих на проводах без каких-либо люстр, окна зашторены плотными занавесками.       Воздух был настолько прокурен, что даже штаб полковника, когда тот курил одну сигарету за другой, и рядом не стоял.       Посетителей было не очень много, потому мы быстро нашли себе место в укромном уголке. Оба бармена посмотрели на нас, но не выказали никакой заинтересованности ни ко мне, ни к Шамосу, ни к двум вооруженным гвардейцам.       Те посетители, что все же удосужились посмотреть на нас, тоже не стали долго засматриваться и продолжили разговаривать или есть.       То ли здесь работало правило «не глазей слишком много», то ли всем было просто похер.       Во всяком случае, мне здесь уже определенно нравилось.       — Так, что мы будем, я без понятия, так что, Аскирт, меню на тебе — ты в местной кухне разбираешься получше нас.       — Это я мигом, — мой новоиспеченный помощник сразу же направился к барной стойке, пока я снимал с себя свое комиссарское пальто.       — Эм, господин комиссар, позвольте вопрос… — тихо проговорил Шамос, явно чувствуя себя неловко. То ли от того, что он находился в таком месте, то ли от того, что хотел спросить что-то эдакое.       Хрен его разберешь.       — Домиарт, если хочешь что-то спросить у меня, можешь не спрашивать на это разрешение. Считай это моей личной просьбой.       — Вас понял, господин комиссар, — почти сразу же, даже как-то рефлекторно, ответил Домиарт. Наверное, рефлексы. — Так вот, а Аскирт… Он… С Акитос Прайм?       — Да. Рядовой Винкон, собственной персоной. Именно он меня спас на Сентикрите, так что, когда он решил пойти в гвардию, я взял его к себе в помощники. В благодарность.       — Я понял. Он благородный человек, раз решил пойти добровольцем в гвардию. Это заслуживает уважения. И он может стать примером для остальных, в предстоящей кампании по призыву.       «Неожиданно…» — подумал я, обдумав сказанное Домиартом. И не сказать, что мне это предложение нравилось.       — Не сказал бы… Если честно, тут есть нюансы. Он пошел добровольцем раньше начала кампании, что уже не вписывается как-то. Да и к тому же его имя уже довольно известно. Уже, кажется, все слышали о рядовом Винконе, спасшем комиссара Мерцелиуса. Люди могут подумать, что он не доброволец, а просто подставная фигура.       — А… Я понимаю, господин комиссар, — сразу же стушевался Шамос. Стоило немного подсластить пилюлю.       — Однако идея с «первым добровольцем» мне нравится, — произнес я, что немного удивило моего собеседника. И, как заметил, немного обрадовало. — Нужно будет послать инструкции на призывные пункты, чтобы они зафиксировали самых первых добровольцев. Потом пустим в газеты список с фотографиями, как пример для остальных.       — А вот и вкуснятина. Налетай, пока есть, — внезапно вклинился в наш разговор Аскирт с немалым таким подносом. На нем стояли литровая бутылка с прозрачной жидкостью, большая банка с темно-малиновой жидкостью, большая тарелка с вяленым мясом, черный нарезанный хлеб, четыре рюмки и четыре стакана. — Это, конечно, не амасек, но вещь хорошая. Самое то, чтобы расслабиться.       — А это что? — спросил я, указав на банку.       — А это, чтобы запивать, иначе разнесет нас очень быстро. Ну и рыбка вяленая для закуски.       — Ну что ж, тогда начнем. Разливай давай.       Аскирт быстро налил нам четыре почти что полные рюмки и раздал каждому.       «Водка», — сразу же понял я, когда понюхал содержимое. Запах спирта угадывался сразу же.       Конкретно так Аскирт решил повеселиться. Но я ему доверял, так что жаловаться не собирался.       Да и все же, имел я право повеселиться в компании? Имел.       Правда, Домиарт, как я заметил, не разделял моего мнения и от одного только запаха скривился так, словно его сейчас вырвет.       — Итак, за что пить будем?       — Первая за павших. Не чокаясь, — сразу же серьезным тоном проговорил Рингер, до этого не проронивший ни слова.       В какой-то момент я и вовсе забыл, что он тут есть, уж слишком тут было тускло.       И Аскирт, и Домиарт немного удивленно посмотрели на него.       — У нас первая за встречу, — высказался Аскирт.       «Разница в культурах», — пронеслась у меня мысль. Все же они были с разных миров, у которых были разные традиции, в том числе и в плане застолья.       — Ну, мы все же в верлонском полку, — начал, решив устроиться тут третейским судьей. — Так что будем пить по верлонским традициям. Заодно и узнаем их. Потому, за всех тех, кто погиб в боях с врагами Его Божественного Величества. За павших!       — За павших, — произнесли все тихо хором, подняв рюмки, а затем осушили их до дна.       Горло сразу же обожгло, а затем начало сжиматься в спазме. Хотелось закашлять и выплюнуть все это, так что я сразу же схватился за стакан с соком и запил им. На вкус было похоже на обычный компот, то ли из вишни, то ли из малины. Это помогло, хоть и немного.       Домиарт закашлялся, выплюнув часть содержимого на стол.       Видимо, ни он, ни Мерцелиус вообще никогда не пили, из-за чего их тела не были привычны к подобному.       Меня это не особо удивляло.       Оба моих помощника тем временем вообще не поморщились от выпитого, после чего Аскирт наложил на кусок хлеба рыбу и закусил ею.       — Боже-Император, помоги… — прошептал Домиарт, беря кружку с компотом и выпивая ее до дна, пока я и Рингер последовали примеру Аскирта и закусили рыбой. На мой вкус — слишком соленая, но вот хлеб… Черт, никогда не любил черный хлеб, но по вкусу он никак не отличался от того, что был в моей прошлой жизни.       В какой-то мере было приятно снова почувствовать знакомый вкус. Пускай я его и не любил.       Иронично.       — Никогда не пил? — спросил Аскирт у Домиарта, от чего тот лишь покачал головой, говоря «нет». — Ну ничего, привыкнешь. В первый раз всегда кажется, что это пить невозможно. Вот помню, как у меня было. Мне тогда четырнадцать было. Ну в общем нас всей группой парней смогли на консервный завод устроить работать. Там был станок, который из металлических листов вырезал крышки для консервных банок, ну и нам нужно было эти листы металлические привезти со склада, распаковать и подавать по одному в станок, причем постоянно, чтобы никаких задержек. И, в общем, один месяц отработали и получили первую зарплату, сто актосов. Чувствовали себя тогда богачами. Ну и понятное дело, решили со старшими группами отметить. Они нас там позвали, купили все, в лесу нашли местечко и понеслось. Император Милостивый, что тогда началось. Все пытаются пить, кашляют, рыдают, старшие ржут с нас, как гроксы. Но мы ведь гордые, мы ведь продолжаем пить. В общем к утру все были облеванные, полуголые и хотели просто умереть. Правда, потом еще выяснилось, что нас обокрали. У всех карманы пустые оказались. Нам старшие вначале пытались сказать, мол, мы все пропили за одну ночь, и угощали, и все дела, но попробуй спрятать деньги в детдоме. Уже через неделю слухи пошли, чего это старшие жрать стали так часто во всяких там кафе, и шмоток прикупили нормальных. Короче, мы им предъявили за подобное и встречу забили. Ну они и пришли. Эх… Отметелили нас тогда знатно. У меня две трещины в ребрах было. Одному руку сломали, еще одному три зуба выбили. Деньги мы так и не вернули себе, а со старшими вообще не общались.       «Душевная история…» — саркастично подумал я, когда понял, что буквально заслушался. У Аскирта детство было не из лучших, это я уже давно понял, а теперь лишний раз убедился. Не сказать, что у меня было такое уж легкое, район у нас был не самый благополучный, но во всяком случае у меня была семья, был свой дом, и мне не приходилось в четырнадцать идти впахивать на завод за одну пятую от минималки.       — Так, давайте-ка продолжать. За что там вторую пьем, Рингер? — уже более жизнерадостно продолжил Аскирт.       — За встречу, — коротко сказал Рингер.       — Во, это уже по-нашему, — Аскирт быстро разлил по рюмкам, в это время Домиарт быстро налил себе еще стакан компота. Все же он понял, что нужно запивать водку. — Ну что ж, за то что, собрались здесь все вместе такой интересной компанией. За встречу.       — За встречу, — повторили мы все дружно и выпили содержимое рюмок.       — Ох… Хорошо идет… Хотя это еще легкая вещь, хочу я сказать. У нас возле детдома как старичок один, за пятьдесят ему уже было, решил самогон варить, прямо в квартире у себя. Оба сына где-то в столице концы с концами сводят, так что он с женой на пару решил хоть чем-то зарабатывать на жизнь. Ну и в общем, мы как-то накопили с пацанами на большой бутыль, купили и начали распивать. Еще и две девчонки присоединились к нам. В общем, более жесткой вещи я в жизни еще не пробовал. Мне казалось, в меня кипяток заливают. Я без понятия, из чего он эту хрень варил, но по мозгам било мощно. Правда, все закончилось тогда не очень… Но вначале давайте выпьем. За что там третью пьют?       — За родителей, — вновь так же коротко произнес Вимолт. Он был человеком неразговорчивым.       — О-о-о-о… Вот тут, конечно, сложно. Меня вообще подбросили. Мать, по всей видимости, нагуляла, — произнес Аскирт.       — У меня тоже их не было. С самого детства в Схоле, — продолжил Домиарт немного печальным голосом.       — Даже сироты могут пить за родителей. В благодарность за то, что они их родили, — объяснил мой помощник, на что Аскирт скорчил задумчивую физиономию, подняв глаза к потолку, а потом повернув их вначале влево, потом вправо, будто бы с разных сторон были написаны какие-то мысли.       — Ну, если подумать, тут ты прав. Тогда хорошо. За тех, кто нас родил. За родителей!       — За родителей! — произнесли мы все.       «За тебя, мама…» — подумал я, чувствуя, огромную тоску на душе.       — Так вот, у нас тогда все не очень закончилось. Ну, то есть повеселились мы знатно, но сами понимаете, четыре парня, две девчонки, всем по четырнадцать-пятнадцать и все пьяные. В общем, обе тогда залетели и начали разбираться, кто с кем. А были-то они со всеми. Я, к счастью, отпал сразу: у меня только с одной было, и то я вовремя высунул, потому как еще в адекватном состоянии был, так что разбирались с тремя оставшимися. Кое-как разобрались, уже поняли, кто как жениться будет, все дела. И тут они рожают, в один день прям. Вот только обе родили рыжих, мальчика и девочку. А у нас все парни в компании были я, брюнет, два блондина и шатен. Зато на этаже жил один паренек рыжий, тихоня конкретный, почти всегда молчит, вечно в библиотеке сидит, но если что, мог и ударить конкретно. Эти две сразу же ему и предъявили, ты теперь отцом стал. Оказалось, они обе с ним успели переспать прям перед самой пьянкой той злополучной, но про него даже не вспомнили, мол, кому он нужен вообще. Парню предъявили, начали выбирать, на ком он женится, а кого содержать просто будет. Говорили-говорили, орали-орали, ни о чем не договорились, решили на следующий день продолжить. И в общем после этого парня никто не видел. Сбежал по-тихому — и все.       — Безответственный, — высказал свой вердикт Домиарт, причем сказал он это таким серьезным голосом, словно был судьей, что выносил вердикт.       — Ну, тут как бы да, и как бы все не так просто. Сами посудите, парню пятнадцать лет, пашет на заводе, когда исполнится семнадцать, будет пахать дальше, а на нем уже две женщины с двумя детьми. Ясное дело, испугаешься. Но с другой стороны, ты и прав, о себе он подумал, а как детей сделал, так сразу сбежал. А ведь у него с ними все на трезвую голову было, знал, что и как.       — На трезвую или пьяную — разницы нет. Когда ты пьешь, должен быть готовым к последствиям, — произнес Домиарт менторским тоном, словно по учебнику. — Это нам так говорил наш комендант общежития. Помните его, господин комиссар. Ормас Крунсдарт.       — А… Припоминаю, да, — сразу же ответил я, хотя ни о каком Ормасе Крунстарде или как-то так, никогда не слышал. Даже в памяти ничего такого не было.       — Он нам это сказал после того, как несколько курсантов откуда-то достали алкоголь, напились и устроили пожар в библиотеке. Они начали говорить, мол, простите нас, мы не хотели, мы были пьяные, смягчите наказание. И вот тогда комендант и сказал: «Перед тем, как начать пить, ты должен быть готовым принять ответственность за все, что сделаешь». А потом скомандовал расстрельной команде: «Огонь».       — Поучительно, — коротко охарактеризовал историю Аскирт. — Давайте как раз после такой истории и выпьем. Рингер, за что в четвертый раз?       — После третьего на выбор уже.       — О, тогда я первый и предложу на выбор. Давайте выпьем за то, чтобы пьянки заканчивались хорошо и без серьезных последствий.       — Хороший тост, — произнес я, после чего мы все вчетвером подняли рюмки и выпили.       Тело уже начинало ощущаться как-то более легко, чем раньше. Опьянение начинало овладевать мной.       И не сказать, что мне это не нравилось.       — У нас вот тоже была история, с самогоном, — вдруг сказал Рингер. Похоже, он тоже решил присоединиться. — Жили два брата, друг от друга не отличишь вообще. Ну и в общем, начали варить самогон из сахара, что подворовывали на сахарном заводе, они на нем работали. У них весь район закупался, и мы с парнями в том числе решили погулять в первый раз, как взрослые. В общем, напились этого самогона и в итоге проснулись в поезде, который ехал на другой конец континента вообще. Мы начинаем у контролеров спрашивать, как мы тут вообще оказались. Оказалось, одному из наших захотелось посмотреть на морской закат, вот мы и поехали, смотреть закат. А то, что на этот закат ехать пять дней, так это никого не смутило.       Аскирт сразу же рассмеялся, я и Домиарт улыбнулись. Веселая история.       — Только в чем проблема, — продолжил Рингер, также улыбнувшись уголками рта, — парня, который хотел закат посмотреть, с нами не было. Мы весь поезд с ним обыскали, в каждое купе зашли. И тут вдруг к нам подходит один мужик и говорит: «Вы такого, блондина молодого ищете?». Мы говорим: «Да, его». И тут мужик выдает: «Так он еще ночью вышел из поезда, сказал, что ему на работу завтра надо».       Тут уже мы все вчетвером не выдержали и засмеялись в полную силу.       — Вот, что называется — ответственный человек, — все еще продолжая смеяться, проговорил Аскирт.       — И давайте выпьем за них, — предложил я, пока Аскирт уже наливал по новой. — За тех, кто в любом состоянии помнит про свой долг и готов его исполнять. За ответственных.       — За ответственных!       — Мы ж тогда еще выбраться попытались. Поезд ведь едет, остановка была минут десять назад, а до ближайшей еще часов пять ехать. Ну и наш друг один начал паниковать, мол, надо срочно остановить, завтра тоже на работу надо. Один день нам еще простят, но за второй уже уволят нахрен. А второй с перепугу как дал и рванул стоп-кран. Поезд остановился, мы все с поезда повыпрыгивали и вдоль рельс побежали до станции. А там нас гунраны сразу же загребли к себе. Это наши фолькоты, если что. В общем, мы там пять дней сидели, пока нас родители не достали. С завода нас поперли, ясное дело, родители такое устроили, что вспоминать страшно. Мы больше самогон не пили после этого. Ни разу.       — А тот ответственный на работу хоть успел? — спросил я, улыбаясь. Уж больно хотелось узнать продолжение.       — Нет, конечно. Он как на станции вышел, так там и заснул. Потом попутками добрался кое-как.       — Во всяком случае, он пытался, — сказал я, на что все снова засмеялись.       К этому моменту в баре стало намного больше людей, чем было. Практически все столики были заняты, но никто особо не обращал на нас внимание. Так, иногда глазели, скорее всего, на оружие, да и только.       Но вот затем в бар вошла интересная группа людей. Сразу семь человек, все — накаченные бритые мужики, прошли к бару и довольно громко, особенно для этого заведения, разговаривали друг с другом.       И что самое странное — я ни слова не понимал, что они говорили. Вот вообще. Их язык едва ли напоминал готик.       — Э, Аскирт, — обратился я к тому, кто точно должен был знать, что тут происходит. — А кто это вообще? Я ни слова не понимаю, что они говорят.       — А, это… Это перваки, — как само собой разумеющееся проговорил друг. Видимо, увидев непонимание всех нас троих, он продолжил. — Ну, короче, это связано еще с колонизацией планеты. Дело было так. Вначале, в тридцать пятом миллениуме где-то, планету в первый раз открыли и заселили первые пятьдесят тысяч человек. Но потом произошел какой-то шторм, планету отрезало и все про нее вообще забыли. Потом, в тридцать девятом миллениуме, ее снова открыл вольный торговец, Матвей дор Акитос, тут все его имя с пеленок знают. Ну и в общем, когда он переоткрыл планету, то оказалось, что она уже заселена людьми, которые разве что железо могли обрабатывать нормально. Как выяснилось позже, все то население, что осталось на планете, позабыло все, кроме веры в Императора, и расплодилось до несколько десятков миллионов. Планету снова расселять начали, но на этих особого внимания не обращали — кому ведь нужны эти дикари? Их миссионеры обучали, аж из самой Миссионарии Галаксия, но получилось у них не очень. В общем, в конце концов, когда