- 1 -
Достигнутые близость и понимание, казалось, испарились вместе с утренней росой: днём между мной и Артуром возникла некоторая принужденность. Разговоры за столом в основном ограничивались просьбами передать то или иное блюдо, ибо каждый из мужчин был озабочен прежде всего тем, чтобы как следует поесть перед тем, как отправиться в дальнейший путь. У меня аппетит отсутствовал, частью по причине ошеломляющих событий, произошедших со мной ранее, а частью потому, что я ощущала на себе недоверчивые взгляды, и мне кусок не лез в горло. Кабан не выпускал из дрожащих рук чашку с горячей похлёбкой, ел с аппетитом, что было хорошим знаком. Артур не поднимал глаз от своей тарелки. Наша одежда всё ещё не просохла; я переоделась в домотканое платье, на Артуре же, восседавшем во главе стола, были только брэ и укороченный пурпуэн, небрежно наброшенный на плечи. Вид у него был совсем не королевский. Было очевидно, что мужчины не хотели говорить о своих дальнейших планах при мне, что представлялось забавным, учитывая, какой опасности я подвергла себя, впустив их в дом. Затянувшееся молчание делалось невыносимым, но тут сэр Бедивер, самый приличный человек из всех присутствующих, неожиданно произнес: — Баранина была недурна. Я посмотрела на него, как на умалишённого. Мясо с трудом отделялось от костей и практически не жевалось. — Хлеб — свежий, хрустящий — просто восхитителен, — подхватил Рубио. Мякиш был тягучим и липким. — Когда ещё так поешь! — добавил Тощий. Мы с Артуром переглянулись, а затем уголки его губ вдруг приподнялись, хмурое выражение лица исчезло. Я с недоумением оглядела остальных ухмылявшихся мужчин. — В чём дело? — строго спросила я. — Ни в чём, — тут же отозвался Кабан, пряча ухмылку за чашкой. Я перевела вопросительный взгляд на Тощего, но тот только покачал головой. — Скажите мне! — вмешался Блу. — Полно вам, — бросил Артур. Глаза его блестели от веселья. — Она всего-то пыталась утопить меня в озере. Я начинала сердиться, хотя ещё не знала из-за чего. — Ну да, — ответил Тощий, закашлявшись от смеха. — И ты нырнул ей под юбку. — За жемчугом, — сдавленным голосом добавил Кабан. Мужчины разразились хохотом. Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. Тощий вдруг подавился выпитой водой, и она полилась у него изо рта и носа. — Довольно! — прогремел голос Бедивера. Смех за столом тут же смолк. — Стало быть, — вдруг вмешался мужчина, который был представлен мне ранее как Скользкий Билл, — и эта часть легенды правдива? — О чём это ты толкуешь? – спросил Артур, подавшись вперёд. Продолжая кашлять, Тощий вытер лицо рукавом. Кабан от греха подальше отставил свою чашку с похлёбкой в сторону. Билл смотрел на меня откровенно оценивающим взглядом. — Ты никогда не слышал историй об озёрной фее Нимуэ, воспитаннице Мерлина? — спросил он и тут же умолк, как бы ожидая, что я стану рассказывать сама, но я молчала. Ясно было, что он хотел бы задать вопросы, но побаивался принуждать меня к дальнейшему разговору. — Представь себе, — отозвался Артур. — Некому было рассказывать мне добрые сказки на ночь. — А это не добрая сказка, — возразил Билл. — Мерлин обучил Нимуэ магии и отдал ей своё сердце. Только оно ей было не нужно. Нимуэ выведала у него все секреты будущего, а затем предала своего наставника. — Если Мерлин знал будущее, отчего же позволил этому случиться? — спросил Артур. Некоторое время Билл глядел на меня, крепко стиснув губы, а затем ответил: — Он был бессилен перед ней, как и любой другой мужчина. Если Нимуэ решила кого завлечь — это дело решённое. — Как сирена, — вдруг