Не та дверь

Хоть плачь, хоть смейся. Попалась с поличным. Только вот это совсем не мистер Эйли. Обернувшись на голос, я смерила Хейда непонимающим взглядом. А он-то сам здесь что делает? Вспомнился разговор с неизвестным мистером Смитом, предостерегавшим от ссор с Беном. Который, судя по всему, на самом деле совсем и не Бен, но настоящее имя мне вряд ли придётся узнать. И, конечно, из всего разнообразия ответов, которые дали бы завязать безопасный разговор, мне в голову пришёл самый идиотский. — Доброе утро, мистер Хейд! — глупо улыбнулась я, разве что рукой не помахав. Мужчина приподнял бровь и снисходительно усмехнулся, скрестив руки на груди, однако при этом не забыл технично перегородить путь к двери. — Доброе утро, Ханна. — А я тут э… кассету ищу, — решив, что отпираться бесполезно, а лучшая ложь основана на правде выдала я. Бен усмехнулся, изучающе взглянув на мои руки, в которых никакой кассеты, конечно, ещё не было. Раньше надо было выходить, знала же! — Ты ведь в курсе, что видеозаписи — это собственность компании, не так ли? — что самое неприятное, сердитым он не выглядел и, похоже, наслаждался ситуацией, — Всё будешь утверждать, будто не гоняешься за сенсацией? — Я не журналист и не ищу сенсаций! Просто, ну… Думай-думай-думай! Как можно объяснить то, что лично мне необходима кассета? Не скажешь ведь правду: я тусовалась с аниматрониками и не хочу, чтобы кто-то это видел. Будь это другое место, могла бы прокатить версия с зашедшим ко мне на работу парнем, с которым мы попались на видео. Но мало того, что место совсем не располагает к ночным утехам, так ещё в наличие личной жизни у такой, как я, Хейд может просто не поверить. Или мне вообще не заморачиваться: ненароком смахнуть со стола записывающее устройство и типа случайно на него наступить? Руки уже мелко дрожали. Никогда не умела оправдываться. И, хотя тут, вроде, в своём праве, чувствую себя нашкодившей малявкой, которая не может смотреть в глаза матери. — Ладно, — видимо, насмотревшись на мои мучения, великодушно заявил Бен, — Кассету ты, конечно, не получишь: мне было дано распоряжение ликвидировать архив. Но, так и быть, никаких санкций не последует. Почему меня это тревожит? И что именно из этого? — То есть вы не скажете мистеру Эйли? — осторожно уточнила я. Только не говорите, что он за это что-то хочет. Денег у меня кот наплакал, а ничего другого предложить и не могу. Внешностью соблазнительницы тоже не обладаю, так что взять шармом не выйдет. Да и, если честно, задействовать этот путь я не стала бы, даже если бы могла. — Кристиану? Что ж, он больше не имеет отношения к этой пиццерии. С сегодняшнего дня здесь новый управляющий. — Вы? — я старалась, чтобы это не прозвучало слишком скептически. Бен неожиданно рассмеялся и махнул рукой. — Брось, я механик, а не управленец. Всё никак не могу понять, что ты сама забыла на этой работе, — он развёл руками и абсолютно естественно без перехода заявил, — А за то, что я никому не расскажу твой маленький секрет, ты поможешь мне с кассетами. Можешь сначала переодеться. Окей. Это не худший вариант развития событий. Тем более, что переодеться мне и самой хотелось: почти в любой одежде, которая не является моей, мне ужасно неудобно. Хейд зачем-то проводил меня до офиса и, дожидаясь, пока я выйду, закурил прямо в здании. Видимо, датчики дыма давно уже приказали долго жить. А они вообще уже тогда ставились повсеместно или нет? Какого там года постройки пиццерия, восемьдесят третьего? Быстро сменив одежду, переложив в карман телефон и закинув на плечо рюкзак, я выглянула из офиса. Бен махнул рукой, призывая следовать за ним, и пошёл обратно к нужной комнате. Мне ничего не оставалось, кроме как поравняться с ним, чтобы не идти в шлейфе дыма. Забавно: сама я по настроению могла выкурить сигарету-другую, но при этом абсолютно не переносила большую часть табачного дыма. Так что, когда Хейд, заметив мой взгляд, протянул пачку, лишь покачала головой. — Ну, извини. Ты её так взглядом сверлила, — хмыкнул Бен, — Знаешь, с курением связано столько традиций… Взять хотя бы трубку мира и последнюю сигарету перед казнью. Мне стоило бы насторожиться, пожалуй, но я сама слишком часто выдавала разные ненужные факты, чтобы счесть это намёком. — Интересно, а закашляться, куря трубку мира, считалось страшным оскорблением или чем? — отозвалась я. Мужчина почему-то рассмеялся. Вообще, с утра он находился в каком-то удивительно приподнятом настроении. Жаворонки… Похватав по значительной стопке кассет, мы двинулись куда-то вглубь помещения. И как их там предлагается утилизировать? Просто распихать по коробкам и отправить куда-то или добавить к прочему хламу? А, если задуматься, зачем вообще могло потребоваться уничтожить все записи? Если обращаться к моему собственному опыту, то чтобы что-то скрыть. Что могло захотеть скрыть руководство пиццерии и почему именно сейчас? К тому же Кристиана так внезапно сняли с должности управляющего. Голова плохо работала, оставалось ощущение, что я не понимаю чего-то очевидного. В некоторых коридорах горел свет. Видимо, его как-то включил Бен. Неясно как: я не видела ни одного выключателя. С другой стороны, будто я их искала. Когда мы, наконец, дошли до нужного места, им оказалась безопасная комната. Хейд остановился в дверях, пропуская меня вперёд. Если мы просто сложим кассеты по коробкам перед отправкой, то всё логично: внизу как раз располагался склад или что-то вроде него. В помещении оказалось так темно, что даже тёмный силуэт СпрингТрапа у стены был едва различим. Не знай я, что он там, не поняла бы. Ладно, нужно просто сделать дело, а потом думать, как пережить этот день и следующую ночь. Обернувшись, я собралась поинтересоваться у Хейда, зачем упаковывать записи перед утилизацией, но тут он зашёл и прекратил заслонять собой тусклый свет, льющийся из коридора. Рядом с дверью блеснул жёлтый мех на ноге аниматроника. Стоп. Но если СпригТрап здесь, то что за силуэт был около стены?