Мангарнас, речной порт. Комиссар Августин Мерцелиус.
— Ну, как я выгляжу? — спросил я, повернувшись к Аскирту, что сейчас стоял рядом с входом в гальюн. Только в этом месте было зеркало. — Как обычный вояка в расцвете сил, которому дали увольнительную, — ответил друг, улыбнувшись. — Вот и прекрасно, — с улыбкой сказал я, надевая на себя фуражку. — Пошли. Причалив к Мангарнасу и выгрузившись, мы получили половину суток отдыха — порт не справлялся с нагрузкой и очередь была достаточно длинной. Лично я был этому только рад — можно было еще немного отдохнуть, погулять и купить чего-то полезного. Солдаты тоже могли себя чем-то порадовать, что наверняка могло положительно сказаться на боевом духе. А это было чертовски важно. Единственное, был один нюанс. По прибытии на баржу взошел один человек в гражданском, который представился от имени губернатора Ориси и передал личную просьбу, а именно — не светиться в Мангарнасе. Ситуация тут была не самой лучшей, и мое присутствие могло привести к непредсказуемым последствиям, которые никому не нужны были. Плюс ко всему мне передали новый комплект гражданской униформы гвардейцев, которую только заказали для пошива на фабриках Дома Онгакрон, который и был монополистом во всей легкой промышленности Акитос Прайм, в том числе и в текстильной. С ним также шло еще и удостоверение на имя сержанта Гвардии «Милинара Ортига», два новых слуховых аппарата, которые выглядели намного новее и современнее моих, большие солнцезащитные очки, напоминавшие очки-авиаторы из моей прошлой жизни, и пять тысяч актосов мелкими купюрами номиналом в один, два и пять. Для чего это все, стало сразу понятно: губернатор прямо говорил, что если я и захочу гулять, то пожалуйста, сделай это незаметно, притворившись гвардейским сержантом. Спорить с подобным я не стал. Мне довольно хорошо были понятны его опасения касательно моего непреднамеренного влияния на нынешнюю ситуацию, и если он просил меня не высовываться, то лучше согласиться. Я действительно не мог предсказать, что может произойти, если я официально появлюсь в промышленном центре планеты с целым батальоном гвардии. А произойти могло всякое. Как итог, теперь я был Милинаром Ортигом, сержантом гвардии в обычной гражданской униформе, новыми слуховыми аппаратами и очками, закрывающими глаза. С ними благо никаких особых проблем не было — они не торчали так уж сильно, чтобы мешать. Учитывая, что на планете не было никаких телевизоров, а плакатов со мной нигде не печатали, подобной маскировки должно было более чем хватить для того, чтобы скрыть мою личность — из сказанного гостем, на планете обо мне знали только то, что у меня слуховые аппараты и глаза аугментированы, плюс «высокий рост и черные волосы». Правда, меня все же беспокоили гвардейцы. Им прямо сказали, чтобы обо мне молчали и в случае чего говорили, что я уже улетел на Сентикрит, в штаб полковника. Этого должно было хватить, главное, чтобы никто не проболтался. Конечно, не стоило ожидать, что одного слово какого-то гвардейца-новобранца будет достаточно, чтобы произошло что-то серьезное, но стоило держать паранойю выкрученной на максимум. Пройдясь по уже пустой барже, я, Аскирт и Рингер, все в гражданской униформе и с вещмешками наперевес, спустились по трапу на бетонный, видавший виды, пирс и направились к выходу из порта. Людей тут уже было немного. Весь груз, что три взвода везли с собой, уже разгрузили и отправили в морской порт, а солдаты и матросы, в том числе сам капитан, разбрелись кто куда. За гвардейцев-новобранцев я особо не переживал. Им прямо сказали, в какое время и куда явиться, а в случае чего — звать фолькотов и в приказном порядке требовать, чтобы их провели туда, куда нужно, потому что неявка к отплытию нашего корабля автоматически означала расстрел. Я, правда, не собирался никого расстреливать за подобное, но угрозы иногда работают ничуть не хуже, чем их