Непрезентабельный внешний вид

      Нэкомата имел короткие с проседью волосы, покрытое морщинами лицо и жутко счастливую улыбку. Это было странно. Непонятно простому обывателю и пугающе для приближенных. Старейшина по закону мира не мог быть доволен жизнью, потому что энергия его души неумолимо просачивалась сквозь усохшие пальцы, покидала коралловый, в прошлом крепкий хвост, и растворялась в потоке времени.       Тритон игриво оглаживал бок ручной пираньи, через полуприкрытые веки следя за охотниками. Почтительно склонившееся, они не смели поднять голов, не получив разрешения, и один за другим докладывали о новостях вверенных мест.       Нэкомата удовлетворенно хмыкнул разбавляя тем самым звенящее напряжение. Зажатый было Мориске облегченно выдохнул весть о скоро прибывающем торговом судне. Можно было долго говорить о качестве работ местных мастеров, но вопреки этому, подводный народ больно любил людские вещицы, что были так недолговечны во влаге.       — Утро следующего дня? — Предвкушающие протянул старейшина, оценивающе оглядывая подданных. — Да будет так. Соберите лучший отряд, мы встретим их у башен. Заодно покажем нашим друзьям из Карасуно, что многого стоим.       Легкий пас ладонью, велящий оставить Нэкомату в одиночестве, был понят с первого раза. Ундины учтиво поклонились напоследок, покидая тронный зал. Стоило последнему подданному скрыться за дверьми, тритон устало выдохнул и согнал питомца с хвоста. Поднявшись, старейшина приблизился к завешенному гобелену и благоговейно тронув красный бархатный край ткани, произнес имя погребенное в толще воды.       Акааши не забыл буднично кивнуть Куроо на прощание. Сделано это было подчеркнуто быстро, так, чтобы Тетсуро не имел возможности вставить слова. Русал был уверен, стоит его напарнику успеть открыть рот, и теплому камню можно махать голубым платочком. В новую авантюру под заголовком «у меня есть план» ввязываться не хотелось.       Впрочем, Куроо сегодня не был настроен на увеселительные мероприятия в компании правильного Кейджи. Общение с Акааши было пресным, а охотник, будучи коренным морским жителем, подобных персонажей, считал скучными, и со временем приходил к выводу, что общаться с такими стоит по мере необходимости.       Ундины работали вместе около десяти лун, за которые Тетсуро изучил все шероховатости в характере и потертости в повадках своего напарника. И когда Куроо говорил «все» — это значило, что он готов поставить собственный хвост на отсечение: людское судоку Кейджи начнет заполнять с шестерок, в будни гордо обогнет русалок с киноварными хвостами по дуге, на русую девушку с суши не позарится и не вылезет погреться на камни раньше, чем солнце окончит свой круг за самой высокой сопкой.       Перебирая привычки Акааши, как матовые бусы Кенмы, Тетсуро сочувственно покачал головой. Такими темпами, кудрявый брюнет будет затянут в рутину, где просадит собственный запал в обмен на обточенную временем гальку и несущественные ракушки. И так как охотником Кейджи был, хоть и мягким, но достаточно хорошим, Куроо даже чуть корил себя за подобную расточительность. Помогать русалу, который сам не искал протянутой руки, не хотелось совсем.       Точно так Куроо думал, сидя в аналоге людского кафе. Оно умостилось подле дворца и вечно терпело в себе стражников с округи. Но популярность появилась заслуженно: приятные закуски, легкая оркестровая музыка, верхний ярус заведения выходил за границы воды, подставляя желающим частные камни и жерди для гостей другой стихии.       Некомату было сложно не уважать. Куроо не видел иного тритона во главе их небольшого государства, но Тетсуро лелеял собственные принципы сильнее, а потому сам бы никогда не опустился до предложенного Мориске. Более того, знай он, что выкинет Яку, уже преспокойно вваливался в дом.       — То есть как «не убивать людей», — разочарованно мотнул лоснящимся канареечным хвостом Терушима. Пирсинг в его языке протестующее стукнулся о ряд зубов, пока раздосадованный хозяин складывал руки на груди.       — То и значит, — мягко, словно говорил с несмышленым мальком, повторил Яку. — Я не говорю тебе о матросах. Затянуть под воду сброд для видимости кораблекрушения не только можно, но и нужно. А вот чиновники, купцы, их чадо. Все, у кого на лице написано «мы слишком хороши для смерти». Требуют сохранения.       — А смысл? — не унимался Терушима, под одобряющие науськивания своего отряда. Куроо пробежался взглядом по сверкающим новизной плавникам, ровной, ни разу не содранной мелкой чешуе хвоста, и постарался вспомнить как давно Джозэнджи начали выпускать на дело. Это был не тот случай, когда крутые парни выставляли напоказ свое недовольство. Русалы с претензией на неординарность действительно не понимали о чем идет речь.       Мориске разве что не трясся от переизбытка эмоций. Казалось, еще чуть-чуть и он выхватит начищенный до блеска медный трезубец прямо у Терушимы из рук да погнет древко.       — Вы вообще в школе учились? — сквозь зубы прошипел Яку, нервно стуча ногтями по столешнице. Члены Джозэнджи затравлено закивали, понурив головы. Кейджи, сидящий рядом с одним таким, поспешил отодвинуться, дабы не попасть Мориске под горячую руку. — Тогда и о бессмертии души должны были слышать.       — Например Яку следовало найти себе кого-нибудь еще двадцать лун назад, — решил влезть Куроо, вальяжно постукивая хвостом по полу. Благо морских ежей в кафе не наблюдалось, стало быть, нежелание Акааши помогать с колючками проблемой не являлось. — А вообще-то, это не твоего ума дела. Если господин Некомата не желает…       — Ну ни ради же Яку мы будем сдерживаться, — оборвал Терушима, хлопая глазами. Несколько бывалых русалов обреченно провели ладонями по лицам. Проницательность явно не была сильной чертой блондина.       — У старейшины нет привязанности к человеку. В скором времени это может его убить, — нехотя продолжил прерванное объяснение Мориске. — А на корабле могут быть люди, что заинтересуют господина.       Источник глупых вопросов — Терушима наконец пересох. Русал, не желая казаться еще более нелепым, стал увлеченно наматывать красную ламинарию на палочки. Яку успокоенный всеобщим молчанием слегка, чтобы не спугнуть настрой коллег, улыбнулся.       — Надеюсь, мы поняли друг друга.       Тем временем Бокуто старательно стягивал собственную ладонь тем, что было призвано в этот мир стать бинтом, но по вероломной ошибке высших сил являлось поясом кофты. Благо наёмник резво исправлял эту жизненную несправедливость. Ямагучи и Шоё смотрели на это дело со стороны, стараясь не влезать, но это получалось у птенцов отвратительно. Тадаши то и дело давал советы, вызывающие недовольное фырканье спасителя, а Хината, круживший по ему одной видной орбите, умудрился пару раз зацепиться за ткань, пребольно дернув за оную. Благими намерениями, наемник чуть не лишился руки.       Шое не уставал восхищаться спасителем, а тот, в свою очередь, обласканный похвалой, не брезговал и сам соглашался со всем вышеперечисленным Хинатой.        Ямагучи устало потер переносицу и покосился на залив. Голос Бокуто приятно диссонировал с воем ветра и Тадаши подумал, что так оно и должно быть. Люди, поглощенные собственными расприями, обособлялись от природы пуще других рас, а потому в том, как они не сочетались с миром, было что-то завораживающее. Правда, Котаро не только выделялся на фоне вечерней бухты, но и заметно отличался от любого человека. Так и хотелось описать наемника каким-нибудь одним словом, но кроме банального «не такой» в голову совсем ничего не шло.       Когда Бокуто закончил перевязку, он по-свойски похлопал гарпий по крыльям и вальяжно направился к деревушке.       — Ладно, ждите здесь и будет вам людская снедь, — обнадежил юноша. Хината снова зачастил крыльями, в то время как Тадаши уязвленно вглядывался в спасителя. Разумеется у нового знакомого не было с собой расчески, а потому беспорядок на белесой голове был ожидаем. Впрочем-то, как соленая вода слепила волосы человека, удивительно напоминало очертаниями сову. Ну и как не доверять тому, кто так похож на твоего сородича.       