***
Сидя в своей камере Бенжамин не заметил как заснул: ненадолго, поскольку сквозь дрему он услышал, как отперли двери его камеры. Молодой мужчина резко открыл глаза и увидел перед собой еще одного заключенного. Привыкнув к тусклому освещению, Баркес наконец-то смог рассмотреть незнакомца. Тот сидел по-турецки, сложив руки на коленях и в упор глядел на сокамерника. Мужчина был молод: азиатская внешность, длинные чёрные как смоль волосы спутанными грязными прядями спадали ему на плечи, высокие скулы при тусклом освещении делали его лицо демонически зловещим, а угольно-черные глаза, казалось, сейчас прожгут дыру во лбу Бенжамина. Молодому лорду стало как-то не по себе, он ощутил то, что с ним случалось крайне редко — страх. Холодная дрожь пронзила его тело, но это ощущение в миг исчезло, когда незнакомец с ним заговорил: — Не повезло нам, — проговорил мужчина. — И то верно, — согласился Бен. — За что тебя? — За измену короне. — А на самом деле? — незнакомец прищурился. — Обесчестил девицу высокопоставленного лорда, — ответил Бен. — Всего-то! — усмехнулся сокамерник. — Она была помолвлена. — Ну, теперь все ясно, — все так же лукаво продолжал незнакомец. — А тебя за что? — За убийство, — без какого-либо зазрения ответил тот. — Ты так легко об этом говоришь, — удивился Бен. — А чего бояться? Меня-то уже осудили и вынесли приговор. Чего мне теперь опасаться? — Раз ты здесь, значит, кого-то важного порешил? — предположил Бенджамин. — Не знаю, какого-то надушенного расточительного лорда. Мне без разницы кого убивать. Когда хорошо платят, я лишнего не спрашиваю. — Ты наёмник? — вскрикнул Бен. Сокамерник не ответил, лишь шире улыбнулся.— Подожди, ты же не хочешь сказать, что ты… Бенджамин внимательнее присмотрелся к своему собеседнику и до него стало доходить то, чего просто не могло быть на самом деле. Уже больше года Лондон, вся южная и восточная часть Англии, трепетали в ужасе пред именем наёмного убийцы, которое произносили приглушенными голосами в страхе быть услышанными - Кровавый Ши. Говорили, что этот наёмник был родом не из Европы. Все, как один утверждали, что он прибыл из восточной Азии. Про него даже легенду придумали: мол, еще ребенком его продали в рабство и на корабле привезли в Англию, и что тот обозлился на поработителей, и когда он стал достаточно взрослым, чтобы крепко держать в своих руках оружие, он сделался беспощадным мстителем. Откуда это было известно — никто не знал. Были и те, кто утверждал, что убийца прячет свое лицо под маской из костей. И последнее, что его жертва видит — это белый как снег череп. Говорили и то, что он ловкий, как кошка, необычайно тихий, быстрый как ветер и неуловимый словно тень. — Кровавый Ши? — выдохнул Бен. — У меня много имен, этого имени я не люблю. — А говорили, ты неуловимый, — разочарованно хмыкнул Бен. Легенда, о которой он столько слышал, оказалась обычным человеком из плоти и крови. Ну да, азиат, но что в этом необычного? Даже как-то досадно и тоскливо стало Баркесу. Знаменитый ангел смерти, рука правосудия ущемленных, рабов, униженных и оскорбленных пренебрег своей значимостью и дал себя поймать. — Не мне тебе рассказывать, что Фортуна не всегда на твоей стороне, — наемник расплылся в еще более широкой улыбке, из-за чего стали видны его зубы, а в глазах затанцевали зловещие огоньки. — Все равно как-то нелепо. Если только ты сам не позволил себя схватить, но зачем... Молодой Бен не успел договорить, сокамерник перебил его: — Уже рассвет, — наёмник кивнул в сторону маленького зарешеченного окошка. И действительно: сквозь железные прутья проступил слабый солнечный свет. Дверь в камеру в ту же минуту со скрежетом отворилась и внутрь вошли несколько стражников, они подхватили Бена под руки и повели прочь навстречу необратимому. — Твое время пришло, Бенджамин! Не оплошай, — небрежно кинул вдогонку наёмник. «Откуда он знает мое имя?» — мимолетно пронеслось в голове несчастного Бена. Но лишние мысли разом отступили, когда Баркес оказался на огромной городской площади, где собралось огромное количество людей посмотреть, как