Кусочек счастья

1:55 — Чертов дождь,— прошипел Стилински, зарывая голову под подушку. Уже в течение трех часов парень пытался задремать хотя бы на минуту, но всё было тщетно. Тяжелые капли барабанили по крышам домов, что сквозь затуманенный бессонницей разум звучало ужасно раздражающе. Стайлз принял сидячее положение и посмотрел в окно. Темно, сыро и холодно. Давненько Бейкон-Хиллз не видел такой погоды. Дождь, такой настойчивый и громкий, сорвался с неба бешеным потоком и теперь затопил все улицы. Быстрые ручьи бежали вперед, отражая в себе тусклый свет фонарей, ветер заламывал макушки деревьев и безжалостно срывал с них последнюю листву, которая тут же тонула в этих водяных дорожках. Капля за каплей, порыв за порывом, листок за листком – всё происходило слишком быстро. Слишком быстро, чтобы чувствовать себя в норме. Шатена замутило, и он откинулся обратно на подушку. Он лежал, смотря в потолок, на котором гуляли темные тени ветвей. Минута, две... пять. Неожиданно шум дождя стал отдаляться и, наконец, парень почувствовал, как замирает сознание. Веки стали тяжелыми, и когда до полного погружения в царство Морфея, оставались считанные секунды, раздался нервный стук в дверь. Стилински подскочил с кровати, чувствуя, как быстро бьется сердце. Вылетев из комнаты, он бросил взгляд на тумбочку. Связка ключей, принадлежавшая шерифу, отсутствовала, а значит стучится не он. Но кто? Повернув защелку, Стайлз нажал на ручку и распахнул дверь. По голове будто ударили чем-то тяжелым, и он замер, смотря на девушку, окутанную объятиями холодной мглы. Мокрая и продрогшая до костей, она стояла на бетонных ступенях, тревожно всхлипывая. Рыжие волосы кусками спадали с плеч, прилипая к вымокшей насквозь майке, а залитые слезами глаза больше всего напоминали рубин, а не изумруд. — Господи, Лидия!— вскрикнул парень, рванув девушку к себе. Тa зарыдала. Она пыталась что-то говорить, но четкость слов терялась в звуках плача. — Успокойся,— произнес шатен, беря лицо рыжеволосой в свои руки,— эй, Лидия, успокойся, слышишь? Перестань рыдать, я ничего не понимаю... Лидия,— он шумно выдохнул и, поняв, что словами здесь ничего не решишь, впился в ее губы. И никакой вишни, только слезы. Только соленый привкус слез. **** Вихрем взлетев на крыльцо, Лидия принялась колотить в дверь. Слезы застилали глаза и девушка не видела ничего, кроме своих рук, отчаянно барабанящих по железному полотну. Она не видела, как очередной зигзаг молнии попал в линию электропередач, не видела, как за спиной взорвался фонарь, не видела, как на город опустилась кромешная тьма. Она лишь беспрерывно колотила в дверь пока костяшки пальцев не взорвались жгучей болью. Рыдания перешли в тихие стоны, и когда сил стоять на ногах оставалось не много, на пороге появился Стайлз. Девушка замерла, уставившись на него заплаканными глазами. Время остановилось, но когда сильные руки резким движением рванули ее к себе, стрелки на часах сознания вновь побежали вперед. Перед глазами проносились уже знакомые картинки и Лидия, задыхаясь от нехватки воздуха, рассказывала о них парню. Она не слышала его голоса и не видела его лица. Она не могла остановить поток слез, рвущийся наружу, и не могла остановить поток слов. Ей казалось, что еще секунда и нить воспоминаний оборвется, еще секунда и информация выскользнет из ее головы, растворяясь, как обычно и растворяются после пробуждения сны. Она не хотела больше находиться в неведении, не хотела тонуть в догадках и предположениях, не хотела страдать. Она знала, что теперь, когда ей известно столько много, они со Стайлзом смогут разобраться. И теперь, когда незнакомец уже вовсе не незнакомец, они смогут узнать еще больше... Прикосновение влажных губ заставило сердце на секунду остановиться и, не в силах вдохнуть, рыжеволосая замолчала. В голове прояснилось, отчего реальность сотнями стрел вонзилась в ее плоть. Она поняла, почему колени полыхают жгучей болью, потому что вспомнила, как упала. Она поняла, почему не может наступить на правую ступню, потому что вспомнила, как что-то острое вонзилось в ногу. Она поняла, почему ломит тело, потому что вспомнила, как ледяные капли били кожу... — Эй, Лидия,— протянул Стилински, щелкая пальцами перед лицом рыжеволосой,— посмотри на меня. Та вздрогнула и резко перевела взгляд. — Какого черта происходит?