Непрезентабельный внешний вид

      Куроо несколько раз брезгливо ударил перепончатыми ладонями по размякшему лицу человека. Парень выпустил несколько пузырьков воздуха из легких, но в сознание приходить явно не собирался. Акааши тем временем придирчиво осматривал добычу с только что погубленной лодки. И откуда она взялась такая убогая?       Дерево её было дешевым и ссохшимся, такое — разве что на помойку, но никак не в море. Сети, которыми хотел орудовать неудачник, если и могли поймать рыбу, то лишь в том смысле, в котором удивленная вереница тех же пескариков замерла бы от смеха. Плотная аки марля, в неё с трудом мог протиснуться головастик. Самое интересное — несколько позолоченных кругляшей. Русал откопал их, почти затерявшихся в морском песке, и с интересом оглядел гравировку.       — Он не местный, — нехотя заметил Кейджи, краем глаза поглядывая на пошедшего ко дну парня. Хотя, правильнее было бы сказать «затянутого». Тетсуро хмыкнул, дернул человека чуть вверх за ворот кофты, вытягивая безвольное тело во весь рост.       — Да я вижу. И, кажется, даже не с соседнего пруда. Ни хвоста, ни жабр, — весело откликнулся Куроо, одной пятерней оттягивая вихры собственных волос чуть назад. Акааши фыркнул — потому то он и не любил работать с этим парнем. Его компания вечно приводила Кейджи к участию в авантюрах, в которые никто в здравом уме не полезет. Словом, была сомнительной.       — Вы поняли о чем я, — подплывая чуть ближе оповестил Акааши, глядя в умиротворенное лицо. — Мертв, — констатировал русал, лениво подняв веко человека. Желтый глаз посмотрел на него как-то ошарашено, так, что брюнет одернул руку от неожиданности.       Закашлявшись от дикого жжения в лёгких, человек взбрыкнул, схватил за плечо Тетсуро, оцарапался мелкой чешуей и отбросил от себя перепончатую ладонь неизвестного. Дернув головой, парень ни секунду не раздумывая, оттолкнулся ногами о белоснежный песок.       Они были сравнительно мелко. На такой-то рухляди сложно уйти далеко в море. Впрочем, когда тонешь, жаловаться на глубину — высшая степень глупости. Хватаясь за горло, человек громогласно раскашлялся, по привычке прикрывая рот ладонью, второй помогая себе держаться на плаву. Небо встретило его неприятным солнечным отливом.       Рыбак обвел рукой лицо, отведя в стороны мокрые и липкие прядки, мешавшие глядеть на мир. До берега нужно было плыть минут двадцать. Десять — если помнить про двух странного вида подозрительных существ, что, вероятно, прямо сейчас ютились у дна.       — Говорил мне… — человек возвел глаза к небу, цепляясь взглядом за две громоздкие фигуры у мыса. — Кто? — задумчиво уточнил он сам у себя и, с секунду помолчав, фыркнул, лениво начиная грести в сторону берега.       Излом брови Куроо ясно давал понять, насколько русал зол. Ему не был нужен этот человек или его жалкое подобие сетей от слова «совсем». Но то, что он так легко откинул от себя водного жителя в его же стихии, приравнивалось к объявлению войны.       — Не говорите мне, — мягко начал Акааши, наблюдая как Куроо прижимает свои плавники, готовясь к заплыву, а сеть, как выяснилось, зацепленная тонкой леской к запястью человека, потихоньку начинает отдаляться.       — Он —наша добыча. Нужно не дать ему уйти! — уверенно заявил Тетсуро, срываясь с места. Акааши тяжело вздохнул. Тем, что в морях водятся русалки, уже никого не удивишь. Открытия этот человек, если начнет трепаться, не сделает. Ни денег, ни ценных вещей у него нет. Такому оборванцу Кейджи почему-то, сам захотел дать пару монет.       — Мы пропустим прибытие Карасуно к священному камню, — нашел аргумент Акааши, вынужденно шевеля хвостом, дабы не отстать от напарника. Куроо заговорщически ухмыльнулся.       — Тогда поймаем быстрее и принесем в жертву.       — Вы его видели? — широким жестом указывая на плывущего чуть впереди бедняка, скептично уточнил Кейджи. Куроо на риторический вопрос отвечать, разумеется, не стал, от того после короткой паузы ундин продолжил. — Разве он похож на хорошенькую девушку? Или, я не знаю, на человека с голубой кровью? Да нас засмеют с таким подношением. Хотите опозориться перед мальками?       — Кенма тоже был обычным парнем, — из чистой вредности огрызнулся Тетсуро, хоть и остановился. Акааши облегченно мотнул плавниками.       — Так вашего субтильного в жертву никто не приносил. И только давайте без долгих историй. Я все помню — сам участвовал.       Куроо задумчиво пожевал губу, с тоской оглянулся на почти скрывшегося из виду человека и в компании незабвенного Кейджи поплелся домой, то и дело обиженно ударяя хвостом по дну.       — Наткнетесь на ежа, я не стану помогать, — не оглядываясь осадил напарника Акааши, флегматично плывущий чуть впереди. Тетсуро хрустнул костяшками.       — Не очень-то и нужно, — фыркнул Куроо, но песок в покое оставил.       Утробная мелодия витых раковин была слышна задолго до того, как священная твердыня появилась на горизонте. Акааши, преисполненный глубоким уважением к месту, где вскоре должен был оказаться, вздернул подбородок, поправил бааджюбанд* и выпрямил спину. Кейджи плыл медленно, изящно, как это должен делать тритон, а не простой ундин.       Куроо, никогда не кичившийся манерами, весело приблизился к обратной стороне водной глади и вынырнул. Сквозь прозрачную призму воды, Тетсуро прекрасно видел своего напарника в окружении ляпистых праздничных раковин, нескольких русалок и зеленых насаждений водорослей. Впору было сравнивать представившийся вид с тем, что открывается гарпиям с высоты птичьего полета.       Словно услышав последнюю мысль брюнета, на плечо, чудом не зацепив махровый плавник, тянувшийся по руке, опустилась когтистая лапа. Русала обдало ветром от размеренных взмахов крыльев, и вскоре он почувствовал закономерную тяжесть.       — Ты мог приплыть раньше, чтобы не пропустить нашего прибытия, — с наигранной обидой оповестил гарпия, с интересом свешиваясь так, чтобы видеть лицо своего старого знакомого.       — Исполнял долг охотника, — приложив руку к груди и задрав голову, покаялся Куроо. Знакомые желтые перья защекотали лоб, от чего ундин поспешил спрятаться в родной стихии.       — Это было грубо, — сквозь толщу воды услышал Тетсуро. Тяжело замахав крыльями, гарпия нависла тенью над русалом и смотрела привычно надменно. Не знай, что эти двое закадычные приятели, и решишь, что духи воды и ветра вот-вот схлестнутся в ожесточенном бою.       — Тсуки, где прочие ваши? — вновь покинув родную гладь, уточнил Куроо. Прежде он краем глаза заметил, что Акааши маячил далекой точкой где-то у ритуального входа. Мог бы подождать, а еще «напарник».       — Старшие уже взгромоздились на дерево, — нехотя ответил блондин, загибая пальцы на руках, силясь пересчитать своих сородичей. — Да мы все уже как часа два нанесли визит Некомате, если ты об этом. Тут видишь ли в чем дело, Ямагучи и Хината отпросились глянуть на местный порт. Уж очень они любят лезть к людям, когда не просят. Улетели с концами. Мне интересно, не случилось ли чего.       Куроо недовольно обернулся в сторону набережной. По сему выходило, что Ямагучи и Шое — эти еще птенцы по меркам гарпий, летали где-то по округе, пока он с Акааши топил лодку человека. Вот позору будет, если узнают, что он — капитан охотников отряда Некома — упустил рыбака.       — Два часа — это не так долго. А зная вашего рыжего, вообще мгновение. Мне кажется, ты нагнетаешь, — слова Куроо если и успокоили гарпию, то слишком незначительно. Впрочем, Тсукишима никогда не любил казаться кому-либо чутким, от чего согласно выдохнул и кивнул в сторону, от куда сам только что прилетел.       — Тогда составлю тебе компанию по пути к камню.       — Гуля-гуля, — добродушно протягивая руку, позвал мужчина, сощурившийся на солнце, привлекая внимание гарпий. Несколько товарищей позади умиротворенно говорили о чем-то. Тадаши и Шое, имевшие прекрасные зрение, без труда разглядели радушную улыбку незнакомца. Поднятые уголки губ — не оскал, а раскрытая ладонь — не замах для броска камня. Подкупаемые этим, наивные птенцы поспешили поубавить высоту.       — Здравствуйте! — на ломаном человеческом начал Хината, зависнув в нескольких метрах у земли, нарочно не шевеля крыльями чтобы, не дай Укай, не обидеть людей. — Мы с миром.       