Я буду носить тебя на руках

Няншир. Мы уже двое суток наедине с Клёном, едим, спим, занимаемся любовью и так по кругу, а я до сих пор не могу успокоиться. Обида на брата гложет, и злость прорывается в мысли. Клён, кажется, не замечает моего нервного состояния, или я научился скрывать от него беспокоящие меня чувства? Возможно. А возможно он тоже просто вымотался и нуждается в отдыхе. Хочу поговорить с братом, мне это жизненно необходимо, иначе не смогу понять, простить и принять все произошедшее. Я все тщательно продумал, пока беленький был в душе, договорился о встрече с Нарсисом, предупредил его, чтобы брат взял свою охрану. Полночи я изводил Клёна ласками, заставляя забыть обо всем, упасть в омут чувств и страстей. Он так самозабвенно отдавался мне, просил, ластился, что я просто сходил с ума от одной мысли, что мог потерять его. Он уснул с улыбкой на губах, храбрый мой солдат, я невесомо погладил его по волосам, прежде чем уйти из каюты. Он будет сердиться на меня, знаю, но не могу поступить по-другому. Петляя по корабельным коридорам, я отбросил все свои сомнения. Дошел до зала приветствия, здесь обычно встречали важных гостей, проводили дни рождения и собрания, просторное помещение, не загроможденное мебелью. Для моих целей в самый раз. Меня уже ждали, брат примостился на стуле, затянутый в свой серый мундир с нашивками на рукаве, к слову – у него звание капитана, а я всего лишь лейтенант. Ничего, придется нарушить субординацию. Двое его людей с хмурым видом подпирали стену позади него. При моем появлении брат поднялся. - Ты хотел меня видеть, Няншир? - Да, брат, – останавливаюсь в двух шагах от родственника и произношу ритуальную фразу: - Нарсис Кистис, вызываю тебя на дуэль, да будет прав тот, кто останется на ногах! Его глаза расширяются и он рычит: - Ты с ума сошел, младший! Да я тебя на ленточки порву! - Посмотрим, - начинаю расстегивать куртку, снимаю, чтобы ткань не мешала движениям. – Ты принимаешь вызов, произнесенный при свидетелях? Он поджимает губы, сощуривает глаза, сканируя меня как рентгеном, его люди подобрались и с интересом смотрят на нас обоих. Отказаться - значит опозориться или признать себя неправым, он не может себе этого позволить, не в его натуре сдаться без борьбы, да еще младшему брату. - Причина? – брат тоже разоблачается, оставаясь в обтягивающей водолазке и форменных брюках, как и я. - Ты подверг смертельной опасности мою пару, принял решение о его жизни, не посоветовавшись со мной! Не прощу! - Принято! – Нарсис бьет себя хвостами и начинает обходить меня по кругу. Я знаю, о чем он думает, ведь это он учил меня сражаться в рукопашную, был учителем долгое время. Но тебя ждет сюрприз, старший. Все, дороги назад нет. Мы начинаем кружить, смотря друг другу в глаза, чуть пригнувшись, выпустив когти и прижав уши к голове. Мы так похожи и все же разные. Ничего, ухмыляйся братец, ты просто еще не в курсе, какие мы с Клёном спарринги устраивали. Я тебе шкуру попорчу, капитан, так тебя и раз так, будешь потом думать, как подвергать опасности дорогих для меня людей! После этого мы прыгнули, еще в воздухе сшиблись, нанося удары, остались только мы вдвоем на целом свете, наши когти, зубы, сила, ловкость, умение, опыт, жажда победы и справедливости. Первая кровь окрасила пол, я вытер разбитые губы и усмехнулся, брат вправил сломанный нос и сплюнул кровь. Его глаза горели оранжевым огнем предвкушения, я пригнулся и угрожающе зашипел, ощерив зубы. Не будет легкой победы, братец, меня ждет мой беленький, и я его не подведу! А ты признаешь, что был неправ!!! Клён. Я проснулся в темной каюте и лежал так некоторое время, пытаясь проанализировать, что меня