Roses in the Snow

— Эмма, твой ботинок упирается мне в ногу. — Ну, может, если ты подвинешься… — Позволю себе напомнить, что это была твоя идея. Сдержав усугубляющую остроумную реплику, Эмма подняла колено к груди, убирая его подальше от Реджины. Она пыталась уснуть предыдущие двадцать минут, но все поползновения приводили только к большим недомолвкам да неловким щупаньям. Хватало и того, что она оставила нерешённым это… напряжение от нахождения Реджины на такой опасной близости. Эмма практически чувствовала на себе её дыхание. Она нахмурилась и зарылась в плед. Рядом с ней Реджина подвинулась в восьмой раз, из-за чего её рука задела бедро Эммы. Реджина отскочила, словно её ужалили. — Это просто смешно, — пробормотала она, глядя на Эмму и снова меняя положение. — Если ты ожидаешь, что я засну в таком… — Боже, да ты заткнёшься наконец сегодня? — прошипела Эмма, обнажая зубы в полузверином оскале. Прежде чем какой-либо резкий ответ успел слететь с её языка, слова заглушила еле слышная вибрация. Эмма остановилась, глядя на другую сторону дивана. Она напряглась, слушая знакомое жужжание. — Ты слышишь это? — подозрительно спросила она. Когда же Реджина промолчала, на неё снизошло озарение. — Это… это мой телефон? Она бросила взгляд на безучастное выражение лица Реджины, в некоторой степени ожидая, что та, как минимум, признает тот факт, что телефон Эммы звонит, когда всякий сигнал вообще отсутствовал. По крайней мере, метель за окном слабее не стала. Но Реджина по-прежнему продолжала строить невозмутимый вид, что лишь усилило подозрения Эммы. — Реджина, — произнесла она с осторожной медлительностью. — Зачем тебе мой телефон? Глаза Реджины закрылись, а затем пытливо сузились. — О чём ты говоришь? О, а она хороша, сказала бы ей Эмма. Но её суперспособность была круче. — Ты лжёшь, — неуверенно заметила она. — Серьёзно, зачем тебе мой телефон? — Правда думаешь, что я способна на такую подростковую чушь? — Да, — раздражаясь ответила Эмма. Дыхание перехватило, когда вибрация продолжилась вторым звонком. — Чего я не понимаю, так это зачем. Кто-то может ищет нас. Реджина усмехнулась. — Очень сомневаюсь в этом. Возможно, ты… — И этот кто-то вызволит нас обеих, — возбужденно закончила Эмма, двигаясь ближе. — Послушай, мне всё равно, почему он у тебя. Просто верни его. — Не брала я твой телефон! — с осуждением сказала Реджина, пригнувшись от захвата Эммы. — И я нахожу это невероятно унизительным, будто ты думаешь, что я… — О, перестань нести брехню, — огрызнулась Эмма. — Я знаю, что он у тебя! — Не у…. Прежде чем она успела высказать очередное оправдание, Эмма прервала её. Руки слепо искали в темноте на ощупь, пока не дотронулись до рукава Реджины. Движение было таким быстрым и неожиданным, что они обе не ожидали, что одна свалится на другую. Воздух покинул лёгкие, когда Эмма сделала решительный шаг, случайно придавливая своим весом туловище Реджины. — Что, чёрт возьми, ты делаешь? — рявкнула Реджина, вырываясь из настойчивых рук Эммы и отталкивая блондинку за плечи. — Отстань от меня! — Пока ты не вернёшь мне его, — стиснув зубы, прорычала Эмма. Чувствуя особо мощный толчок в живот, она вскрикнула, схватила два летающих кулака и скрестила их на запястьях, удерживая над головой Реджины. — Ты перестанешь извиваться или нет? Реджина ухмыльнулась. — Прости, что пытаюсь защищаться, когда на меня нападают. — Тогда почему ты его прячешь? — В последний раз говорю, я не трогала твой проклятый теле… Эмма села, одной рукой сжала запястья Реджины, возя другой в поисках источника вибраций. Она нашла его в одном из внутренних карманов пальто Реджины. Триумфальная ухмылка отразилась на её лице, оседая в хмурый взгляд, когда сотовый