Я буду носить тебя на руках

Клён. Заживало на мурке все быстро, но из поля зрения я его больше не выпускал, везде и всегда вместе, он меня еще и за ручку все время держал. Пиздец! Цирк на выезде… Я первое время смущался, но когда понял, что никто кроме меня не обращает внимания на такие мелочи, забил на все и просто наслаждался полетом. Правила поведения я все же изучил, найдя их в базе данных компьютера. Занятное у них общество. В целом все понятно, очень большое значение придается гормонам-феромонам и сексуальной зависимости. Хоть шахисы и вышли в космос, но это не отменило у них дуэлей разной степени травматичности, так они выясняли отношения, и вполне успешно, надо сказать. Чего проще, не поделили что-то, подрались, кто победит, тот и прав. Считалось низостью вызывать заведомо слабого противника, нет чести в победе над тем, кто и отпор по-настоящему дать не может. Но дискриминации у них в обществе не было, дрались и женщины, и мужчины. Всегда должны были присутствовать секунданты, а в поединке до невозможности встать, еще и доктор. Все честно, и никаких тебе судей, адвокатов и разбирательств. Через неделю нашего полета, когда мурка полностью выздоровел, нас навестил Нарсис и преподнес мне в подарок кинжал, копию моего. Когда только успел снять мерки? Я принял подарок сдержанно, поблагодарил. Мы долго разговаривали и пили чай, к концу нашей беседы я пришел к выводу, что с братцем вполне можно иметь дело, только держать ушки на макушке, а то съест и не подавится. Расстались мы почти друзьями и с того дня постоянно обедали вместе. Все это я делал не только ради себя, но и ради Няншира: мне предстояло жить в его семье и нормальные отношения с его родственниками были залогом нашего благополучия. Я не хотел, чтобы хвостатый разрывался между семьей и мной, ежу понятно, что сейчас я у него на первом месте, он дышит мной. Но и родственники для него не менее важны. Он мне все уши прожужжал, какая у него мама хорошая и сестрички, как он покажет мне их огромный особняк, я слушал в пол уха, а зря. Реальность оказалась круче! Намного! К шахисской системе корабль подлетел на десятый день. Звезда – оранжевый карлик, вокруг которой крутятся двенадцать планет. Три из них населенные, остальные со слишком агрессивной средой. Нам нужна была четвертая от солнца, Дарташир, что переводится с шахисского как "кошачий глаз". Символично, не так ли? С орбиты планета была зеленая, с двумя огромными континентами и бирюзовыми океанами. Красота неописуемая! У меня аж дыхание перехватило, а Няншир прилип к иллюминатору, хлестал себя хвостами и чуть ли не пританцовывал в нетерпении. В челнок погрузились суматошно и спешно, с нами был Нарсис, пара его людей и мы с муркой. Слава космическим богам, Ристиш к нам не присоединился. Вообще-то он нам на глаза и во время полета не показывался, не считая парочки первых дней, а потом - как отрезало. Не иначе, как готовил какую-нибудь пакость! Такие, как он, не умеют останавливаться вовремя. Да и хрен с ним! В атмосферу вошли плавно и не торопясь, пролетели над горами со снежными шапками, потом промелькнул город с множеством небоскребов, а потом мы стали снижаться в охренительно красивой долине, через нее протекала река, на берегах которой росли леса. Вот в этом лесу и располагался особняк, величину которого я боялся предугадывать. Заметил только, что здание похоже на комплекс куполов со своей летной площадкой, яхтами на приколе и огромным парковым массивом. Не представляю, сколько все это может стоить. Кошусь на прильнувшего к иллюминатору мурку: а он, оказывается, "золотой" мальчик. В груди медленно тлеет беспокойство. А вдруг я не понравлюсь его родственникам? Все-таки инопланетянин, да еще такой экзотической наружности: хвостов нет, уши другие, грива короткая. Кстати, на корабле я подстригся, как меня Няншир ни уговаривал. Ну, не могу я ходить с длинными волосами! Мешают. Шею щекочут, в глаза лезут. В общем, добрался до шахисского цирюльника и обкорнался покороче под жалостливый вой мурки над ухом. Он так причитал, как будто я не волосы подрезал, а… что-то более ценное, причем с концами. Потом котяра дулся на меня полдня, но под вечер все равно заполз под бок, облапил всего, потерся подбородком о мою макушку, поморщился, пробормотал, что они колются и засопел. На этом волосяной конфликт был исчерпан. Садимся. Нас встречает все многочисленное