разбудило. Опасности не было, все звуки были стандартными для корабля, летящего в космосе, уже больше суток в пути. Мы с муркой почти не покидали каюту, лишь совершили небольшой экскурс по кораблю и снова сюда. И завтрак, и обед, и ужин - все приносили в каюту, Няншир был взвинчен до предела и никак не мог успокоиться, смириться, что брат его так подставил. Мои прикосновения не очень помогали, похоже ушастый затаил большую обиду на брата. Впрочем, я его понимаю, когда осознаешь, что даже твоя семья готова тобой пожертвовать ради благополучия народа – это не может не расстраивать. Бедный ушастик. Он ластился ко мне полночи и умотал до предела своими ласками. Вытворял такое, что я охрип от стонов, губы болели от поцелуев. Мы были мокрыми от спермы и пота, оба в засосах, со всклокоченными шевелюрами. Запах в каюте стоял убийственный, даже вентиляция не справлялась с нашим двойным темпераментом. Мурка словно извинялся за что-то, дарил нежность, вылизывая каждый сантиметр моей горячей кожи, и брал меня так медленно и сладко, что я почти терял сознание от удовольствия. Мы уснули, обнимаясь, и вот я просыпаюсь один. Непорядок. Мой тревожный звоночек не сработал, значит, он ушел сам, по-тихому. Постель давно остыла, наверняка прошло больше часа. Мне это не нравится. Он явно все продумал, умотал меня до предела и смылся куда-то. Хитрый кошак. Запахло неприятностями. В темпе одеваюсь, привычным жестом проверяя клинок в сапоге, волнуюсь и злюсь на хвостатого. Ну, если он вляпался в неприятности, вытащу, а потом сам добавлю для прочищения мозгов! Подлетаю к двери, но не успеваю открыть, как она отворяется и на пороге возникает Няншир собственной персоной. Первое, что ощущается, это запах крови, антисептика и алкоголя. Дикий коктейль. Но он вполне объясняется его видом: порванное правое ухо, глубокие царапины на лице, тянущиеся к шее, перебинтованная рука, которой мурка опирается на косяк двери. Отводит глаза. А! У него еще и фингал под глазом! Губа разбита, одежда порвана в лохмотья, и я вижу сквозь прорехи повязку на теле. - Ну, и куда ты вляпался, кошак драный?! – шиплю, в бешенстве схватив его за грудки и затаскивая внутрь. - Я не драный, а раненый. Он морщится, виновато смотрит, в оранжевых глазах вселенская обида и покаяние. А запашок от него! Я чихнул. Раненый он... а спиртным, значит, повреждения залечивал? - Я вызвал на дуэль Нарсиса, - выпалил он и прижал уши к голове, вернее - левое ухо, правое залитое клеем никак не хотело сгибаться. А волосы у него в чем? Так, неважно, потом разберемся. Всматриваюсь в него, переваривая услышанное, чего-то подобного я опасался. Отпускаю его и тихо ругаюсь матом. Глупый шахис! - Ты чем думал? Он тебя сильнее, старше и опытней?! Жить надоело? - Ну, Клён, он же мой брат, до смертельного исхода все равно не дошло бы. А он должен был ответить за то, как поступил с тобой! С нами! Не мог я это ему с рук спустить! – он устало прошагал к стулу и плюхнулся на него, все три хвоста вяло тащились за ним, средний был перевязан бинтом, два других - ободраны. У меня защемило сердце, он же в жутком состоянии, а я тут со своими нотациями. Подхожу, опускаюсь перед ним на колени, кладу ладони на его бедра и смотрю снизу вверх в исцарапанное лицо. От шахиса веет болью, усталостью и… каким-то запредельным мазохизмом. Жалеет себя, наверное. А глаза как фонари горят, и в них упрямство, вот прямо ослиное, и уверенность в своей правоте. Ну, а кто я такой чтобы переубеждать и лезть со своим уставом в чужой монастырь? Надо будет у него свод законов и правил поведения попросить почитать, а то скоро окажусь на их планете, а все еще не в курсе, как себя вести среди мурок. - А в каком