выскользнул из её рук из-за неугомонных извиваний Реджины. Но, прежде чем он выпал, она успела увидеть имя, написанное на экране большими чёрными буквами. Нил Кэссиди. Телефон грохнулся на пол, и вибрировал ещё несколько секунд, прежде чем замолк, погружая комнату в удушающую тишину. Несмотря на это, Эмма неприлично восседала на её животе, стремительно отыскивая взгляд Реджины и задерживаясь на нём с немым вопросом. С чувством недоумения её изнурённый мозг безуспешно пытался понять, что, зачем и почему. Получалась какая-то бессмыслица. Ладно с тем, что Нил названивал ей; её родители наверняка делали то же самое, прежде чем поняли, что это всё бесполезно. Нил же всегда был досадно упрямым — из-за этого упрямства она даже как-то раз очутилась в тюрьме. Но это не объясняло того, почему Реджина прятала эти звонки, когда они, в первую очередь, могли бы вызволить их из этого проклятого заточения. Она не могла не любить Нила настолько сильно, верно? Одно дело — проявлять сильную ненависть к кому-то, кто предоставлял угрозу сердцу одиннадцатилетнего мальчика, — Эмма знала, — и, возможно, ещё пущая ненависть к тому, кто был сыном Румпельштильцхена. Но рисковать своей жизнью ради какого-то мелкого соперничества? Это было просто глупо, и, в отличие от Реджины, она не знала, что думать… — Эмма. Эмма моргнула, её внимание перескочило на низкий шёпот, скользнувшего из горла Реджины. Эмма осторожно посмотрела на неё из-под ресниц, прежде чем втянула морозный воздух. Она ожидала, что Реджина будет выглядеть возмущённой, или хотя бы испытывать чувство вины за то, что её поймали с поличным, но лицо оставалось безмятежным, хоть и с лёгким оттенком чего-то, чего Эмме было не распознать. Их лица были до запредельности близко. Между ними оставались, быть может, добрые три или четыре дюйма, так как Эмма всё ещё не отпускала запястий, держа их над головой Реджины. Но и этого хватало, чтобы увидеть нерешительность в паре прикрытых глаз, которые однозначно наблюдали за каждым действием Эммы. Расчетливо. Её лицо растворилось в клубах горячего воздуха, когда их дыхания смешались короткими, тяжёлыми вздохами. Пульс отдавался стуком в ушах, сердце Эммы ускорило ритм, когда Реджина слегка приподняла голову, заставляя хватку на запястьях брюнетки ослабнуть. — Эмма, — последовал повторный шёпот, мягкий, хриплый, сбивающий Эмму с мыслей. Щёки стали невероятно горячими, а тело окружило тепло, исходившее от бёдер и талии Реджины. Растерянность и напряжение практически струились между ними, и Эмма проглотила здоровенный ком, когда оторвала глаза от лица Реджины, заставив себя отодвинуться. Это всё становилось уже слишком. Просто не существовало вероятности, что этого… хотела бы Реджина. Эмма резко остановилась, когда алые губы испустили резкий вздох, а внезапный рывок чужих бёдер невольно заставил вклиниться бедром между ног Реджины. Эмма снова подняла голову, увидев покрасневшую кожу Реджины и слегка исступлённые вздымания её груди. Не было никакого сомнения в том, что в расширенных, затемнённых до черноты зрачках Реджины волнами плескалось необоримое желание. Как только Эмма это поняла, узел в её животе затянулся ещё крепче, а последние остатки её самообладания канули в лету. Прежде чем она успела это понять, она преодолела расстояние, стирая последние дюймы между губами Реджины и её собственными. Эмма едва успела почувствовать влажные и горячие губы Реджины, поспешно отстранившись и проверяя её реакцию. Она ожидала сопротивления, и даже, быть может, нехилой такой пощёчины, потому что, чёрт возьми, она вообще отдавала отчёт своим действиям? Целуя саму Реджину Миллс! Но глубокое, гортанное рычание Реджины послужило убедительным ответом, когда её