* * *
ноябрь, 61 год Эпохи Скрытых Деревень (э.с.д) Когда она перешагивает порог квартиры и улавливает запах рамена, то неосознанно дёргается всем телом, скидывает обувь со ступней и несётся на кухню без единой мысли в голове. Невысокая девичья фигура у плиты, длинные алые волосы, тихий напев какой-то старой мелодии и расплывающийся по комнате запах бульона с лапшой. Хикава замерла в проёме, почти не веря тому, что видит. Её не было пять месяцев. Хикава успела забыть, каково возвращаться в тёплую квартиру, вдыхать запах готовящейся еды и, отмывая испачканные в пыли и крови руки, спешить переодеться, чтобы помочь с домашними делами. Она молча оставила рюкзак с метательным оружием, эластичными бинтами и сменной одеждой в углу и беззвучно подошла к Кушине, всё ещё не доверяя собственным глазам. Её перемотанные бинтами руки обхватывают талию расслабленной девушки, лицо утыкается в оранжевую домашнюю футболку куда-то в позвоночник. — Добро пожаловать домой, — сдавленный голос Кушины отвлекает её от попыток сдержать слёзы. Девушка разворачивается в её объятиях и садится на корточки, чтобы прижать к себе со всей силы. — Я так соскучилась, малыш. — Я тоже, — не стала отрицать очевидное Хикава, с удовольствием обхватывая шею Кушины и утыкаясь носом в приятно пахнущие волосы. — Ты так выросла, — посмеиваясь и утирая пальцами слёзы, девушка улыбается ей так ярко, что в душе что-то болезненно защемило. — Целых пять месяцев, надо же! Мне интересно послушать, что тут происходило. Пригладив её волосы, Кушина вернулась к приготовлению рамена, а Хикава, быстро переодевшись в домашний комбинезон, села на стул, с каким-то умилением наблюдая за перемещениями девушки на кухне. — Ты ведь знаешь Сарутоби Санно? — решила не откладывать важный разговор девочка, надеясь, что на волне чувств Кушина не сильно… впечатлится. — Конечно, он же мой товарищ. Мы состояли в одной команде генинов. С нами был ещё Хьюга Хизаши, а сенсеем — Учиха Кагами. А что такое? — полюбопытствовала девушка, разливая рамен по тарелкам. — Ну-у, ещё в июле к нам с Касугой подошёл Хьюга Токума, который предложил сдать экзамены экстерном. К нему присоединился Учиха Шисуи. И вот… мы начали тренироваться, чтобы перескочить класс и сдать несколько экзаменов в конце семестра, но вышло всё немого не по плану. — Вы и так рано поступили, к чему торопиться? — нахмурилась Кушина, расставив тарелки. — И что случилось? — Санно-сенсей взял нас четверых на индивидуальную программу обучения, — скороговоркой выпалила Хикава. — В каком… смысле? Волосы Кушины-сан предупреждающе зашевелились, лицо исказило мрачное выражение, которое не предвещало ничего хорошего. Девочка с некоторым беспокойством заметила, что чакра биджуу ощущалась отчётливее и насыщеннее, чем раньше. — Теорию мы проходим в Академии, а с Санно-сенсеем занимаемся отработкой практических навыков. И командная работа. Вообще, нас будет пять в расширенном варианте команды, но Нацу-чан проходит обучение в Академии и госпитале, поэтому крайне редко к нам присоединяется на данном этапе. Но вообще, она будет с нами в качестве ирьёнина. — Зачем? — хмуро спросила Кушина-сан. — Зачем это Хокаге и Санно-куну? — Не знаю, но из-за этих тренировок мы быстро улучшаем навыки. Шисуи уже использует катонниндзюцу, хотя ему всего пять лет. Токума может держать бьякуган активированным шесть минут. Касуга раскачивает свой резерв чакры, чтобы использовать хидендзюцу своего клана на новом уровне. — А ты? — Ну, Санно-сенсей обучает меня тайдзюцу. Для сейшицухенка рано, — пожала плечами Хикава. — Но у меня высокие показатели выносливости, силы и скорости, поэтому я даже Токуму могу победить. Спустя время стало понятно, что Хикава и Шисуи оторвались от остальных. Не то