Убереги

осень, 60 год Эпохи Скрытых Деревень (э.с.д)       Осознавать ценность собственной крови было сложно для ребёнка, выросшего в приюте, где в первые дни более-менее сознательной жизни окружение даёт понять, что ты ничтожество. Такое же, как и все остальные дети вокруг. Никому не нужный, брошенный теми, кто дал жизнь. Что придётся справляться самостоятельно со всеми испытаниями. Что никто не оценит твоих стараний и достижений, никто не подаст руку помощи, никто не поддержит. У тебя самого — только ты один. И множество примеров в подтверждение. Агрессивный мир с жёсткой иерархией среди простых людей, и особняком — каста шиноби, в которую можно попасть исключительно благодаря тому, родился ли ты с чакрой или нет.       Хикава могла понимать причины своей полезности, но осознавать не получалось, поэтому собственная безопасность её не сильно заботила. Больше интереса вызывало развитие, изучение этого мира, который для чакропользователей не имел тех границ, которые стояли перед обычными людьми. Девочка, у которой с перспективами было мягко говоря туго, охотно вбирала крупицы знаний, которые ей могли достаться. Таким образом целью развития была не защита, а познание. Познание границ, чтобы их преодолеть.       Звучало, конечно, сильно, но в силу возраста и ограничений, создаваемых властью «от генина подальше», у Хикавы возникала вполне очевидная проблема: ей просто не давали изучать. Ничего. Вообще. Даже доказывая свою осознанность, Кушина-сан просто отказывалась давать ей большее. «Рано», «надо подрасти», «ты ещё маленькая», «всего пару лет, и я начну тебя обучать», «насладись детством».       Детство кончилось давно. Когда Хикава увидела, как девчонки, с которыми она жила в приюте, дрались за рьё. Когда с началом войны их сажали выковыривать червей из круп. Когда приютских мальчиков, пойманных за воровством яблок, избили до полусмерти. И много-много другого, что ожесточало разум маленькой девочки, росшей в таких условиях с первых дней жизни.       Она не знала иной жизни. Её били за красные волосы, считая, что они «демонические». У неё отбирали без того маленькую порцию. Её немногочисленные вещи крали, портили, выкидывали. Можно было бы расстраиваться от такого отношения, если не знать, что так делали со всеми младшими. А потом эти младшие вырастали и становились такими же. Упиваясь своим превосходством, как бы мстя за своё унижение в детстве. Конечно, это можно понять и даже пожалеть таких ребят, но самоутверждение за чужой счёт — удел слабых. Мстить за свои несчастья невиноватым в этом — поступки, достойные жалких людей.       Хикава не хотела быть слабой или жалкой. Даже если порой хотелось от переполняющей обиды поступить так же. Они — дети, они не понимают, они глупые. Она считала себя выше этой возни, которая закончится через несколько лет. Покинув приют, ей предстояло забыться в тяжёлой грязной работе — это было не самой унизительной перспективой. Возможно, всю жизнь горбатилась бы, отдала бы всё своё здоровье, всю жизнь какому-нибудь неблагодарному труду, а потом бы, родись у неё дети, им предстояло бы то же самое. Но уже не сироты — значит, не отбросы, не самое дно общества.       То, что она имела сейчас — это дар. Хикава раньше не особо верила в бога, потому что рассказы о нём не клеились с действительностью. Люди часто молились, но многие ли получали то, чего хотели? Даже если заслуживали хоть немного хорошего, хотя в их слоях общества немногие оставались чисты душой и намереньями. Хикава сама себя не считала «чистой»: порой её мысли и желания были далеки от добрых. Заслуживала ли она того, что имеет? Ведь произошедшее — чудо, даже если считали, что наличие СЦЧ было дано ей изначально. Много ли детей с чакрой, рождённых вне Скрытых деревень, имели шансы стать шиноби?       — Ещё раз, — попросила Хикава, утерев кровь с разбитой губы. Нацу-чан выглядела испуганно, даже активированный бьякуган стал менее устрашающим, но на просьбу своей соперницы она откликнулась.       С осени она пошла в Академию, хотя должна была пойти через год. Её учителя, наверное, посчитали, что среди других детей может раскрыться её потенциал, но Нацу-чан, как самая младшая в своём классе с парочкой других клановых, стала предметом издёвок более старших ребят. Она пошла в класс бесклановых и слабосилков, так как таких мелких крайне редко закидывали в класс к лучшим. Единственным таким был Хатаке Какаши, попавший в пять лет, за два года до предполагаемого поступления, сразу в А-класс.       Нацу-чан гением не была. Её с остервенением избивали уже на самых первых спаррингах по тайдзюцу. Даже слабейшие ребята 7-8 лет элементарно превосходили девочку по силе и весу, к тому же у Нацу-чан были проблемы с агрессией. Точнее, она вообще не умела быть агрессивной и давать отпор, даже если ей больно и обидно.       В последний раз её избили очень серьёзно. Так, что даже молодой наследник клана посетил Академию и словесно разнёс наставника класса девочки. Было поразительно даже для самих Хьюга. Впрочем, как выяснилось, наследника было два близнеца: Хиаши и Хизаши, и вступился за маленькую девочку младший, который с меньшей вероятностью станет главой клана. Но Нацу-чан приходилась единокровной сестрой невесте Хиаши-сама, поэтому ситуацию быстро замяли.       Хикава была мельком знакома с этим самым Хизаши: он был товарищем Кушины-сан, когда они только получили хитай-ате и стали командой под руководством Учиха Кагами. Сарутоби Санно, Узумаки Кушина и Хьюга Хизаши — они были одной из сильнейших команд выпуска: старшему сыну Хокаге было положено считаться лучшим, как и второму наследнику Хьюга, да и Кушина — ученица Узумаки Мито не могла ударить в грязь лицом. Под руководством джоунина S-ранга, которому тогда едва исполнилось шестнадцать, они и правда стали одними из лучших, единственной командой выпуска, которая пережила Вторую Мировую в полном составе.       Хизаши-сама в самом деле повёл себя очень… взросло. Хикава была ему очень благодарна за Нацу-чан, которая, впрочем, была в жуткой панике, узнав о поступке наследника клана. Девочка лежала в госпитале почти неделю и боялась возвращаться в квартал. Даже когда её лично посетил Хизаши-сама и убедил, что всё улажено, легче не стало. Единственное, что радовало — пробудился бьякуган, благодаря чему её не станут убивать… слишком сильно. Кажется, отец Нацу-чан был зол, но почему-то на дочь, которая ничего не сделала.       Как оказалось, отец девочки — советник клана довольно преклонного возраста, едва ли не старше нынешнего главы Хьюга. Его супруга была младше него на добрых двадцать четыре года и из-за замужества осталась в ранге чуунина. Насколько поняла Хикава, мать практически никак не участвовала в воспитании дочери с тех пор, как у неё обнаружилась СЦЧ, пригодная для пробуждения додзюцу. Молодая женщина, которую можно было звать даже девушкой, занималась домом и по сути прислуживала Хиконэ-сама. Кажется, этому старику вообще мало доставляло то, что у него было две дочери и ни одного сына. Старшую дочь Ягахаэ он выдал за наследника клана — очень престижно, на самом деле, избавив её от Джуина на лбу. Весь клан готовился к свадьбе, которую проведут весной. Младшая дочь, увы, не подходила по возрасту младшему наследнику, поэтому казалась отцу бесполезной.       Убить, конечно, не убьёт, возможно даже не будет сильно злиться, узнав о бьякугане, но подобное «снисхождение» даже со стороны младшего наследника — оскорбление для него, как отца. У Хикавы не хватало зла на этого старикана, которому было плевать, что его дочь подвергается нападкам сверстников, но за некое оскорбление он был готов наказать невинного ребёнка.       