Насколько глупо говорить подобное селянам, периодически переживающим нападки нечисти, Шое не знал. Ямагучи, парящий за правым плечом рыжего, понурил голову, перебегая взглядом по береговой линии. Волны расходились с тихим, приятным слуху шипением. На песке оставалась белая пена, что быстро исчезала без подпитки. Пока Хината болтал с людьми, Тадаши с удивлением наблюдал, как отходящие в море лодки виртуозно избегают человека за бортом.       У юноши в воде не было длинных когтей, оперения и петли крыльев, так что понять, сколько ему человеческих лет, для гарпии было сложно. Как трудно было сказать и о том, каков возраст компании, с которой Хината начал вести диалог.       Парень, однако, был интереснее даже трех селян разом. Хотя бы потому, что белесых волос, словно оперение совы, Тадаши раньше у людей не видел, что уж говорить о ярких, пронзительных и вызывающих желтых глазах.       Человек, словно почувствовав на себе заинтересованный взгляд, обернулся к гарпии. Отряхивая с себя налипшую гальку, выжимая волосы, парень убито вздохнул.       — Валили бы, пока крылья не обломали, — и, не останавливаясь на берегу, дернул привязанную к запястью сеть да поплелся в неизвестную Тадаши сторону, ребячески показав язык напоследок.       Ямагучи передернуло. Разобрав одно емкое «крылья», он хотел окликнуть Шое. Но рыжий сделал это раньше. Стянув сородича на мыс, он заразительно улыбнулся.       — Не летай в облаках. Слышал? Они пообещали накормить нас человеческим печеньем. Настоящим! — восторженно заявил птенец, мягко переступая по земле. Мужчины засмеялись, но их голоса от чего-то больше не казались Тадаши дружелюбными. Похоже выли оборотни-гиены, почуяв легкую наживу.       Помотав головой, гарпия послушно пошел следом за другом, не переставая оглядываться к странному человеку. Почему-то птенцу стало нестерпимо обидно, что он не знал человеческого языка достаточно для понимания адресованной ему фразы. В том, что пловец обращался к нему, он не сомневался.       Место, куда вели гарпий было сараем, иначе не скажешь. Дряхлые стены заваливались и там, где они сильнее всего прохудились, их латали ветошью. Во всяком случае пытались. Ямагучи с сожалением подумал о том, что заходить в подобное место банально небезопасно.       Остановившись в нескольких метрах от когда-то красной двери, Тадаши застенчиво почесал щеку и окликнул товарища на родном наречии, чтобы гостеприимные хозяева сарая не были задеты в лучших чувствах.       — Я не думаю, что мы должны туда идти, — нехотя произнес Ямагучи, не в силах глядеть Хинате в глаза, он начал рассматривать крылья сородича. Черные, распушенные, они выглядели массивно, не по возрасту Шое. Стоило птенцу понять, о чем сказал друг, перья встали дыбом, выражая ярое несогласие.       — Печенье, помнишь? Они не сделают нам плохого.       — И все же, — продолжил стоять на своём Ямагучи. В глаза бросились жесты одного из мужчин, что, по всей видимости, советовал сбившимся с толку товарищам действовать, чтобы это не значило. — Извините, — попросил Тадаши уже на чужом языке, чуть скривившись. Лебезить перед людьми, которых так презирал Тсуки, не хотелось даже ради их хваленого печенья. — Я не уверен в прочности этого здания. Оно может обрушиться, если мы случайно взмахнем крыльями.       — Оно крепкое, малыш, — уверил один из деревенщин, приглашающе распахивая дверь. Шое гордо хмыкнул, словно он собственноручно воздвиг «это», и первым чинно прошел внутрь, не забыв дернуть Ямагучи за руку.       Воротина закрылась с характерным скрипом, так, что Тадаши испуганно ойкнул. Хината, атмосферу абсолютно не читающий, весело заозирался по сторонам в поисках новых друзей и обещанного угощения.       Сеть парня с берега показалась Ямагучи смешной. Сеть, которую набросили селяне на двух гарпий, была страшной. Ребята в полной мере ощутили себя рыбой. На инстинктах птенцы забились в плетеных нитях, сдирая перья, запутываясь еще пуще.       — Эй! — обиженно запротестовал Хината. — Вы чего?       — А ты ждал иного? — выплюнул не так давно улыбающийся мужчина. — Мир, дружба, жвачка? С вами, животными?       Его смех подхватили остальные мужчины, распахнувшие сарай опять. Осевшие на колени гарпии внутренне сжались. Шое впервые подумал о том, что люди пугающие. Во всяком случае те, кто возвышался сейчас над ним.       «Пока не обломали крылья» — внезапно озарило Ямагучи. Тот желтоглазый советовал им убираться и жаль, что он сделал это подобным образом. Тадаши смог бы уговорить Шое улететь, имей в качестве аргументов не собственные опасения, а вполне конкретное наставление. Хотя… Они ведь вместе отпросились сюда у старейшин. Сам себе противоречит.       Не церемонясь, к подолам сетей с грузилами приблизились несколько долговязых мужчин. Ямагучи с тоской оглядел собственные несформировавшиеся когти. Шое занялся делом более опасным: извернулся да постарался укусить одного из недоброжелателей. Щека запылала огнем, и Хината подбито заскулил, догадываясь о скорейшем появлении синяка.       — Мразь, — потирая покалеченную ногу, произнес грузчик. Не сговариваясь с напарником, он сплюнул себе на руки и поудобнее перехватил веревки. Не надрываясь и не заботясь о сохранности гарпий, чернорабочие поволокли по земле птенцов, абстрагируясь от обиженных воплей, травя похабные анекдотики.       — Бокуто, хочешь подзаработать нормальных денег? — прохрипел пострадавший, останавливаясь. Ямагучи перевалился через рыжего друга, чтобы выглянуть из-за худосочной спины похитителя. Желтые глаза смотрели на птенца в ответ как-то разочарованно, как смотрит мать на сына-двоечника. Проникновенно, молча, совестливо.       — Ты же знаешь, что я откажусь, — потирая шею рукой, с лёгкой улыбкой озвучил рыбак, лениво раскручивая собственную сеть на леске. Шоё, обративший внимание на новое лицо, завистливо оглядел незнакомца. Вот если бы он нес гарпий, то явно не по земле…       Тот, что был у людей за главного, в очередной раз залился ржанием. Ямагучи закрыл уши, вгоняемый в панику мерзкими, гортанными перекатами звуков.       — А я уж думал ты поумнел, дурачок, — почти нежно известил гнусный, по мнению Хинаты, дядька. Рыжий даже дернулся. Как только можно быть таким двуличным?       — А я уж думал, поумнели вы, — горделиво сказал тот, кого окрестили дурачком Бокуто. — Оя-оя, что же с вами делать? — задумчиво спросил у неба парень. — Знаете, мне нравятся эти совята. Отпускайте и валите.       Рыбак выглядел безобидно. Слипшиеся волосы висели сосульками, кожа блестела от соли. Босой, в сырой рубахе, в насквозь мокрых штанах с бесчисленным количеством карманов. По одной из его рук, словно кистью зажиточного художника, был выведен росчерк красных клякс. Улыбка на лице могла принадлежать лишь птенцу двух лет от роду, попробовавшему людских конфет. Тронь и рассыпется.       Ямагучи тихо зашипел, уже предвещая расправу над заступившимся человеком. Главный прыснул в кулак с похожими мыслями и обошел Бокуто, нарочно задев его плечом.       Хината был восхищен. Тем, как блеснули глаза человека, тем, как мнимый дурачок широким, властным взмахом руки повалил оземь говорящего. Точно так выглядит хищная птица. Властно, с добычей под когтистой лапой.       Ощетинившиеся грузчики сделали несколько шагов в сторону рыбака. Видя, что Бокуто не только не напуган, но еще и сам рвется навстречу, чернорабочие как-то подозрительно побелели, промычали что-то невнятное, осунулись и поплелись в закат. Очевидно, по поводу брошенного шефа никто не жалел.       Вжатый в землю мужчина завопил что есть мочи, забарахтался под тяжелой ногой рыбака и внезапно как-то резко притих, обессиленно разжав кулаки.       Бокуто ухмыльнулся, небрежно огляделся, и стянув с гадкого дядьки сандалии, быстро обулся. Довольный приобретением, он обернулся к сбитым с толку птенцам и, легко достал из кармана нож-финку.       Тадаши буквально ощутил, как обрывается что-то в глубине его грудной клетки, как холодеет то, что люди называют ногами, пока спаситель игриво махал лезвием, подходя ближе. К счастью, потрошить гарпий он не стал. Не прилагая особых усилий, разрезал несколько веревок и выпутал сначала Хинату, а потом и самого Ямагучи.       — Вы такой крутой! — поспешил заверить Шое, подлетая на несколько метров, что было по градации высшим проявлением восхищения.       — Хей, чтоб ты знал, я вхожу в пятёрку лучших наемников континента!       Ветер игриво взлохматил белые вихры. Акааши почудилось, что сейчас он мог бы сказать что-то очень важное. Мотнув головой, он снова встретился с игривым прищуром подплывшего Куроо.       — А я думал, ты свалил.       — Если бы я мог.