чтобы значительно, но Токума и Касуга перестали быть для них равными соперниками, проигрывая каждый спарринг. Теперь они сражались друг с другом, каждый раз пытаясь чем-то удивить соперника. Такое соревнование неплохо подстёгивало и распаляло энтузиазм на каждой тренировке. После примирения с Шисуи их драки были довольно мирными, к тому же Хикава теперь могла обсуждать с ним прошедший бой, не испытывая негатива. Да и вообще отношения с окружающими наладились, хотя Токуму подбешивало, что он проигрывал девчонке. — Правда, занятия с фуиндзюцу застопорились, потому что я постоянно на полигонах, — немного виновато заметила Хикава. — Да и не получается ходить на теоретические занятия в Академию. Приходится учить всё самостоятельно и просто сдавать контрольные срезы и зачёты. — Не то чтобы мне это нравится, — вздохнула Кушина-сан. — Но это происходит с одобрения Хокаге-сама, так что я ничего не смогу сделать. Да и Санно-кун… Возможно, ему это поможет. — С чем? — удивлённо спросила девочка, помешивая лапшу. Рамен она не очень жаловала, но за пять месяцев даже успела соскучиться. — Он был в плену Киригакуре. Я об этом… не знала. Думала, он просто на фронте, а потом выяснилось… Он так пробыл очень долго, к тому же пытались выведать тайны Конохи. Санно-кун до сих пор реабилитируется после тех событий. Ему запретили возвращаться на фронт, потому что он может неадекватно среагировать на некоторые вещи. Был риск, что ему вообще нельзя будет продолжать карьеру шиноби из-за ментальных проблем. — Поэтому он такой муд… мудрый и просто замечательный сенсей, — под подозрительным прищуром Хикава нервно улыбнулась. — У него всегда был немного заносчивый нрав, — не стала отрицать Кушина-сан. — Но это не повод выражаться подобным образом! — Мы уже привыкли к его… характеру. Сначала было сложно, конечно, но уже полегче. К тому же мы, наверное, оправдываем его ожидания, раз он продолжает тренировки с нами. — Конечно, заграбастал себе талантливых детей, — фыркнула девушка. — С вами-то заниматься особо не надо, сами всё делаете и стараетесь. Вклад Санно-сенсея всё-таки невозможно было отрицать: он довольно много внимания уделял каждому из них, хоть и делал ставку на самообучение, считая, что так усвоится лучше. Потом, если что, очень популярно объяснял, почему и как каждый из них заблуждается. Да и индивидуальный подход к способностям отдельно взятого ученика дорогого стоит. Подобного не дождёшься в Академии. Конечно, Хикава считала его слишком уж отстранённым в эмоциональном плане. Он не был в самом деле привязан к ним, тренировки посещал некими набегами. Он оставался каким-то безликим пятном, иногда вообще казалось, что его существование — выдумка. До пинка под зад. Но факт оставался фактом: Хикава крайне редко воспринимала Санно-сенсея частью своей жизни. За пять месяцев она не узнала о нём практически ничего. После тренировок найти его где-либо на территории Конохи было невозможно, он появлялся тогда, когда считал нужным, и всё его общение сводилось к диктовке условий и правил, а так же оскорблениям. Довольно специфический тип по всем параметрам, но, видимо, на то были объективные причины. — Но дело с фуиндзюцу надо исправлять, — после паузы заявила Кушина-сан. — Санно-кун в этом ничего не смыслит, всё же он мастер в ниндзюцу. И всё-таки придётся с ним пообщаться лично, — нехорошим тоном пробормотала девушка. — Я поправлю график тренировок, — кивнула девочка, решив, что придётся убавить количество часов на физические нагрузки. — Ты вообще отдыхаешь? Нормально питалась? Спала? Гуляла? Или только тренировки? — Э-эм… Я очень много ем, не волнуйся. И сплю тоже, — криво улыбнулась Хикава. Она и правда ела гораздо больше, чем до тренировок с Санно-сенсеем. И спала