повесят изменника короне, — неслыханного преступника, который позволил себе такое. Какое именно "такое", было неважно: за что бы его ни осудили, всем было все равно, людям просто нравилось смотреть на то, как кого-то публично казнят. Каждый при этом чувствовал себя важным звеном во всем происходящем, им казалось, что они являются свидетелями чего-то необычайно важного, что они сами творят историю и становятся неотъемлемой ее частью. Вот уже Бенжамин медленно поднимается по ступеням на эшафот, петля лениво раскачивается под ветром из стороны в сторону, палач горой возвышается, загораживая своей фигурой восходящее солнце. Пока Бена ведут к петле, перед толпой громко зачитывают, в чем он виновен, и что приговор будет немедленно приведен в исполнение. Накинув и затянув петлю на грубой мужской шее, палач крепко сжал рычаг готовясь немедля казнить виновного. Баркесу не дали сказать ни последнего слова, ни последнего желания. И когда толпа начала кричать что-то на манер того, чтобы его поскорее отправили на тот свет, вдруг все резко стихло: люд замер на месте, словно истуканы, ветер стих, вокруг воцарилась звенящая тишина. Бенджамин непонимающе огляделся вокруг. Странно. Можно подумать, что кто-то остановил время. Но такого ведь не может быть! Баркес еще несколько раз мотнул головой, стараясь понять причину происходящего, когда заметил движение среди замершей толпы. По направлению к нему шел мужчина в гвардейской форме. Присмотревшись, Бен узнал своего сокамерника, только теперь он не походил на заключенного: прямая осанка, благородное лицо, аккуратно собранные в хвост черные волосы. Тот твердым шагом быстро приближался к недоумевающему мужчине, все с той же широкой улыбкой на лице. Подойдя к молодому лорду незнакомец остановился, и в этот момент Бенджамин понял все: — Это чем же я так важен, что сама Смерть пришла за мной? — За тобой давнишний должок, Бен. — Жнец пришел забрать душу, которая ему не принадлежит, — Баркес грустно улыбнулся, — не удалось провести тебя в этот раз. — Не всегда же бегать, я и так дал тебе отсрочку в тридцать лет. Задержался ты на этой Земле. — И что меня ждет? — Бен кивнул в небо. — Там? — То, что заслужил, — ответил Жнец, и в его руках появилась огромная коса, лезвие которой ослепительно засияло в лучах утреннего солнца. — Возьмешь ли ты меня за руку, Бенджамин Баркес? Облегченно вздохнув, Бен без толики сомнения протянул свою руку Жнецу.Глава 3. Жнец
26 июня 2017 г. в 07:09
Осторожно! Нелинейное повествование.
1688 г. Где-то в Англии…
В зале суда царила гробовая тишина: все взоры находящихся здесь были направлены на подсудимого, закованного в кандалы, над которым возвышалось два амбала-охранника. Выдержав короткую паузу, судья, восседающий выше всех в напудренном парике, вынес cвой вердикт: «Виновен!»
— Бенджамин Баркес, вы приговариваетесь к смерти через повешение. Казнь состоится на рассвете следующего дня. Право на апелляцию упраздняется.
Стук судейского молотка известил всех присутствующих о закрытии слушания и необратимом его приговоре. Все тут же повставали со своих мест и направились к выходу, обсуждая что-то не относящееся к тому, что только что происходило в зале суда.
— Пошевеливайся, отродье шлюхи! — один из амбалов грубо схватил Бенджамина за локоть и резким движением вверх поставил приговоренного на ноги.
Бен послушно пошел в указанном направлении. Выйдя из здания суда, молодого мужчину повели по направлению к тюрьме, которая находилась совсем рядом. Небо уже успело окраситься багровыми красками, солнце практически закатилось за горизонт, прощаясь тусклыми алыми разводами в вечернем небе. Заключенный понимал, что это последний закат в его жизни, и бросив короткий взгляд на Запад, Бен слабо улыбнулся. Казалось бы, он обречен, но мужчина не чувствовал страха или злости, — ничего такого. Напротив, он был счастлив, поскольку не жалел ни о чем. Пусть и короткую, но насыщенную жизнь, Баркес прожил так, как хотел. И даже теперь, когда дорога на эшафот ему была заказана, он шел с гордо поднятой головой в лучах уходящего солнца.
