Вольфганг Амадей Моцарт — Дождь
Я был крайне удивлен, вновь очнувшись в мире живых. Проиграв последний бой, у меня не осталось сомнений в том, что моя душа исчезнет вместе с телом. Моя душа. Да, после битвы с Куросаки Ичиго пришлось признать: она есть даже у арранкара. Я не стал размышлять по поводу того, откуда у меня появился гигай. Теперь надо было думать о том, чем же теперь заняться. Раз этот мир все такой же — значит Айзен-сама все-таки проиграл. Возможно, так даже лучше. Только вот, что мне теперь делать? Сидеть на грязном асфальте под холодным дождём неприятно, но перспектива возвращения обратно была ещё более отвратительной. И пока мне абсолютно непонятно, для чего мне дали второй шанс. Сейчас я по-настоящему изведал значение слова «пустой». И если раньше у меня не было ни тела, ни души, то сейчас я стал ощущать себя опустошенной ракушкой; только разница была в том, что из ракушки нарочно достали все, я же изначально был полым. Внезапно надо мной раскрылся зонтик, поскольку грязные капли перестали стекать за воротник и постыло холодить кожу спины. Вскинув голову, сквозь мокрую пелену волос я заметил лишь силуэт, явно принадлежавший женщине. Дальнейшие действия лишь подтвердили мои догадки. — Вы можете двигаться? — услышав эти слова, я был удивлен, однако не мог точно понять чем: конкретным вопросом, содержащий в себе больше уверенности, чем обычные лепетания человеческих женщин, голосом, который переливался всевозможными оттенками интонации, или простое не напускное великодушие, хотя я не уверен, что правильно понимаю смысл этого слова. Не услышав от меня ответа, она присела рядом, все также придерживая зонтик надо мной, и прикоснулась своей ладонью к моему лбу, слегка приоткрыв завесу из волос. Прикосновение ее теплой кожи к моей холодной произвело такой мощный эффект, что все тело парализовало, а веки непроизвольно прикрыли глаза, точно кто-то до этого угостил меня снотворным. Но взамен временной потере зрения я стал острее ощущать окружающий мир другими органами чувств. Ее кожа вдруг стала не просто теплой, а обжигающе горячей, приятной и похожей на нежный бархат. Не различая отдельных слов в ее речи, я мог лишь наслаждаться светлым голосом, текущий словно свежий мед и дарящий тепло даже в такую отвратную погоду. Тело стало настолько тяжелым, что у меня не хватало сил даже приоткрыть веки, в то время как из-за этого пропадала связь с сознанием. На секунду я задумался о том, что смерть в очередной раз пришла за мной. Но в данный момент мне не страшно умирать. Если раньше она мне казалась холодной и липкой, то сейчас могла подарить долгожданный покой и умиротворение. Не знаю, из-за лихорадки это или из-за женщины, но я даже боли не ощущаю. Хотя хотелось бы посмотреть на ее лицо. Открыв глаза, я был изумлен, оказавшись в незнакомом месте, да и гигай был все тот же. Обстановка была скромна, зато вокруг было светло и чисто, благодаря чему дышалось в несколько раз лучше. Осмотрев окружающее убранство, я обнаружил аккуратно сложенную одежду, покоящуюся на стуле рядом с кроватью. Не особо разглядывая, что это за одеяния, я просто надел обычные спортивные штаны и рубашку и пошёл осматривать чужие апартаменты в поиске того, кто привёл меня сюда. Если я точно помню, то такой вид жилья называется квартирой. Она была невнушительной по площади, но что-то создавало в ней атмосферу абсолютного комфорта. Хозяина я так и не отыскал, поэтому пошагал обратно в комнату, где и очнулся ранее. Там находилось зеркало среднего размера, в которое я без особого любопытства глянул. Внешность практически не отличалась от моего истинного облика, только цвет кожи был более живым, а грудь лишилась дыры пустого. Да вот только это лишь показной облик, внутреннее содержимое не изменилось. Моя душа все также была пуста. Услышав поворот в замочной скважине, я развернулся и неспешным шагом направился ко входной двери. Там уже стояла человеческая женщина с тяжелыми пакетами и зонтиком, с которого активно стекала вода. Я сразу узнал этот силуэт. Заметив меня, она сначала от удивления испугалась, но затем на ее лице расцвела улыбка от уха до уха. Не знаю почему, но что-то во мне от этого простого жеста проснулось. Как будто это было что-то, что спало очень-очень долго, вдруг пробудилось и стало полыхать с невероятной силой. Я бросил взгляд на место, где теплело это пламя и заметил, что эпицентр оказался в центре груди. Неужели это и есть душа? Вернув взгляд на это необыкновенное создание, я вновь ощутил этот прилив сил. И пока она о чем-то лепетала, я вновь и вновь обращался к себе с мыслью, что эти годы страданий не пошли прахом. И сейчас это нелепое доказательство расспрашивало о моем самочувствии. Какое может быть самочувствие у существа, которое наконец обрело целостность? Не давая четкого ответа, я подобрался ближе, взял пакеты, пошел по направлению к кухне и бросил через плечо: — Мое имя — Улькиорра Шиффер. Порой звуки нескольких одиноких инструментов кажутся неполными, пустыми, но в дуэте они создают нечто прекрасное, законченное и совершенное.