Не оставляй меня!

«Уже несколько дней продолжаются поиски знаменитой модели и баскетболиста Кисе Реты. Напомним: в ночь на 24 Кисе-сан не вернулся домой от своего близкого друга, по словам которого Кисе-сан покинул его дом в 22:00, но до своего дома он так и не добрался. Известно, что даже если это было похищение, с семьей модели никто не связывался. Если кто-нибудь что-нибудь знает о месте нахождении Кисе-сана, просьба сообщить по телефону…» — вещает молодая девушка с экрана телевизора. Так Хайзаки и узнает, что его давний соперник и враг пропал. Он хочет обрадоваться, но не может. Сам не понимая, почему, Хайзаки не может перестать беспокоиться в глубине души. Всю свою жизнь он ненавидел блондина. Тот пришел в баскетбольный клуб средней школы Тейко на втором году обучения и сразу же стал выбешивать Хайзаки, как никто другой. А потом Акаши решил, что Кисе сильнее и в скором времени будет готов занять место Хайзаки в команде, ярости которого не было предела. Акаши не позволил ему ничего сделать Рете, выгнав из команды под предлогом, что это будет жертва ради команды. И он не мог противоречить Акаши, потому что видел в его глазах и слышал в его голосе скрытую угрозу. В тот момент Хайзаки дал себе обещание, когда-нибудь уничтожить Кисе, размазать его, показать, что Хайзаки все же сильнее. Во время зимнего кубка Хайзаки сказал, что будет рад забрать у Кисе звание пятого игрока Поколения Чудес. Но не смог. Все-таки Кисе был достоин этого звания. У его баскетбола нет ограничений. Как же зол был тогда Хайзаки, но на этот раз уже Аомине Дайки не позволил ему попробовать отомстить Кисе. Но вот ведь в чем дело: Хайзаки и не собирался мстить. Он наконец-то признал, что Кисе талантливее и лучше него. А еще у Кисе много друзей, которые в любой ситуации готовы поддержать и никогда не дадут его в обиду. А это бесценное сокровище. *** Хайзаки медленно бредет по городу, размышляя над тем, почему же сейчас его так беспокоит Рета. После того злополучного матча Хайзаки вдруг понял, что нет на свете игрока, которого он уважал бы больше Кисе. А еще он вдруг понял, что прекраснее и ярче, чем улыбка Кисе, он ничего не видел в своей жизни.  — Интересно, — неожиданно вслух начинает рассуждать Хайзаки. — у кого из друзей в тот вечер был Рета? Разузнать о Кисе трудно. Ведь все помнят отношения между ними двумя в средней школе. Трудно, но не невозможно. Остается надеяться, что Он не сменил номер. — «Да?» — на другом конце раздается привычно ледяной голос. — «Слушаю». Хайзаки закусывает губу и глубоко вздыхает. — «Акаши», — наконец начинает он. — «Это Хайзаки Шого». — «Прекрасно», — также холодно отвечает Акаши. — «Я, вроде бы, не был намерен с тобой общаться, Шого». — «Знаю», — чуть недовольно говорит Хайзаки, вздыхая. — «Я лишь хотел спросить, знаешь ли ты, что Рета пропал». — «Да», — спустя пару минут отвечает Акаши. — «Впрочем, тебе-то какое дело, Шого? Если ты…» — «Нет. Нет, Акаши», — быстро перебивает Хайзаки. — «Вчера я услышал по новостям, что он пропал. Я просто хотел спросить, не знаешь ли ты, где он». — «Знал бы, он бы уже был дома», — и ведь с этим не поспоришь. — «Акаши, я хочу найти и вернуть его», — твердо говорит Хайзаки и слышит усмешку на том конце. — «Что ж, попробуй. Помни, у Реты очень много недоброжелателей и завистников, которые могут желать ему зла», — и отключается. Вот черт! А впрочем, это же Акаши. Куда важнее сейчас найти Кисе. Найти? А, собственно, как? Ведь даже полиция не может ничего сделать. Что же может восемнадцатилетний парень — баскетболист? Верно, ничего. Собственное бессилие очень угнетает. Но ничего не поделаешь. Хайзаки все еще обычный школьник. Школьник… как и Кисе. Интересно, все ли с ним в порядке? Жив ли он вообще? *** Уже несколько дней Кисе сидит в темной комнате подвального типа. Тут холодно, влажно, и он может поклясться, что слышал, как тут скребутся мыши. От этого становится немного жутко. Кисе боится мышей, крыс, а особенно пауков. Именно поэтому он все время сидит на одном месте, несмотря на то, что цепь, которой он прицеплен к трубе, довольно длинная. Ее длины хватало на то, чтобы дойти от одной стены до другой. Но Кисе сидит. На потолке он видел огромного паука, а потому боится даже пошевелиться. Похититель почти совсем к нему не заходит. Кисе даже толком и не рассмотрел его ни разу. Еду ему приносит какая-то девчонка. Кажется, его сестра. Поначалу она пыталась заговорить с Кисе, но тот молчал, и девушка оставила все попытки. Кисе совершенно не представляет, где он и, главное, зачем его похитили. Ему так и не объяснили ничего. Просто заперли, приковали и держат неизвестно где уже несколько дней. Несколько мучительно долгих дней. Дней без солнца, которое было так необходимо солнечному Кисе. Без него, кажется, и сам Кисе постепенно начинает угасать. Сейчас блондин меньше всего похож на знаменитую модель: кожа его стала почти серой, он похудел, а волосы растрепались и засалились. За эти несколько дней Кисе уже устал молиться. Он уже потерял всякую надежду на спасенье. Только лишь надеется, что хуже уже не будет. Снова входит девушка и ставит на пол поднос с едой. Она смотрит на Кисе с некоторым сочувствием в глазах и вдруг присаживается рядом с ним, несмотря на то, что Кисе даже не смотрит на еду, принесенную ею. — Кисе-сан, — негромко говорит она. — Вам нужно поесть. Ну кому Вы делаете хуже, отказываясь от еды? Пожалуйста. Я не желаю Вам зла. Кисе не отвечает и даже не поднимает опущенной головы. Лишь качает ей. Аппетита нет никакого. От одного вид еды его начинает мутить, и Рета отворачивается в сторону. — Кисе-сан, послушайте. Я не желаю Вам зла, — повторяет девушка. — Я была против, но моего упрямого брата не переубедишь. К сожалению, я не могу Вас освободить. Хотя очень хочу. Поверьте мне. Эта девушка не кажется Кисе опасной. Наоборот, в ее голосе скользит сожаление. Она понимает, что не в силах помочь бедному парню, которому, похоже, не суждено выбраться живым. — Тогда… — голос Кисе хриплый после долгого молчания. — скажи хотя бы: зачем? Услышав его голос, девушка улыбается. Он начал говорить, а значит все не так страшно. По крайней мере, пока что братец ничего не успел сделать своей жертве. — Хорошо, — покорно отвечает девушка. — Мой брат — Ваш ярый поклонник. Он влюблен в Вас. Он хотел, чтобы Вы были у него под боком. Сейчас он уехал по делам, но через пару дней вернется. Кисе-сан, — девушка садится перед ним на колени. — Если Вам, что-нибудь нужно, я постараюсь все достать. Вы только скажите. — Хорошо, — задумчиво отвечает Кисе. — Ты не представилась, — вдруг говорит он, решив, что разговор поможет ему немного отвлечься от происходящего. Что ж, если выбраться пока никак нельзя, то может эта девчонка поможет? Она сказала: нет. Но ведь еще не вечер. Возможно, она поможет не специально. А пока… нужно решить проблемы с живностью в этом месте. — Простите. Меня зовут Шиори. — Хорошо, — снова говорит Кисе, виновато хихикая. — Шиори-тян, стыдно признаться, я очень не люблю пауков и крыс. А тут… Шиори мгновенно кивает, вскакивает и на какое-то время исчезает, заставляя блондина снова окунуться в пучину отчаяния. А через несколько минут возвращается со средствами для уборки. Как-то глупо все получается, но у Кисе в, общем-то, и нет выбора. В целом, Шиори-тян, вроде бы, неплохая девушка. По крайней мере с ней можно о чем-нибудь поговорить. Всем известно, что Кисе ужасно плохо переносит