семейство. Няншир вылетает вперед и обнимается с родственниками, потом доходит очередь и до меня, стоящего в сторонке и не знающего куда деваться. Первым опомнился глава семейства. - Добро пожаловать в наш дом, Клён! Меня зовут Анасис, и я отец этого неугомонного, – мне поклонился высокий плотный шахис с сединой в смоляных волосах. Глаза у папы мурки были темно-карие и цепкие как у Нарсиса, одет он был в местный эквивалент делового костюма, который, впрочем, не скрывал его подтянутой фигуры. - Рада приветствовать у нас пару моего сына, - улыбнулась мне дама в синем платье. Её каштановые локоны красиво обрамляли лицо. – Я Ленсис. Черные ушки и оранжевые глаза, хвосты тоже смоляные. Вот значит, от кого глазки передались, а еще улыбка и манера двигаться. - Счастлив знакомству, - кланяюсь в ответ, рассматривая всю толпу родственников. Ага, вон и сестрички Няншира шушукаются, обе - копия матери, только глаза темные как у отца, еще пара братишек смотрят на меня, препарируя взглядом. Похоже, такой взгляд у них семейный, передается всем мужским особям по наследству. Ничего, переживем. У всех по три хвоста, высокий рост в наличии. Мурка взял меня под руку, и я еле заметно вздрогнул, все-таки напряжение сказывается. - Не смущайте его, будет еще время поговорить. А сейчас я хочу показать Клёну поместье. Не возражаешь, мама? - Конечно, сынок. Ждем вас на обеде в сиреневой гостиной. Не опаздывай! – шахиса задорно мне улыбнулась и подмигнула напоследок, прежде чем хвостатый извращенец потащил меня в сторону парка, где виднелись витые беседки и скамеечки. Похоже, не все так плохо, как я думал. Я шел за муркой, вертя головой по сторонам. Как только нас скрыли деревья от глаз родственников, Няншир обернулся и обнял меня. Стоим как два идиота, он сопит мне в шею. Обнимаю кошака за пояс и спрашиваю шепотом: - Ты чего? – вроде не испуган, пульс у него нормальный, пахнет ванилью только сильней, чем обычно. - Ничего, просто постой так немного, - и вздыхает глубоко. - Ладно, - стоим, дышим. Ветер треплет гриву мурки, хвосты расслабленно покачиваются у него за спиной. Слышу щебет птиц в кронах деревьев, погода сейчас хорошая, лето, видимо, не холодно и не жарко, а в самый раз. Воздух наполнен ароматом трав и легкой ноткой свежести от речки. - Хорошо дома, - выдыхает он и отпускает меня. Всматриваюсь в яркие глаза, из них ушла тоска и настороженность. Да ты просто счастлив, хвостатый, а я сразу и не понял. Провожу пальцем по смуглой щеке к губам, меня успели лизнуть прежде, чем убрал конечность. Усмехаюсь, в глубине души по-доброму завидуя. У меня никогда не было настоящего дома. - Ты обещал показать поместье, - напоминаю. - Да, конечно. Пошли, все покажу и расскажу! - и он подрывается, утягивая меня за собой. В общем, до обеда он успел мне показать только то крыло, в котором мы будем жить. Там располагались не только его апартаменты, но и всех его братьев и сестер. Покои были на третьем этаже, представляли собой три больших комнаты: гостиную, спальню и кабинет. Окна выходили в сад, какое-то цветущее дерево упиралось ветками прямо в окна спальни. Здесь везде пахло Нянширом и это мне нравилось. Запах остальных членов семьи я тоже ощущал, но они шли фоном, не раздражая. На втором этаже была библиотека и спортзал, кухня находилась на первом. Что интересно, присматривать за поместьем помогали роботы, этих железок нельзя было ни с чем перепутать. Многорукие и многоногие, они чистили, мыли, готовили и убирали, походили эти устройства на осьминогов. Когда в первый раз увидел, челюсть с пола долго не мог подобрать. Ушастый надо мной заливисто ржал и чуть не катался по полу, пока я тыкал пальцем в сенсорную панель и пытался заставить железку отдать мою шишку - это был сувенир с той затерянной планеты, и я её выронил, когда доставал платок из кармана, а уборщик - тут как тут, запылесосил. В конце нашего совсем неплодотворного общения я двинул по крыше кулаком, робот задымился, вякнул что-то электронное, все его ного-руки обвисли. Затем открыл крышку, невозмутимо достал свою вещь и вернул в карман. В общем… не сложилось у меня как-то с самого начала с роботами. Мельком заметил охранные системы, силовой периметр и скрытые датчики движения. К охране здесь подходили серьезно. Было еще несколько охранников на воротах, да садовник и повар. Живых слуг - самый минимум. Няншир. До званого