исполнение. За командиров же волноваться вообще не стоило — все они были верлонцами, прожженными вояками из числа выживших на тех островах во время действия глушилки, а потому дисциплина у них была на высоте. Из порта мы сразу же направились к пешеходному переходу, пролегающему под трассой, что шла параллельно реке. И прямо из перехода мы попали на Портовый Рынок. Как выразился капитан Унвиль, тут можно было купить все, что душе угодно: продукты, одежда, химия, быттовары, секс, наркотики, оружие, только бы деньги были. К счастью, деньги у меня были, и немалые, по местным меркам. А купить мне много чего хотелось. Все же хоть я и был комиссаром, заставлять снабженцев танцевать под свою дудку и просить их доставить что-то конкретно для меня я не собирался — в таком случае я буду выглядеть каким-то зазнавшимся кретином. Нафиг, это вредно для репутации. А она мне скоро понадобится, в этом я не сомневался. — Ну что, кто что хочет? — спросил я у парней, когда мы остановились у самого входа. Перед нами был длинный ряд прилавков, наполненный людьми. — Проще, конечно, сказать, чего я не хочу, — с сарказмом произнес Аскирт. — Но в первую очередь, нужны сигареты. Очень много сигарет. Уж они всегда в цене на фронте. — Понятно. Рингер? — обратился я к своему второму помощнику. — Я… Я не знаю, ко… Не знаю, — немного неуверенно сказал Рингер, едва не оговорившись. — Я особо не задумывался. — Значит тоже сигареты, — радостно воскликнул Аскирт, хлопнув при этом ладонями. — Я не курю, — возразил Вимолт. — Зато солдаты курят. Будешь радовать простых парней маленькими радостями. Ну, или обменивать на что-то. Не только на комиссарской шее надо сидеть. — Ладно, уговорил, закупим сигарет для начала, — все же согласился я. — Хотя мне кажется, солдаты сейчас за сутки их накупят на все деньги. — Уж поверь мне, много они на себе не утащат, а то, что утащат, выкурят за пару недель. Работа у них нервная, — объяснил мне друг, и спорить с подобным утверждением я не собирался. Аскирт был лучше знаком с солдатским бытом. — Тогда пошли. Найдем тут сигареты. Мы пошли вперед. Приходилось очень стараться, чтобы не зацепиться за людей. Пускай они пытались обходить солдат в форме, полностью у них это не получалось — просто из-за количества. Глаза постоянно бегали и цеплялись за различные прилавки. Фрукты и овощи, часть из которых я даже, к своему удивлению, узнавал — к примеру, тут были помидоры, огурцы, перец и капуста. Продавали как свежие, так и консервированные. Плюс были еще ягоды, среди которых удалось узнать смородину и малину. Мясо и рыба нашлись чуть дальше, как свежие, так и копченые. — Так, а вот это интересно, — произнес я и остановился, когда заметил на одном из прилавков кое-что знакомое. Это был белый кусок с мясными прожилками и покрытый серо-желтой шкуркой. В моей прошлой жизни — сало. — Что-то заприметил? — спросил Аскирт, втиснувшись рядом со мной. — Сало. — Что? — прозвучало от Аскирта в ответ непонимающим голосом. — Животный жир, — объяснил я, указав на несколько крупных кусков. Я постоянно забывал, что объясняться терминами своей прошлой жизни тут не получалось. Благо все списывалось на то, что я тут с другой планеты. Как иронично. — А, рокус! — воскликнул мой друг, — Хорошая вещь вообще. Только дорогая больно. И лучше бери уже засоленную, такая месяц продержаться сможет. — Что брать будете, мальчики? — спросила нас продавщица, что стояла за прилавком. Довольно тучная женщина ниже нас всех, лет пятьдесят на вид, в фартуке на длинной черной юбке и с косынкой на голове. На такую посмотришь и сразу подумаешь: «Продавщица с рынка». Некоторые вещи вообще не меняются, по ходу дела. — У вас рокус засоленный есть? — спросил я, показав на белый кусок сала, что лежал на прилавке. — А как же! — весело воскликнула женщина. — Сейчас попробовать дам! Оршана, рокус соленый тащи! Из небольшого здания позади прилавка