Единственное, чем могла помочь Хикава своей подруге, это научить её быть твёрже. Не имея поддержки со стороны семьи, Нацу-чан следовало становиться сильнее, чтобы защищаться самой. Девочка больше не могла позволить себе стать причиной таких событий, поэтому даже не стала сильно сопротивляться.       Хикава умела быть жестокой, когда считала это необходимым. К счастью, их весовые категории были примерно равны и разница в опыте нивелировалась: Хикава была всё-таки выше и физически крепче за счёт генов и закалки в приюте, а Нацу-чан имела бьякуган и опыт в спаррингах. Касуга-кун присоединялся, чтобы просто посмотреть, но порой, как сторонний наблюдатель и хороший стратег, подсказывал обеим девочкам. И Хикава дралась грубой силой, рассчитывая на неплохую скорость и выносливость, а Нацу-чан использовала некоторые приёмы боевого стиля клана, которым её успели обучить. В первое время их бои напоминали валяние в пыли, но со временем у Нацу-чан появилась некоторая твёрдость в действиях и пропадал страх причинить боль, а Хикава становилась быстрее и начинала лучше уходить от неприятных ударов партнёрши.       И это помогало! Нацу-чан не стала лучшей в классе или клане, но уверенно перешла где-то в середину рейтинга, обходя тех, кто как раз-таки не отказывал в себе удовольствии поглумиться над младшей. Это только злило ребят, но пока они не пытались что-то предпринять, но Хикава чувствовала, что эти ушлёпки так просто не отвяжутся, поэтому собиралась некоторое время ходить с подругой в Академию и встречать после занятий. На всякий случай. Вдвоём уже больше шансов не стать жертвами банального избиения.       — Хикава, не давай Нацу-чан подходить, — наставлял Касуга-кун, не отвлекаясь от партии в шоги, которую он вёл сам с собой. — Двигайся вокруг неё, у тебя больше скорости, чтобы успеть ударить в спину или затылок.       Нацу-чан это тоже слышала, что усложняло задачу провернуть трюк. Хьюга пыталась не подпустить соперницу за спину, чтобы не пропустить удар: бьякуган успел деактивироваться за время спарринга. Увы, додзюцу держалось от силы минуты три. И Хикава собиралась этим воспользоваться.       У них крайне редко получалось, что кто-то выигрывал или проигрывал. Они загоняли друг друга до истощения и завершали спарринг, к тому же никто не бил во всю силу. Нацу-чан не пыталась выбивать тенкецу, а Хикава никогда не била со всей своей дури, особенно по голове или корпусу, предпочитая брать подругу скоростью, подсечками и измором. Слишком они малы для спаррингов на износ, к тому же выбивание тенкецу неопытным Хьюга могло был чреватым последствиями.       Нацу-чан крепко держала оборону и явно пыталась активировать додзюцу хотя бы ещё на немного, но чакры было мало. Хикава перешла в нападение, но все её атаки с попытками заломить или сбить противницу проваливались хорошо поставленными блоками. Атаковать Хьюга не успевала, дыхание начинало сбиваться и её постепенно загоняли в угол. Хикава, чувствуя превосходство, старалась ускориться, но её выносливость не была бесконечной, а паузы между атакующими связками удлинялись.       — Тормозите, — остановил их Касуга-кун, у которого партия завершилось двойным вторжением королей. — У вас сэннинтитэ.       — Ты на полном серьёзе сравниваешь спарринг с шоги? — тяжело дыша, спросила Хикава.       — Будь это серьёзный бой, ты бы проиграла. Ну и не будь твоим противником Нацу-чан. Ты повторила свои связки четыре раза подряд, а это сэннинтитэ. Любой шиноби просчитал бы и успел тебя контратаковать ещё на второй раз.       — Не факт, что, просчитав мои ходы, противник бы выиграл, — сложила руки на груди девочка. — Я быстрее.       — Более-менее опытный шиноби, даже если ему не хватит скорости, воспользуется паузой перед третьим разом, — пожал плечами Касуга-кун. — Если вообще не перед вторым. Твоя пауза достаточно длинная, чтобы шиноби, сидящий в обороне, успел сориентироваться и ударить. Провернуть Каварими или Шуншин для любого среднего генина займёт несколько секунд.       — В следующий раз ты спаррингуешься со мной, — насупилась Хикава.       — Ты проиграешь. И Нацу-чан тоже, — пожал плечами Нара. — Я выше, сильнее вас физически и умнее.       — Ну вот и посмотрим, — сощурила глаза Хикава и переглянулась с нахмурившейся Нацу-чан.       — Нападать вдвоём — подло, — на всякий случай предупредил Касуга-кун, заметив их переглядки.       — Ты же вы-ы-ыше, сильне-е-ей, — передразнила его девочка под хихиканье Нацу-чан. — А мы — слабые, глупые девочки.       — Я такого не говорил, — буркнул Нара, которому не сильно нравилась перспектива спарринговаться в принципе.       — Пойдёмте по домам, — заметив садящееся солнце, Нацу-чан начала собирать вещи в рюкзак.       Она и домашнее задание выполняла с ребятами, заодно позволяя им ознакомиться с академической программой заранее. После того, как её отец стал лично заниматься с дочерью из-за бьякугана, у Нацу-чан появилось меньше свободного времени, поэтому приходилось занимать его от встреч с друзьями, на которые Хиконэ-сама дал ей добро ещё несколько месяцев назад.       Неспешно выбравшись из полигона, который всё также оставался пустынным из-за войны, ребята неспешно побрели домой. Касуга-кун, носивший с собой только маленькую доску для шоги с фигурами, крутил её на пальце и о чём-то размышлял. Хикава подкидывала на коленках резиновый мячик, стараясь при этом не отставать от друзей, а Нацу-чан с улыбкой наслаждалась погодой: наверное, это последние более-менее солнечные дни, и закатное солнце, хоть и не грело вовсе, мягким оранжево-золотистым светом радовало девочку.       Очередной хороший вечер вдали от войны, которая велась за пределами Конохи.

* * *

      Взбираться на деревья она научилась давно и делала это отлично ещё с приютских времён. Придя за полчаса до окончания занятий Нацу-чан, Хикава расположилась на крепкой ветке и с удовольствием хрустела сочным яблоком. Осенью они были вкуснее всего, и девочка не смогла отказать себе в угоне красного спелого плода с лавки, оставив вместо него каре-пан (1), которых у Хикавы было целых три.       Микото-сан — подруга Кушины-сан и жена наследника клана Учиха, которая уже успела год как разродиться сыном, решила после долгой разлуки прийти в гости с угощениями. Мелкого, которому было около полутора лет, оставили дома, а девочка, которую мало интересовали разговоры о мужьях-парнях, сбежала. Во-первых, «взрослые» разговоры велись без всяких барьеров, а Хикаве было не очень приятно слушать о «Фугаку хочет второго» и «Минато так загружен, что не уделяет мне времени». И это самое безобидное из диалога, от которого спрятаться внутри дома оказалось нереально. Во-вторых, оставлять Нацу-чан без присмотра было чревато тем, что Хьюга снова окажется в госпитале. Перспектива, мягко говоря, дерьмовая, что уж говорить о реакции Хиконэ-сама.       Поэтому дерево, яблоко и две булочки каре-пан, которые можно разделить с Нацу-чан.       Время уже приближалась, и из Академии начали выходить дети. Компанию из пяти девочек примерно семи лет Хикава сразу отнесла к разряду подозрительных. Она не знала, кто конкретно обижает Нацу-чан, но девчонки без монов и с простоватой внешностью были единственными, кто задержался и кто мог иметь мотив. Со слов подруги можно было сделать вывод, что мальчики докапывались, но до избиений не доходило, максимум дёрнут за волосы или подножку поставят. А вот девочкам из обычных семей в целом обеспеченная малолетка могла не нравиться: Хьюга при всех своих загонах на вещи не скупились.       