Убереги

сентябрь, 61 год Эпохи Скрытых Деревень (э.с.д)       Очень часто Хикава поражалась таланту Шисуи метать оружие буквально со всех уголков полигона, при этом делая это настолько метко и быстро, что с тренировок она возвращалась с несколькими дырками в теле и множеством царапин, становясь хорошим материалом для тренировок Нацу-чан. Не сказать, что Шисуи удавалось избегать урона, но девочка считала, что из-за феноменальной меткости ей доставалось куда больше, чем ему, хотя её тайдзюцу стремительно совершенствовалось. Санно-сенсей сделал на него сильный упор, уповая на таланты Кушины-сан, и почти месяц ставил ей основные стойки тайдзюцу, полностью сконцентрировавшись на этом. Контролем чакры и теорией по фуиндзюцу ей приходилось заниматься самостоятельно.       Токуму мутузили с особым фанатизмом. Санно-сенсей почему-то считал себя гуру в стиле Хьюга и буквально вбивал его в полигон, чтобы выработать реакцию на различные удары. Это было… жестоко. Порой его приходилось тащить до кланового квартала, потому что мальчишка пребывал в элементарной отключке.       Легче всего приходилось Шисуи, который всё, что ему давал сенсей, впитывал мгновенно. Сам Санно-сенсей вёл довольно агрессивный бой, поэтому вёрткому Учиха удавалось избегать самых опасных ударов тайдзюцу и успешно сражаться с помощью ловушек и сюрикендзюцу, постоянно разрывая дистанцию. К тому же в клане его довольно активно обучали катонниндзюцу, из-за чего он уже неплохо плевался Огненными шарами на расстоянии.       Флегматичный Касуга, который в принципе не особо жаловал эту авантюру, стал жертвой садистских наклонностей Санно-сенсея, который считал, что проблема всех Нара в лени. Ему было плевать, что это было как-то завязано на их чрезмерно развитую Инь-составляющую чакры, и он просто не давал Касуге ни минуты свободного времени. Даже вне полигона. Мальчик вообще забыл, когда в последний раз мог просто поваляться, предаваясь размышлениям. Санно-сенсей забрасывал его тоннами дополнительной литературы самой разнообразной тематики, при этом подговорив его мать свалить на мальчишку часть домашних дел. При этом у него оставались занятия клановому хидендзюцу, а также внеклассная работа в Академии.       Сначала такое отношение совершенно незнакомого человека коробило. Даже такого флегматика, как Хикава. Да и почти за два месяца знакомства они не узнали о нём ничего больше, чем он позволил о себе знать: имя, звание, мерзкий характер и некоторые техники. С окончанием тренировки он исчезал, называя время и место следующей тренировки. Довольно вялые попытки что-то о нём узнать завершались провалом: Сузаку-сан ничего не говорил сыну, родители Токумы и Шисуи были на войне, аналогично дело обстояло и у Хикавы. Будь Кушина-сан в Конохе, то наверняка бы удалось узнать о сенсее гораздо больше. Спустя несколько недель такого темпа им стало слишком плевать на этого человека, единственным интересом было хоть как-то задеть его на тренировке. Он бесил настолько, насколько может бесить заносчивый, высокомерный, самоуверенный парень, обожающий проезжаться по умственным способностям детей.       Касуга от души называл его мудаком после каждой тренировки под молчаливое согласие своих товарищей.       Сейчас их тренировки перешли на новый уровень: теперь под довольно обидные комментарии они сражались между собой в разных вариациях. Месяц индивидуальных тренировок дал им серьёзный скачок в навыках, оттого такие спарринги были полны сюрпризов первое время. Впрочем, Шисуи в принципе всегда старался удивить всех вокруг, чем неимоверно раздражал.       Хикава просто ненавидела проигрывать, несмотря на свой характер. Она выкладывалась с огромным энтузиазмом на каждой тренировке, делала каждое упражнение до тех пор, пока не выходило идеально, поэтому претерпевать поражение было… обидно, грустно, неприятно. Как будто все её старания ничего не стоили. В такие моменты замечания вроде «бестолковая», «нерасторопная», «бездарность» со стороны Санно-сенсея задевали особенно сильно, хоть она и никогда в этом и не призналась бы даже себе. Сейчас Хикава опять ушла в оборону, не зная, как вывели Шисуи на тайдзюцу, когда он не делает ни единой ошибки, чтобы она хоть как-то успела перехватить ведение боя.       