послышалось шебуршение. — Ну что ты там возишься?! — гневно воскликнула продавщица, когда шебуршание затянулось секунд на пять. — Я найти не могу, теть Рик! — послышался в ответ испуганный девичий голосок. Кажется, то был ребенок лет шести или семи. — О, Бог-Император, дай мне сил! Я сейчас, не убегайте никуда! — Конечно-конечно, — заверил я женщину, когда та уже развернулась и быстро засеменила внутрь прилавка. — Ну вот же, ну ты что, слепая или что?! — злобно прорычала тетя Рик. — Бестолочь ленивая, у меня там покупатели, а ты тут возишься! — Простите, теть Рик! — закричала девочка. — Ой, помолчи уже! Женщина быстро вышла с большим металлическим ящиком, который держала довольно уверенно. Скорее всего, алюминиевый. С грохотом, она поставила его на стол и открыла одну из крышек. — Во, только три дня назад засолили, как раз готовы, — весело начала объяснять женщина, словно только что не кричала на ребенка. Одной рукой она достала большой кусок сала, покрытый солью и какой-то рыжей приправой, а второй взяла небольшой нож, что лежал на прилавке, и точным движением отрезала небольшой кусочек, протягивая мне. — Держите, попробуйте! Спорить я не стал, потому быстро взял кусок и положил в рот. Вкус оказался необыкновенным. Почти такой же, какой я помнил. — М, хорошее, — сказал я. — Давайте тогда четыре куска таких. — Вот и правильно! — с улыбкой произнесла женщина, доставая куски сала и кладя их на весы. — Вы ж тоже на фронт? — Да, через сутки отплываем, — решил сказать я. Все равно из этого секрета делать не было смысла. — Решили купить чего вкусного. — Вот и правильно! Вам оно там еще пригодится, — сказала тетя Рик, смотря на весы. — Так… это у нас четыре семьсот… — подвинув к себе счеты, продавщица быстро начала считать, двигая разные костяшки. Это заставило меня даже улыбнуться от ностальгии — сам я так и не научился ими пользоваться. — Так, четырнадцать десять. — Будет сдача с пятнадцати? А то мелочи нам не выдают. — А как же! Будет, конечно же! — сразу же последовал ответ от тети Рик, которая уже упаковывала все сало в бумажные листы светло-коричневого цвета. Меня все еще иногда удивляло практически полное отсутствие пластика на планете. Получив сдачу, я быстро упаковал все в свой вещмешок, пока Рингер очень задумчиво смотрел на сушеную рыбу, что лежала на соседнем прилавке. — А рыбку попробовать можно? — немного скромно спросил он, тыкнув пальцем на темного медного цвета копченую рыбу. — Пф, о чем речь, сынок! Сейчас дам! — произнес уже немолодой старичок лет шестидесяти на вид с седой бородой и практически лысой головой. Он быстро взял одну из засушенных рыбешек и ногтем оторвал от нее длинную полоску мяса, протянув ее Рингеру. Тот попробовал и задумчиво покачал головой. — Дайте тогда штук тридцать таких. — Вот это я понимаю! Запасливый ты, сынок! — радостно сказал старичок, пакуя рыбу в такой же бумажный пакет. — Рыбку любишь, Рингер? — с улыбкой произнес Аскирт, повернувшись к парню. — Вкусная вещь, — коротко произнес тот, ожидая, пока старичок все взвесит. — А ты чего будешь, мальчик? — спросила женщина у Аскирта. — Колбаска есть соленая? — А как же! — вновь воскликнула женщина. Кажется, у нее эта фраза была коронной. Вскоре, когда Аскирт закупился пятью палками копченой колбасы, мы направились дальше. Глаза вновь начали разбегаться от обилия всего и вся. Множество солдат в такой же форме, как и мы, закупались по полной. Я же пытался понять, чего моей душе еще хочется. А хотелось мне, кажется, вообще всего и сразу. — …на обувном пожар был, какие-то идиоты буянили… — говорила какая-то женщина за прилавком с овощами, которые я даже не узнавал. — …весь дом перекрыли, искали агитаторов. Двое стрелять начали, так их пристрелили, еще трое сдались… — говорил уже другой, довольно молодой мужик, стоящий за прилавком с медом в стеклянных банках. Таких разговоров тут было превеликое множество, и их