Цветы для Адриана

      Адриан любит вкус табачного дыма и дикие мелкие розочки, а еще молоденьких дампирок, напоминающих ему эти самые дикие розочки своими сладкими, словно засахаренные розовые лепестки, устами. А еще нежностью кожи и шипами, конечно же, обязательно шипами, с которыми он сталкивается раз за разом, легко ломая их сопротивление, если они вдруг решаются оказать его, хотя сложно найти такую, что воспротивится провести время с Ивашковым. Но с Хэзевей коса находит на камень. Она не похожа на нежный бутончик и, скорее, являет собою уникальный цветочный венец на усеянном острейшими колючками кусте. Раз зацепишься, попробуешь сорвать, дотянуться до него, и исцарапаешь ладони в кровь, до того сильна защита строптивицы Розы, и сам не понимаешь, как ты уже оказался на крючке, поддетый им за жабры до того крепко, что сорваться не удастся, как бы ни старался.       Адриан любит горечь бурбона на языке и терпкость крови Хэзевей, пахнущей наливкой из шиповника, которую ему доводилось пробовать всего пару раз в силу своего высокого положения, да налета снобизма, привитого лорду Ивашкову с пеленок, но он старается, учится быть другим и меняет себя, пытаясь вновь дотянуться до цветочной короны и сорвать ее, спрятать в карман, исколов ее шипами кожу сквозь тонкий шелк рубашки, и никому-никому-никому не показывать больше, особенно Беликову, претендующему на его Розу.       Адриан любит звук, с которым кисть касается холста и времена, когда Хэзевей, хотя бы в снах, и чуточку наяву, принадлежала ему, в остальном ненавидя и молоденьких дампирок, и розы, и Розу, и собственное израненное сердце, после встречи с ее шипами превратившееся в решето, не качающее кровь, а лишь сочащееся ею, настолько крепко зацепился он об тот строптивый куст. Фамилия ее вечно крутится на языке, образ — в мыслях да на сюжетах картин, полотна которых Ивашков уже задолбался сжигать, чтобы вытравить Хэзевей хоть оттуда, если в жизни это сделать не выходит.       Адриан любит запах ванили и теперь предпочитает лилии, отливающие золотом на щеке Сейдж, абсолютной противоположности его Розе, и понимает, что с каждым днем все меньше и меньше остервенения в его жестах, когда он пытается прорисовать лепестки темно-алого бутона на последней своей работе. Кажется, начинает отпускать. Кажется, колючий куст постепенно увядает и от него лишь веет тленом да чужим счастьем, и на смену ему приходит убийственно-сильный лилейный аромат, от которого нет спасения нигде, и даже запрет на отношения мороя и алхимика не преграда ему, потому что вдруг, ни с того, ни с сего, лилии становятся для него всем. Становятся его Центром. И они настолько сильны, что устоят в любой буре, в любом шторме, в любом водовороте событий. Не то, что нежные розовые бутончики, пусть и защищенные жалящими шипами.       Адриан любит чувство спокойствия, но вместе с тем не может отказать себе в удовольствии поддразнить свою Сидни, хоть и в первую очередь предлагает высадить около их уютного небольшого домика розовый куст. Не потому, что чувства еще живут в его сердце, ведь, как оказывается, лилии обладают поразительным исцеляющим эффектом, а в качестве напоминания и дани прошлому, когда он был только на пути к встрече с собственной судьбой, и просто потому, что отныне, когда его жена рядом с ним, от запаха роз больше не сжимается болезненно сердце, а лишь трепетным теплом греет изнутри грудную клетку, подсказывая так, что все испытания ими пройдены не зря.