обеда остался час, и мы в моей комнате роемся в шкафу, выбирая одежду для Клёна. Зная мою маму, я был уверен, что найду подходящие вещи и для него. И был прав. В шкафу висело несколько рубашек из ткани "электрик", я выбрал серебристую, потом были брюки - узкие и черные, к ним шли мягкие туфли. Клён посмотрел на одежду, задумчиво хмыкнул и начал раздеваться. Я замер и гипнотизировал этот процесс до конца, а когда беленький плавно ускользнул в ванну, чтобы принять душ, до меня дошло, что я почти закапал слюной паркет. Судорожно сглотнув, сорвал с себя шмотки и присоединился к моему солдату. В результате мы чуть не опоздали на обед, еле выползли из душа, замучив предварительно друг друга губами и руками. Губы болели, у Клёна красовался лиловый засос на шее, который он целомудренно замаскировал воротом рубашки, а я все никак не мог застегнуть брюки – руки дрожали. Стоял перед зеркалом и втихую матерился. Клен, хищно улыбнувшись, отстранил мои руки и защелкнул магнитную застежку на ремне. - Такими темпами ты вилку ко рту поднести не сможешь, - говорит, а сам облизывается плотоядно. А у меня от возбуждения все снова дыбом встает. - Ничего, ты меня покормишь, если что. За столом мы будем сидеть рядом. - Да… это будет сложно, - он улыбается, теперь он позволяет себе это, когда мы наедине. ЭТО оказалось сложней, чем мы оба думали. Нас посадили рядом, но по бокам расселись мои сестрички, которые не давали нам ни на минуту забыть о них. В результате Клёна разговорили, и я с жадным удивлением ловил некоторые факты из его нелегкой жизни, о которых прежде он не упоминал. Оказывается, беленький знает не только то, что касается войны и сражений, он интересуется музыкой, любит читать старые, не электронные книги, знает толк в приготовлении мяса со специями. А любимое оружие у него отнюдь не кинжалы, а… лук и стрелы! Моя сестричка Пушир как раз увлекалась стрельбой из этого вида оружия, на этой почве они и сдружились. В общем, обед прошел замечательно. Со мной сидела старшая сестра Анатис, от неё я узнал все важные новости за последнее время, когда меня не было на планете. Вообще, мои сёстры это отдельная история, мягкие по характеру, очень похожие на маму, они превращались в разъяренных фурий, если дело касалось семьи и её членов. Еще одна сестра - Мариш, отсутствовала, она была главным врачом в маминой клинике, жила в городе и нечасто посещала семейное гнездо. Братьев сейчас тоже было только трое – Нарсис, Уршир, Бортис. Все они старше меня и помогали отцу с его делами. Краем уха я услышал, что кузена тоже приглашали, но Ристиш отказался и отбыл в свою квартиру в городе, сославшись на срочные дела. К слову, наша столица называется - Картамур, в ней живут и работают более пяти миллионов шахисов. Современный мегаполис впечатлял своими размерами и инфраструктурой, но мне больше нравилось жить здесь, хотя имелась квартира в столице. Как-нибудь потом покажу город своему солдату, как только Клён освоится. Отец тоже сильно не давил на мою пару, несколько вежливых вопросов - и все, видимо, папаня все еще чувствует вину за тот неприглядный инцидент. Перед обедом родитель выловил меня и извинился, что весьма необычно для него, очень властного шахиса, не привыкшего признавать свои ошибки. Не скрою, я был зол, но после этого разговора простил. В конце концов, мы семья и все не идеальны. Во время десерта мама попросила минутку внимания. - Няншир, дорогой, в честь твоего благополучного возвращения и обретения пары, мы с отцом устраиваем небольшой прием через три дня, - Ленсис улыбнулась, а я мысленно застонал. – Я пригласила друзей семьи, народу будет немного, только самые близкие. Явка обязательна! - Конечно, мама, мы будем, - отвечаю и подмигиваю насторожившемуся Клёну. Позже, когда родственники угомонились, наобщавшись, а сестры оставили беленького в покое, я утащил его в библиотеку, где в тишине и уединении зацеловал до кругов перед глазами. Застежка на его рубашке все никак не поддавалась, и я просто забрался руками под ткань, оглаживая теплую кожу и ловя губами судорожный вздох Клёна. Он обнимал меня за шею, притягивал ближе и жарко отвечал на поцелуи. Огонь, бушующий в крови, требовал выхода, и я уже добрался до ремня его брюк, стремясь убрать мешающую помеху, но беленький отстранился и перехватил мои руки. - Постой… не здесь же, - протестует, а сам облизывает припухшие губы