можно было послушать, если постараться. — …идиот проклятый, врезал бригадиру, а тот виском об станок. И все, теперь сервитом сделают и на войну. А у него ребенка два и жены нет. Что, не мог промолчать? А теперь все… — …собрались там человек десять и давай требовать, чтобы начальника цеха сменили, а тот ведь племянник директора, тут и так все понятно. Кто их на десятинном там слушать будет? Прибежали охранники и всех дубинками избили. Теперь все на пайке год пахать будут в штрафном цеху… — …свои станки поломали, чтобы не работать. Так их сдал один паренек, кто видел все. Теперь из всех троих сервитов сделают… — …творится, а? У нас там война идет, ксеносы там, помилуй Император, а они что-то требуют, бастуют… — …смене платят столько же, сколько дневной. Брату по жребию попалась ночная, так он почти дохлый приходит и весь день спит. А начальники все спят ночью! Ну не скотство, а? — …говорят: «В контракте так, ты контракт подписал, контракт читай…». Ну он и читает, а кто ж знал, что столько пахать придется? Контракт этот уже переписывать надо, а они и слушать не желают… — …"Несправедливо, неправильно!» А отлынивать от работы, на которую подписался что, справедливо, блять, и правильно? — …планы выполнять надо, а они говорят: «Хотим больше, хотим больше»… — …сказанул, что надо бы потребовать прибавку к зарплате. Так и все. Сдал кто-то, и теперь штраф навесили. За провокацию к нарушению контракта. И похер им, что у него дочь маленькая. Ну не сволочи, а? И так везде, за каждым прилавком я прислушивался к какому-то разговору. Разные истории, разные мнения. Я же делал для себя свой вывод — ситуация накалялась. Все упиралось в желание народа получать больше за больший труд, но при этом первое выполнить было нельзя из-за экономических причин. Что бы там ни делал губернатор для того, чтобы восстановить ситуацию, ему стоило делать больше и побыстрее. Нам нужно было разбираться с орками, и проблемы в тылу нам точно не нужны были. Мне же оставалось надеяться, что со всем этим местные смогут справиться. Пока мы шли, нам удалось еще прикупить себе разных приятных мелочей. Я не удержался от того, чтобы купить банку маринованных огурцов, банку квашеной капусты и банку грибов в масле. Аскирт накупил себе черной икры и копченый сыр, а Рингер — купил еще рыбы и колбасы. — Наконец-то, добрались! — сказал Аскирт с нескрываемой радостью, когда мы вошли в ряд, заполненный прилавками с сигаретами. Практически весь ряд был наполнен солдатами-гвардейцами. Продавцы едва успевали принимать деньги и отдавать товар. — Да уж, а я-то надеялся, что народ уже закупился. Как же… — произнес мой друг, идя вплотную ко мне. Проталкиваться приходилось с трудом. Лишь пройдя ряд практически полностью, удалось кое-как найти более-менее маленькую очередь, в которую мы и встали. — Ну и в общем, эта тварь говорит ему: «Что ты смотришь на меня так, работай давай! План сам себя не выполнит!» — довольно эмоционально говорил стоявшему рядом солдату продавец, который одновременно и говорил, и разбирался с клиентами, пакуя пачки сигарет и принимая деньги. — А тот как вспылил да и дал ему в рожу. Тот на пол, и тут второй рабочий давай заступаться за бригадира, и уже брату в морду всыпал, мол: «Чего творишь, дебил, на бригадира нападаешь». — Понятно, премию себе зарабатывал, для чего еще за бригадира заступаться? — ответил солдат. — Двадцать синих, пожалуйста, — сказал другой солдат, когда первый, получив товар, сразу же умотал. — Двадцать, — назвал цену продавец. — Ну и в общем, брат-то от такого охренел неслабо и сдачи дал. Да так дал, что паренек отлетел и головой об станок. Тут уже бригадир очухался и брату врезал, повалил и давай его ногами лупить, по лицу, по ребрам, лупил с чувством в общем, со злостью всей. Двое других подбежали, его урезонить попытались, так он и их начал бить. Тут уже другие начали подтягиваться, кто за бригадира, кто