Нацу-чан носила повязку на лбу, как все в побочной ветви, которая удобно удерживала короткие тёмно-зелёные волосы, бежевую длинную рубашку на запахе, больше напоминающую тунику, и коричневые бриджи с стандартными сандалиями для шиноби. На фоне остальных, даже некоторых клановых, она выделялась сдержанным образом, который не шёл ни в какое сравнение с обычными футболками и шортами остальных. Так, в целом, выглядели все Хьюга, но Ироха-кун, который был на год старше и ходил в класс клановых, и Хохето-кун, обучающийся в третьем А-классе, не привлекали такого внимания. Да и не были они сыновьями советников.       Хикава в целом понимала, чем Нацу-чан так не угодила. В первую очередь — бьякуган. Многие клановые выделялись и редко кто из них попадал в С или D классы, но Хьюга были всегда одними из лучших за счёт тренировок с самого детства. К тому же он добавлял их внешности… необычность. Блеклые глаза без зрачков выглядели жутковато: казалось, что человек слеп. Общее благосостояние, особенно в период войны, нестандартная внешность и мягкий характер Нацу-чан делали из неё жертву с первого появления.       Такое встречалось в приюте. Дети бывают очень злыми, когда чувствуют себя обделёнными. Когда у другого есть что-то, что им не доступно в силу разнообразных причин, может появиться желание отобрать или хотя бы испортить. Хикава сама была предметом насмешек и издёвок, но там это было… нормой. Другого и не ждёшь от откровенно несчастных детей. У этих же имелось достаточно — перспективы. Даже сироты получали образование вместе с остальными, порой и клановыми, детьми. Среди гражданского населения это сравнимо с тем, что приютский будет учиться в одном классе с сыном чиновника.       Более интересный факт заключался в том, что ни одна из девчонок, которые шептались между собой с самыми подозрительным видом, не была приютской. Не богатые, но и не бедные, в целом добротная одежда по размеру, опрятный внешний вид. Сирот именно из приюта было не так уж и много, но сирот в принципе — большинство. Мало кто из детей не потерял хотя бы одного родителя в эту войну.       В целом приют был в самом деле небольшим. Клановых всегда старались оставлять в клане, крайне редко случалось, что у ребёнка не находилось родственника, но даже так находили опекунов среди своих. Бесклановые или потомственные могли иметь родственников как минимум среди гражданских, и ребёнка отдавали им. И только не имеющий абсолютно никаких родственников ребёнок попадал в приют. Так и выходило, что в военной деревне, когда даже в мирное время среди шиноби случалось смерти, было не шибко много приютских. Да и приют в Конохе был хорошим, гораздо лучшие условия, чем в приюте Цури.       Так что девчонки при семье, даже если не родной. И, даже понимая их, Хикава не могла принять подобное. Это было низко. Издеваться над человеком, будь он обеспеченнее, страннее, слабее — отвратительно.       Нацу-чан появилась позднее, и девочки все так же стояли и явно ожидали. Кажется, Хьюга убеждалась, что сбор по её душу, поэтому решила немного повременить с выходом. Но вышла и, не глядя на них, пошла к выходу с территории Академии, где эти… падальщицы не станут нападать. Когда Нацу-чан вышла за ворота, Хикава спрыгнула за дерево так, чтобы её не было видно, но ощутила знакомый всплеск чакры: подруга активировала бьякуган на мгновение, чтобы оценить обстановку. И, разумеется, её она тоже увидела, но продолжила путь по маршруту к клановому кварталу.       Хикава представила маршрут и не могла понять, где девчонки собираются на неё накинуться. Если, как в прошлый раз, недалеко от лесопосадки рядом с библиотекой, то очень глупо: тогда сработал эффект неожиданности, а сейчас Нацу-чан сможет легко сбежать, всё-таки до квартала недалеко. Тупиков или закоулков по пути не было, а нападать на открытом пространстве — напороться на тех, кто может вступиться. Хикаве нужно было идти за ними незаметно, поэтому она собрала короткие волосы и надела бандану, чтобы скрыть яркий цвет волос. Впрочем, ей даже стараться сильно не пришлось, так как предмет её слежки был сконцентрирован на своей «жертве».       