по семь часов в сутки, чего хватало для восполнения энергии. — Предположим, я тебе поверила, — хмыкнула Кушина-сан. — Но жить тренировками… — Весело. Мне интересно развиваться и видеть результат своих трудов. Мне нравится побеждать. Нравится совершенствоваться и открывать что-то новое. Я думала, что шиноби занимаются только убийствами, но на деле вышло, что чакра — это предмет отдельных наук. Невероятное явление. Я бы хотела открыть для себя как можно больше в этом мире, — затараторила Хикава, высказывая сложившуюся точку зрения. — И всё же я хотела бы, чтобы у тебя было нормальное детство. Хотя бы сейчас, — с каким-то виноватым видом заявила Кушина-сан. — Мир шиноби удивителен, но окунаться в него раньше времени нет никакого смысла. Хикава готова была возразить, но не хотела спорить по пустякам. Она понимала, что сейчас Кушина-сан не сможет этого остановить, даже если сильно захочет. В чём-то она, конечно, была права, несомненно, но девочка давно решила для себя, что должна использовать это время для того, чтобы стать сильнее. Если повезёт, она не застанет этой войны, но впереди маячила перспектива следующей. Она не могла знать, сколько пройдёт времени — пять, десять, пятнадцать лет, — поэтому её целью было воспользоваться им настолько эффективно, насколько это возможно. Раз судьба даёт ей такой шанс, то нужно использовать его на полную катушку, не жалея сил. Кушина-сан была единственным родным человеком для неё. И являлась очень желанной целью для многих. Даже в период мира она останется под прицелом, будучи оружием Конохи. Хикава считала, что должна её защищать, а для этого надо было быть сильной. В свою очередь силы она могла добиться только благодаря постоянному прогрессу и тренировкам. Можно было надеяться, что когда-нибудь появится в этом мире человек, способный остановить кровопролитие, но это было слишком зыбкой перспективой. Книга Джирайи-саннина была чем-то вроде мечты о таком герое, который разорвёт порочный круг войн, конфликтов и ненависти, в котором погряз мир шиноби. В этого героя хотелось верить, к тому же он описывался очень живо. Но это всё-таки оставалось обычным сказанием, которое мало совпадало с реальностью. Сейчас мир погружён в военный конфликт, который мог затянуться на неопределённое время, и верить в нечто такое было бы слишком наивно. Единственное, что она могла сделать, это работать над собой, чтобы защищать самого близкого человека. — Но, по крайней мере, я рада, что у тебя появилось столько друзей, — после молчаливого поедания рамена заключила Кушина-сан. — Вы все очень замечательные дети. — Наверное, — пожала плечами Хикава, ощущая навалившуюся усталость. — Иди спать, — заметив её сонное моргание, девушка ласково улыбнулась и растрепала короткие волосы.* * *
ноябрь, 61 год Эпохи Скрытых Деревень (э.с.д) В основном известия с фронта не касались Хикаву. Пять месяцев она сидела будто на пороховой бочке, каждый раз ожидая, что Хокаге-сама вызовет её, чтобы высказать соболезнования по поводу Кушины-сан или Минато-сана. С возвращением Кушины-сан стало легче, она не очень сильно боялась смерти Жёлтой вспышки, хоть за время войны он стал кровником шиноби всех стран. Замечая плачущих людей, идущих с кладбища, Хикава начинала думать, что всё-таки неплохо изначально быть одной. Ей не по кому горевать, кроме Кушины-сан, а ведь у кого-то целые семьи, которой можно лишиться в один день. Наверное, это страшно. Остаться одному, потерять всех, кого любишь. Многие шиноби оставались одинокими, но двигались дальше, только вот… абсолютно пустые внутри. Худую спину Шисуи она заметила мгновенно. Тёмно-синяя рубашка с высоким воротом и моном клана, завивающиеся волосы, бежевые шорты и перевязанные щиколотки. Он нерешительно