рука спаслась от хрупкого захвата Свон, и зарылась в светловолосых локонах. Она притянула Эмму за шею, сминая их губы в похотливой ярости. Пальцы опустились Эмме на плечи, заставляя ту наклониться ближе, и Эмма с радостью пошла на встречу, просовывая руку за хрупкую спину Реджины и прижимаясь к ней всем телом. Вздох, который сама по себе издала Эмма, растаял на языке Реджины, когда брюнетка облизнула её губы. Не отдавая себе отчёта, Эмма простонала в губы Реджины, вызывая в своём животе очередную волну тепла, пульсирующую между ног. Прижимаясь сильнее, если это вообще было возможно, Эмма повторила её действие, позволив своему языку пройтись по раскрытым губам Реджины, прежде чем зажать её нижнюю губу между своих зубов, аккуратно покусывая. От дрожи Реджины у Эммы всколыхнулось что-то внутри. С каждой секундой они прижимались друг к другу всё сильнее, пока Эмма не провела языком по верхней губе Реджины, чувствуя, как брюнетка собирает в хвост её волосы. Их поцелуй стал горячее, а языки, наконец, встретились в борьбе за господство. Эмма подумала, что преимущество на данный момент на её стороне, когда зубами слегка прикусила язык Реджины, вытаскивая и сознательно посасывая его. Он был влажным и однозначно не стремился поддаваться, но Эмма была готова это сделать хоть десяток раз, лишь бы ещё раз услышать стон Реджины. Эмма подтянула Реджину, когда та начала двигаться, вжимая себя сильнее в бедро Эммы. Ощущение было, будто у неё появился свой собственный камин. Жар, исходящий от её брюк, дал Эмме сигнал, после которого она тут же вцепилась пальцами в талию Реджины, а потом, через мгновение, положила ладони поверх розовых щёк брюнетки. — Реджина, — прохрипела Эмма, освобождая рот другой женщины с влажным щелчком. Жест остался незамеченным, потому как Реджина, словно ничего не замечая вокруг себя, прижала губы к горлу Эммы, нежно всасывая пульс. Мягкие губы тянулись к её шее, целуя чувствительный участок кожи между ухом и горлом, и… Эмма застонала, когда горячий язык скользнул по мочке уха. С помощью своей руки, она просунула пальцы сквозь шелковистые волосы Реджины, притягивая её ближе. — Реджина, — снова прошептала Эмма, но в тихой комнате её голос прозвучал резким; низким, хрипловатым и больше похожим на голос незнакомца, чем на её. Она резко подняла голову, когда особо нежное место было встречено языком и зубами. Она почувствовала себя безумно легкомысленной, когда ей удалось выдохнуть: — Мы… мы не должны этого делать. Она прикрыла глаза, когда Реджина перевела своё внимание на её ухо, покусывая его и… о, Боже. Она запустила пальцы в волосы Реджины ещё глубже. — Плевать, — пробормотала Реджина, оставляя горячее дыхание на её коже. Эмма свела бёдра вместе, вызывая дополнительное трение, но через мгновение замерла, когда её глаза резко распахнулись и она увидела собственные руки, запутанные в тёмных локонах. — Какого черта мы делаем? — Эмма отскочила и попыталась собраться. Она слегка потянула за волосы Реджину, пока ощущение горячего дыхания не сменилось прохладным воздухом. Реджина разорвала связь, отстранилась и бросила на неё тлеющий взгляд. Даже в темноте Эмма смогла разглядеть следы от своего импровизированного макияжа на опухших губах Реджины. Её привычно уложенные волосы теперь были растрёпаны, и это было немыслимо сексуально настолько, что Эмма в полную мощь начала бороться с желанием запутаться в них снова. — Эмма, — почти с нетерпением выдохнула Реджина, но желание в её голосе ощущалось за версту, и во всём остальном, если на то пошло; её рваное дыхание выдавало её с потрохами. Тёмные глаза вспыхнули, встречаясь с её, и, в конечном счёте, настолько хрипло, что по спине Эммы пробежала дрожь, она сказала: — Просто возьми меня. Брови Эммы поползли наверх, но удивление никак не смогло бы ослабить необъяснимую волну тепла. Ей едва хватило пары секунд, чтобы отдышаться, прежде чем она наклонилась и снова поцеловала Реджину, проглатывая стон, вырвавшийся у неё из груди. Реджина охотно ответила на поцелуй с равным рвением, властно сжимая Эмму за плечи и поглаживая её язык своим. Эмма обняла Реджину за спину и села, потянув последнюю за собой, неуклюже пытаясь лишить её плотной дорогой ткани, которая отгораживала Эмму от более важных вещей. Но, чем больше она хваталась за пуговицы, тем больше волновалась. В конце концов она сдалась, переплетая впутавшиеся кончики пальцев Реджины. — Сними его, — грубо попросила Эмма, на что Реджина моментально откликнулась, поспешно расстегнув пальто среди морозного воздуха. Эмма слишком хорошо понимала, насколько холодно было, когда резко стянула с себя куртку и отбросила её в сторону. Шарф пошёл следом, оставляя её на растерзание морозному воздуху, жалящему по левому плечу, с которого соскользнула рубашка. Дрожа, Эмма поймала момент, мельком замечая подтянутый живот Реджины, второпях стягивающей свитер через голову, и Эмма прильнула к ней обратно, соприкасаясь в жадном поцелуе, даже не позволяя Реджине до конца вытащить руку из рукава. На этот раз поцелуй был более безумный, словно отсутствие верхней одежды вызывало уже другое желание. Это уже была потребность ощущать Реджину и каждый сантиметр её тела на себе. Рот Эммы вырисовывал тонкие линии на подбородке Реджины, нежно покусывая плоть, снижаясь по шее, и начиная целовать, враз наслаждаясь отчаянными вздохами, издаваемыми Реджиной. Руки вернулись на бока Реджины, крепко сжимая и удерживая их на месте. Но занятие это, как оказалось, было тщетным, так как Реджина начала раскачивать свои бёдра вперёд, впиваясь ими Эмме в промежность, и как бы последняя не старалась, все её действия были насмарку. Переложив руки Эмме на копчик, Реджина нырнула руками под рубашку, прежде чем нащупать застежку от бюстгальтера, расстегнуть её и позволить лямкам спасть на плечи. До конца снять его не получилось, так как мешали рукава рубашки, и Эмма разорвала контакт, чтобы ей помочь. Она сняла рубашку через голову, отбрасывая в сторону вместе с бюстгальтером, полностью оголяя верх перед былой Королевой. Как только холодный воздух опустился Эмме на грудь, её соски затвердели, и вместе с тем чувство возбуждения всё сильнее начало разрастаться у неё в животе, когда пылкий взгляд Реджины окинул взором обнажённую плоть, сидевшую перед ней. Эмма ненавидела себя за внезапный приступ неуверенности, разрывающий её на части. Она не могла вспомнить, когда в последний раз имела с кем-то близость; задолго до того, как приехала в Сторибрук, это точно, и даже тогда она предпочитала заниматься сексом, не оголяя себя целиком. — Так, — нерешительно начала она, усмиряя застенчивое желание скрыться от сверлящего взгляда Реджины. — Тебе нравится? — Мм, — промурлыкала Реджина, поглаживая ладонями подтянутый живот блондинки. Её руки нежно опустились на грудь Эммы, зажав мягкие бугорки между пальцами. — Очень. Эмма не стала сдерживать стон, когда Реджина взялась экспериментировать, обводя большими пальцами её соски и сжимая их с чуть большей силой. Напряжение усиливалось и переворачивало вверх тормашками всё внутри, вызывая удушение, когда в одно мгновение на смену пальцам пришёл горячий язык. Эмма попыталась утихомирить свои телодвижения, чтобы раствориться в ощущениях. Прижав брюнетку как можно ближе к груди, она резко зашипела, когда зубы Реджины коснулись смуглого соска, а ногти оцарапали ложбинку между грудями Эммы. Это было в отместку за то, что Эмма со всей силой