Именно Учиха на данный момент был ведущим и уверенно шёл к победе над ней, не переставая заводить её в бесконечные ловушки, которые окружали её по всему полигону. Она не представляла, как он успевает раскинуть леску и поставить все эти уловки во время боя. Санно-сенсей никогда не давал им подготовить полигон для спарринга. Возможно, она просто была в гендзюцу, поэтому половины ловушек просто не существовало…       Это не могло быть гендзюцу. Либо это короткие быстрые иллюзии, которые он накладывал настолько чётко, что она не успевала уловить воздействие. Очередной сюрикен с леской пролетел мимо, и девочка, уже зная этот приём, успела увернуться в прыжке ещё от двух, которые вылетели именно туда, куда она собиралась приземлиться. Перехватывать лески было себе дороже: в такие моменты Шисуи пускал по ним чакру катона, и на руках оставались болезненные ожоги. Надо было что-то придумывать, ведь проиграть третий бой с Учиха… позорище.       В целом, сейчас она была почти уверена, что это всё-таки гендзюцу. У Шисуи просто не могло быть столько метательного оружия, сколько он продемонстрировал за бой. Да, благодаря лескам он большую часть сюрикенов возвращал, но всё равно эти штуки вылетали буквально из ниоткуда, сбивая Хикаву с попыток атаковать. К тому же она почти не могла сконцентрироваться на сенсорике, и мироощущение расплывалось, создавая впечатление, что чакра Шисуи «растеклась» по всему полигону.       Решив, что терять уже нечего, девочка остановила ток чакры настолько, насколько позволял ей контроль. Остановила и заблокировала, пока Шисуи не успел понять, что она сделала, и с удовольствием поняла, что оказалась права: теперь перестало казаться, что Шисуи буквально везде, и все его собственные атаки шли с одной стороны, тогда как гендзюцу создавало иллюзию того, что кунаи летели с пяти мест. Судя по едва блеснувшей леске, к которой был прикреплён сюрикен, Шисуи засел в листве дерева с юго-запада, причём замаскировался достаточно хорошо, чтобы Хикава со своего положения его не увидела. С замедленным током чакры нельзя было ускориться настолько, насколько ей позволяло тело, поэтому Шисуи успел понять, что она разгадала его трюк, и попытался смыться: в тайдзюцу он ей всё-таки уступал.       Судя по, наконец, чёткому ощущению его чакры, он бежал от неё, поэтому вряд ли наложит новое гендзюцу, и Хикава максимально ускорила ток чакры, чтобы быстрый Учиха не успел придумать что-нибудь новенькое. Скорость Шисуи впечатляла, но девочка почти всё своё время уделяла физическим нагрузкам, поэтому она уверенно нагоняла мальчика, чтобы отвести душу в прямом поединке тайдзюцу, в котором имела преимущества. Они оба успели устать, но Шисуи было далеко до выносливости Узумаки, поэтому девочка, с силой оттолкнувшись от ветки, извернулась в воздухе так, чтобы снести ветку, на которую должен был вот-вот приземлиться Учиха, кулаком.       — Эй! — возмутился Шисуи, успев кое-как сгруппироваться и приземлиться на землю.       — Я тебя убью, — пообещала Хикава, на лице которой отчётливо читалась жажда крови.       Стремительно сократив дистанцию, она навязала бой в полный контакт, не давая мальчику ни секунды на ответную атаку, вводя его в глухую оборону. Попавшийся Учиха просто не успевал разорвать дистанцию, чтобы попытаться ударить катонниндзюцу или хотя бы скрыться, и Хикава почти с упоением искала брешь в его защите, чтобы пробить её. Шисуи успел уже тысячу раз проклясть сложившуюся ситуацию, понимая, что в тайдзюцу ему не выиграть никак, но девочка делала слишком редкие и короткие паузы между атаками, а он уже выбивался из сил. Когда радужки его глаз налились насыщенно красным цветом, Хикава на мгновение растерялась и сбилась с ритма боя, чем и воспользовался Учиха с довольной ухмылкой на губах.       Теперь тайна его хороших гендзюцу была раскрыта. Разорвав дистанцию, Шисуи очень быстро сложил печати неизвестного Хикаве ниндзюцу, и в неё полетели небольшие огненные залпы, не позволяющие приблизиться к противнику. Цокнув, девочка провела плавную серию уклонений от атаки, решив взять Шисуи измором: долго он с активированным шаринганом не продержится, оставалось лишь не проиграть за то время, пока у него не закончится чакра.       Ниндзюцу она не владела. Санно-сенсей определил у неё райтон и фуутон, но техникам не обучал по каким-то причинам. Впрочем, он не давал даже Хэнге или Каварими, что уж говорить о сейшицухенка.       Но, Ками-сама, ему только-только исполнится пять лет! Чем он питается, чтобы осваивать всё настолько быстро?!       