замер у магазинчика Яманака, будто не понимал, куда попал, и Хикава на мгновение задумалась о том, зачем он сюда пришёл. Неужели?.. Она подошла почти вплотную к мальчику, который не отреагировал на приближение. Это было странно: Шисуи, хоть и не являлся сенсором, хорошо контролировал пространство вокруг и всегда замечал направленное внимание. Сенсорикой он ощущался как прорубь, глубокая, тёмная, настолько ледяная, что становилось плохо. По наитию она коснулась его руки, оказавшейся такой же холодной. Шисуи даже не отреагировал, а ей вдруг стало страшно смотреть в его глаза. Единственное, на что её хватило, это сжать детскую ладонь с непропорционально длинными мозолистыми пальцами. — Я не хочу идти туда, — голос был практически неузнаваем. Хикава не стала спрашивать, о чём он говорит. Она вообще решила, что любые слова будут сейчас лишними. В магазин Яманака он так и не зашёл. Постояв немного у двери, он развернулся и неспешно пошёл в сторону кладбища, никак не реагируя на то, что Хикава вцепилась в его ладонь и шла рядом. Она и сама не понимала, зачем это делает. Может, возвращает долг? Ноябрьская погода в целом соответствовала настроению. Тяжёлые облака не обещали дождя, но скрывали солнце и лишали мир ярких красок, которых сейчас не хватало. Девочка всё ещё не хотела смотреть в его глаза, наверное, боясь увидеть такое же заледеневшее лицо. Шисуи всегда улыбался, его глаза искрились бесконечным весельем, поэтому было в принципе сложно представить пустоту вместо того позитивного выражения. Насколько этично посещать могилу малознакомого человека, чтобы поддержать потерявшего отца ребёнка? Хикава вообще плохо понимала, что люди подразумевают под тактичностью. Наверное, ей следовало бы оставить Шисуи одного, но в то же время казалось, что мальчик рассыплется, как только она отпустит его руку. Плита с именем «Учиха Кагами» рядом с такой же безликой плитой «Учиха Хаяхи». Разные даты жизни, но нахождение этих погребений рядом говорило о том, что это родители Шисуи. И всё-таки она решила, что стоит дать выбор мальчику. Хикава медленно разжала согревшиеся пальцы, но в тот же момент Шисуи резко повернул к ней голову. — Не уходи, — голос перестал быть настолько страшным, но теперь ощущался надлом. Она была бы монстром в этой ситуации, если бы оставила Шисуи тут одного. Пятилетний ребёнок у могил своих родителей. Он не видел своего отца с весны, а мать не помнил вовсе. Дурацкая сенсорика ощущала, как мальчик весь сжался внутри от боли утраты, пытаясь хоть как-то уменьшить пробоину в душе. От его чувств ей становилось так же больно. В этот момент Хикава мечтала забиться в какой-нибудь угол и сжаться в комок, чтобы защитить такое уязвимое сейчас нутро. Закрыть, никому и никогда не показывать эту пустоту, спрятаться, собрать себя по кускам. Это были его чувства. Настолько яркие, что девочка на мгновение потерялась, задыхаясь от нахлынувших ощущений. Сенсорика не могла передавать эмоциональный фон полностью, в норме ощущалась в лучшем случае половина, а то и меньше, и в таком случае страшно представить глубину отчаяния и боли от потери, которую испытывал Шисуи. Хикава заставила себя вспомнить лицо Кушины-сан, её заразительную улыбку, громкий смех, сияющие глаза, и эта пропасть внутри девочки стала медленно закрываться, наполняясь теплом. Шисуи недоумённо моргнул и посмотрел на неё, потом на их сцепленные руки. — Ты сейчас как будто огонёк. Это всё твои сенсорные способности? — на лице Шисуи появилось слабое выражение заинтересованности. — Эмпатия, надо же. — Так это и в обратную сторону работает? — пробормотала девочка. — Можно тебя обнять? В такой момент было кощунством отказывать. Шисуи прижался так сильно, будто пытался отобрать всё её тепло себе, и