против. И потом уже прибегает охрана, начинает их всех щитами и дубинками давить, вообще всех без разбору. В итоге полцеха с рожами побитыми, пол цеха этим рожами в пол и молятся, чтобы их не трогали. Да вот только паренек тот, что за бригадира заступился первым, помер в лазарете. Головой сильно стукнулся, а пока дрались, пока успокаивались, так и время просрали. В общем, всему цеху штраф выписали, за драку, а брата к Механикусам отправили, сервитом сделают. — Ох Император помилуй… — воскликнул гвардеец, с удивлением посмотрев на рассказчика. — Что, вот так сразу? За бригадира побитого? — Мне тоже двадцать синих, — сказал следующий гвардеец. — Да какой там, бригадира… — продолжил продавец, даже не назвав цену. — Написали «разжигание массовых волнений», а это вышка… А вышка теперь — это в сервита и на фронт. Лучше бы пристрелили… — Та да как-то… Будь эта война неладна… — И война эта, и планы, и дворяне, и губернатор… Люди пашут, блять, как проклятые, а надбавки — гроши сущие! — Грим! — злобно прошипел на него второй продавец. — Заткнись уже наконец! Тут ушей навалом, а ты тут со своими… претензиями… — Не, ну а я что, не прав? — возмутился продавец, повернувшись к говорившему. — Я сказал, заткнись! Если себя не любишь, то хоть о своих подумай! — И что мне теперь, молчать тут и терпеть? — Да! Молчи и терпи! — негромко, но довольно твердо произнес второй. — Раньше справлялись и сейчас справимся! Император поможет! — Та хорошо, хорошо, не заводись… — уже тише пробурчал первый. — Не завожусь я. На этом их спор закончился. Оба продавца спокойно и даже как-то на автомате продавали пачки сигарет, пока наконец-то не дошла очередь Аскирта. — Сорок красных. — Сорок. — Ох нифига себе, — воскликнул друг удивленно. — А с чего это по актосу за штуку? — А ты что хотел? Все равно все купят, вот и заломили. — Пиздец, никогда красные больше четверти не стоили, и вот на тебе. — Жмоты, что тут еще скажешь, — прошипел продавец злобно. — Грим, — прошипел второй продавец. — Та нормально все, не заводись! — А я не завожусь! — Вот и не заводись! — Вот и не завожусь! — Так, хватит оба! — рыкнул Аскирт. — Давай, сорок красных, и пойду уже. — Даю-даю. Кое-как упаковав сорок пачек сигарет по трем вещмешкам, мы двинулись дальше, пытаясь понять, что нам еще может понадобиться. Правда, теперь мысли мои были вокруг всего того, о чем спорили те два старика. Когда полковник предложил использовать преступников, приговоренных к смертной казни, для создания боевых сервиторов, я не думал о том, что к этой смертной казни будут приговаривать вот так… просто. Ударил бригадира — в сервиторы. Сломал станок — в сервиторы. И я более чем был уверен, что подобных историй было превеликое множество. Возможно, придется поднять этот вопрос, так как подобное мне лично казалось… ужасным. Чудовищным. Впереди, куда мы и направлялись, посматривая на ларьки с едой, я начал, к своему удивлению, слышать какой-то гомон. Потом гомон стал более различимым — это были громкие крики, в которых вскоре начали прослушиваться: «Бей его», «Правой», «По ногам» — и все в подобном духе. «Драка…» — сразу же подумал. Подойдя ближе, удалось различить довольно большую толпу собравшихся гвардейцев и простых гражданских, что смотрели куда-то, где уже не было ларьков, и громко кого-то поддерживали. — А вот и местные развлечения, — с нескрываемым сарказмом сказал Аскирт, когда мы все втроем начали пытаться обойти толпу, стоявшую в круге и найти место с хорошим обзором. Такое, к счастью, нашлось, и кое-как мы все встали у парапета, посмотрев на происходящее. Как оказалось, тут была большая яма. Стены метра три в высоту, диаметр где-то десять, пол усыпан песком. В самой яме два довольно крупных на вид лысых мужика в одних боксерах бились голыми руками в полную силу. «Бои без правил…» — сразу подумал я, как только понял, что оба мужика просто мутузят друг друга без какой-либо