выдал Кабан, и все, включая меня, посмотрели на него с удивлением. — Что? — смутился он. — Мой папаша был моряком. Он говорил, что сирены заманивают путников чарующими песнями, а потом пожирают их. — Замани они тебя — им бы ещё долго не пришлось охотиться, — отозвался Тощий, и все снова принялись смеяться. — Есть и другая легенда, — внезапно подал голос мужчина, представившийся Персивалем. Артур жестом призвал всех к молчанию, и Персиваль продолжил: — Владычица Озера — дарительница Экскалибура. Она преподнесла меч твоему отцу, и заберёт его обратно, когда придёт время. Артур оглянулся, чтобы посмотреть на меч, прислонённый к стене. — Если так — пусть забирает его сейчас, — предложил он. — Слишком уж много неприятностей он мне принёс. — Так что скажешь? — обратился ко мне Билл. — Что из перечисленного правда? — А нет легенды, в которой кучка неотёсанных мужиков вознамерилась разозлить озёрную ведьму, чтобы посмотреть, что из этого выйдет? — Я вздёрнула подбородок. Артур слегка откинулся назад, составил пальцы обеих рук «домиком» и задумчиво взглянул на меня поверх них. — Мы благодарны тебе за убежище, — миролюбиво произнёс Бедивер. — За трапезу и за защиту от черноногих. Я с неопределённым видом пожала плечами и поднялась с места. Я могла бы велеть мужчинам, чтобы они убирали за собой сами, но, вероятнее всего, в таком случае они наведут ещё больший беспорядок. Кабан окликнул Блу и кивнул в мою сторону: — Помоги-ка леди. Мальчишка попытался было воспротивиться, но, схлопотав подзатыльник, понуро поплёлся за мной на кухню. Мне, в отличие от него, не было надобности слушать чужие разговоры. Я сделала так, как сказал мне старик: привела Артура к озеру и помогла ему увидеть то, что он должен был увидеть. Вероятно, далеко не всё. Остальное он узнает позже, когда перестанет упрямиться и сопротивляться. «Есть разница между тем, чтобы понять, и тем, чтобы по-настоящему уразуметь, глубоко уразуметь, всем существом, а не только рассудком, – говорил старик. – Поистине мудр только тот, кто покорился своей судьбе. Герой является человеком добровольно принятого подчинения. Как бы то ни было, между Артуром, расположившимся за моим столом, и Артуром, которому предстояло встретить Вортигерна с мечом, по-прежнему пролегала огромная пропасть. Поэтому, услышав, что вместо того, чтобы принять на себя ответственность за происходящее и возглавить сопротивление, Артур собирался выманить короля в Лондиниум, я нисколько не удивилась. — Мы не нуждаемся в поддержке каких-то там баронов, — заявил он Бедиверу. — Всего-то надо как следует разозлить змею, и она сама выползет из гнезда. Как самонадеянно. — А тебя есть идеи, как это сделать? — полюбопытствовал Билл. — У меня-то есть, — отозвался Артур. — Только вы мне на что? — Вортигерн спешит закончить башню до Лугнасада, — робко подал голос Рубио. — Нужно помешать ему. — Как? — Затопить баржи, доставляющие камни. Заблокировать реку. — Отлично. Следующий шаг — сорвать поставку рабов. — Это не понравится нашим друзьям с севера, — ухмыльнулся Билл. Артур развёл руками: — Пускай король Вортигерн проявит свои дипломатические способности и решит проблему. — Что ещё? — спросил Тощий. — Сжечь его дворец в Лондиниуме, — предложил Персиваль. — Ух ты! — Глаза Артура горели предвкушением. — Обожаю Ночь Костров. Нагрузив Блу пустыми грязными тарелками, я прижала кулаки к бокам и повернулась к Артуру. — Планируешь стать занозой в заднице у короля? — раздражённо спросила я. На лице Артура появилась кривая усмешка, с какой обычно мужчины смотрят на хорошеньких, но