Единственным подходящим местом для нападения, на взгляд Хикавы, были небольшие пространства между жилыми многоквартирными домами, которые располагались недалеко от квартала Хьюга, но они были довольно узкими, больше двух человек вряд не пройдёт. Нацу-чан, видимо, подумала о том же, поэтому… свернула сама! У Хикавы, наблюдающей за торжеством преследовательниц, задёргался глаз. Даже вдвоём у них были нулевые шансы свести дурацкую драку в ничью.       Но ничего не оставалось, как войти в переулок за старшими девочками, которые уже перестали говорить полушёпотом, а начали глумиться над Нацу-чан. Оценив узкое пространство, Хикава поняла, что напасть гурьбой у них не выйдет, но даже по две… Девочка не стала ждать, пока завершатся прелюдии, и заехала локтем по виску ближайшей жертве невысокого роста. Девчонка ударилась скулой об ближайшую стену и благополучно выбыла из потасовки, а остальные в шоке уставились на нового персонажа.       — Ты чё ещё за дрянь?! — взъярилась, видимо, главная, но на Хикаву двинулась более хлипкая девчонка с двумя каштановыми хвостиками.       Остальные пока не двигались, но были готовы напасть. У «главной» был кунай — в целом, весомый аргумент для уличной драки учеников Академии. Нацу-чан, впрочем, решила напасть на предводительницу, что было самым правильным в её ситуации. Остальные были слабее и не имели авторитета, поэтому, указав место самой главной, у Нацу-чан было больше шансов избавиться от их внимания. Хикава тем временем старалась просто не попасть под удар противницы, которая была всё-таки массивнее и тяжелее, но закономерно медленней. Но её удар по животу коленом оказался достаточно неприятным, чтобы выбить из девочки воздух. Она потеряла несколько секунд на восстановление дыхания, но за это время получила кулаком в скулу. Пальцы удалось перехватить и дёрнуть достаточно резко и сильно, чтобы они хрустнули, и переулок сотряс крик боли. Девчонка со злостью попыталась пнуть Хикаву ещё раз, но промахнулась и попала голенью в стену и взвыла ещё раз.       Минус две, но теперь на Хикаву двинулись две остальные, пока Нацу-чан разбиралась с «криминальным авторитетом» в ближнем бою. Бьякуган стал довольно весомым аргументом против куная, которым её противница бездумно махала, силясь задеть лицо и руки. Но, увы, у Хикавы не было шансов пробиться к подруге, поэтому пришлось спешно пользоваться узким пространством, как это удалось в первые два раза, хоть те и вели себя осторожнее.       Первая с русыми волосами до плеч заходила слева и выглядела более хрупкой, чем та, которая справа, носящая тёмное каре с чёлкой. «Тёмненькая» замахнулась кулаком, пытаясь попасть по лицу, но Хикава уже успела получить в скулу, поэтому пригнулась и всем телом влетела в неё плечом, сбивая в противоположную стену спиной. Вырубить её не получилось, но разозлить — вполне, поэтому Хикаву схватили за шею и въехали коленом в нос. Пока она была дезориентирована, «русая» подхватила её за подмышки и поставила на ноги, пока вторая, неприятно улыбнувшись, начала награждать её ударами ног по корпусу.       — Мелкая сучка, — «тёмненькая» схватила Хикаву за короткие волосы и потянула вверх, чтобы видеть её лицо. Воспользовавшись паузой, Хикава вмазала ей между ног так, что та вскрикнула и прижала руки к промежности.       Державшая её русая не успела ничего предпринять, но держала крепко, поэтому Хикава подпрыгнула и ударила двумя ногами в грудь «тёмненькой», чтобы оттолкнуться и влететь с задней противницей в стену. «Светленькая» вскрикнула и немного ослабила хватку, и Хикава смогла вырваться и заехать ей в нос с такой силой, что из него тут же брызнула кровь. В целом, противницы были обезврежены и смотрели на Хикаву со злостью, но нападать больше не решались и предпочитали занять выжидающие позиции. Подивившись их тупости и плохой ориентации вне полигона, девочка решила просто проследить, чтобы никто не вмешался в бой Нацу-чан с «главной», но те пока что держали ничью.       — Что тут происходит? — вначале переулка появился какой-то мальчик.       Поверженные девчонки уставились на него с испугом, а Хикава, утерев кровь с носа, приготовилась, в случае чего, драться. «Главная» тоже дёрнулась и остановилась, поэтому Нацу-чан сбилась с очередной атаки и замерла. Кажется, пришёл кто-то серьёзный.       Мальчик подошёл ближе. Он был высоким и, кажется, самым старшим из всех присутствующих. И смахивал на Учиха.       — Староста-сан, — отозвалась тёмненькая с каре, заметно смутившись.       — Я жду объяснений, Ханами-чан, Нацу-чан, — он смотрел на основных действующих лиц потасовки, проигнорировав зардевшуюся девочку, назвавшую его «старостой».       — Да просто, — отозвалась «главная», покосившись на свой кунай. Хикава с недовольством заметила, что на лице Нацу-чан была довольно глубокая царапина.       — Ты хочешь конфликта с кланом Хьюга? — вкрадчиво поинтересовался этот Учиха. — К тому же, ты держишь кунай, который вам не положено носить вне занятий.       Хикава закатила глаза на знакомое «не положено», и Учиха обратил внимание на неё.       — У тебя есть, что сказать? — спросил мальчик, сощурив глаза.       — Да, — кивнула девочка, которой было плевать, староста это или сам Хокаге. — Вмешался только сейчас и ведёшь себя, как хозяин положения. Пытаешься отчитать всех, хотя личности виновных очевидны.       — Виноваты все, — пожал плечами Учиха.       — С чего бы? — сложила руки на груди Хикава. — Нападавшие — эти курицы. Нам следовало стоять и наблюдать, как нас избивают?       — Не похоже на то, что ты — жертва, — заметил пацан.       — Раз ты в курсе того, что произошло с Нацу-чан, значит, прекрасно понимаешь, что я не зачинщица скандала.       — Ты сидела у Академии около сорока минут. Выглядит так, что эта ситуация спланирована.       — Ждала подругу, — пожала плечами Хикава.       — И преследовала их, вместо того, чтобы вместе с подругой пойти домой, — парировал Учиха.       — А ты наблюдал и ничего не предпринял, — усмехнулась девочка. — Вмешался после того, как большая часть нападавших оказалась повержена. Думаешь, сможешь повесить на меня или Нацу-чан инициацию конфликта? — Хикава ощутила раздражение от одной морды этого надменного пацана. — Во-первых, я не ученица Академии и мне от вашей администрации ничего не будет. Максимум — вызовут мою сестру, — она даже не запнулась, называя Кушину-сан именно так, — и доложат о ситуации. Во-вторых, как показала практика, за Нацу-чан вступится клан, — уточнять, что у девочки от этого проблем будет больше, чем пользы, не стоило. — В-третьих, у той шавки — кунай, а эти пытались избить меня группой. Напоминаю, что я не ученица Академии и могла серьёзно пострадать.       — Как твоё имя? — не прокомментировав доводы, спросил мальчик.       — Узумаки Хикава.       — Узумаки, значит, — хмыкнул Учиха. — Твоя сестра перевернула весь полицейский участок, когда её имото пропала в пределах деревни. Значит, нарушаешь правила. Твои аргументы автоматически слабеют.       — Не надо в участок, староста, — попросила Ханами, стиснув челюсти.       — За такое вас и отчислить могут, — грубо заметил Учиха, вернувшись к ней. — Правонарушение и нападение на ученицу Академии и ребёнка. Ты хоть понимаешь, что творишь, Ханами? Причём тащишь за собой остальных, — небрежный кивок на других из её шайки. — По-твоему я могу закрыть на это глаза?       Девочки молчали, задавленные авторитетом Учиха. Хикаве было абсолютно побоку на жалкие попытки пацана выдать Ки: после жажды крови и смерти от джинчуурики, наверное, её больше ничего не впечатлит. К тому же он ей ничего не сделает, это было очевидно, поэтому девочка, недолго думая, схватила Нацу-чан за руку и повела из переулка к себе домой. Оклик Учиха она проигнорировала, понимая, что подруга в шаге от нервного срыва.       — И чего ты так возилась с ней? Вдарила бы по тенкецу со всей дури, и она в нокауте, — проворчала Хикава.       — Я хотела понять, за что, — дрожащим голосом проблеяла девочка. — А потом они тебя… я отвлеклась, и Ханами меня задела.       — Ну зашибись, — вздохнула Хикава.       Рана сочилась кровью. Вероятно, та неадекватная смогла пропороть мышцы до костей. Ситуация, конечно, так себе, но и разбирать какую-то уличную драку учеников Академии в полиции — тоже глупая перспектива. Тогда Хиконэ-сама точно заберёт дочь из Академии и запрёт в квартале, а потом выдаст за первого попавшегося. Этого нельзя было допустить.       — Проходи, — пригласила подругу Хикава внутрь дома.       Разувшись, девочка довольно громко пошлёпала ногами по полу, чтобы Кушина-сан точно поняла, что она вернулась. Нацу-чан, по обыкновению, стеснительно втянула голову в плечи, но с любопытством осматривалась.       — Ты уже пришла? — выглянула Кушина-сан, сверкая улыбкой, но, заметив рану Нацу-чан и украшенное лицо Хикавы, тут же нахмурилась. — И во что вы вляпались?       Надо отдать должное девушке: она тут же вцепилась в Хьюгу и повела в гостиную, где всё так же сидела Микото-сан за чашкой чая. Впрочем, прошло едва ли больше часа. Испуганную Нацу-чан усадили за стол, налили чай и начали с причитаниями обрабатывать рану. Микото-сан тоже хмурилась и предложила применить ирьёдзюцу, чтобы порез зажил, и девочка не стала отказываться, так что через пару минут она была полностью в норме. Хикава, успевшая по дороге до дома утереть кровавые сопли, тоже подверглась осмотру, и Кушина-сан с недовольством отметила гематомы на рёбрах и животе, наливающийся синяк на скуле.       — Я жду объяснений, — на грани бешенства заявила Кушина-сан, волосы которой начали подозрительно шевелиться.       — Они хотели впятером избить Нацу-чан, — угрюмо шмыгнула носом девочка, из которого снова полилась кровь. — Не могла же я стоять и смотреть! Она и так в тот раз попала в госпиталь со сломанной рукой.       Микото-сан лечила её синяки, а Кушина-сан с мрачным выражением подтирала кровь с лица. Нацу-чан сидела с таким траурным лицом, что Хикаве захотелось ей врезать. Начнёт винить себя и перестанет что-либо рассказывать, как обычно.       — Я понимаю, что они поступают неправильно, но и вам следовало оценить угрозу и не лезть в драку с превосходящим числом противников. Шиноби всегда должен грамотно оценивать свои силы. Лучше сбежать, но вернуться домой живым.       — Но мы уже дома, — парировала Хикава. — Коноха же наш дом. Почему Нацу-чан в родной деревне подвергается нападкам? Разве все шиноби Конохи не должны поддерживать друг друга? Да даже если бы мы сбежали, они напали бы потом, когда меня не было рядом, и Нацу-чан опять бы оказалась в больнице.       — Если бы сама их не повела за собой, этого бы не случилось, — вмешалась Нацу-чан.       — Не сейчас, так потом, — повторила свой аргумент Хикава. — Мы оказались в выигрышном положении. Вряд ли они сунутся ближайшее время.       — Но выиграла только ты, а я не…       — Я не выигрывала, это они сдались, — парировала девочка, прекрасно понимая, что ни один из её ударов не был настолько сильным, чтобы реально навредить. Она сама получила больше, чем все противницы вместе взятые.       Тем не менее, это бой. Первый более-менее серьёзный. С превосходящим противником. И Хикава, довольно сильно битая, ощущала себя превосходно. Абсолютно дурацкий уличный бой на кулаках без чакры — но как кипела кровь, как стучало сердце, как тянуло от напряжения мышцы.       Было потрясающе. Хотелось стать сильнее и сразиться с кем-нибудь. Правда, в более располагающей обстановке и без риска, что где-нибудь твоего друга разрежут кунаем. Да, честный поединок — это то, чего желала Хикава.