дёрнула Реджину за блузку, оторвав пару пуговиц. Реджина тут же выгнула спину, стреляя в Эмму испепеляющим взглядом. — Ты не можешь так… Но Эмма заткнула её другим поцелуем, прижав рот к красным, опухшим губам, целуя её до потери воздуха в груди, до одурманивающего головокружения. И даже тогда она не пошла на попятную. Её зубы стучали от морозного воздуха, на обнаженной коже выступили мурашки, и Эмма бессознательно хотела прижаться к тёплому телу Реджины. — Извини, — запыхавшись сказала Эмма, показывая на пуговицы, хоть и не очень сожалея на их счёт. Лицо Реджины на секунду стало серьёзным, и лишь издав тихий хмык, не показывая в остальном признаков заботы, она остервенело вцепилась Эмме в лопатки, мгновенно притягивая её за шею. Довольный стон слетел с языка Эммы, на мгновение отвлекая её от дела. Но она отбросила всякие смятения от наслаждения, чтобы сосредоточиться на блузке, задирая её на торсе Реджины и заканчивая чуть ниже вздымающейся груди под бюстгальтером, открывая слегка блестящую кожу её подтянутого животика. Облизнув губы, Эмма не стала терять времени и потянула блузку выше, призывая Реджину покончить с ней, что та и сделала секундой позже. Также поспешно Эмма завела руки ей за спину, расстегивая кружевной бюстгальтер. У Эммы была лишь секунда, чтобы взглянуть на округлую, пылающую грудь. Она почувствовала слабость в коленях, взглянув на упоительное зрелище, после чего прильнула к Реджине, и почти закричала от блаженства, когда их торсы соприкоснулись каждой клеточкой тела. И стало так… тепло. Реджина была такой тёплой, и Эмма бы никогда не подумала, что ей когда-то выпадет испытать подобное чувство. Удовлетворённое тихое мурчанье Реджины тут же прервалось, когда Эмма опустила руки, ухватив задницу брюнетки ладонями, заставляя её бедра впиться в свои и вдыхая удушливое дыхание, спадающее с губ Реджины. Собственное дыхание Эммы застряло в горле, и от каждого толчка их лихорадочно встречающихся бёдер становилось так… Боже. Как же становилось тепло. Пальцы Эммы двинулись, не отдавая отчёт своим рассеянным мыслям — или их отсутствием, — когда она просунула руку между их телами, одним резким рывком расстёгивая пуговицу на брюках Реджины. Движение подстегнуло Реджину двинуться вверх и крепче вжаться в тело Эммы. За этим движением последовал толчок между ног, от чего блондинка выпустила вздох и застонала, опаляя ключицу брюнетки. Продолжая осыпать шею Реджины поцелуями, Эмма сунула руку под грубый материал брюк, кладя пальцы поверх трусиков. Кружевная ткань была намокшей по тем причинам, которые Эмме до сих пор были непонятны. Она так и не удосужилась подумать о том, почему же Реджина издавала под ней эти рваные звуки, сводившие Эмму с ума. Её центр пульсировал слаженно с тем, как она пыталась выпутаться из брюк. Чужие дрожащие пальцы подтолкнули Эмму просунуть руку дальше, кладя пальцы на влажный бугорок. Стянув штаны настолько, что они спустились до бёдер Реджины, Эмма не теряла ни секунды, прежде чем пробралась рукой за резинку трусиков, и скользнула пальцем в гладкие складки брюнетки. Хриплый стон Реджины был прерван поцелуем, столкновением языков и зубов, когда её бёдра резко взбрыкнули вверх, яростно врезаясь в промежность Эммы. Эмма, одной рукой обняв Реджину за талию, а другой отодвинув в сторону трусики Реджины, погрузила пальцы в мягкую плоть. Сосредоточив давление на клиторе Реджины, Эмма, нежно касаясь, начинала выводить вокруг пульсирующего бугорка круги, двигаясь медленно, но уверенно, наблюдая за реакциями на лице Реджины. Она наклонилась, и губы Реджины пробормотали едва слышно просьбу, щекоча тяжёлым дыханием щёку Эммы. — Внутрь, — прошептала она в ухо Эмме, и всего через секунду