системы. Разве что в пах не били. — Тотализатор, — сразу же объяснил Аскирт, пытаясь перекричать толпу, которая пыталась поддерживать бойцов. — Ставишь на кого-то одного. Побеждаешь — получаешь свое и половину сверху. Тем временем один из бойцов, с большим шрамом на бедре, как я успел заметить, пропустил удар в голову и упал на песок. Второй боец не растерялся и попытался лечь на него, но первый успел среагировать и влепить кулаком по челюсти. Тот от такого сразу же упал, и первый сразу же ударил его еще раз по голове, отключая полностью. Толпа заверещала. Кто от радости победы, кто от горести поражения. — Хороший способ заработать для многих. И для бойцов тоже, — продолжил объяснять Аскирт, пока победитель, победно вознесся аквилу к небу, ушел в одну дверь в стене ямы, а проигравшего уволокли во вторую дверь. — В некоторых местах детдомовцев используют. Толпа такое любит. Тощие, неопытные пацаны лет по четырнадцать-пятнадцать, дерущиеся за деньги, выглядят довольно забавно. — Ты в таком участвовал? — спросил я, когда понял, что в голосе Аскирта была слышна горечь. — Один раз. Вызвался добровольцем, хотел заработать. Проиграл, и больше не брали. Пришлось на завод потом идти. Не сильно жалею. Останься там и, может, сейчас бы выступал в столице, в высшей лиге. Ну, или инвалидом стал бы, что более вероятно. А так теперь гвардейцем стал. — И то верно, — с улыбкой сказал я. — Пошли, может, еще чего купим. — Эх, хотел бы я сейчас девушку прикупить… Да боюсь представить, что сейчас за очереди в бордели. Так что ну его нафиг. Обойдусь. — Понимаю. Рингер, ты как? — спросил я у парня, от чего тот слегка непонимающе уставился на меня. Вечно он в облаках витает. — А, вы о чем? — Девушку хочешь? — на полном серьезе спросил я. Если парень захочет идти в бордель, то я не имел ничего против. Все же стоило уточнить этот момент. — Та не… Не стоит. Хотелось бы, то есть, но Аскирт прав, там очереди такие… Смилуется Император, еще получится, — объяснил Вимолт. — Ну ладно тогда, пошли, — кивнул я, после чего, поправив вещмешок, двинулся дальше по рядам этого огромного рынка. Прогулка продолжалась довольно долго, после чего мы, закупившись всем тем, что сочли нужным и полезным, прибыли к порту, где смотрели на погрузку солдат СПО. Насколько я знал, им не особо давали отдохнуть от плавания по реке или поездки на грузовиках по автомобильным трассам. Это для гвардейцев полковник сделал исключение, благо ситуация пока что позволяла. И вскоре мы уже загружались на наш корабль — огромный сухогруз размером с «Титаник», который перевозил ровно две роты, две тысячи гвардейцев вместе со всем немаленьким грузом. И когда корабль прогудел и начал отплывать, я с какой-то тоской начал смотреть на Мангарнас. Я тут был всего лишь меньше суток и побывал всего в трех местах: речной порт, рынок и морской порт, но все равно мне не хотелось отсюда уплывать. Не хотелось, потому что впереди меня ждала война, от которой, стоило признаться, я уже успел отвыкнуть. Какой бы пиздец не происходил здесь, на континенте, это было лучше, чем война. — Ну что ж… — как-то облегченно выдохнул Аскирт, стоя рядом со мной. — Пронесло… А то я боялся, что что-то произойдет. — И такое бывает, — подметил я, также внутренне радуясь. Я и сам думал, что пока мы будем в городе, произойдет что-то плохое. К счастью, все действительно прошло тихо, и теперь мы медленно удалялись от серого города в открытое море. Это уж был неслабый повод радоваться.Позже.