три вещи: холод, темноту и одиночество. И эти три вещи сейчас сопровождают его. — Шиори-тян, скажи: зачем ты делаешь это? Девушка на одно мгновенье замирает и потеряно опускает голову. — Кисе-сан, я… Поймите, я не хочу причинять вам боль, но мой брат очень опасен. Он не пожалеет даже меня и убьет, если что-то пойдет не по его плану, — в голосе девушки звучит неподдельный ужас. Вот это поворот! Но в таком случае надежда на спасенье имеет право существовать. Вся эта ситуация была чертовски неприятна Кисе, но его мнение никого не волнует. — Когда Вы прокололи ухо, Кисе-сан? — спрашивает Шиори, с интересом разглядывая металлическое колечко. Увязнув в своих мыслях, Кисе не сразу понимает, что Шиори обращается к нему. Он поднимает голову, чуть поворачивает ее на бок и едва заметно усмехается: — Еще в средней школе. У меня тоже был кумир, которым я восхищался. Как-то он в шутку подарил мне эту сережку, а я, недолго думая, и проколол ухо, — в голосе Кисе слышатся грустные нотки, а сам он прикрывает глаза. — Ты и представить себе не можешь, в каком шоке были все, когда увидели сережку в моем ухе. Теперь-то Шиори начинает понимать, почему ее брат одержим Кисе. Блондин и правда не перестает притягивать к себе взгляд. Он так спокойно общается с сообщницей похитителя, что можно только позавидовать его выдержке. В его глазах иногда вспыхивают странные искорки, заставляющие Шиори гадать, что же у него на уме. — Вот как… — тянет Шиори. — И зачем же Вы…? — Все просто, — снова усмехается баскетболист. — Это же подарок. Хоть и шуточный. — Вы такой забавный, Кисе-сан, — ярко улыбается Шиори, присаживаясь на краешек матраса. — Я бы ни за что не надела подарок, если он мне не нравится. Наверное, человек, который Вам его сделал, очень дорог для Вас, — девушка, будто что-то вспомнив, встает. — Вы, пожалуйста, извините, я должна идти. Обязательно зайду попозже, — обещает она и уходит, тихо притворив за собой дверь. И снова Кисе остается в одиночестве в полутемной комнате. Пусто и холодно. Впрочем, как и на несчастном сердце блондина: пусто и холодно. Он и не помнит уже, когда его сердце вдруг заледенело в один миг. Может, из-за вечных подколок и насмешек Аомине. Может, из-за понимания, что он самый слабый из пятерки гениев. Может, когда гении, разругавшись, разошлись по разным школам. А может, после того, как Аомине, однажды поклявшись ему в вечной любви, бросил его ради какой-то девушки с большой грудью. Все может быть. Но Кисе не может точно вспомнить. Слишком уж много несправедливостей Кисе пришлось вытерпеть. Но судьба никогда не была и не буден благосклонна к тем, кто более всего нуждается в этом. Что ж, еще одна несправедливость. Возможно, заключение и то, что за этим последует, даже пойдет Кисе на пользу. Он, наконец-то, сможет понять, что судьба просто ненавидит тех, кому во многом везет просто так. Хотя можно ли причислить блондина к таким людям? Столько слез уже пролито за эти несколько дней, что Кисе кажется, что влаги в глазах совсем не осталось. А еще он чувствует, как опухли его глаза и нос. К счастью, зеркала здесь нет. Нет, как и окон. Кисе устало прислоняется спиной к стене и прикрывает глаза, надеясь мгновенно провалиться в беспокойный сон, который помог бы ему забыться на некоторое время. *** Хайзаки уже успел переговорить со всеми друзьями и знакомыми Кисе, но никто и понятия не имел, куда мог пропасть этот несносный блондин. Ужасное чувство тревоги и беспокойства медленно душило Хайзаки, который уже практически жил в местном отделении полиции. Ко всеобщему удивлению от помощи Хайзаки в отделении не отмахивались, прекрасно понимая, что сейчас любая помощь может пригодиться. Этот парень был весьма неглупый, а потому ему позволялось абсолютно все. И, наверное, дело было даже не в уме, а, скорее, в его яром желании поскорее закончить поиски. Хайзаки не спеша заходит в небольшое, но уютное кафе, где видели Кисе в день его исчезновения. Он разговаривает с официантами, и те подтверждают, что Кисе был тогда не один, со своим бывшим товарищем, как они поняли из их разговора. Никто ничего странного не заметил, но менеджер сказала, что тот парень и раньше захаживал, а вот Кисе с ним был первый раз. Информации ровным счетом никакой! Да, оказывается очень трудно бывает добыть какую-либо полезную информацию. Пора возвращаться. Начальник говорил, что сегодня будет подключено еще одно отделение полиции. Поиски модели должны продолжаться. Хайзаки все еще не до конца понимает, почему пропажа Кисе его настолько беспокоит. Почти каждый день пропадают какие-то люди, и ему нет абсолютно никакого дела до них. А до Кисе есть. Они никогда не были друзьями. Более того, Хайзаки ненавидел идеального блондина с голливудской улыбкой. Всегда он хотел доказать, что Кисе не так уж и хорош. Но он и сам не понял, как перешагнул тонкую грань от ненависти до любви. Сначала осознание того, что он завидует Аомине, с которым Кисе обожал играть один-на-один, немного пугало и раздражало Хайзаки, а потом он внезапно понял, что это не зависть, а банальная ревность. После этого он стал издеваться над Кисе гораздо больше, а потом его выгнал из команды Акаши. Хайзаки и сам понимает, что Кисе не заслужил такого обращения к себе. Он ведь был милым, забавным, добрым, красивым. Одним словом, идеальный. Вот только сердце его отдано было совсем не тому человеку. Вскоре Кисе и сам это понял, когда Аомине ушел, унизив его на глазах у многих. Рета… Рета… Все мысли только об этом идиоте. Хайзаки заходит в кабинет к руководителю поисков и замирает в немом шоке. Прямо перед Хайзаки стоит Аомине Дайки. Тот самый. Его старый враг. — Хайзаки? — Аомине кажется тоже весьма удивлен. — Что ты здесь делаешь? — Вы знакомы? — начальник удивленно смотрит на парней, стоявших перед ним. — Я помогаю расследованию и поискам, — игнорируя начальника, говорит Хайзаки. — А вот тебе тут делать нечего. — Так, успокойтесь оба, — начальник в гневе, сверлит взглядом парней. — Детский сад тут устроили. Аомине-сан, теперь Вы поступаете в мое распоряжение и займетесь поисками Кисе Реты. Хайзаки, ты занимайся тем, чем и занимался. И, пожалуйста, не пересекайтесь друг с другом. Аомине и Хайзаки молча выходят из кабинета, предварительно дав свое согласие. — Зачем ты здесь? — злобно щурясь, спрашивает Аомине. — Тебе нечего здесь делать. Хайзаки, также злобно сощурившись, смотрит с лютой ненавистью на Аомине. — Я помогаю поискам, — отвечает он. — А вот ты, тот, кто бросил его, не имеешь права здесь находится. — В отличие от тебя я официально работаю в полиции и прав и возможностей имею гораздо больше, чем некоторые, — усмехается Аомине. Аомине спорит с Хайзаки, в глубине души понимая его правоту. Он ведь и правда любил Кисе, которого считал своим единственным. А потом Аомине совершенно случайно встретил свою бывшую знакомую, которая когда-то нравилась ему и которой он тоже очень нравился. Это была лишь минутная слабость, всего лишь некий возврат к прошлому, который, к сожалению, и заставил Аомине отказаться от единственного и неповторимого блондинчика. Впрочем, с той девчонкой Дайки расстался уже через три дня, но вот Кисе не простил его и не принял обратно. Если бы та девчонка не появилась перед ним, то, вероятно, все было бы хорошо. Кисе и раньше частенько попадал в неприятности и выпутывался из них исключительно благодаря Аомине и Касамацу. Никто и предположить не мог, что когда-нибудь по