Фигура рыбака с сетями еще была на горизонте, когда Ямагучи поежился и как-то нелепо дернулся. Заметив странный жест друга, Хината ободряюще улыбнулся.       — Ну, в этот раз нас не зовут в сарай, так что, думаю, все будет нормально, — поделился мыслями рыжий, вставая на мысок. Тадаши продолжил смотреть на силуэт Котаро и неуверенно взмахнул собственными крыльями.       — Мне кажется, он не человек.       — Слишком хорош, да? Больше похож на филина с севера, — напомнил Хината. Ямогучи согласно кивнул. Особенно сильно в образе кричали блестящие шафрановые глаза, списанные словно со старой, мудрой птицы. Полное сходство: полярные жители в большей степени походили на людей строением. Лишь отсутствие крыльев навевало вопросы из-за которых шестеренки в голове обижено скрипели.       Когда Шое снова поднялся в воздух и направился к городу, Тадаши ни на йоту не удивился. Кто мог сомневаться в том, что любознательный Хината послушно останется ждать на береговой линии, вместо того чтобы оценить быт людей, а заодно еще раз глянуть на своего спасителя.       Под вечерним небосводом гарпии особо не боялись того, что их заметят, и влетели на территорию небольшой деревушки в след за наемником. Тот буд-то нарочно не оборачивался, держа путь по широким улицам, не останавливаясь у редких магазинчиков старых вдов. Дряхлые женщины в отместку нашептывали что-то в кулаки, хотя птенцы так и не смогли различить слов. Хината обижено смотрел на спасителя.       — Вот же еда, чего он ждет, — цепляясь за руку к Ямагучи проскулил птенец. Маленькая девочка стоявшая на земле, точно так потянула за подол платья собственную мать.       — Птички, — весело тыкая пальцем в небо поделилась она, но женщина, подняв глаза, увидела лишь несколько темных силуэтов и тяжело вздохнула.       — Это облака, милая.       Замершие было гарпии облегченно переглянулись. Заинтересованные, теперь они имели смелость приблизится к Бокуто еще ближе. Нагнать наемника вышло лишь у дома, замыкающего ряд. Недавно выкрашенный, запрятанный на отшибе, он выглядел пером павлина на фоне прочих построек — вороньих крыльев.       Подняв с насыпи легкий камушек, как по закону дешевой мыльной оперы, Бокуто замахнулся и метко пустил гальку в окно второго этажа. Послышалась недовольная возня и бирюзовая створка со скрипом отворилась.       — Хей-хей-хей, Сузумеда, — прошипел Бокуто и, указав большим пальцем в сторону берега, развернулся на сто восемьдесят градусов и с чувством выполненного долга поспешил к пернатым. Слегка разочарованные гарпии взметнулись вверх, дабы опередить человека по пути к мысу.       Ямагучи все еще тяжело дышал, когда наёмник вернулся. Это в теории птенец знал как исполнить мертвую петлю. На деле: лишенный выносливости, опыта и крепких костей, Тадаши были не под силу как долгие перелеты, так и обычная скорость Хинаты.       Бокуто или ничего не понял, или сделал вид, но про слежку ничего не сказал, и за это его хотел поблагодарить даже Шое. Распластавшись на небольшом гранитном выступе так, чтобы деревня была видна как на ладони, наёмник размашистым жестом почесал голень.       — Что делает здесь южное племя? — как бы невзначай уточнил Бокуто ни к кому конкретно не обращаясь. Чувство вставших на затылке перьев, как выяснилось позднее, запомнилось Тадаши на долгие луны вперед.       — Точно не человек, — прощебетал сорвавшимся голосом на птичьем Хината. Блондин повел расслабленными плечами видом показывая, что разговор про цели гарпий, такой же обыденный, как и диалог о погоде. Сегодня облачно, а вы ритуал какой провести собрались?       — Я просто очень любопытный, — объяснил Котаро с интересом следя за лазоревым домом. Шое был уверен, новая фраза на прямую была связана с тем, что секундой ранее сказал он сам.— Не подумайте чего, это моя работа.       Ямагучи не пришлось лгать новому знакомому. Аккурат перед тем, как он открыл рот, на дороге появилась хрупкая, изящная фигура. Каштановые волосы ежиком топорщились с хвоста, но эта небрежность, с какой обычно занятые женщины прибирают локоны, добавляли незнакомке шарма.       