К вечеру, когда солнце уже клонилось к закату, я, положив свои вещи в каюту и поев, вновь смотрел на морскую гладь. Вокруг, от горизонта до горизонта, виднелось только море, подсвеченное рыжим солнцем, а над ним — розоватое небо без облаков. До ушей доносилось плескание воды под корпусом корабля. Кожу обволакивал приятный морской бриз. Идиллия. Словно сейчас и не было никакой войны. Словно мы не плыли на нее. — Августин, — неожиданно прозвучал голос Аскирта за спиной. И голос этот был каким-то подавленным. Я обернулся и посмотрел на друга. В свете закатного, ярко-оранжевого солнца было отчетливо видно, что настроение у него какое-то… подавленное. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил я. Все же когда он взошел на борт корабля, он выглядел более оптимистичным. — Да вот… Хотел все спросить… — как-то неуверенно начал Аскирт. — Связь ведь восстановили, так ведь? — я кивнул. — И я узнать хотел… Что там с Сактуном? Я не смог ответить. Мне и думать об этом было тяжело, не то что говорить. И мое молчание было для Аскирта вполне понятным ответом. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Словно пытался не заплакать. — Совсем никого? — шепотом спросил друг. В его голосе не было надежды. Скорее наоборот — он хотел убедиться окончательно. — Полная тишина. Возможно, кто-то и спасся в горах… Но честно сказать, шансов мало, — прямо сказал я. Это писалось в отчетах, которые мне прислали из штаба. Выжить на острове было практически нереально. Город был заполнен орками, съестных припасов там нет, в горах тоже, а пересечь их и добраться до джунглей на другой стороне в обход основных троп, занятых зеленокожими, без еды невозможно. Стоило признать факт — там никого не осталось. — Шестьдесят тысяч… — прошептал он, словно пытаясь осознать эту цифру. Эту огромную, страшную цифру. Когда задумываешься над тем, сколько это на самом деле людей, становится не по себе. — Да. Знаю, — коротко ответил я, лишь бы хоть что-то ответить, а не молчать. Что говорить в подобных ситуациях, я не знал. Я даже не мог сказать, почему именно эти потери, именно эта цифра меня так беспокоила. На других островах погибли еще несколько сотен тысяч, а я переживал именно за тех, кто погиб на Сактуне. Странно это было. Возможно, из-за того, что именно эти шестьдесят тысяч мы видели лично. Я не мог точно сказать. — Мне… — начал Аскирт. На него было больно смотреть. Мне даже представлять не хотелось, что он сейчас чувствовал. — Наверное, я должен сказать спасибо… За то, что спас меня… Но… Но я не думаю, что заслужил все это… Заслужил это спасение… — Думаешь, я это заслужил? — сказал я. — Я не лучше тех парней, что там полегли. Все, что меня отличает от них — это то, что у меня есть пластиковая карточка, которая дает мне право делать почти все, что мне захочется. Но сейчас живы мы и нам надо жить дальше. По-другому… По-другому просто нельзя, понимаешь? Аскирт не ответил. Он смотрел куда-то вниз пустым взглядом. Явно думая о чем-то. — Как тогда, на Сентикрите? — все же спросил он спустя секунд пять размышлений. — Да, как на Сентикрите, — подтвердил я. Тогда мы сбежали ради своих жизней, оставив других. Тогда мы сделали свой выбор. — И сколько так еще будет продолжаться? — спросил друг. — Сколько раз нам еще придется вот так драпать, говоря себе, что все это для того, чтобы продолжить сражаться и отомстить? Вопрос застал меня врасплох. Я никогда не задавался вопросом, а сколько еще я так буду делать? Сколько еще я буду сражаться за жизнь, в которой я не видел смысла? Сколько еще я буду бегать от смерти, которую я боялся из-за своей природной трусости? — Я не знаю, — честно признался я Аскирту. Я действительно не знал, как долго еще это будет продолжаться. Аскирт ничего не ответил. Дальше мы молчали. Ни у кого из нас не было что-либо сказать. Мы вдвоем несли эти грехи, и они достаточно сильно давили на плечи. Правда, стоило признать, за мной грехов было гораздо больше. — Пойду напьюсь, — сказал он через где-то минуту молчания, после чего повернулся и молча ушел, погруженный в свои мысли. Немного подумав, я решил присоединиться. Плыть нам нужно было еще несколько дней, и хоть немного отдохнуть я еще имел право. Ведь вскоре такой возможности уже не представится.Спустя четыре дня. Остров Сентикрит.