вине этих двоих с Кисе случится нечто действительно страшное. При чем здесь Касамацу? — спросите вы. Ну, ведь это именно он не позволил Кисе остаться у него на ночь, отправив по темноте домой его одного. Что ж, они оба были дороги Кисе более других, но оба предали его. — Признаю, — угрюмо буркает Аомине, опуская глаза в пол. — Но, тем не менее, я тоже очень хочу найти эту глупую блондинку. — Я рад, что ты и сам признал всю глубину своей вины, — усмехается Хайзаки. — Предупреждая твой вопрос, скажу: я тоже должен перед ним извиниться, а потому… — он замолкает и, развернувшись, исчезает из поля зрения Аомине. И поиски продолжаются. Прекращать их никто не собирается. Да, люди пропадают каждый день. Но ведь никто не исчезает просто так. Нельзя же просто так раствориться в воздухе. Никаких следов не оставили похитители. Когда-то была произнесена одна умная фраза: « Люди не пропадают бесследно, просто другие перестают их искать». Что ж, очень верное высказывание. Но от этого не легче. Конечно, глупо было надеяться, что Хайзаки хоть чем-нибудь сможет помочь. Если даже полиция так ничего и не узнала, то что уж говорить про обычного парня. Паника стала частым гостем в доме Хайзаки. Иногда вечерами он просто сидел, смотря невидящим взором в окно, а потом резко вскакивал и начинал мерить шагами комнату, закусывая до крови губу и заламывая руки. Он уже и не помнил, когда последний раз нормально спал. Стоило бедному парню задремать, как тут же его сознание подбрасывало ему картинки одна страшнее другой, и он просыпался в холодном поту. Хайзаки ел, но не чувствовал вкуса еды. Ел, просто потому что без еды люди не живут. Скажи раньше кто-то Хайзаки, что с ним будет происходить нечто подобное, он, конечно же, не поверил и неприминул врезать наглецу. Ради достижения цели Хайзаки даже заключил на некоторое время перемирие с Аомине. К слову, из них получился неплохой тандем. *** Дверь с тихим скрипом открывается, и в проеме появляется довольно высокий и мускулистый мужчина. Его не особо видно, но можно с уверенностью сказать, что выглядит он весьма опасно и жутко. Кисе медленно приоткрывает глаза и приподнимается, силясь рассмотреть похитителя. Тот шаркающей походкой приближается и останавливается в нескольких сантиметрах от блондина на расстоянии согнутой руки. Он молчит, но Кисе кожей чувствует, как тот улыбается, глядя на зашуганную жертву. Глаза поднять страшно, и Кисе утыкается взглядом в ноги похитителя, заметно нервничая. — Ну здравствуй, Кисе-кун, — голос немного хриплый, но в нем чувствуется плохо скрываемое похотливое желание. Кисе молчит, не отвечает и даже никак не реагирует на приветствие. Ему страшно. Шиори предупреждала его о том, что ее брат не адекватен. Она говорила, что он может убить ее, если что-нибудь пойдет не так. А что же он может сделать с Кисе, она и представить боялась. Теперь Рета понял, как чувствует себя жертва во время охоты на нее, оказавшись загнанной в угол и не имея и шанса на спасенье. Страх постепенно уступает место смирению. — Смотри на меня! — Кисе резко хватают за подбородок, заставляя посмотреть в лицо своему мучителю. От неожиданности блондин слабо вскрикивает, а мужчина хрипло смеется над его беспомощностью. Он облизывается, глядя в расширенные от переполняющего ужаса глаза. — Теперь ты принадлежишь Шики Татибана. А именно, мне, — и снова тот жуткий смех, от которого кровь стынет в жилах. — Тебе понравилась Шиори? — не дождавшись никакой реакции, он продолжил: — Сомневаюсь, что вы еще когда-нибудь встретитесь, — на губах мужчины появляется звериный оскал, и Рета пытается отстранится. Кисе молчит. Ему становится очень страшно. Несомненно, Шиори милая девушка, но черта с два он скажет об этом этому психопату. Мало ли, что может прийти ему на ум. Не хочется вредить Шиори да и страх сковал его, лишая дара речи. — Что ты молчишь, Кукла? — удар в челюсть заставляет Кисе неуклюже завалиться на спину. — Я с тобой разговариваю! — грубые руки вновь резко вздергивают блондина на ноги, отчего тот тихонько шипит, плотно стиснув зубы. Шики заставляет Кисе смотреть ему в глаза, но видит там только смирение с толикой страха. Это сводит его с ума и злит еще больше. Сильным ударом он толкает Кисе назад, и тот больно ударяется затылком о стену. Так, что из глаз от боли брызгают слезы. — Наконец-то я могу делать с тобой все, что пожелаю, — ликует Шики, заставляя блондина вновь подняться. Удар о стену был настолько сильным, что у Кисе до сих пор кружится голова, и он едва держится на ватных ногах. На скуле уже расцвел большой синяк, губа подбита, а из носа медленно стекают алые капельки крови, пачкая бледное лицо и одежду блондина. Нестерпимая боль обжигает голову Кисе, словно раскаленный металл, но он старается всеми силами скрыть это от Него. — Ты все равно подчинишься мне, — раздается над самым ухом, а затем следует еще один удар. Кисе падает на колени, прижимает руку к месту удара и тихо скулит. Стоять он теперь совсем не может, поэтому лишь утыкается лбом в колени и замирает неподвижно. Жалкое зрелище, но Шики в восторге. Рета похож теперь на тряпичную куклу. Шики смеется и ликует от того, что Кисе, кажется, сломлен и теперь, несомненно, весь принадлежит только ему одному. А затем он незаметно покидает комнату, тихо исчезая за дверью, но не прекращая скалиться. Только когда Шики уходит, Кисе дает волю своим чувствам. Он навзрыд плачет от боли и бессилия. Кисе не знает, как хоть немного облегчить боль от нанесенных повреждений. Голова блондина не перестает кружится, его мутит, а в глазах постепенно темнеет. Слабый свет меркнет, и Кисе заваливается на матрас, свою кровать здесь, теряя сознание и окунаясь в темноту. Шики приходит к Кисе по нескольку раз в день. Он пытается разговаривать, но в итоге избивает блондина и уходит. За два месяца Кисе уже почти привык к этому. Он больше не теряет сознание после каждого появления Шики. На блондине уже нет целых мест, но Шики продолжает насилие. Он избивает Кисе чуть ли не до полусмерти, получая от этого адское наслаждение. Кисе стал для него почти что наркотиком. Сейчас Рета уже совсем не испытывает никакого страха перед Шики, продолжая молчать и надеяться, что вскоре смерть заберет его в свои владения. Да, он уже давно решил, что проще будет умереть, чем жить вот так. Но, увы, судьба и тут насмехается над Кисе. Он не знает, почему еще жив и продолжает терпеть. Может, дело в том, что он уже долгое время не может встать на ноги, а потому просто не способен самостоятельно уйти из жизни. А может, дело в том, что подсознательно, он все же боится смерти. На этот вопрос ответа нет ни у кого. Дверь снова открывается, и Рета обреченно вздыхает. Он снова пришел словно по расписанию. Но сегодня что-то по-другому. Шики не начинает его сразу бить. Он присаживается перед ним, поднимает его голову за подбородок сильной рукой и яростно накрывает его губы своими шершавыми губами. Кисе инстинктивно пытается оттолкнуть его, но силы явно не равны. Шики прижимается к Кисе всем телом, задирая футболку блондина и начиная оглаживать его спину и живот руками. Он немного надавливает на сосок, и Кисе старается сдержать стон. Губами Шики ведет дорожку из поцелуев по шее и ниже. Он чувствует, как в штанах становится тесно, и резко опрокидывает Кисе на спину. Шики ласкает желанное тело, попутно избавляясь от лишней одежды. На долгую подготовку его не хватает, а потому он, обильно смазав