глуповатых женщин. — Ему понадобится поддержка всех его баронов, он непременно явится в город, и тогда… — Кто такой Вортигерн по-твоему, Мордред тебя раздери? — воскликнула я и обнаружила, что все уставились на меня с выражением полного ошеломления. Имя Мордреда редко упоминали в праздных беседах. — Глупец из башни? — Ты мне скажи, — произнёс Артур пренебрежительно. — Ты ведь у нас ведьма. Меня возмутила его небрежность. Целую минуту я молча смотрела ему прямо в глаза, прежде чем заговорить. — Дай сюда меч. Он вскинул брови: — Хочешь подержаться за мой меч? Мужчины подавили смешки, опасливо поглядывая в мою сторону. — Ну это ведь я хранительница Экскалибура, разве нет? — Я кивнула Персивалю. — Тогда подойди и возьми сама, — ответил Артур. Голос его звучал глуховато, но твёрдо. — Что, боишься взять его в ручки? Артур метнул в мою сторону огненный взгляд. Я чувствовала, как мы ожесточились друг против друга. Казалось, среди остальных мужчин образовался негласный заговор солидарности: они поглядывали на Артура с ожиданием. — С тобой всегда не просто, да? — спросил он. Прежняя насмешливость сменилась недовольством и даже враждебностью. Мы вступили в противоречие, преодолеть которое можно было, только применив силу. — Давай, Арт, – вмешался Кабан. – Просто дай ей чёртов меч. — Заткнись! – вспылил Артур. Он резко поднялся с места, пнул стул и тот отлетел к стене. На меня это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Я смотрела на него с равнодушным ожиданием. Артур схватил меч, крепко стиснул пальцами рукоять так, что побелели фаланги, а затем небрежно протянул его мне. На мгновение наши руки соприкоснулись; Артур выпустил меч, я едва не выронила его — такой он оказался тяжёлый. — Что, снова отвернулся? — спросила я. — Всегда отворачиваешься. — Я смотрю прямо на тебя, любовь моя, — с раздражением ответил Артур. Пальцами свободной руки я провела вдоль шероховатой узорчатой поверхности лезвия и обвела кельтские руны. — Подними его двумя руками, барышня, — предложил Билл. — Вдруг нам всем нужен вовсе не король? Проигнорировав сказанное, я вновь обратилась к Артуру: — Ты видел всё, что должен был? — Где? — В озере. — Я направила меч на него. Лезвие упёрлось ему в грудь. Артур не отступил, всё глядел на меня исподлобья, с настороженностью, удивлением и некоторой обидой. Я ощутила вибрацию меча. Он откликался. Мне, Артуру. Нам обоим. Сердце моё так и заколотилось. Мне не требовалось держать меч двумя руками, я не была воином. Я — та, что приносит дары. Артур отстранил клинок от себя и сделал шаг назад. — Он твой. — Он мой, — согласилась я. — И однажды ты вернёшь его мне обратно, Артур. Придёт время, и ты всё узнаешь. А пока, — я опустила меч и протянула ему; он, мотнув головой, нехотя забрал его, — относись к нему с уважением. Я видела, что Артур больше не гневался на меня. Лицо его сделалось задумчивым, а глаза словно обратились к чему-то далёкому. Он держал меч, и меч был его продолжением. — Так какая из легенд правдива? — спросил Персиваль. Он обращался ко мне по-доброму, с почтением. Я рассеяно посмотрела на него, а затем обвела взглядом остальных мужчин, замерших в ожидании моего ответа. Я почти забыла об их присутствии. Возможно, в этом и была проблема. Артур заполонил мои чувства настолько, что его окружение казалось почти несущественным. Чудо заключалось в том, что та особая действенность, что затрагивает и воодушевляет наши сердца, крылась в самой незатейливой волшебной сказке, рассказываемой перед сном, подобно тому, как аромат океана содержится в крошечной его капле. В