Multiverse

      Пробуждение волшебно, когда ты просыпаешься по своей воле. И можно поваляться в постели, сколько влезет, а то и заснуть заново.       Именно в такой стадии пробуждения пребывал Даррен, пока что не открывавший глаза, чтобы насладиться моментом – плавным переходом от сна к яви.       Ощутимый под одеялом холод заставил поднять веки и уткнуться взглядом в обтекаемый темно-зеленый потолок с продольными тонкими полосами.       – Не понимаю… – пробормотал Даррен, привстав на локтях и рассматривая помещение.       Оно напоминало что-то среднее между каютой и створкой раковины. Даррен видел нечто подобное в фильме.       – Как же его?.. – он никак не мог вспомнить название. Что-то там было нереальное – единственное, что удалось-таки выцепить из памяти Даррену.       Как бы то ни было, а помещение было ему незнакомо.       Потому что видел его впервые. Потому что не помнил, как он в нем очутился. Знал точно лишь одно – его зовут Даррен Фишер, и больше ничего.       Если ты попал в непривычные обстоятельства, то постарайся изучить их, и тогда они станут не такими странными.       Даррен встал с кровати – ложа с закругленными краями, постельное белье гладкое, как шелковое, отсюда и прохлада. Цвет – серо-бежевый, переливающийся, однотонный, как металл.       Из мебели рядом столь же аскетичная тумбочка. На первый взгляд без дверцы. На второй – тоже. Фишер обшарил гладкую полированную поверхность – ни одной выемки. Зато сверху лежало несколько белоснежных листов бумаги.       – «Медицинское заключение выдано мистеру Даррену Маршаллу Фишеру. Вследствие автомобильной аварии м-ром Д.М.Фишером была получена серьезная травма головы. В результате травмы у пациента диагностирована частичная амнезия. Остальные органы и системы м-ра Фишера в порядке. Лечение не требуется. По поводу вышеуказанного повреждения нужно обратиться в поликлинику по месту прописки через месяц. Заключение вынесено доктором Рамисом Ченингом».       Ни фамилия врача, ни дата – 25 апреля 2213 года (это вчерашнее число или справка вообще недельной давности?) – ни о чем не говорили Даррену. А диагноз расставил все точки над «i». Его мозг пострадал в аварии – вот отчего Фишер не может узнать собственный… дом, квартиру, комнату?       Конкретно это помещение претендует все-таки на спальню: кровать, тумбочка, встроенный шкаф, мимикрирующий под стену – только по чуть выдававшейся плоской ручке можно догадаться, небольшой серый коврик на полу – шерстяной, с коротким ворсом. А за плотными сине-зелеными полотняными шторами наверняка окно. Его исследование и что за ним Фишер оставил на потом.       Верхнего освещения в спальне не имелось. Лишь неяркой желтоватой линией включилась подсветка по нижнему контуру кровати, как только Даррен ее покинул.       Ободренный медицинским заключением, Фишер, как и был в трусах, отправился исследовать другие помещения, тронув панель, выделявшуюся в стене. Панель отъехала, как порядочная дверь, и Даррен очутился в небольшом коридоре.       Все-таки это квартира. Вон прихожая с тем же интерьером без излишеств, как в спальне, – вешалка и полка для обуви из светлого дерева, на крючке висит черный зонт. Фишер насмешливо присвистнул. А удивляться-то глупо. Почему бы ему не носить зонтик?       Из коридора направо сплошной простор без дверей-панелей – кухня. Туда Даррен прогуляется попозже. Налево комната размером со спальню, но по цвету гораздо симпатичнее: бежевая мебель, зеленый ковер на деревянном полу из плотно пригнанных досок, стеллаж с книгами, электрический камин.       – И почему я сплю не здесь, а в той каюте? Надо перебазироваться, – решил Фишер.       Вернувшись в спальню, он заметил, что у тумбочки валяется еще лист бумаги. Видимо, слетел вниз в отличие от медицинского заключения.       – «Больничный лист выдан мистеру Даррену Маршаллу Фишеру в связи с тем, что он находится на реабилитации после травмы…»       Далее он перешел к строкам о его нерабочем положении (наименование места работы: компания «Вайннери», чем занимается – не ясно) вплоть до вынесения врачом, тем же Ченингом, заключения о пригодности Фишера к труду.       – Значит, я преспокойно должен приходить в себя. Внеочередной отпуск, класс!       К сожалению, прошлый отпуск Даррен не вспомнил. Не страшно, амнезия-то частичная, и скоро память начнет возвращаться.       Настал черед окна, и Фишер распахнул шторы. Точнее, он попытался. Ибо полотнища были прикреплены и сверху, и снизу. Пришлось их отодвигать вручную, хотя, скорее всего, подразумевался механизм для их перемещения.       За окном открывался захватывающий вид – высотные здания, чьи макушки терялись в облаках, снующие между домами маленькие машинки (как же они зовутся?..), блики утреннего солнца на стеклах и деловой гул транспорта, летавшего ниже – примерно на десять этажей. Высчитав, что его квартира расположена на шестнадцатом, Даррен еще полюбовался пейзажем и решил принять душ, а потом прогуляться – исследовать город, по логике ему знакомый, заново.       Отражение в зеркале принесло облегчение. Фишер какой есть, ничего нового. Русые волосы, распавшиеся на косой пробор; там, где волос больше, они длиннее, до середины уха, а Даррен их всегда зачесывает назад, приглаживая капелькой геля. Это он знает точно. Далее физиономия с суточной щетиной: спал Фишер стандартно, часов восемь – получается, сегодня 26 апреля. Серо-зеленые глаза, нос и рот – все его родное и узнаваемое. Подтянутое тело с вырисовавшимися мышцами груди и живота тоже не чужое. Интересно, а при полной амнезии человек может не узнать себя в зеркале?       С головой, полной разнообразных мыслей, Даррен полез под душ и принялся искать ручку или кнопку включения воды. Последняя, продолговатая выступающая пластинка, нашлась на стойке душа, и после опрометчивого нажатия ее левой части на Фишера полился кипяток. Чертыхнувшись, он нажал на правую часть пластинки – и раскаленные струи сменились ледяными.       Сообразив ткнуть в середину, Даррен отрегулировал-таки температуру и блаженно замер, упершись рукой в стену. Его квартира чрезвычайно познавательна. А уж вне ее, в городе, стопроцентно еще занимательнее.       Вымывшись и побрившись, Фишер пошел в спальню (не очень приятная комната, а ходить туда приходится постоянно), попутно вытирая щеки полотенцем. Гулять надлежало в одежде, которая размещена в шкафу, и неплохо бы взять паспорт – на улице могут остановить, проверить документы.       Шкаф делился на открытые полки, отделения с кронштейнами для брюк и выдвижные ящики. В верхнем лежал документ – ламинированный квадрат с фотографией и данными. Лицо совпадает, подпись, кривая загогулина, вроде как его. С датой рождения – 27 января 2181 года – небольшая проблемка. Даррен помнил свой возраст, а день, месяц и год – нет.       – Вашингтон, – Даррен прочитал название города, где, судя по паспорту, он проживает. – Тоже помню.       Выбрав голубую рубашку, темно-серый костюм – идеально выглаженные брюки со стрелками, пиджак, жилет (подумав, Даррен вернул пиджак на плечики) – Фишер оделся. Ботинки, надо полагать, в прихожей.       В ящике, где обретался паспорт, ныне отправленный в карман, лежали наручные часы на металлическом браслете и плоский тонкий прямоугольник, поначалу принятый за еще какой-то документ. От касания твердая поверхность прямоугольника осветилась изнутри.       – Это же телефон! – восхищенный Даррен положил аппарат толщиной миллиметров пять в другой карман. Когда он найдет парк и присядет на скамейку, то займется изучением навороченной техники.       В прихожей Фишер подивился темно-коричневым ботинкам из замшевой кожи без шнурков, с «молниями» на внутренней стороне обуви. Удобные, в таких можно бегать, как в кроссовках.       Восторгался ли Даррен миром до частичной потери памяти, он, конечно же, не имел понятия. Зато сейчас вовсю испытывал это необыкновенное ощущение.       Сняв короткий плащ с вешалки, Фишер вышел из квартиры. Дверная панель задвинулась, на прощание издав тихий щелчок.