состоянии старший братишка? – интересуюсь, рассматривая живописные синяки у него на животе. - Ммм… я выбил ему нижний клык, располосовал физиономию, сломал нос и несколько ребер, а еще у него вывих запястья… - Няншир тяжело вздохнул, устало опуская плечи. - Да… какие травмы у тебя, я вижу, - поднимаюсь с колен и начинаю осторожно раздевать раненого, помогая избавиться от лохмотьев. Под курткой и правда повязка, пробегаю легонько пальцами по ранам, чтобы не вызвать боли. – Так, тебе еще в джунглях досталось, не успели те раны затянуться, так ты еще прибавил. - Там в основном ссадины и царапины были… - Ага, а тут полный букет. Три ребра сломано, разодрано предплечье, порвано ухо, судя по хромоте, ноге досталось. Вывих? - Да, - он привстает, я опускаюсь на колено и расстегиваю его ботинки, помогаю скинуть обувь, стягиваю с него штаны, он опирается на мое плечо, вышагивая из одежды. - Так, идем дальше, - вздыхаю и подхватываю на руки избитое недоразумение, транспортирую к кровати. - Эй, поставь меня! – возмущается мурка и болезненно шипит, когда я сжимаю объятия крепче. - Не рыпайся, котик. Ты весь подранный, а я очень злой, давай не усугублять ситуацию, - тихо говорю и аккуратно кладу свою ношу на кровать. Он только тихо вздыхает. Смачиваю полотенце и обтираю израненное тело, на нем только повязки, синяки плохо видно на смуглой коже, но все равно выглядит жутко. Няншир поворачивается на бок и подтягивает ноги к животу, я сижу рядом, легонько глажу спутанную гриву черных волос. Котенок ты еще, максималист хренов. А если бы тебя в больницу отправили? Я бы тут бучу устроил и точно попал бы в карцер. Ладно, все благополучно закончилось с этой гребаной дуэлью… - Рассказывай, Няншир. - Сильно сердишься, Клён? - он сжимает покрывало, которым я его по пояс прикрыл. - Сильно, но не на тебя, а на себя. Совсем на тебе помешался и проигнорировал, что ты нервный был и злой. Не сообразил сразу, что с тебя глаз не стоило спускать. Мурка дернулся, оранжевые фонари осуждающе посмотрели на меня. - Ты ни в чем не виноват, это наше дело с братом! Вот мы и разобрались как два взрослых шахиса. Он прав, конечно. Я решил промолчать о том, что сам хотел проучить Нарсиса. - Вы поговорили начистоту? - Да, сразу после того как отметелили друг друга. Кстати, в дуэли победил я, он признал поражение! – и в голосе промелькнула гордость. – Потом наши секунданты оттащили обоих в медблок, где Санис нас подлатал и выпнул восвояси. Пока лечили, я брату все про нас рассказал, как мы встретились, как жили. Он серьезно задумался о поведении Ристиша. Старший не дурак, начнет копать под кузена и обязательно нароет правду. Нарсис сказал, что ошибался насчет тебя. В общем, мы помирились, но я его предупредил, что больше такого не прощу. - Ладно, я понял. А напились вы во время примирения или после? – ехидно подковыриваю. Хвостатый протянул руку, взял мою ладонь и потерся об неё щекой, виновато взмуркивая. - Беленький, ну, не сердись, мы всего по рюмке выпили, а тебе все равно алкоголь нельзя, сам же говорил. - Вот зараза, выкрутился… - проворчал я, снимая сапоги. – Спи, давай, потом тебя снова к медикам тащить, а это удар по моей нежной психике, не люблю этих шизиков в белых халатах. - Да я и сам могу сходить… - мямлит мой любовник, засыпая. - Черта с два я тебя еще куда-нибудь одного отпущу! - припечатываю, раздеваясь и забираясь к нему в кровать. Осторожно обнимаю со спины. - Если надо, привяжу, чтоб не сбежал, смотри у меня! А то вечно находишь неприятности на свою… хвостатую часть тела. Мурка только счастливо вздыхает, соглашаясь. Главное - не спорит. И почему я уверен, что он сейчас улыбается? Вроде ничего такого не сказал…