пальцы смазкой, вставляет сразу два пальца на всю длину. Кисе слабо вскрикивает от боли, а по щекам катятся капельки слез. Шики грубо разрабатывает дырочку, которая по его мнению слишком узкая. Он добавляет третий палец, заставляя Кисе корчиться от невыносимой боли. Шики чувствует себя превосходно еще и от того, что видит, какую боль он причиняет ни в чем не повинному блондину. Резко вытаскивая пальцы, Шики мгновенно заменяет их членом, и Кисе уже не сдерживаясь кричит от пронзающей его боли. Шики совершенно не заботится о том, что такими темпами он может порвать Рету. Он начинает двигаться внутри, задавая неимоверно бешенный темп. Кисе кричит так, что срывает к чертям голос и начинает хрипеть. Капли крови пачкают матрас, но Шики этого не замечает. Он кончает с гортанным рыком прямо в Кисе и падает на него сверху. Кисе заходится беззвучными рыданьями, зажмурив глаза. Та боль, что была от побоев, ничто по сравнению с этой. Шики выходит из него, молча встает и уходит. Он уже понял, что говорить с Кисе бессмысленно. Все равно не ответит. Впрочем, Кисе теряет сознание еще до того, как Шики выходит из него. Возможно, это и к лучшему. В забытие не чувствуется боль и отчаяние, что он испытывает наяву. *** Хайзаки идет мимо ювелирного магазина, когда видит немного не совсем адекватного парня, покупающего сережку-колечко. Пройти бы мимо, но внезапно он вспоминает, что прежде подобного вида сережка ужасно бесила его. Бесила в ухе блондина. Поддаваясь инстинктам Хайзаки следует за парнем в сторону пригорода. Парень, а вернее, мужчина заходит в один из домов, а Хайзаки осматривается. Заметив в стороне бабушек на лавочке, Хайзаки подходит к ним, чтобы порасспрашивать про дом и его жильцов. — Ох, милок, — говорит старушка. — Лучше держись подальше от этого дома. — А что с ним не так? — Хайзаки нетерпелив, но ему очень нужно знать. Бабушки переглядываются, и одна из них начинает говорить. — Этот дом уже очень давно неблагополучен, — старушка старается говорить негромко, будто боясь, что ее услышат. — Он принадлежит мужчине, который получил двадцать лет за убийство своей жены и двух детей. Сейчас там живет Шики — парень тридцати пяти лет и племянник хозяина дома. Он, честно говоря, ужасно странный. Ходит вечно нелюдимый и злой на весь свет. Ночью встретишь его на улице, страшно становится, — бабушка замолчала. — Но он живет не один. С ним живет его сестра, Шиори — девушка двадцати трех лет, — продолжила другая, не давая Хайзаки и слова вставить. — Только вот уже четыре дня ее не видно. А Шиори, в отличие от братца, милая и добрая девушка. — Может, она уже и не жива, — вдруг говорит третья. — Да ты что, Минако-сан, не пугай молодого человека. — А что не так, Ирен-сан? Уже несколько дней по вечерам из их дома разносятся крики полные боли и отчаяния, — спокойно говорит Минако. — Спасибо, бабушки, большое, я разберусь. Не волнуйтесь, — и идет к дому. Хайзаки умело отомкнув дверь отмычкой, проходит внутрь, где его встречает темный коридор. Он осматривается и идет вглубь на ощупь, предварительно скинув Аомине адрес дома. Потому что знает, что ему нужно подкрепление. Шики, если это он, находится где-то здесь. Главное, остаться незамеченным. Осторожно приоткрывая каждую дверь, Хайзаки пытается найти хоть кого-нибудь. Он поднимается на второй этаж и приоткрывает первую дверь. В комнате царит полный хаос, и он, не думая, проходит внутрь. Его взору предстает такая картина: пол, кровать и стол засыпаны одеждой и какими-то вещами, тумбочка, стулья и настольная лампа тоже валяются на полу вместе с осколками какой-то вазы. Он старается передвигаться осторожно, чтобы не шуметь. За кроватью он видит что-то странное, а когда подходит ближе понимает, что это девушка. Вероятно, Шиори. Она лежит в очень странной позе, а голова ее неестественно повернута почти на 180 градусов. Парень присаживается и пытается нащупать пульс. Просто так, для проформы. Он уже знает, что девушка мертва. Но, что тут произошло, остается загадкой. Громкий вопль где-то внизу заставляет Хайзаки подскочить и броситься на голос. Он мгновенно оказывается перед подвальной дверью, откуда и слышатся крики. Влетев внутрь, он со всего размаху бьет мужчину, который измывается над парнем, прикованным цепью, по голове настольной лампой, которую прихватил из комнаты Шиори. Тот, охнув, сразу же падает, теряя сознание. Хайзаки стаскивает его с Кисе и с ужасом осматривает блондина, который тут же прикрывает глаза, проваливаясь в черный омут. — Рета, — он присаживается рядом и несильно теребит его за плечо. — Очнись. Кисе слышит голос, пробивающийся сквозь вату, и тянется ему навстречу. С трудом вынырнув, он открывает заплывшие глаза, мутным взором сверля Хайзаки, который обыскивает Шики на предмет ключа от цепи. Наконец, он отстегивает Кисе и помогает тому принять сидячее положение. — Все кончено, — говорит Хайзаки, замечая дорожки слез на щеках Кисе. — Все хорошо. Кисе не понимает, откуда здесь взялся Хайзаки, но ему, собственно, все равно. Главное, что его нашли. Теперь осталось лишь выбраться из этого дома невредимыми. Вернее, живыми. Невредимый к Рете неприменимо. — Пойдем. Нужно срочно выбираться, — твердо говорит Хайзаки и тянет Кисе за собой, заставляя встать. Рета едва держится на ногах, но послушно следует за своим спасителем. Кинув быстрый взгляд через плечо на Шики, Кисе замечает шевеление и пытается ускориться. — Шики, — вскрикивает он. Хайзаки вовремя оборачивается, чтобы успеть дернуть Кисе на себя и не дать до него дотянуться скрюченным пальцам. — Скорее, — кричит Шого, утягивая Кисе за собой. — Быстрее. — Вам не уйти и не скрыться от меня, — смеется Шики и делает рывок, чтобы зацепить Кисе. Шики не может позволить добыче ускользнуть. Кисе Рета только его шлюшка. И больше ничья. Он не позволит какому-то незнакомцу забрать то, что по его мнению принадлежит лишь ему. Ради этого он лишился человека, который любил его несмотря ни на что. Ради того, чтобы Кисе остался здесь, пришлось убить Шиори, младшую сестренку, которая души в нем не чаяла. Кисе вскрикивает и начинает заваливаться назад, невольно утягивая за собой и Хайзаки. Впрочем, к счастью, Хайзаки успевает за что-то ухватиться, и они с Кисе благополучно выбираются на поверхность. Вернее, на первый этаж этого проклятого дома. — Я вас уничтожу! — Шики, судя по всему, сдаваться без боя не собирается. Вылетев следом за ними в коридор, обезумевший от ярости мужчина резко бросается вперед и успевает ухватить Кисе за свободную руку, мгновенно заламывая ее. Кисе, почувствовав боль, пронзившую руку вскрикивает и оборачивается, смотря на Шики немного шальными глазами. — Шого-кун… — свистяще выдыхает Кисе, как раз в тот момент, когда Хайзаки с силой дергает его на себя, вновь вырывая из лап этого урода. Хайзаки, словно рыцарь, пытается защитить блондина. Ведь именно для этого он пришел сюда. Шого был готов на все, ради спасения этой модельки. Он оставляет Кисе за своей спиной, а сам готовится драться не на жизнь, а на смерть. Кисе очень хотел бы бежать быстрее, но не может. Ноги подкашиваются, а потому сейчас и приходится прятаться за спиной бывшего сокомандника и врага. Кстати, об этом. Как здесь оказался этот заносчивый ублюдок Хайзаки, остается величайшей загадкой на сегодня. Если бы появился Аомине, Кисе бы не удивился. Знает же, что тот в полиции работает, но Хайзаки же — нет. Тупая боль в голове мешает трезво