— слова парня прозвучали довольно грубо по отношению ко всей ситуации, но он не мог сказать иначе. — Я всё вспомнила,— произнесла Лидия на выдохе. — Что значит вспомнила «всё»? — Всё. До единого,— она замерла, смотря куда-то в пустоту. — Понятно,— Стайлз шумно выдохнул,— я не буду спрашивать, как ты добралась до моего дома, потому что вряд ли меня это порадует,— сказал он, смотря на разбитые колени девушки,— но сейчас мы приведем тебя в порядок, и ты расскажешь мне, какой черт дернул тебя выбежать на улицу, когда там света белого не видно,— он выдвинул верхний ящик тумбочки и, достав оттуда фонарик, посвятил им на Мартин,— согласна? Та кивнула. 2:45 Стайлз дал Лидии свою футболку и помог стянуть промокшую насквозь пижаму. Затем он отправился на поиски аптечки, чтобы обработать раны рыжеволосой. Пришлось немного повозиться, потому что острым, что вонзилось в ее ногу, оказался осколок битого стекла. Крови почти не было, но когда парень закончил, ему пришлось принять таблетку от тошноты, чтобы съеденный перед сном сэндвич остался там, где ему положено было быть – в желудку. Так, пока шатен приводил девушку в порядок, она рассказала ему почти всё, и когда он налил ей горячего чаю и, укутав в след, усадил на диван, его голова уже разрывалась от полученной информации. — Значит того, кто угрожал тебе зовут Питер?— еще раз спросил Стилински, уточняя услышанное. Мартин кивнула. — И ты видела его в детстве? Мартин снова кивнула. — И он работал с твоим отцом? — Наверное. — Ничего не понимаю,— произнес парень, массируя виски пальцами,— если он работал с твоим отцом, то почему ты говоришь, что твоя мама считала его плохим? — Я не знаю, почему она считала его плохим, Стайлз,— отозвалась девушка,— но правильно делала. Он же подстроил аварию. Он убил их,— последняя фраза ударилась о стены глухим эхо и Лидия почувствовала, как к желудку подступает тошнота. Ее бросало то в жар, то в холод. Тело ужасно ныло. — Лидия? Лидия, ты в порядке?— послышалось сквозь шумы в голове. — Н-не знаю,— простонала рыжеволосая,— мне плохо,— она выдохнула и подалась вперед, упираясь головой в грудь Стилински. — Эй, малыш, ты чего?— протянул тот, беря лицо Мартин в свои руки. Оно было влажным и горячим. Коснувшись губами ее лба, Стайлз понял, в чем дело,— так, ладно,— сказал он, поднимаясь с дивана,— расследование на сегодня окончено. Идем,— он протянул девушке руку, что бы та тоже смогла встать. Перед глазами всё плыло, и когда ноги коснулись холодного паркета, Лидии показалось, что она сейчас рухнет от потери сознания. В горле стоял ком, от которого невыносимо тошнило, а голова раскалывалась, будто по ней стучали тысячей молотов. 3:00 — Постарайся не думать о произошедшем,— произнес шатен, накрывая рыжеволосую одеялом, и уже собирался выйти из комнаты, как та схватила его за руку. — Не уходи. Парень присел на край кровати и посмотрел в разбитые усталостью глаза. — Я поищу что-нибудь от температуры и вернусь, ладно? Девушка кивнула. Стайлз попытался улыбнуться, но из-за щемящей боли в сердце у него ничего не получилось. Он провел рукой по волосам Лидии и, оставив на них мимолетный поцелуй, вышел за дверь. Он не мог смотреть на ее страдания. Он не мог смотреть на то, как трудности жизни медленно, но верно убивают в ней всё живое. Он знал, что реальность вокруг уже давно вышла за рамки разумного. Всё вокруг стало казаться таким фальшивым и немыслимым, что, наверное, даже взрослому, повидавшему кучу дерьма в этой жизни человеку никогда не справится с этим. Так скажите, как справляться хрупкой девушке подростку? Стилински остановился на пороге кухни и с силой ударил кулаком в стену. Хотелось закричать, опрокинуть стол, запустить стулом в окно – шумом, болью, чем угодно заглушить ворвавшиеся в голову мысли. Они были невыносимы. Невыносимо правдивы. Они словно лучевая болезнь, поразившая мозг – мучительны и беспощадны. 3:20 Парень забрал у девушки стакан с водой, которой та только что запила маленькую белую таблетку, и лег рядом с ней на кровать. Дождь продолжал ронять на землю тяжелые капли, а луна всё так же пряталась за слоем черных туч. Стайлз натянул на себя одеяло и повернулся к Лидии. В темноте ее глаза блеснули словно светлячки. — Чего ты не спишь?— устало протянул шатен, проводя рукой по щеке рыжеволосой. — Прости меня,— сказала та осипшим голосом. Стилински усмехнулся. — За что? — За то, что втянула тебя в это, за то, что заставляю страдать. Ты ведь не обязан помогать мне, верно? Ты же не... — Лидия, прекрати,— оборвал ее парень,— хватит говорить ерунду. Ты прекрасно знаешь, почему я помогаю тебе, и если ты еще раз... — Я люблю тебя, Стайлз. Теперь он шумно выдохнул. — И я люблю тебя, Лидия,— он придвинулся ближе к девушке и обнял ее,— а теперь спи. Та улыбнулась, вложив в эту улыбку последние силы, и закрыла глаза, погружаясь в сон.