Хикава не стала сопротивляться. Она запрещала себе думать о том, что это становится плохой традицией, но продолжала думать о Кушине-сан, потом о Касуге, Нацу и Токуме, о Санно-сенсее, даже о Минато-сане, чтобы положительных эмоций было как можно больше. Все самые приятные моменты: общение с Кушиной-сан, знакомство с Нацу, поступление в Академию, первые успехи в фуиндзюцу, первый выигранный спарринг. — Кажется, ты перестаралась, и я теперь чувствую себя счастливым, — тихий смех Шисуи позволил ей наконец открыть глаза. — Это плохая привычка, — хмуро заметила Хикава, расцепив его руки за своей спиной. — Наверное, у всех должен быть человек, с которым можно позволить себе слабость. Так что я рад. Решив, что он уже пришёл в себя, Хикава с чувством выполненного долга и затопившем сознание стыдом поспешила на выход из кладбища, чтобы опять не столкнуться с каким-нибудь глупым высказыванием Шисуи. Это случалось редко, всего второй раз, но девочка была уверена, что эта плохая тенденция теперь продолжится. Её эмпатия и проницательность Шисуи в самом деле могли создать ложное впечатление о том, что они могут друг друга поддержать лучше, чем кто-либо. И дурацкое ощущение, что между ними существует понимание. Почему не Нацу? Почему не Касуга? Да хоть Токума! Именно Учиха Шисуи, внутри которого пропасть, затягивающая её своей непроходимой тьмой и холодом. Маска весельчака растрескалась и разлетелась прахом, открывая истинное лицо мальчика с огромными глазами и доброй улыбкой. Это было даже иронично: встретить абсолютно противоположного ей человека. И иметь именно с ним прочную нить взаимопонимания. Глупо было отрицать, что постоянные спарринги, их равное противостояние, редкие моменты слабости не сказались на её отношении к Шисуи. Хикава всё ещё побаивалась того, что он скрывал. Всё ещё напрягалась от взгляда легендарного додзюцу, который не шёл ни в какое сравнение с теми искрящимися тёмными глазами мальчика. Она поражалась его потенциалу, его растущей силе, его способности схватывать информацию налету и осваивать навыки за считанные секунды. Потому что ей стоило колоссальных трудов хотя бы стоять вровень с ним. Это подстёгивало, ведь Шисуи мог за одну тренировку стать сильнее. Хикава не могла позволить себе ни дня отдыха, чтобы поспеть за ним. Тот случай, когда непомерным ежедневным изнуряющим трудом она добивалась того, чтобы её ставили вровень с гением Учиха. Наверное, именно это было одной из причин неприязни. Шисуи походя завоёвывал расположение, одним своим присутствием добивался всеобщего внимания, был в центре любой компании. В самом деле страшный человек, если закрыть глаза на то, что он ребёнок. Было неприятно осознавать, что она мечтала хотя бы о толике его таланта. Что ей хотелось быть сильнее не только для того, чтобы защищать Кушину-сан, но и чтобы утереть нос Шисуи. — Всё хорошо? — Кушина-сан отвлеклась от свитков, глядя на влетевшую в квартиру девочку. — Кагами-сан умер, — без предисловий заявила Хикава, надеясь, что новость отвлечёт девушку от её состояния. — Ками-сама… — судя по потрясённому взгляду, она ещё не знала. — Как же так… Сенсей… — в расширенных от удивления и шока глазах скопились слёзы. Кушина-сан тихо всхлипнула, прикрыв лицо руками, и Хикава ощутила себя виноватой в том, что сообщила об этом так резко. — Он же так силён! Как это могло произойти? Как?.. Этого девочка не знала, даже как-то позабыла поинтересоваться, хотя, в целом, причина не была так уж важна. Она сама ощутила некоторую горечь от того, что Кагами-сан умер, ведь именно он привёл её в Коноху полтора года назад. — Бедный Шисуи-кун, — пробормотала Кушина-сан, справившись со слезами. — Он теперь, наверное, будет жить со своим дедушкой Кагами-сама. Надо