Бокуто лежавший вполне спокойно и всем своим видом показывающий заинтересованность в вопросе, поднялся с камня и беззаботно отправился к русой чтобы помочь с сумками так, словно ни о чем и не спрашивал.       Приблизившаяся девушка с тонким изломом шеи, и согнувшийся позади блондин с двумя баулами выглядел карикатурно. Дотащив поклажу до так быстро полюбившегося камня, он заглянул в недра сумок.       — Всего по мелочи, я слово держу, — объяснила, как подсказывала логика, Сузумеда, раскрытой ладонью показывая на сумки. Бокуто доставший булку свежего хлеба благоговейно замер и облизнулся. — Уже завтра? Не переусердствуй.       Шое задумчиво поиграл губами. Ни на него, ни на Тадаши даже не косились. Он, на минуточку, гарпия причем несмотря на черные крылья — рыжая. Проявите хоть какой-нибудь интерес!       — Я Хината, — решил представиться птенец, протягивая руку незнакомке. Русая как-то рассеянно кивнула, раскрывая собственную ладонь. Теперь кроме дружелюбного эго, гарпии хотелось потешить и живот. Бокуто намекать не пришлось, наёмник оторвал щедрый кусок от своей булки, протягивая её Шоё.       Ямагучи вежливо вклинился в разговор с Каори и вместе с девушкой присоединился к небольшому пиру на четыре персоны. И хоть компания была славной, по спине то и дело гуляли мурашки. Очевидно, старшим не понравится долгое отсутствие после клятвенных обещаний: «мы всего на часик». И если Дайчи просто долго и осуждающе посмотрит, Сугавара точно пропишет домашний арест.       Акааши всегда выбирал время, когда на камнях не было других ундинов. За уединенность приходилось платить солнечными лучами и почти остывшей поверхностью валуна, но тихий прибой воды и перекличка чаек с лихвой возмещали потери замученному русалу.       Облокотившись на уставшие за день руки, Кейджи с трудом перекинул на без того мокрую поверхность хвост. Разместившись так, чтобы не давить на плавники, охотник был готов насладиться очередным спокойным вечером в одиночестве, когда услышал возню позади себя.       Доморощенный Кенма сидел на соседнем камне, изредка шмыгая носом. Его волосы чуть вились на концах от того больше походя на солому, и Акааши подумал, что Козуме сидел очень долго, раз уж его вихры успели высохнуть.       — Только Куроо не говори, — без предисловий, меланхолично попросил юноша, опираясь на одну коленку рукой. Акааши проследил за взглядом Кенмы, обращая внимание на то, что парень увлеченно пытался вытащить указательные пальцы из продолговатого цилиндра. Но Козуме просил скрыть явно не потраченные на игрушку золотые монеты. — Я очень давно не превращался. Ума не приложу как другие терпят, — наконец, избавившись от плетеного изделия, Кенма исподлобья глянул на молчавшего до селе Акааши. Внешне сдержанный ундин и внутренне оставался мирной гаванью.       — Терпят что? — наконец спросил Кейджи. Со времен ритуала он разговаривал с Козуме от силы раз пять, но крашеный парень явно умел оставлять о себе хорошее впечатление. Потому брюнет не был расстроен неожиданной компанией и весь подобрался в ожидании заманчивого диалога. Быт людей, их чувство мира, мнение, ассоциации, проблемы. Все это из раза в раз оставалось интересным для Кейджи. А обсуждать подобное с человеком, пусть и сменившим сущность, выше всякого уединения.       — Проблема в том, — пряча игрушку в небольшой выемке между камнями, прошелестел Кенма, — что я не могу это объяснить. И то, что Куроо дуется на подобные мои вылазки, — человек соскользнул в воду и Акааши стал невольным свидетелем того, как чужие ноги растворяются в мыльном свете, оставляя после себя аккуратный, по меркам подводного мира, темный хвост. Кейджи поморщился. Он всегда считал подобное чем-то интимным, не предназначенным для глаз простого знакомого.       — Сегодня было небольшое собрание. Если поторопишься, приплывешь раньше, — ответил охотник отворачиваясь к звездному небу. Кенма откликнулся благодарным молчанием и с хлюпающим звуком ушел под воду.       Кружащие над камнями чайки разлетелись в разные стороны напуганные более крупными хищниками. Акааши уже не видел этого.