колебаний, Эмма мгновенно усвоила команду и скользнула пальцами в лоно. Резкий вздох мгновенно погрузился в тихий стон, когда Реджина прижала блондинку к себе, и начала содрогаться одновременно с каждым импульсом Эммы. На этот раз уже Реджина, пытаясь сдержать крики, прижалась зубами к плечу Эммы, когда последняя участила темп. Она чуть согнула пальцы внутри Реджины, меняя угол наклона и продолжая двигать ими до самого упора. В комнате было так тихо, что ничто, кроме их неглубокого дыхания и безумных движений не сопровождало холодную тишину. Случайный вырывающийся стон не выходил за пределы извивающихся тел. И, несмотря на шторм, бушующий на улице, казалось, что ничего больше не имело значения. Грудь Реджины вздымалась, с каждым рваным вздохом затвердевшие соски задевали Эммины, и с дальнейшим намерением Эмма вернула большой палец на клитор Реджины, чувствуя, как воздух покидает её тело, когда Реджина дёрнула её на себя, впиваясь страстным поцелуем. И именно в тот момент каждая унция страсти разлилась по их переплетенным конечностям. Реджина напряглась под ней, пальцы их свободных рук переплелись, брюнетка откинула голову назад и, содрогнувшись, громко застонала. Эмма наблюдала за тем, как она достигла вершины с невозмутимым интересом, упоением и трепетом. И побоялась признаться, что никогда ранее не видела, чтобы Реджина выглядела красивее, чем в эту секунду. Её губы опухли и смялись, раскрываясь с каждым молчаливым криком, её глаза закатывались от полного блаженства, пока не открылись, встречаясь с Эммиными. Медленно, Эмма выскользнула пальцами, чувствуя как дыхание перехватило, когда она ощутила на себе следящий за её движениями настойчивый взгляд Реджины. Карие, потемневшие глаза не отрывались от лица Эммы, глядя на неё с похотью и влечением. И вдруг Реджина толкнула Эмму за плечи, опрокидывая её на противоположную сторону дивана. Вместе с кокетливой и кошачьей ухмылкой, Реджина припечатала блондинку, опустила лицо крайне близко к талии Эммы, прежде чем поцеловала её чуть выше пупка и, обдав горячим дыханием, прошептала: — Мой черёд.

***

Лучи солнечного света пробивались сквозь окна, заставляя Эмму проснуться и прогоняя покой с лишённого сна разума. Первым делом она заметила острую чувствительность между бёдер, которые всего пару часов назад обвивали голову некой брюнетки, не отпускавшей их до полного изнеможения Эммы. Второй вещью она заметила, что нагретое рядом место пустовало, хотя она чётко помнила, как на протяжении всей ночи исступленно сталкивалась с обнажённым телом Реджины. И поэтому Эмма почувствовала удивление, когда сонный взгляд двинулся в сторону и нашёл силуэт женщины, стоявшей у окна в другом конце комнаты. Эмма села, пытаясь разглядеть её выражение лица. Контуры освещались оливковым светом, в то время, как взгляд её, направленный на вид из окна, был хмурым. Она была полностью одета, на ней был свитер и джинсы, в которых Эмма, спросонья, еле признала свои. Реджина выглядела слишком задумчивой и сосредоточенной, для того чтобы заметить, что Эмма проснулась. Но она, должно быть, просто это знала, потому как, не взглянув на Эмму, тихий, хрипловатый голос Реджины озвучил: — Твой телефон жужжал всё утро. Эмма прочистила охрипшее от ночных событий горло, после чего укуталась в плед и встала с дивана. Босыми ногами прошлёпала по полу, доходя до телефона, который нетронутым всё ещё валялся на мраморе. Глядя на него сейчас, Эмма заметила множество пропущенных звонков, отображённых на экране; какие-то о родителей, от Генри, ещё парочка от жителей, которые не пойми как оказались у неё в контактах. Большинство, однако, были от Нила. — Думаю, это означает, что Бейлфайер уже на всех порах мчит к нам, спеша