будет навестить их, выразить соболезнования. — Ты уверена? — скептически поинтересовалась Хикава. — Разумеется. Наша команда многим обязана сенсею, к тому же Кагами-сама — глава клана. — То есть, Шисуи наследник Учиха? — удивилась девочка. — Ну, у них свои заморочки с наследованием, — вздохнула Кушина-сан. — Кагами-сама и Наори-сан — близнецы, были внебрачными детьми Учиха Мадары. У самого Мадары не было законорождённых детей и по сути наследника у клана тогда не было, но при этом всех своих бастардов Учиха Мадара признавал, поэтому было что-то вроде конкурса на место главы клана. Я не знаю, сколько конкретно было детей, некоторые рождались ещё во времена Сэнгоку Джидай, поэтому могли вовсе не дожить до того времени. Но там сложилось множество факторов: Кагами-сама рано пробудил шаринган и заявил себя гениальным шиноби, к тому же он учился в только основанной Академии один из первых вместе с Сарутоби Хирузеном, Шимура Данзо, Митокадо Хомурой, Утатане Кохару. Как раз их Нидайме Хокаге взял в ученики и сформировал лучшую команду. После гибели Нидайме клан Учиха был весьма разочарован, что следующим Хокаге избрали не Кагами-сама, на которого делали ставку. В таком случае главой клана стал бы Учиха Сецуна — один из немногих выживших детей Учиха Изуны, брата Мадары. В конечном итоге Кагами был избран, как сын предыдущего главы и сильнейший шиноби, к тому же друг Сандайме Хокаге, а Учиха Сецуна ушёл из Конохи. Наори-сан стала женой своего товарища Учиха Наки и родила Фугаку. Тогда только началась война, супруга Кагами-сама не была беременной, и ему пришлось назначить наследником маленького племянника. А через год родился его собственный сын, но отменять решения он не стал по каким-то причинам. Так что Шисуи может претендовать на пост главы клана, если вдруг дети Фугаку не оправдают ожиданий и не станут достаточно сильными шиноби. Но малыш Итачи-кун довольно умный ребёнок, в будущем он наверняка превзойдёт своего отца. У Хикавы едва не дёрнулся глаз: у этих Учиха всегда столько гениев рождается? Но беситься из-за двухлетнего малыша было по меньше мере глупо. И вообще, интересно, почему Кагами-сан так просто смирился с тем, что, по сути, принадлежащее звание главы клана было передано другому практически просто так. Неужели Фугаку-сан гораздо сильнее него? — Кагами-сана уже похоронили, мы с Шисуи были на кладбище. — Так быстро… — пробормотала Кушина-сан. — Наверное, Санно-кун в курсе, но не стал мне говорить. Ты молодец, что поддержала Шисуи-куна. Поддержала Шисуи-куна, как же. От воспоминаний о той ледяной пропасти внутри такого маленького ребёнка Хикаву передёрнуло. Девочка всё-таки оказалась не готова к тому, что придётся буквально навязывать кому-то собственные чувства. Сейчас она чувствовала себя морально вымотанной, хоть физически была в полном порядке. Да и было странное нехорошее предчувствие, что Шисуи ситуацию запомнил в деталях, проанализировал и сможет воспользоваться так, как посчитает нужным. Её способности всегда интересовали его, потому что потенциал Хикавы был самым… расплывчатым, что ли. Даже для самой девочки были тайной собственные возможности, в которых порой приходилось ковыряться самостоятельно. Сенсорика и эмпатия — сочетание, достойное чистокровных Узумаки. По крайней мере, так считала Кушина-сан, ссылаясь на то, что Мито-сама обладала подобным талантом. — Я навещу сенсея, — решительно поднялась с места Кушина-сан после длинной паузы. Она была явно подавлена и огорчена известием. — Подогрей себе обед. Свитки те же, можешь заняться фуин-ловушками с датчиками движения. Завтра попробуем поймать на них зверюшек. — Хай, — послушно кивнула Хикава, наблюдая за тем, как девушка снимает с потолка пучок с потемневшими алыми цветами.