и в красных глазах плещется желание. – Нас могут застать. - Я закрыл дверь на ключ, - наклоняюсь, пристально смотря в такое открытое сейчас лицо. – Сюда никто не войдет. Ну, давай, Клёёёооон! Ты же хочешь… Я чувствую твой запах, полный желания. – Целую снова, и он больше не протестует, а с рычанием разрывает на мне рубашку, его ладони нежат тело, дразнят соски, а губы спускаются на шею, чувствительно прихватывая кожу. Мурчу от удовольствия, прикрыв глаза, и продолжаю одной рукой мять ягодицу, а второй забираюсь под ткань нижнего белья и беру в плен пальцев член, ласкаю напряженную плоть, добиваясь тихого стона. Этого уже мало, тактильных ощущений не хватает. Наступаю на Клёна, заставляя сделать его шаг назад к столу, потом еще и еще, пока он задницей не упирается в столешницу. Меня трясёт от вожделения, внутри все скручивается в тугой узел предвкушения. - Повернись, - хрипло прошу, а мой стояк скоро порвет штаны. – Хочу тебя трахнуть на этой антикварной мебели. Он ухмыляется, делает, как я говорю, и упирается в стол ладонями. Белое на черном. Прогибается с ленцой хищника, позволяя... Задираю рубашку до лопаток и исследую губами спину, руками тем временем стягиваю с него штаны вместе с бельем. Какой он вкусный! Запах дождя усиливается, кожа бархатом под пальцами, а под ней перекатываются упругие мышцы. Продолжаю целовать беленького вдоль позвоночника, а сам трусь стояком о его ягодицы. Опять смазку забыл, останавливаться сил нет! Да я сдохну сейчас, если не вставлю ему! Ласкаю член Клёна рукой, дрочу неторопливо, с чувством, задевая большим пальцем мокрую головку. Он тихо стонет, трется задницей об меня, и терпению настает конец. Плюю в ладонь и размазываю слюну по своему члену, потом, придержав его за бедро, медленно вхожу. Клён рвано выдыхает, матерюсь, пропихиваясь в горячее тело. Как в первый раз, словно снова там… на поляне… Мой хороший… сладкий… От нежности и похоти кружится голова. - Прости, прости… Потом тоже меня можешь трахнуть без смазки, - шепчу, утыкаясь лбом между лопаток, и замираю на мгновение, оказавшись полностью внутри. Беленький низко опустил голову, рвано дышит, но ладони не сжаты в кулаки, значит, не очень больно. Начинаю плавно покачиваться, и волны удовольствия снова пронзают тело. Хорошо, горячо, правильно. Наращиваю амплитуду толчков, поддерживая любовника за бедра. Кайф какой! Он выгибается, ладони скользят по столешнице, а библиотеку оглашают тихие стоны и бесстыдные шлепки. Вот так, до конца, по самые яйца! Хвостами бью по бедрам, попадая и по его ногам тоже. Чувствую ответную дрожь, как он улетает от ощущений и перестает контролировать ситуацию, отдаваясь. Мозги совсем отказывают, остаются только два тела, поглощенные наслаждением. Пот бежит по спине, моя грива оглаживает его спину. Черное на белом. Не соображаю, трахаю сильно, не сдерживаясь, стол скрипит от нашей страсти, а Клён запрокидывает голову и выпрямляется, прижимаясь к моей груди спиной. Рычу и впиваюсь в подставленную шею губами, бешено двигая бедрами. Какой он красивый, рот приоткрыт, язык облизывает губы и глаза с томной поволокой. Все это я вижу в отражении матовой дверцы шкафа. А так же то, как подрагивает его член, почти прижимаясь к животу. Горячая волна идет по телу, и я кончаю с громким рыком в такое желанное тело. Клён протяжно стонет и выплескивается на столешницу. Белое на черном… красиво… Тяжело дышим, держу его в объятиях, не давая упасть. - Мы обкончали семейный антиквариат, - с иронией констатирует беленький и мягко выпутывается из моих рук. - Давно пора, - отстраняюсь, достаю платок и обтираю бедра любовника от своей спермы. Он дергается, но позволяет, только румянец проступает на щеках. Неужели я его смутил? Интересно. Помогаю натянуть штаны и сам застегиваю свои. Приводим себя в более менее приличный вид, хотя с разодранной рубашкой уже ничего не сделать, да и засосы... м-да... и запашок... Хорошо, что в библиотеке вентиляция отменно работает. Он отбирает у меня платок и вытирает столешницу напоследок. - В следующий раз обновим дедушкино кресло… - мечтательно тяну, косясь на искомую мебель возле окна. - Извращенец, - возвращает мне платок, а в глазах смешинки. Его лицо такое живое, когда не натянута обычная маска безразличия. - Еще какой. Твой личный и ручной, - улыбаюсь и беру его за руку. Он не вырывается, и мы вместе выходим из библиотеки.