поиграть в героя, — отчётливо едким тоном пробормотала Реджина, подпирая костяшками пальцев подбородок, дабы казаться ещё более беспристрастной. Эмма безучастно смотрела на женщину, как вдруг поняла, насколько глупой была, что не увидела этого раньше. Теперь всё это имело смысл: враждебность, вендетта Реджины, касающаяся как Крюка, так и Нила, и прятанье телефона, которое и привело к тому, что происходило на данный момент. Эмма считала, что ничего личного — просто способ Реджины выразить свою сильную ненависть к… ну, всему. Но оно было. Личное, то есть, и Эмма понятия не имела, что она намеревалась делать. Сейчас она ощущала, что это было интимнее, чем всё то, что происходило с ней за пережитые годы. И теперь, глядя на Реджину, на её взъерошенные волосы, на яркий свет, падающий ей на лицо, и то, как она была прекрасна — как ничто другое, пробуждало в Эмме глубочайшие чувства. Отбросив в сторону свою первоочерёдную задачу, Эмма вернула телефон в то место, где его нашла, и медленно подошла к окну. Она практически играла с огнём, когда, сев напротив Реджины, взяла руку брюнетки, поднося кончики пальцев к своим губам крайне интимным, — хоть и банальным, — жестом. В любом случае, это сработало, потому что озадаченные глаза Реджины резко поднялись вверх и застыли на Эмминых. Удивление сошло на нет, превращаясь в шок, когда следующим действием Эмма прижала губы к внутренней стороне запястья Реджины, чуть выше точки пульса, ощущая каждый его такт. — Расскажи мне что-нибудь о себе, — сказала Эмма, глядя вверх и находя Реджину, смотрящую на неё с безграничным любопытством. — Ты хотела сказать о Генри? — сказала Реджина, расслабляя лицо, когда Эмма повторила жест на её запястье. Эмма покачала головой. — Нет. О себе. Наклонившись ближе, пока Эмма не почувствовала, как кончики смоляных волос щекочут ей щёку, она заправила прядь Реджине за ухо, после чего поцеловала участок кожи чуть ниже. На какое-то мгновение Реджина перестала дышать. — Что ты хочешь знать? — добавила Реджина дрожащим тоном. — Что-угодно, — ответила Эмма, пожав плечами, прежде чем опустила губы на точёную шею. — Какой у тебя любимый цвет? — Серьёзно, дорогая? — усмехнулась Реджина, но дыхание её оставалось затруднённым. Она запустила пальцы в волосы Эммы, притягивая её ближе. — Зелёный. Хмыкнув в шею Реджины, Эмма отстранилась. — Почему зелёный? Реджина кинула на неё многозначительный взгляд. — А должна быть причина? — Думаю, нет, — неохотно согласилась Эмма, хотя она не могла избавиться от чувства, что этот ответ был и так больше, чем Реджина могла дать. — Что ещё? — Обожаю чёрный кофе. — Ещё бы, — пробормотала Эмма, слегка улыбнувшись и сократив оставшееся расстояние между ними. На этот раз поцелуй был другим, нежным и робким. Он нисколько не выражал того похотливого потрясения, которое царило между ними на протяжении ночи. Эмма могла привыкнуть к этому. — Что-нибудь другое. — Я… — и в этот момент Реджина замолчала, слабый туман охватил её контуры лица, когда она стала рассеянно вырисовывать круги на бедре Эммы. — Я не испытывала такого… — некоторая неуверенность слышалась в её словах, и, издав измождённый вздох, она продолжила — … удовлетворения, — наконец, призналась она, — уже очень давно. Эта фраза имела больше значения, чем могла себе представить Эмма, и, откровенно говоря, это ужасало. Но это не помешало маленькой, нежной улыбке расцвести на лице Эммы, потому что чёрт. Любые искаженные понятия, которые она имела о сказках и счастливых концах, не объясняли этого, и почему-то Эмму это нисколько не тревожило. В любом случае, она всегда была реалистом. — Да, — согласилась Эмма шёпотом, их пальцы невольно встретились, соединяясь вместе. — И я тоже.