мече было всё: сосредоточие магического мира, власть короля людей и сила воина, страсть любовника и мужество отчаявшегося. Меч — символ военоначалия, правосудия и знания. А знание, как говорил старик, есть великое страдание. Я вручила Артуру знание, и оно было орудием, данным ему так же, как потерпевшему кораблекрушение судьба посылает нож или леску для ловли рыбы. Но Артур отвернулся. Они всё ещё ждали моего ответа, и я удовлетворила их любопытство: — Нимуэ вверила Экскалибур Пендрагону. Я намеренно опустила ту часть истории, в которой король в минуту великого и благородного сомнения счёл благоразумным, осуществимым и справедливым избавиться от меча. Умолчала я и о том, что последовало за этим. Персиваль был доволен тем, что его версия легенды оказалась ближе всего к истине. — Значит, — прервал торжественное молчание Кабан. — Она всё-таки не сожрёт Артура?- 2 -
Они оставили мне плату за ночлег. Деревянная трубка, монета, вышедшая из обихода, медная пряжка от плаща, какая-то фигурка из кости и прочее, — груда бесполезного хлама. Заметив моё недоумение, задержавшийся на пороге Бедивер поспешил пояснить: — Это подношение. — Мне без надобности, пускай заберут обратно, — небрежно ответила я. — Они отдали тебе в дар самое ценное из того, что у них было, — сказал Артур, забросив за плечо сумку и нацепив меч. — Не считая оружия, разумеется. Я протянула Бедиверу связку чистых бинтов для Кабана. Артур проигнорировал требование оставить раненного и мальчика под моим присмотром, да и сам Кабан ни в какую не соглашался отсиживаться в укрытии. К тому же, была велика вероятность того, что легионеры заявятся ко мне с повторным обыском. Бедивер склонил голову в почтительном поклоне и вышел на улицу к остальным. Я повернулась к Артуру. — А что ты отдашь мне? — Разве ты не знаешь, Нимуэ? — Впервые за всё время это имя — чужое, тяжёлое и тягучее — отозвалось во мне узнаванием. И снова это гудение, вибрация его голоса — как тогда, у озера, когда он прижал мою ладонь к своей груди. — Не знаешь, что я отдал тебе? — снова спросил Артур. Мне казалось, что я ступала по тяжелой воде, сопротивлявшейся каждому моему шагу. Она будто бы говорила: не иди этой дорогой, не внимай его словам. Артура окликнули с улицы. Так и не дождавшись моего ответа, он тяжело вздохнул и двинулся к двери. Я смотрела на него, и меня терзало очень неприятное ощущение где-то под грудью. — Мы ведь всё ещё друзья? — остановившись на пороге, вдруг спросил он. — Мы с тобой по-разному понимаем дружбу, Артур, — иронично ответила я. Он обернулся и взглянул на меня с весёлой усмешкой. — Да ведь у тебя и друзей-то нет. — А ты дружишь с кем попало. Мной владела удивительная двойственность чувств: мне хотелось одновременно и поскорее выпроводить его, и удержать. — Когда всё кончится, — произнёс он безмятежно и тихо, так, чтобы не услышали остальные, — я вернусь за тобой. Явлюсь, как в той старой песне, нагружённый дарами: сто барсуков принесу с побережья речного, сто рыжих выдр, что ныряют в быстрых потоках, сто форелей, резвящихся в озере тихом… — Только сунься в моё озеро, Артур. — Я приду, и тогда ты мне не откажешь, — он погладил меня по голове и поцеловал в лоб. Он проделал всё это с какой-то отцовской, чисто мужской покровительственной нежностью, что совсем не вязалось с его легкомысленными словами. Святой благоверный король — отец для всего своего народа. Прислонившись головой к каменному косяку, я смотрела ему вслед. «Ты придёшь раньше, чем думаешь». Внезапно мне сделалось холодно от страха, и я обхватила себя ладонями за локти.