С самого детства знакомые его семьи говорили, что он родился под счастливой звездой: несмотря на то, что неприятности поджидали его отовсюду и везде, ему удавалось выпутаться из любой ситуации. Но самым удивительным было то, что парню удавалось обманывать смерть на протяжении долгого времени. Даже если судить из того, как он появился на свет. Мать родила его мертвым, но каким-то чудом повитухам удалось вернуть младенца с того света, так что холодным, снежным декабрьским вечером по всему поместью лорда Баркеса раздался оглушительный крик новорожденного. Второй раз Бену удалось избежать смерти, когда, будучи ребенком семи лет от роду и гуляя по замерзшей реке с местными мальчишками, он провалился под лед. И снова — рядом оказался тот, кто смог спасти его. Позже, когда мальчику было одиннадцать, кто-то из недоброжелателей семьи попытался отравить отрока. Больше недели паренек промучился в ужасной лихорадке, но на седьмой день хворь отступила. Семья благодарила доктора, который так вовремя предпринял необходимые меры — пустил мальчику кровь, и яд вышел из организма наследника семьи. Когда молодому Баркесу исполнилось шестнадцать, ему «посчастливилось» стать жертвой ограбления. Бен был тяжело ранен одним из преступников — три колотые раны, но и в этот раз ему удалось выкарабкаться. Когда парню стукнуло восемнадцать, юнец и вовсе решил посмеяться смерти в лицо, записавшись в королевскую гвардию. Теперь опасность должна была бы преследовать его каждый день, но по своему обыкновению, пули свистели мимо него, лезвия не задевали плоть, а заговоры и предательства вообще никогда его не касались.
Так лорду Бенджамину Баркесу удавалось обманывать смерть целых тридцать лет, а погубила его женщина. Сказал бы кто ранее, что гибелью для Бена станет обычная баба, тот бы только громко рассмеялся обидчику в лицо. Но случилось то, что случилось, и теперь молодому лорду точно было не до смеха.
Как и большинство мужчин, Бен не отличался особой верностью и преданностью, когда дело касалось женщин. Он был самым настоящим бабником. Стоило только появиться какой-нибудь красотке в его поле зрения, как она тут же оказывалась в объятиях коварного ловеласа. У него в принципе не могло быть соперников: Баркес был красивым мужчиной с невероятной харизмой и обаянием.
Именно из-за своей неосмотрительности, прихоти и самолюбия, он и угодил на скамью подсудимых. Дело в том, что одним жарким весенним вечером он познакомился с юной девицей пятнадцати лет отроду. Девушка была прекрасна: длинные золотые волосы; серые, как небо перед грозой, глаза; румянец на белых, как снег, щечках; алые, словно спелая вишня, губы. Все бы хорошо, да вот только девочка была дочкой приближенного к королю лорда, и давно обещана другому мужчине из знатной английской семьи, род которой уходил корнями далеко в прошлое. Даже помолвка была по такому случаю, когда девочке исполнилось двенадцать. Ее должны были выдать замуж будущей весной, когда ей бы исполнилось шестнадцать, но все пошло прахом, когда она встретилась с Беном. Бедняжка влюбилась в него без памяти, она была готова на все ради него, даже подарила ему свою невинность. Но все это не могло долго оставаться незамеченным. Сначала поползли слухи, и чем дальше, тем сплетен становилось все больше, и звучали они все правдоподобнее.
Узнав правду, родители молодой девушки пришли в ужас.
— Позор! Это же клеймо для их семьи!
— Теперь молодую графиню будут называть шлюхой. И никто не захочет взять ее в жены!
— Но она ведь уже обещана высокопоставленному лорду!
Однако родители девушки быстро нашли выход. Пользуясь своим положением в обществе, отец девушки договорился с нужными людьми и молодого Бенжамина Баркеса обвинили в измене короне. Это было сделать легко, ведь Баркес состоял в королевской гвардии, так что его объявили трусом и перебежчиком, осудив на смерть. Бен даже не пытался оправдываться, поскольку знал, что это бесполезно. Юную графиню увезли подальше из города, пока не утихнут разговоры о ее неблагочестивости.