Вести бой с Шисуи и вести бой с Шисуи с активированным шаринганом — немного разные вещи. Раньше он не демонстрировал додзюцу в спаррингах: либо запретили, либо просто не хотел. В любом случае отток чакры у него пошёл стремительный, Хикава отчётливо ощущала, насколько прожорливы эти глаза. К тому же он ускорился и уже добровольно сошёлся в тайдзюцу, только теперь девочка не была так уверена в своих силах. Учиха ускорился, успевал ставить блоки и даже атаковал в ответ, постепенно перехватывая инициативу.       Это бесило. С шаринганом Шисуи стал в самом деле сильнее. Их бой перешёл на иную скорость, стал агрессивнее и отчаяннее: им обоим хотелось победить в этой схватке, потому что теперь она была реальной. В полную силу, на пределах возможностей их детских тел, от которого кипела кровь и дрожало нутро.       — СТОП! — строгий приказ Санно-сенсея было сложно проигнорировать.       От неожиданности они отлетели друг от друга на порядочное расстояние, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Шисуи деактивировал додзюцу и тяжело вздохнул, а Хикава с неудовольствием заметила несколько глубоких порезов от куная.       — Какого хрена? — обманчиво спокойно спросил джоунин, поочерёдно рассматривая обоих детей. — Шисуи, разве я не запретил тебе использовать додзюцу в спаррингах?       — Прошу прощения, сенсей, — глухо пробормотал мальчик.       — Разве я не говорил тебе о том, что ты должен контролировать свои эмоции? — задал риторический вопрос Санно-сенсей. — Иначе ты будешь вот так срываться в каждую битву. Сколько бы ты продержался? Минуту? Две? Твоё тело не готово использовать шаринган в полную силу. Дальше ты бы свалился в обморок, нагрузив свою СЦЧ до отказа.       — Я понимаю. Прости, Хикава-чан, я мог навредить тебе.       — Будь это реальный бой, она бы выиграла. Потому что ты бы свалился во время боя. Считай, умер, — холодно процедил парень. — Ты проиграл, Шисуи. Отдыхайте.       Санно-сенсей мгновенно исчез Шуншином, оставив детей на небольшой полянке среди деревьев. Шисуи недовольно шмыгал носом, снова напоминая обычного мальчишку, а Хикава уселась на выпирающий корень дерева, чтобы обработать глубокий порез на предплечье. В подсумке она носила небольшую аптечку: Нацу-чан заставила их всех брать с собой чистые бинты и любое дезинфицирующее средство.       Всё-таки ирьёдзюцу это определённо её стезя: девочку взяли в госпиталь, несмотря на то, что она не проходила по возрасту, и уже сейчас она добилась включения в программу Сенджу Цунадэ. Правда, самой Легендарной саннин в Конохе не было и в помине, но в госпитале оставались квалифицированные ирьёнины, которые вели проект за неё. Теперь Нацу-чан на распределении будет включена в команду в качестве ирьёнина и сможет повышать свой ранг по отдельной системе. То есть, например, если она не проходит общий для всех экзамен на чуунина, то в любом случае получит жилет, как только добьётся В-ранга в ирьёдзюцу.       Видя сияющий вид подруги, Хикава была рада. Она наконец-то нашла то, в чём хороша, и не ощущала себя ущербной из-за того, что не любила драться. Ей не хватало жестокости для того, чтобы идти напролом в бою, хотя Нацу-чан довольно хорошо отрабатывала удары на макиварах. Даже отец перестал её сильно унижать, заметив успехи в ирьёдзюцу. Это сделало девочку счастливее.       — Давай помогу? — от мыслей её отвлёк голос Шисуи, который пялился на неё со своей части полянки.       — Я почти справилась, — качнула головой Хикава.       Пока она обрабатывала раны, Шисуи с сомнением наблюдал за процессом, будто не верил, что она справится сама. Он вообще любил чувствовать превосходство над окружающими, в принципе, у него были для этого основания. Иногда. Но в последнее время мальчик хотел доминировать и над ней, так как остальных в их команде уже превосходил. Неужели его так коробило то, что девчонка сражается с ним на равных? Ему настолько необходимо абсолютное лидерство? Это можно было понять, но не рано для таких замашек?       Хикава даже не повернула головы в его сторону, когда закончила, и полностью сконцентрировалась на дороге к поляне. Наконец-то она заметила вдалеке знакомые мишени недалеко от реки и активнее зашагала в нужную сторону. Шисуи и без того её бесил, а лишнее общение просто выводило её из себя.       — Эм… Пока?       Раздражённо дёрнув плечом, девочка забрала скинутый рядом с мишенями рюкзак и помчалась домой. Её жутко выбесил этот дурацкий бой.