соображать, и Кисе решает во всем положиться на своего спасителя. Какой парадокс, в глубине души все это время Кисе молился. Но молился он о том, чтобы появился Аомине и забрал его из этого ада. Он и помыслить не мог, что его молитвы будут услышаны, хоть и не совсем точно. Сейчас Кисе наконец понимает, что если бы пришел Аомине, то вряд ли он доверился бы ему так, как Хайзаки. Почему же? Но ведь это же Кисе — солнце, упавшее на Землю. Он добр и незлопамятен, готов простить все. Все, да не совсем. Единственное, что он не готов прощать — предательство. Да, именно поэтому он доверился Хайзаки, но не доверился бы Аомине. Несмотря на то, что Хайзаки раньше постоянно издевался и доводил Кисе, он никогда не предавал его. А верность и честность — это то, что Кисе ценит превыше всего. Хайзаки смотрит Шики прямо в глаза, когда Кисе на некоторое время исчезает в неизвестном направлении. В груди парня вспыхивает ярость, когда он видит похотливые огоньки в глазах соперника. — То, что ты, сволочь, сотворил с Кисе, непростительно, — шипит Хайзаки. — Будь моя воля, я бы назначил такой бляди, как ты, смертную казнь. Знаешь, фанатик одержимый, я бы тебя живого посадил бы на металлический кол, чтобы ты умирал медленно и мучительно. Может, после этого таких моральных уродов стало бы меньше. Жаль, что смертную казнь отменили. Да уж. К жалости Хайзаки не привык. Может, потому он и не боится, что знает, что это урод способен на все. Но ведь и Хайзаки тоже. Раз пришел в логово зверя, надеясь только на себя и на то, что Рета жив. Неожиданно Шики хватает с полки, около которой они «мило» болтают, остро наточенный нож. Руки его дрожат, но он направляет лезвие прямо в сердце напрягшегося парня. — Вот и все, — хрипло смеется Шики. — Здесь и будет твоя могила, — он делает выпад вперед, но из-за того удара, координация его слега нарушена. — Я пока еще не намерен умирать. Не здесь, — тем же тоном отвечает Хайзаки, на автомате перехватывая руку с ножом. — Брось нож, кретин несчастный! Борьба длится недолго. Шики замечает у выхода плачущего Рету, который смотрит на него с жалостью и отвращением. Это отвлекает его, и он не успевает предотвратить неизбежное. Нож медленно, но верно входит в человеческую плоть, разрывая защитную ткань и пробивая жизненно важные органы на сквозь. Одежда Шики мгновенно намокает, впитывая в себя алую жидкость, а сам он падает навзничь, широко распахнув глаза и тяжело хрипя. Пузырьки воздуха вперемешку с кровью лопаются на его губах, из угла которых стекает тонкой струйкой кровь, пачкая чистый паркет. Шики пытается сказать что-то членораздельное, но на может. Несмотря на то, что Хайзаки вонзил нож случайно, он задел жизненно важные органы — легкие. Шики задыхается, хрипит, пытается дотянуться до Кисе или Хайзаки, но не может. На один миг он с мольбой в глазах ловит взгляд блондина, а потом замирает, прекратив предсмертную агонию. Глаза постепенно стекленеют, а сердце его уже окончило свою работу. Парень умирает на глазах двух юношей. Хайзаки и сам не ожидал, что все обернется таким образом. Ему самому становится страшно. Слова застревают в горле, и он, не отрываясь, смотрит на тело мужчины со случайным ножом в груди. Откуда-то сзади слышится сдавленный крик, словно сквозь туман. Но Хайзики не может оторвать глаз от жуткой картины перед собой. Ведь все-таки, несмотря на жуткий характер, дальше обычных уличных драк у Хайзаки никогда не заходило. Он очень вспыльчив, но все же не хладнокровный убийца, а обычный парень с непостоянной работой. Неожиданный грохот, наконец, приводит его в сознание. Он оборачивается на шум и видит, распахнутую дверь. В проеме стоят Аомине и еще несколько человек. Хайзаки глубоко вздыхает и прислоняется спиной к стене, прикрывая глаза. Его дело сделано. Он смог вытащить из огромного дерьма блондина. *** Аомине с командой по дороге попадают в пробку, а потому немного задерживаются. Или ему только кажется, что немного. Честно говоря, Дайки чересчур уж нервничает. Он, вроде, и надеется, что все его опасения ложны. Но сердцем чувствует, что им следует поторопиться. Мало ли что может произойти. Ведь Хайзаки же все-таки обычный парень — баскетболист. Сможет ли он, в случае чего, справиться сам? Сможет ли вытащить Кисе живым? К слову о Кисе, за все то время пока его нет, Аомине уже научился молиться. Он и сам не знает, кому и зачем. Просто так проще. Так всегда говорил Кисе. Он верил, что если верить и молиться, то молитвы будут услышаны высшими силами. Но только если ты достоин, твои просьбы будут исполнены. Так говорил Кисе. Кисе. Аомине и правда жутко скучает по этому солнечному пареньку, который должен был всегда оставаться рядом с ним. Он, кажется, не может без него жить, при том понимая, что Кисе никогда не примет его обратно. В поселке очень тихо, и это пугает. Но Аомине старается не обращать внимания на всякие мелочи и продолжает искать адрес, данный ему Хайзаки. Вот и нужный дом. Слишком тихо на улице. А вот дом весь пронизан чьим-то криком и визгом. И почему никто ничего не делает? Все лишь обходят проклятый дом стороной. Холодея от нехорошего предчувствия, Аомине бросается к дому и с ноги распахивает дверь. Аомине в немом шоке замирает в дверном проеме. Первое, что он замечает, это Хайзаки, который молча стоит над телом какого-то парня. Что примечательно, этого парня он уже как-то видел недалеко от Кисе. Кажется, Хайзаки и сам справился, но вот парень не выглядит особо живым. Да и вообще живым. Самого Кисе Аомине замечает не сразу. Тот настолько сильно прижимается к стене, что почти сливается с ней. Аомине с болью смотрит на блондина и не может вымолвить ни слова. Сердце щемит в груди и голова идет кругом. Вид Рёты ужасает его, и Дайки готов убить садиста второй раз. А потом снова. И снова. Аомине мотает головой, стараясь согнать с глаз красную пелену бешенства, медленно подходит ближе к Хайзаки и вздыхает. — Отойди, Хайзаки, — приказывает Аомине,  и тот, повинуясь, отступает к стене. Аомине приказывает своим ребятам проверить жив ли парень, напавший на Кисе. А что это он, Аомине и не сомневается. Он и сам не знает, почему, но не осуждает Хайзаки. Вернее, знает. Ведь этот парень, что лежит перед ним, же покусился на жизнь, здоровье и свободу Кисе Реты. Того, кого Дайки когда-то поклялся защищать от всего и вся. — Там на втором этаже тело еще одной его жертвы, — негромко говорит Хайзаки, поднимая глаза на Дайки. Тот кивает, приказывает срочно вызвать скорую и идет проверить. Он не сразу замечает, что за ним увязывается и Кисе. — Рета, — Аомине бросает на него быстрый взгляд через плечо. — Тебе лучше остаться с моими ребятами. — Еще одна жертва… — хрипло бормочет Кисе, тяжело опираясь рукой на стену и следуя за Дайки. — Неужели он убил Шиори-тян? Аомине не знает, что на это ответить. Потому что понятия не имеет, кто такая Шиори-тян. Он прекрасно видит, что Кисе нервничает. Или, может, ему просто кажется. Ведь Кисе же столько всего перенес. Неудивительно. — Останься тут, — просит Аомине и пытается коснуться, но Кисе уходит от прикосновений. Блондин гневно сверлит Аомине взглядом, но покорно возвращается вниз. Слишком плохо Кисе себя сейчас чувствует, чтобы спорить с таким упрямцем, как Аомине. Он подходит к Хайзаки, но от вида крови Шики у блондина вновь начинает кружиться голова, и он едва не падает, тяжело дыша через рот. — Идем, Рета, — Хайзаки осторожно хватает Кисе за талию и перекидывает