Кусочек счастья

Будильник прозвенел в 7:30, и Стайлз перевел его на 8:00. Он практически не спал эту ночь и заснул только под утро, когда дождь начал стихать, а на небе появились первые признаки рассвета. Когда сигнал раздался снова, деваться было некуда. Стилински откинул одеяло и сел на край кровати. Голова раскалывалась, а глаза щипало, словно кто-то прыснул в них кислотой. Парень устало обернулся. Лидия мирно спала, уткнувшись лицом в подушку. Выглядела она гораздо лучше, чем вчера, но Стайлз понимал, что это обычный обман зрения – снаружи красиво, а внутри гадко. Перед глазами возникла картина минувших недавно событий, и шатен тут же встряхнул головой, не желая видеть ее. Поднявшись с кровати, он отправился в ванную. Холодный душ немного взбодрил, но сил не прибавил. Стрелки часов перевалили за десять минут девятого, при том, что занятия начинаются в половину. Парень быстро оделся и, вырвав листок из какой-то школьной тетради, нацарапал на нем текст. В спешки буквы получились неровные, но вполне читаемые. Он положил листок на прикроватную тумбочку и, посмотрев на девушку в последний раз, вышел за дверь. На улице было жутко холодно. Воздух пронзала сырость. Утро, избавившись от надоедливого дождя, завязло в каше тумана. Дымные клубы раскинулись над городом, зашторивая окна домов серой завесой мглы. Не было слышно ни пения птиц, ни рева автомобильных двигателей. Мир словно умер. Прямо как в фильмах про зомби-апокалипсис – серо, мутно, мертво. Стилински выдохнул, и клубы пара взмыли над его головой, растворяясь в воздухе. Он сел в машину и включил зажигание. Часы на панели показывали 8:20. — Ну что, малышка, домчишь меня до места за десять минут?— парень снял ручник с тормоза, и джип рванул вперед. 11:35 Рыжеволосая открыла глаза, и первый раз в жизни пожалела, что проснулась. Она чувствовала себя отвратительно. Виски продолжали пульсировать давлением, а к саднящему горлу прибавилась противная горечь во рту. Кости по-прежнему ломило, и каждое движение вибрацией отдавалось по всему телу. Девушка приподнялась на локтях и огляделась. В комнате было как-то пусто, холодно и одиноко. Заметив на тумбочке листок, исписанный корявым почерком, Лидия взяла его в руки: «Доброе утро! Надеюсь тебе лучше, потому что я буду переживать, оставляя тебя одну в плохом самочувствии. Если в школе возникнут проблемы с твоим отсутствием, я постараюсь разобраться. Перед Эллисон я тоже тебя прикрою, не волнуйся. Часа в три может вернуться отец, но прежде чем это случится, я позвоню ему и предупрежу, что ты у нас. Если будут нужны лекарства, посмотри в аптечке и бери всё, что понадобиться. И обязательно напиши, когда прочтешь это! Всегда твой, Стайлз». Рыжеволосая расплылась в улыбке и в ту секунду ее внутренний мир напомнил ей разрушенный город, над которым взошло яркое полуденное солнце. Да, она чувствовала себя всё так же убито, но вот пустоты и холода уже не ощущала. Записка парня заставила огонек внутри нее гореть чуть ярче, из-за этого в комнате стало чуть теплее. Взяв в руки телефон, Мартин начала набирать СМС. **** Шел второй урок. Биология. Учитель стоял у доски, рисуя схему пищевой цепочки, а Стилински сидел, рисуя схемы вопросов на которые хотелось бы получить ответы. С самого подъема парень не переставал думать о дальнейших действиях по поводу происходящего и пытался определиться с тем, как лучше поступить. Вариантов особо не было, лишь два противоречия: либо поставить в известность взрослых, либо разбираться самим. Одной (здравой) половиной мозга, Стайлз понимал, что поход к отцу и всё остальное прочие, связанное с разглашением – самый верный способ решения этой проблемы, но другой половиной (живущей фактами суровой реальности), чувствовал, что молчание – золото. Телефон, лежащий в кармане брюк, завибрировал, и парень, отложив карандаш в сторону, достал его. — [После твоей записки чувствую тебя чуть лучше, но всё же... утро не особо доброе. Всё ужасно болит. Вчера мне казалось, что за ночь все должно пройти. Ха! Наивная! Очень хорошо, что ты предупредил насчет отца, теперь можно начинать волноваться. Не так, конечно, я всё это себе представляла, но ладно. Что ты там наговорил Эллисон? У меня от нее двадцать три пропущенных. Я, разумеется, знала, что она паникует по поводу и без повода, но двадцать три, это перебор!] Стилински улыбнулся и, убедившись, что учитель по-прежнему стоит у доски, начал набирать ответ: — [Рад, что тебе понравилась записка. Я всегда был ужасен в таких вещах, видимо исправляюсь. Если болит горло выпей горячего чаю с ложкой меда. Это всё, что я знаю. В остальном помогут лекарства, о которых я