их нормально обучили эти миссионеры, они вдруг начали возмущаться, почему это не они управляют планетой, они ж ведь первые ее заселили. Но их особо слушать не стали — дело будто есть Домам, кто первый, а кто второй. Вот с тех пор, как начали говорить про «первых», их и начали называть «перваками», как ту бурду, что, когда самогон варишь, образуется вначале. Только им это в лицо говорить не стоит — они на это обижаются сильно. Сами себя они гордо называют «гунараши», это на их языке «первые». А нас всех «вунараши», то есть «вторые». Правда, они очень замкнутые. Живут отдельными селами, домами, иногда районами целыми, чужаков вообще не любят.       — У меня один вопрос — откуда ты все это знаешь? — спросил я, удивленно смотря на Аскирта. Уж кто-кто, а он не был похож на знатока планетарной истории, пускай и жил здесь.       — Пф-ф… Я, может быть, и не похож на гиганта мысли, но все же читать умею. Пока служил в СПО в первые годы, брал себе книжки в библиотеке. И там нашлась одна, как раз про них. Ну типа, кто такие вообще, откуда взялись, как дошли до жизни такой. А то пока жил в детдоме, наслушался о них многого. Мол, они и богохульники, и извращенцы, и неадекватные все поголовно, и все такое прочее. Честно, правда тут только отчасти. Да, они Императору по-другому молятся, не как мы, но их вера одобрена Экклезиархией, так что тут не подкопаться никак, а если есть желание — иди к священникам, они тебе пояснят очень доступно, почему ты не прав. Они по этому вопросу очень строгие: одобрено — и все тут. У них даже свой епископ есть. По поводу извращенцев тут смотря как посмотреть. Да, у них многоженство, но это не возбраняется. И еще они иногда на родственниках женятся, но только на дальних. А вот по поводу неадекватности… Ну тут иногда они сами нарываются. Отвечают очень резко, даже когда это излишне. Но мне лично на них как-то пофигу. Я с ними вообще ни разу не пересекался за всю жизнь. Их мало сильно, они в основном или в селах, или в больших городах. Так что в моей глухомани их и подавно не было.       — Весело вы тут живете, — подытожил я. Все же не каждый день узнаешь подобные истории.       — И не говори. Ну что, кто следующий тост говорит. Рингер, давай ты., проговорил Аскирт.       — Я? — слегка удивленно сказал мой первый помощник. — Ну что ж… Даже не знаю… Давайте… Давайте выпьем за тот щит… Что защищает Империум и частью которого мы стали. За Гвардию.       — За Гвардию! — проговорили все мы и осушили рюмки.       Веселье продолжалось. Рингер и Аскирт наперебой рассказывали истории из своих жизней, от которых мы ухохатывались все вчетвером.       У меня тоже были свои истории. И я хотел их рассказать, вот только понимал — я не могу. Здесь был Домиарт, который знал о моей жизни в Схоле, а значит, любые истории из моей прошлой жизни вызовут у него лишние вопросы.       Это оставляло горький осадок. Я веселился, отдыхал, но при этом все равно был ограничен, скован правилами, которые необходимо соблюдать, чтобы не вызвать лишние подозрения.       Неприятно. Но я решил все же гнать от себя эти мысли. Не стоило об этом думать. Сейчас я веселился.       Вскоре меня уже начало разносить — алкоголь начал работать. Движения становились размашистыми, координация нарушалась, но при этом я ощущал такую приятную легкость, какую не ощущал еще ни разу за все то время, что был в этом мире.       И это было великолепно.       — Опа… Вот и закончилась… Все выпили… — проговорил Аскирт, который, судя по голосу и движениям, тоже уже был пьяным.       — Неси еще, — коротко проговорил я, мне хотелось еще.       — Друг… — сказал Аскирт, положив руку мне на плечо и приблизившись ко мне. — Ты уверен? А то я вижу, ты уже готов…       «Как приятно, что он называет меня «друг», — промелькнула у меня мысль в голове.       — Аскирт… У нас скоро начнется такая жопа… что и думать не хочется… Хрен знает, когда еще сможем так собраться… Так что… Давай напьемся сегодня, — твердо закончил, так же положив руку на плечо Аскирту.       — Ну что ж… А давай! — весело сказал мой помощник, после чего кое-как встал и вялой походкой поплелся к бару, за новой порцией местной водки.       Я был только благодарен ему за понимание.       Я хотел повеселиться.       А завтра… А завтра будь что будет…