руку Кисе себе через плечо. Парни выходят на улицу, и Кисе, наконец, может вдохнуть полной грудью. Да и не только это. Он, наконец-то, снова видит настоящее солнце, сияющее высоко на небе. От этого Кисе не может сдержать своих эмоций и закрывает лицо ладонями, но Хайзаки видит его слезы сквозь тонкие подрагивающие пальцы. — Все хорошо, — Хайзаки присаживается на корточки перед блондином. — Все хорошо. Все закончилось. — Нет. Ты не понимаешь, — голос Кисе дрожит, и он обнимает дрожащими руками напряженные плечи. — Я же думал, что мне больше никогда не увидеть солнца! Ты даже не представляешь, как это страшно. И Хайзаки знает, что Кисе, несомненно, прав. Ему ужасно больно смотреть на такого сломленного блондина. Поэтому Шого предпринимает очень отчаянный, после сего, что произошло, шаг. Осторожно подавшись вперед, Хайзаки берет ладони Кисе, отнимая их от лица блондина, в свои руки и заглядывает в янтарные потускневшие глаза. — Все закончилось, — тихо повторяет он. — Поверь, теперь ты в безопасности. Я никому не позволю тебя обидеть, — большим пальцем он мягко стирает дорожки слез со щек. Кисе, задыхаясь от чувств и эмоций, смотрит блестящими глазами на Хайзаки, а потом неожиданно резко кидается к Хайзаки, крепко к нему прижимаясь. Тот, сперва немного опешив от таких действий, чуть улыбается и обнимает Кисе, зарываясь в его волосы пальцами. Ему немного больно от того, что Кисе впивается пальцами в его спину и ребра, сминая ткань футболки. Но отстраняться Хайзаки и не думает, понимая, что сейчас Рете нужна поддержка, которую и дать-то некому. — Все хорошо, — шепчет Хайзаки, успокаивающе поглаживая Кисе по шелковистым волосам. — Успокаивайся. Сирена скорой помощи заставляет парней встрепенуться, и Кисе отпускает Хайзаки, безвольно опустив руки, но тот все равно не отстраняется. Врачи осматривают модель и решают, что его нужно срочно доставить в больницу, не дожидаясь полиции. Потому что у него наверняка сотрясение мозга и есть подозрения на пневманию. Никто и не спорит с ними, понимая, что Кисе сильно досталось. Сам же Кисе боится оказаться один. Он просит, умоляет, чтобы кто-нибудь остался с ним. Аомине очень хочет, но ему нельзя пока уезжать с места преступления. Хайзаки же, как единственный свидетель, тоже не может отправиться с Кисе. Но они оба обещают приехать, как можно скорее. *** В глаза бьет яркий свет, и Кисе не сразу понимает, где он находится. Дело в том, что еще в машине скорой помощи он отключился после небольшого срыва, и врачи решили вколоть ему сильнодействующее успокоительное и снотворное, после чего сообщили его семье. К слову, Кисе проспал чуть более двух дней. Все, что с ним произошло, кажется ему кошмарным снов, но напуганные лица родителей говорят об обратном. Пусть они и не общались с Ретой после того, как узнали, что он встречается со своим бывшим сокомандником, но Кисе все-таки их сын. Он моргает и удивленно смотрит на плачущую мать и встревоженного отца. Никто не говорит ни слова, но этого и не нужно. Слабой рукой Кисе касается руки матери, привлекая ее внимание. Увидев, что он пришел в себя, женщина бросается к нему, чтобы обнять. Она не может успокоиться, но Рета ничего не может ей сказать. Язык не желает слушаться своего хозяина, а потому Рета лишь улыбается через силу. Еще через пару часов, когда родители покидают его палату, а Кисе решает немного подремать, дверь снова отворяется, и в проеме появляется Хайзаки с пакетом фруктов. — Можно? — тихо спрашивает он. — Да, — также тихо отвечает Рета и смеется, когда видит, как вздрагивает от неожиданности Хайзаки. — Спасибо, Шого-кун, — серьезно говорит Кисе. — Если бы не ты… — плечи блондина снова начинают дрожать. — Тихо. Не начинай снова, — Хайзаки присаживается на стул. — Как ты себя чувствуешь, Рета? Кисе не отвечает, слабо улыбаясь. Говорить все еще трудно, но не невозможно. Он, честно, не знает, почему сейчас счастлив, но с приходом этого парня боль немного утихла, оставив после себя только неприятный осадок. Невольно Кисе протягивает руку, чтобы коснуться Хайзаки, и тот, улыбаясь, подсаживается ближе. Слова сейчас им не нужны. — Закрой глаза, Рета, — просит Хайзаки, и тот подчиняется, доверяя своему спасителю. Хайзаки медленно и осторожно наклоняется ближе, боясь спугнуть блондина. Ведь он же знает, как трудно бывает перенести расставание. Губы Кисе очень мягкие со сладковатым вкусом карамели. Хайзаки не торопится, внимательно наблюдая за реакцией блондина. Не чувствуя ответа, он хочет отстраниться, но внезапно ощущает на своей шее нежные мужские руки, который робко обвивают ее. Для того, кто уже состоял в отношениях, Кисе все делает слишком робко. Он отвечает на поцелуй, но старается не встречаться взглядом с Хайзаки. Впрочем, возможно, его робость связана именно с тем, что он уже состоял в отношениях до этого. — Что ты делаешь? — шепотом спрашивает Кисе, впрочем не отпуская от себя Хайзаки. — А на что похоже? — смеется Хайзаки, вновь припадая к желанным губам. Кисе не отвечает. Он сам не понимает, почему не сопротивляется, почему отдается. Ведь, несмотря ни на что, он все еще любит Аомине. Как можно так любить, Кисе тоже не понимает. Возможно, он еще очень много чего не понимает в человеческих отношениях. В любовных отношениях. Аомине… Аомине… А ведь если предал один раз, то, несомненно, предаст и второй. Нет, нельзя прощать, даже если очень хочется. Хайзаки же другой. Кисе хорошо разбирается в людях и знает, что хоть Хайзаки и порядочная сволочь, он не предаст и выполнит обещанье, данное им в день спасения Кисе. — Рета? — почувствовав, что Кисе замер, Хайзаки обеспокоенно смотрит на него. — Что-то не так? Встряхнув головой, Рета улыбается и качает ею, как бы говоря, что все хорошо. Мысли не желают улетучиваться, заставляя голову неприятно гудеть. — Шого-кун, ты останешься? — умоляюще спрашивает. — Я всегда ненавидел лежать в больницах в полном одиночестве. Хайзаки наклоняется, чтобы вновь почувствовать вкус мягких губ и без слов ответить, что готов побыть рядом. — Шого-кун… — счастливо шепчет Кисе, поддаваясь на умелые ласки. — Я верю тебе. И Хайзаки не знает, что на это ответить. Да, он любит Кисе, но не может сказать, что никогда его не обманет и не предаст. Ведь Аомине же тоже, вероятно, клялся, всегда быть рядом. Но предал. И предательство обернулось ужасной трагедией для Кисе. — Рета, не слишком доверяй людям, — спокойно говорит Хайзаки. — Из-за своей детской наивности ты постоянно попадаешь в неприятности. А Кисе знает об этом. Но ведь это же Кисе Рета! Он не может не доверять людям. Сколько бы раз его ни предавали, сколько бы раз он ни осознавал, что люди готовы на все ради себя, он все равно верит, что когда-нибудь этот прогнивший мир исправится. Он верит, что рано или поздно люди, которые жалуются на то, что этот мир ужасен, смогут понять, что они сами и виноваты в этом. Что ж, все-таки Кисе Рета чересчур уж наивен, но с этим ничего не поделать. — Шого-кун. Я рад, что ты беспокоишься обо мне, но, знаешь, иногда только благодаря вере, человек способен выжить. Я понял это, когда был в заключении. Чтобы выжить в современном мире, человеку нужны вера и надежда. Без этого никак. Мир прогнил до самых корней. Я чувствую это. Чувствую. И ведь, знаешь, Шого-кун, во все этом виноваты сами люди. Люди эгоистичны и всегда хотят того, чего у них нет. Понимаешь, о чем я? Чтобы доказать кому-то, что они лучше, чем те другие, люди врут, предают, устраивают распри и войны. Люди — лживые создания. Но что хуже всего, порой они ведут себя гораздо хуже животных. Знаешь, а ведь животные гораздо добрее людей. Собака — единственно живое существо, которое любит тебя больше, чем себя. Лишь собака способна отдать за тебя жизнь. Только для нее — ты это все. Кисе замолкает, не отводя от Хайзаки серьезных и упрямых глаз. В палате повисает мертвая тишина. Кажется, что можно услышать биение чужого сердца. Рета не знает, что еще сказать. Хайзаки не знает, что ответить. Честно говоря, он и представить не мог, что наивный Кисе способен к таким глобальным размышлениям. Да, теперь Хайзаки понимает, что не Кисе наивен, а все те, кто считают этот мир прекрасным. Все ошибаются, кроме Кисе. Что ж, и такое тоже бывает.  — Может, ты и прав, — наконец отвечает Хайзаки. — Но ты удивил меня. И вновь повисает молчание. Оно не давит. Нет. Просто Хайзаки же должен обдумать все, что сказал ему Кисе. — Мир прогнил и ему нужна помощь, — подводит итог Кисе. — Я бы очень хотел исправить его, но знаю, что это невозможно. Не кстати Хайзаки вдруг вспоминает, что еще в средней школе, Кисе иногда размышлял на разные философские темы. Например, о жизни и смерти или о добре и зле. — Шого-кун! — встрепенувшись, Кисе мотает головой, а его голос становится на пару тонов громче. — Не слушай того, что я говорю. Это я так. Мысли в слух. Хайзаки ерошит блондинистые волосы и мягко целует Кисе в переносицу. Он уже с огромным трудом сдерживается, но понимает, что вряд ли это то, что сейчас необходимо Кисе. — Рета, не открывай глаз, пока я не разрешу, — вкрадчиво просит Хайзаки, и тот согласно кивает. Хайзаки осторожно целует Кисе в губы, нос, лоб, шею, попутно оглаживая руками его живот. Он слышит, как Кисе начинает дышать немного загнанно и отрывисто, и на миг перестает. — Рета? — он вопросительно смотрит на напуганного блондина. — Что такое? — Не надо, — свистяще шепчет Рета. — Я еще не готов. Слишком яркие воспоминания о том, что было. И Хайзаки, несмотря на огромное желание, останавливается. Он замечает капельки слез в уголках медовых глаз и клянет себя за то, что поторопился и напугал Кисе. — Прости, Шого-кун, — шепчет Кисе, отворачиваясь от него. В глубине души блондин понимает, что Хайзаки не причинит ему боль, но он не может побороть страх. Воспоминания еще слишком живы. Они жгут Кисе изнутри, не давая ему забыть кошмар, который он пережил. — Это ты прости. Не плачь. Я больше не буду. Может, и правда не будет. А вот от нежных чувственных и долгих поцелуев Кисе не отказывается. А в следующий момент Хайзаки от чьего-то удара отлетает к стене, где и остается лежать. Кисе вскрикивает от неожиданности. Он хочет вскочить, но ему не дают сделать этого сильные смуглые руки. — Хайзаки, — голос Аомине настолько холоден, что, кажется, может заморозить все вокруг. — Чем это ты тут занимаешься? Когда дверь открывается, Хайзаки краем глаза замечает разъяренного Аомине. По тому не особо видно, что он в ярости, но Хайзаки сразу понимает это. Отлетая к стене, он про себя отмечает, что такое уже было после того зимнего кубка, на котором Кисе победил его. Аомине подходит к Кисе, изучая блондина каким-то странным взглядом. Он и сам не очень понимает, почему так взбесился. А потом у Аомине появляется желание врезать себе, когда он замечает перепуганный взгляд блондина. — Рета… — негромко зовет Аомине, но ему не дают ничего сказать. — Аомине! — Хайзаки встает между Кисе и Аомине, вытирая кровь с губы тыльной стороной ладони. — Зачем пришел? Аомине злится от того, что Хайзаки спрашивает его об этом. Но и тот тоже злится, потому что знает, что тот своим присутствием сделает Кисе еще больнее. — Я, в отличие от некоторых, имею полное право здесь находиться! — ухмыляясь, говорит Хайзаки. — В отличие от некоторых, я нахожусь тут по долгу службы, — в тон ему отвечает Аомине. — Так что выйди. — Нет. Я не оставлю Рету наедине с тобой. — А кто тебя будет спрашивать?! — А не пойти ли тебе на три буквы? — На хуй, что ли? Я не знаю дороги, может покажешь? — Сам найдешь. Может, встретишь по пути своих знакомых. — Сомневаюсь. Я очень хочу разделить этот путь с тобой. — Просто пошел на хуй отсюда. Ты не имеешь права быть здесь, — зло говорит Хайзаки, пытаясь завершить перепалку. Рета спасен, и перемирие Дайки и Шого закончилось. Ведь они же терпеть друг друга не могут. — Я тебя сейчас арестую! И добьюсь того, чтобы тебя посадили, урод! — Аомине уже на пределе и вряд ли сможет сдержаться. — Слушай, ты… — Хайзаки хватает Аомине за ворот рубахи. Аомине, в свою очередь, также хватает Хайзаки. Кажется, парни забыли, что они находятся в больнице, в палате у больного Кисе. — Ты пришел сюда, чтобы издеваться над ним? — кричит Хайзаки. — Да никогда. Я никогда не издевался, — зло отвечает Аомине, явно норовя врезать кое-кому. — Да ты же бросил его ради какой-то шлюхи! — А эту, как ты выразился шлюху, я бросил через три дня после этого, выплевывает. — И этого белобрысого идиота я не хотел бросать! — Может, следовало сперва немного подумать? — нахально интересуется Хайзаки. — Он тебя никогда не простит. — Говоришь так, потому что сам-то хочешь оттрахать его, как сучку, — вопит Дайки, забыв, что он на службе. — Ведь это все, что тебе от него нужно. Разве я не прав?! Хайзаки, выдохнув, заносит руку для удара, но Аомине перехватывает ее, собираясь снова отправить того в нокаут. Драться на службе, конечно, не хорошо, но что поделать? — А не пойти ли вам обоим на хуй отсюда? — но ничего дальше сделать бывшие баскетболисты не успевают, их останавливает звонкий от сдерживаемой истерики голос. — А? — Хайзаки оборачивается и вопросительно смотрит на Кисе. Блондин к этому времени уже сумел хоть и не без труда подняться с кровати. Сейчас он стоит, стараясь не обращать внимания на головокружение и чуть придерживаясь рукой за стену, и в упор смотрит на двух парней в палате. — Что? — такой же вопросительный взгляд бросает на Рету и Аомине. — Рета? — У вас что, проблемы со слухом? — глаза Кисе блестят, но, на этот раз, не от слез. От плохо скрываемой ярости. — Пошли вон, иначе я позову охрану! — говорит он, указывая рукой на дверь. — Вон! Не хочу видеть никого из вас! Хайзаки окидывает Рету странным взглядом, в котором мешаются удивление, разочарование и, кажется, презрение. Он ничего не говорит Кисе и лишь хмыкает. Кажется, Хайзаки вовсе не собирается покидать палату, надеясь, что блондин позволит ему остаться. Аомине же, слишком хорошо знает Рету, чтобы пытаться противоречить ему. Он отпускает Хайзаки и подходит к двери, окидывая Кисе, между тем, грустным и очень виноватым взглядом. — Прости, Рета, — говорит Аомине прежде, чем исчезнуть за дверью. Хайзаки усмехается, когда Аомине покидает помещение, и подходит к Кисе, норовя снова уложить его. — Тебя это тоже касается, Шого-кун! — бросает Кисе, отходя к окну и распахивая его. — Уходи. Хайзаки замирает на месте, а потом фыркает и уходит, больше не говоря ни слова. Он-то думал, что теперь сможет заполучить эту блондинистую модельку себе, но появление Дайки вновь смешало ему все карты. — Идиоты! — в сердцах кричит Рета, не сдержавшись, и бьет кулаком по стене. — Ненавижу! — на костяшках пальцев тут же появляются кровавые ссадины, но он не замечает этого. Кисе всегда не особо хорошо переносил драки и ссоры, а когда ему было плохо, то лучше было бы и вовсе воздержаться от ссор. И хоть Аомине