* * *

сентябрь, 61 год Эпохи Скрытых Деревень (э.с.д) Пролив Бунго Юго-восточный фронт       В сравнении с климатом Конохи, находящейся в центре Хи-но-Куни, в хвойных многолетних лесах Кума-но-Куни было довольно прохладно, особенно рядом с проливом, который соединял море Канзоку и океан Канаши. Именно здесь, на побережье пролива, часто происходили боевые действия с шиноби Киригакуре.       — Выглядите обеспокоенной, Нацуха-сан, — слабо улыбнулась Кушина, подав хмурой девушке кружку с горячим кофе.       — Хотаруби слишком долго нет, — ответила Нацуха, с кивком принимая напиток.       Почти всё лето прошло в тяжёлых боях, теперь же настало затишье. Кушина уже трижды сходилась с Рокуби, но однозначного исхода битв не было. Каждый раз поле боя превращалось в месиво, а от тёмной чакры обоих биджуу туда невозможно было ступить ближайшие дни. Это было… страшно. Обычные шиноби просто путались под ногами двух монстров, но не прекращали сражений между собой, поэтому множество жертв возникало лишь из-за того, что они попали под горячую руку джинчуурики. Кушина это ненавидела и всегда старалась вытеснить Рокуби на более свободную территорию, но в покрове шести хвостов было сложно контролировать собственное сознание. Точнее, от контроля ничего не оставалось в принципе, и лишь Фугаку мог помочь ей затолкать чакру Кьюби в печать.       Ей хотелось домой. С каждым высвобождением Кьюби она ощущала, что печать сильно слабеет, но ни времени, ни сил на её восстановление не было. Из-за разваливающейся фуин она часто слышала голос Лиса в своей голове, который толкал её на бездумные поступки и пытался заставить сорвать печать. Ему было сложнее и сложнее сопротивляться, особенно во время боя, и порой Кушина ощущала себя настолько беспомощной и слабой перед этим биджуу, что было готова сдаться ему.       Домой. К Минато, к Хикаве, к храму.       На этой почве они и сошлись с Нацухой-сан из Хошигакуре-но-Сато, которая базировалась в Кума-но-Куни. Девушка была на год её младше, на фронт попала вместе со своим женихом Хотаруби, и мечтала она о мире, спокойствии и возможности счастливо жить с любимым человеком. Её переживания были написаны крупными буквами на строгом лице и отражались в изумрудных печальных глазах. Кушина её понимала: сама переживала за Минато, который сейчас находился на фронте с Каминари-но-Куни, где с его с особым фанатизмом пытался прибить сын Сандайме Райкаге.       Отдельно Кушина переживала за Хикаву-чан. Маленькую пятилетнюю девочку пришлось оставить совсем одну без присмотра. В Конохе она, конечно, в относительной безопасности, но было страшно представить, насколько этот комочек флегматичности и гиперответственности загоняет себя на тренировках, чтобы показать лучшие результаты в Академии. Вернуться, да закормить её сладостями, чтобы неделю лёжа на футоне переваривала и не дёргалась…       Но в ближайшее время Кушине не светило вернуться. Был риск, что Мизукаге отправит против неё Санби вместе с Рокуби. Точнее, это даже не риск, а почти стопроцентный факт: Кири нацелено на уничтожение Конохи и бросало все силы на поимку Кушины. Лишившись Кьюби, Хи-но-Куни падёт в этой войне, поэтому девушку охранял целый отряд во главе с Фугаку.       — Почему нельзя жить в мире? — тихим голосом спросила Нацуха-сан, отвлекая Кушину от мыслей.       — Слишком сложный и слишком лёгкий вопрос одновременно, — с привычной улыбкой ответила Узумаки. — Нам остаётся лишь принимать правила этого мира и защищать то, что дорого.       — Что я буду делать, если останусь одна? — подняв на собеседницу взгляд, спросила девушка. — Какой толк в победе, если Хотаруби не вернётся больше никогда?       — Не знаю, — честно ответила Кушина. — Если погибнет Минато, я просто уничтожу Кумогакуре. Они лишили меня слишком многого. А потом… Не знаю. У меня есть сестра, совсем маленькая. Я бы сражалась дальше ради неё, чтобы ей никогда не пришлось пережить это.       Нацуха опустила взгляд к земле и стиснула пальцами металлическую кружку. Её страдания были понятны, но Кушина всегда старалась держать отрицательные чувства внутри. Извечная улыбка спасала её каждый день, каждую минуту, когда хотелось в отчаянии опустить руки. Минато говорил, что он всегда вспоминает её сияющее лицо, когда готов сдаться. Если ради этого приходится заталкивать всю свою тьму глубоко внутрь, то она приложит все усилия.       — О, Кушина, и ты тут? — девушка вздрогнула и резко обернулась, встречаясь взглядом с Цунадэ-химэ. — Давно не виделись.       — Цу-чан! — подскочила с коробок со снаряжением девушка и накинулась на разом помрачневшую женщину. — Ты больше года пропадала невесть где! Я так соскучилась!       — Да уж, я успела забыть, какая ты шумная, — проворчала Сенджу, но всё-таки слабо улыбнулась.       — Про Дана-сана всё так же нет новостей? — взволнованно спросила Кушина, вспомнив о возлюбленном своей родственницы-наставницы.       — Вроде того, — помрачнела Цунадэ. — Но сенсей решил всё-таки отправить меня на фронт. Говорят, у вас тут самая сложная ситуация.       — Без такого крутого ирьёнина конечно тяжело, — улыбнулась Кушина. — А Джирайя-сан и Орочимару-сан? Как они?       — Орочи в Конохе, Джирайя, как обычно, мотается Ками ведает где, — безразлично пожала плечами Сенджу.       — Ты же вернёшься, да? — с надеждой спросила девушка. — У меня сестрёнка появилась, да и… Минато предложение сделал. Точнее, после войны, ну, мы решили пожениться. Я хотела бы тебя видеть.       — К концу войны, может, и забегу в Коноху, — после короткой паузы кивнула Цунадэ. — Заодно посмотрю, что там с проектом и госпиталем.       Радостно улыбнувшись, Кушина снова обняла Сенджу, чувствуя, как она подавлена из-за Като Дана. Ей тяжело далась смерть младшего брата Наваки, а теперь это произошло с любимым человеком, и Цунадэ никак не могла взять себя в руки. Не то чтобы Узумаки это одобряла, но могла понять её состояние. Узнав о падении Узушио после трёхлетней осады, Кушина долгое время не могла оправиться и зацепиться за какие-то жизненные ориентиры. Но тогда рядом была Мито-сама, сейчас её поддерживал Минато, появилась Хикава, когда у сломленной Цу-чан не было ничего.       — Тревога! Нападение! — из рации, прикреплённой к жилету, послышался какой-то скрежет. — На три часа Санби и Рокуби!       — Кушина! — окликнула рванувшую в нужную сторону девушку Цунадэ. По её лбу уже расплылась метка Бьякуго. — Я с тобой.       — Но…       — Не зря же я Легендарная саннин, — высокомерно фыркнула Сенджу, на что Узумаки криво усмехнулась, но кивнула.       — Размажем этих утырков, даттебанэ! ____________________ Кушина, Минато — 21 год Цунадэ, Джирайя, Орочимару — 35 лет