уже говорил. Насчет отца не волнуйся, я позвонил ему. Он с ночной смены, так что заваливать тебя вопросами вряд ли станет. Ну а Эллисон действительно любит паниковать, и с этим точно не поспоришь. Через двадцать минут закончится урок, и я позвоню тебе, чтобы рассказать обо всем поподробнее.] — [У тебя же с ней не возникло никаких проблем?] — [Нет, но честно признаться, я долго думал над тем, что ей сказать. Вариантов не было вообще, потому что ситуация необъяснимая и какая-то... странная, что ли.] — [Даже не хочу думать об этом.] [Но не думать не получается, потому что у меня ужасно болит нога. Я даже наступить на нее не могу.] Стайлз сглотнул. Улыбка мгновенно пропала. — [Черт, Лидия, это не хорошо. Может мне приехать?] — [Даже не думай. У тебя и так куча пропусков, а это только начало учебного года.] — [Твое здоровье мне важнее. Буду через пол часа.] — [Нет, нет и еще раз, нет! Я поправлюсь, а зачеты в конце четверти сами не сдадутся.] — [Сама же сказала, что это только начало. Я успею всё наверстать.] — [СТАЙЛЗ. ОСТАВАЙСЯ. В ШКОЛЕ.] [Прошу.] Шатен закрыл глаза и выдохнул, освобождая легкие. Рыжеволосая была права. Пропусков куча, а невыученных тем еще больше. — [Ладно. Старайся меньше ходить и жди моего звонка.] [И помни, что я люблю тебя.] — [Молодец! Жду и помню.] 12:20 Стайлз позвонил Лидии по окончанию второго урока и рассказал обо всем, о чем только можно было рассказать. В первую очередь он в подробностях изложил весь их разговор с Эллисон, чтобы при неожиданном допросе показания обоих сторон (Стилински и Мартин) совпадали. Затем шатен еще раз поинтересовался о ее самочувствии и сказал, чтобы девушка в обязательном порядке сменила повязку на ноге. Та ответила, что, несмотря на тронутый рассудок, элементарные знания всё еще остались в ее голове, и она непременно, додумалась бы до этого сама. — Я вообще-то волнуюсь,— отрезал Стилински,— и хватит говорить о том, что ты сумасшедшая, мы это уже обсуждали. Девушка выдохнула. Теперь правда была на стороне парня. — Ладно, прости. Я не обидела тебя? Тот усмехнулся и сказал, что слишком любит ее, чтобы обижаться. Лидия промолчала, но внутри всё взорвалось радостным криком. Слишком мило. Слишком тепло. Слишком приятно. За рекомендациями последовали школьные новости. Рыжеволосая спросила, возникли ли проблемы с ее отсутствием, и парень ответил, что пока всё тихо. Потом он рассказал о том, что Малия, которая отказывалась от юбок и шорт лишь в том случае, если на улице было -30 (что было просто невозможным в условиях солнечной Калифорнии), надела джинсы. И причиной такой перемены стала вовсе не пасмурная погода, а разбитые на льду колени. Лидия посмеялась, но целиком и полностью поддержала решение подруги. И когда настало время прощаться, сказала, чтобы Стайлз передавал всем привет. Тот ответил, что передаст, и они попрощались. Рыжеволосая уже успела принять душ и спустилась на кухню. Нога и вправду болела, но это было вполне ожидаемо, после произошедшего. Первым делом Лидия, конечно же, сменила повязку, обработав рану перекисью. Вчера (или сегодня ночью), когда Стайлз проделывал тоже самое, она еле сдерживала слез, потому что всё ужасно щипало. Словно это был не раствор перекиси водорода, а солевая вода. Сейчас же всё было в порядке и рыжеволосая с легкостью перенесла эту процедуру. Вымыв руки, она измерила температуру. Та, к счастью, нисколько не превышала нормы. Лидия выпила одну таблетку обезболивающего и одну от тошноты. Вода в заранее поставленном чайнике закипела, и девушка налила себе большую кружку чая. Никакого сахара, только ложка меда. Взяв чай, Лидия вернулась в комнату. Она не хотела включать телевизор и не хотела браться за ноутбук. Она хотела посидеть в тишине и расставить все точки над «i». Ночью, сразу после произошедшего, девушка не могла объективно оценить ситуацию. Измученный рассудок не позволял думать ни о чем. Но сейчас, когда физические страдания немного поутихли, мысли вновь ворвались в голову, и Мартин пришлось мириться со многим. Она до сих пор не могла поверить в то, что гибель родителей не несчастный случай, что тот незнакомец (а точнее, как недавно стало известно, Питер) был и вправду знаком с ее отцом, и что он вот так просто, без всякого угрызения совести убил его. Но почему? Они были конкурентами? Вряд ли. Ее отец подставил Питера? Тоже не вариант. Питер был заказным убийцей? Да это вообще бред какой-то! Рыжеволосая отставила чашку с чаем в сторону и подошла к окну. Сыро, холодно и туманно. Бабье лето закончилось как снаружи, так и внутри. И это весьма странно. Странно, когда погода может описывать душевное состояние, не так ли?