К моей вящей радости, мы все же прибыли на Сентикрит. В который уже раз я вступал туда, где для меня началась война. Казалось, еще вчера здесь собралась огромная армия, чтобы начать полномасштабное контрнаступление, а теперь вся эта армия была практически полностью уничтожена, и сейчас на ее замену прибыла новая. Мысли о потерях навевали тоску, но я пытался их как-то отгонять. Меня ожидало совещание с полковником, на котором меня должны были ввести в курс дела. Для этого требовалось быть собранным. — Комиссар, рад вас видеть, — поздоровался со мной Верманд, когда я вошел в его штабную палатку. Сейчас тут был только он. — Как и я вас, полковник, — ответил я, улыбнувшись. — Чтобы не тратить ваше время, предлагаю сразу перейти к делу. — Согласен, — ответил Верманд и активировал голопроектор, который сразу же замерцал и показал карту довольно большого куска Акитос Прайм — от острова Нилефет до Сентикрита и Соктомора, расположенных примерно на одной параллели. — Хотя многие уже знакомы с частями нашего плана или даже полностью с ним ознакомлены, я хочу прояснить его для всех. Ситуация на данный момент стала разворачиваться по самому худшему сценарию. Орки начали наступление на север, однако они практически не останавливаются для того, чтобы захватить какие-либо острова и закрепиться на них. Они целенаправленно идут на нас огромной морской армадой, насчитывающей более трех тысяч кораблей. Из-за скорости их продвижения мы потеряли несколько зон ПВО и были вынуждены отозвать все войска, которые были подготовлены в качестве приманки — нам уже ясно, что оркам она ни к чему. Также это заставило нас скорректировать сроки строительства укреплений на Сентикрите и Соктомор — к счастью, они будут готовы в срок более чем на восемьдесят процентов, потому тут волноваться не о чем. По части войск у нас также не возникает никаких проблем, так как большая часть из них уже прибыла на место. Согласно расчетам Адептус Механикус, орки прибудут на Сентикрит через трое суток, а на Соктомор — через четверо. На какой из этих островов они нападут всеми силами — мы не знаем, а рассчитывать на то, что они разделят войска и атакуют сразу оба, не приходится, на подобное их вождь не пойдет. Потому нам остается сосредоточиться на нашей стратегии. В первую очередь, мы должны быть готовыми к массовой воздушной атаке на наши самые заметные позиции, то есть прибрежные. Несмотря на сильный заслон ПВО, придется признать, что орки все же обладают заметной силой в воздухе. Потому с самого начала наши войска будут отведены на вторую линию обороны, расположенной в джунглях, чтобы избежать лишних потерь. Затем, по нашим предположениям, начнется первая волна высадки. Учитывая, насколько сильно орки ломятся вперед, можно точно утверждать, что они будут рассчитывать прорвать наши укрепления с первой попытки и бросят на это соответствующие силы. Именно поэтому против первой волны мы отступим, так как во-первых, их прорыв, по сути, предрешен, и попытка их остановить лишь приведет к ненужным потерям, а во-вторых, необходим нам для выполнения основного стратегического плана. Как только они захватят плацдарм, то начнут непременно расширять его в направлении своих главных целей — а именно город Соктомор, если мы говорим про одноименный остров, или шахты, если говорим про Сентикрит. Они уже укреплены так, как только возможно, однако до этого мы должны как можно сильнее измотать орков и заставить их вливать в плацдарм все большие силы. Как только их количество достигнет достаточного уровня или же если наше положение будет под угрозой, мы введем в действие основной флот и захлопнем ловушку, после чего уничтожим орков всех до единого. Полковник продолжал рассказывать и показывать, в то время как я внимательно слушал и осознавал одну простую истину: нас ждала битва, которой еще не было равных. Битва, которая должна была решить исход войны. И ее начало неуклонно приближалось.