знает об этом, он опять не смог сдержаться. Да и когда это он умел сдерживаться? Но, наверное, следовало перенести разборки на улицу. Кисе медленно опускается снова на кровать и прикрывает уставшие глаза. Снова становится плохо. Голова просто раскалывается. Он никак не может понять, почему жизнь так не справедлива к нему. Чем же он заслужил ее гнев? Почему же все постоянно повторяется? Хотя… Сейчас важнее всего не это. Аомине через три дня бросил ту девчонку? Почему? И за что же он извинялся, когда уходил? Стоп. А зачем, собственно, он вообще приходил? И что это они тут устроили с Хайзаки? Слишком много вопросов, но нет ни одного ответа. Печально. И вряд ли ответы найти вообще возможно. Только не для Кисе, все еще не твердо держащегося на ногах и плохо соображающего головой от постоянных лекарственных препаратов. — Вот же ж… — протянул Кисе, часто и быстро моргая, чтобы не дать ни одной слезинке выкатиться из глаз. Пришедший лечащий врач рекомендует Кисе перестать так волноваться и переживать. Ведь это ухудшает самочувствие блондина. И вообще, будет просто замечательно, если он попытается уснуть. Что ж, может, этот совет не так уж плох. Во сне, по крайней мере, ненужные мысли не будут лезть в голову. *** Через некоторое время дверь снова отворяется и в палату неожиданно заходит Аомине, виновато поглядывая на Кисе. Он видит, что Кисе, вроде бы, спит, а потому молча садится на стул и ждет. Ждет, когда же блондин проснется и, возможно, снова выгонит его из своей палаты. На улице уже становится темно, когда Кисе открывает глаза. Он долго моргает, а потом вздрагивает, кожей чувствуя, что что-то не так. Повернув голову, Кисе замечает темный силуэт и замирает. Рета медленно тянется к выключателю и быстро нажимает кнопку. Силуэт Аомине также вздрагивает и поднимает глаза на парня рядом перед собой. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Кисе, отворачиваясь от Аомине в другую сторону. Честно говоря, Кисе и правда не понимает, что забыл в его палате Аомине. Да и не хочет понимать. До сих пор ведь слишком больно смотреть на этого смуглого парня. При каждом взгляде на него Кисе вспоминает тот день. День, когда Аомине бросил его, променяв на какую-то девчонку. — Я пришел поговорить, — в голосе Дайки слышится неуверенность. — Можно? Кисе ничего не отвечает, но кивает головой. Он и сам не знает, почему соглашается, но не хочется ему сейчас выгонять Аомине. Ведь сон и правда вернул все мысли в нужное русло. Возможно, не стоило так срываться на Аомине и Хайзаки. Вот только то, что Хайзаки ушел, доказывает лживость его слов и действий. Может, Дайки прав? Может, Шого такой же, как Шики? Воспоминания заставляют Рету поежиться. — Для начала я бы очень хотел перед тобой извинится, — Аомине опускает глаза в пол и продолжает: — Я просто хочу, чтобы ты понял и, может быть, простил меня. Иногда всем нам нужно заглянуть в свое прошлое, чтобы убедиться в правильности настоящего. Я не должен был делать того, что сделал, но теперь уже ничего не воротишь. Почти сразу же я бросил ее, понимая, что совершил самую грубую ошибку в своей жизни. Хайзаки прав в одном: я не имею права тут находится. Просто хочу, чтобы ты знал, Рета. Даже бросив тебя, я понял, что никого не смогу любить так, как тебя. Никого и никогда. Прости меня, — Аомине замолкает, не решаясь посмотреть на Кисе. А, тем временем, молчание чересчур уж затягивается. Это немного беспокоит Аомине, и он все-таки поднимает голову, чтобы посмотреть на блондина. И застывает. Кисе сидит, опершись спиной на спинку кровати, и невидящим взором смотрит перед собой. Из его глаз безостановочно текут слезы, оставляя на щеках мокрые дорожки. Он плачет горько, но беззвучно с широко открытыми глазами. Все его тело мелко дрожит, но он не издает ни звука. Такие безмолвные истерики были нечастыми гостями в доме Реты, и Дайки пугается. Аомине, поддавшись мгновенному порыву и желанию успокоить блондина, подсаживается ближе. Осторожно протягивая руку, чтобы коснутся Кисе, Аомине внимательно следит за его реакцией, но не встречает никакого сопротивления. — Рета… — шепчет он. — Послушай меня… — Нет, Аомине-чи, — негромко отзывается Кисе. — это ты послушай, — и тот замолкает, готовясь слушать. — Почему ты, Аомине-чи, такой эгоист? Ты сделал мне ужасно больно. Однажды разбитое вдребезги сердце уже не склеить ничем. Трещины и следы останутся в любом случае, — тихо говорит Кисе, стараясь остановить слезы, но не может. — Ты же ведь едва не убил меня. Это бесчеловечно. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя. Но кто давал тебе право издеваться надо мной? — Кисе обнимает себя руками за плечи и сжимается. — Я не могу так. Не хочу больше страдать! Ты же обещал всегда быть рядом, но все равно ушел. Как же мне после этого доверять людям? Аомине-чи. Рядом с тобой мне очень больно, но и без тебя я тоже страдаю. Я не знаю, что мне с этим делать. Может, если Шого-кун будет рядом, я смогу, наконец, оставить прошлое и забыть тебя. Когда Кисе замолкает, Аомине сам старается сдержать рвущееся наружу слезы. Только сейчас он в полной мере осознает, какой жестокий поступок совершил, бросив модельку из-за бывшей подруги, которую тут же, в общем-то, бросил из-за Кисе. Но это не отменяет подлости его поступка. — Прости, если сможешь, — только и говорит он. — Скажи, только честно, ты любишь Хайзаки? — Не знаю, — честно отвечает Кисе. — Он неплохой парень, но… я ничего не могу с собой поделать. Может, я бы и хотел его полюбить, но не могу. И вряд ли когда-нибудь смогу. Аомине-чи, ты можешь сейчас уйти? Мне нужно побыть одному, — разговор, кажется, окончен. Аомине молча окидывает взглядом Кисе, что-то обдумывая, встает и также молча идет к двери. Уже у двери он вдруг понимает, что если сейчас ступит за порог, то уже никогда не сможет все исправить, а потому оборачивается и, вздыхая, качает головой. — Нет. Ты уж прости, но нет. Кисе удивленно вскидывает бровь и на его лице неожиданно расцветает легкая и такая знакомая улыбка. Смаргивая оставшиеся слезы, блондин кивает. Он знает, что совершат ошибку, но не может противиться любимому взгляду сапфировых глаз. — Хорошо. Аомине-чи, останься. Сейчас Аомине выглядит очень удивленным, но, в общем-то, довольным. Он и представить не мог, что Кисе сможет его простить. Да и не только простить. Может, ему и послышалось, но, вроде, блондин попросил его не уходить. — Не оставляй меня снова, — вновь говорит Рета. — Пожалуйста, Аомине-чи… Ты ведь сам не ушел, когда я попросил. Аомине глубоко вдыхает, возвращаясь на место, и порывисто обнимает Кисе, прижимая того к себе и утыкаясь носом в его шелковистые волосы. Кисе медлит, но потом обнимает в ответ. Аомине чувствует, как ткань его рубахи намокает от слез и, отстранившись, удивленно смотрит на Кисе. А тот снова плачет, даже не пытаясь скрыть этого. Впрочем, Кисе всегда много плакал. Такой уж он человек. Слишком трудно ему держать эмоции внутри себя, а потому периодически они выплескиваются наружу в виде кристально чистых слез. Сейчас же Кисе плачет от переполняющего его счастья и облегчения. А такие слезы остановить труднее всего, но Аомине и не пытается. С этого дня Аомине клянется всегда быть рядом с Кисе. Он верит, что теперь у них все будет хорошо. Надеется, что рано или поздно обиды забудутся и все станет, как прежде. Что ж, и мы будем с ними. Ведь только вера и надежда помогают человеку выжить в современном мире!