Кусочек счастья

В какой бы тишине не хотелось посидеть, скука берет свое, и Лидии приходится включить телевизор. Мысли в голове продолжают метаться из угла в угол, но девушка уже не уделяет им никакого внимания. Она всё-таки последовала совету парня и выпила успокоительного. То, несомненно, пошло на пользу, сбив интерес к происходящему, и теперь Мартин сосредоточена лишь на поиске чего-либо адекватного, что можно посмотреть. Полчаса... час... час с половиной. Слезливые мелодрамы не впечатляют, а от шумных ток-шоу начинает раскалываться и без того больная голова. Лидия выключает телевизор и, поднявшись с дивана, идет на кухню. Таблетками желудок не обманешь, и к первой половине дня он явно требует еды. Открыв холодильник, девушка окидывает взглядом полки. Продуктов полно, но из готового только овощное рагу, которое Стайлз посоветовал не есть: «Оно стоит там больше недели, я даже не помню, кто и когда готовил его». Вспомнив эту фразу, Лидия смеется. Парень порой бывает такой забавный. Иногда, когда серьезности совсем не место в разговоре, он напоминает милого ребенка. Эта улыбка, которой сопровождаются его саркастические шутки, этот смех, из-за которого все воспринимаемые ушами звуки тонут в глубине сознания, эти родинки, словно созвездия, этот вздернутый носик... на ногу капает что-то холодное, и рыжеволосая вздрагивает, возвращаясь в реальность. Пока она витала в облаках, думая об идеальном сочетании внешности, юмора и характера того самого кареглазого красавчика, который не дает ей сойти с дистанции разума, замороженный кусок свинины в ее руках заметно подтаял. Лидия замирает, пытаясь понять, откуда вообще взялся этот кусок, и с какой целью она достала его из морозилки. — «Ты хотела приготовить поесть»,— подсказывает внутренний голос. — О боже,— рыжеволосая выдыхает,— а кто-то еще говорит, что я не сумасшедшая,— она усмехается, ложа полуфабрикат на тарелку микроволновой печи и, выбрав в меню программу «разморозка», оборачивается обратно к столу. Нога более-менее прошла, так что часок на кухне Мартин выстоит точно. 15:02 Эта химия... Стайлз так ненавидит ее. Он ужасно устал. Ему уже не хочется ни о чем думать, не хочется ни в чем разбираться, не хочется ни с чем бороться. — «Черт, Стилински, ты вообще себя слышишь?— проносится в голове,— ты же сам вызвался помогать ей, верно? Никто не обязывал тебя это делать. Это было твое, и только твое решение. Ты сам взял на себя всю ответственность и позвонил ей довериться тебе. Так что сейчас, когда каждая минута важна, когда каждый день на счету, засунь, пожалуйста, свою усталость куда подальше и включи мозги!» Стилински выдыхает и переводит взгляд на страницы того же блокнота, уже в сотый раз перечитывая написанное, но всё по-прежнему тщетно. Почти двадцать страниц исписано (исчиркано, если быть точнее) синей пастой, а результата ноль. Известное остается неизменным, а неизвестное НЕИЗВЕСТНЫМ. Вот написано, что Питер – старый друг Мартина, это подтверждено и это неизменно. Вот, что Питер – убийца, это тоже подтверждено и тоже неизменно. Вот причины убийства, которые НЕИЗВЕСТНЫ, а вот запись о том, что Питер – коллега Мартина. Это неизвестно, но в любом случае отклонено. И что делать дальше? Парень запрокидывает голову назад и с силой зажмуривает глаза. Когда черные пятна пускаются в пляс, он открывает глаза, быстро моргая. Шатен переводит взгляд на часы. До звонка почти час. Чуть меньше шестидесяти минут. Чуть меньше трех тысяч шестидесяти секунд. Ну что ж, реальность неизбежна и с этим ничего не поделать. Нужно сидеть, терпеть и думать. — «Думай, Стайлз, думай»,— говорит парень сам себе и снова перебирает в уме уже знакомую информацию. Одно, другое, третье – утонувшие в глубине жизни ответы и совершенно убитые механизмы сводят его с ума, и он опускает голову на парту, расслабляясь. Бубнеж Харриса отдаляется, и в голове, словно запись аудиокассеты проносятся все сегодняшние диалоги: — «Дурацкие джинсы, мне в них так неудобно!» — «Я переделывал этот доклад уже с десяток раз, но ей всё не так!» — «Мне кажется, нам урежут выходные. Четыре дня, что были в прошлом году, слишком большая роскошь» — «Мы с Малией едем на фестиваль в Сан-Франциско» — «А мы со Скоттом останемся здесь. Люблю атмосферу Хэллоуина в маленьких городах, знаешь ли» — «... есть вещи, которые порой очень обманчивы. Ложь тоже входит в этот список. Даже из самых благих намерений она может привести к катастрофическим последствиям...» — «Я ничего не скрываю от вас и знаю, что ложь кроет за собой нечто плохое...» — «... от лжи страдает самое родное, Стайлз» Парень резко выпрямляется, едва не сметнув со стола учебники. Вот, что сказала Моррел. Вот, что он уже не слушал. Схватив ручку, Стилински еще раз пробегается по всем пунктам расследования и делает дополнительные записи. Затем он немного отдаляется назад, чтобы изучить всю картину целиком. Написанное рождает новые мысли, и Стайлз хватает телефон, судорожно набирая СМС: — [Лидия, ты тут?] [Лидия, ответь.] [Лидия?] [Ох, ладно, в общем...] [У меня к тебе есть пара вопросов. Что случилось с твоим домом после произошедшего?] [У твоего отца там был рабочий кабинет?] [Лидия?] [Лидия, черт подери, ты что издеваешься!?] — [Да нет, это, по-моему, ты издеваешься. Что за паника?] — [Слава богу! Ответь на мои вопросы.] — [Кабинет был. Дом опечатали. Это сейчас так важно?] — [Ты не представляешь насколько! Я весь день с ума сходил, пытаясь понять, что делать дальше, а всё оказалось проще некуда.] [Арджент ведь не вернется до выходных?] — [Нет, он будет в городе только к концу следующей недели.] — [Вот и замечательно. Слушай меня внимательно. Мы на Хэллоуин будем отды...] Исчезновение из рук телефона обрывает начатую СМС, и Стайлз вздрагивает, поднимая глаза. — Урок, к вашему сведению, не особо подходящее место для переписок с друзьями,— протягивает Харрис. — Это не... отдайте, пожалуйста,— мямлит Стилински, едва успев понять, что произошло. — И не подумаю. Шатен выдыхает. — Отдайте. Пожалуйста. Мой. Телефон,— более настойчиво произносит он,— это важно. — Не важнее учебы,— бросает мужчина,— вы вообще видели свои оценки? У вас тест на носу, а знаний, как я вижу ноль. И не думайте, что я позволю вам списывать у своей подружки... кстати, где она? — Болеет. — Болеет?— протяжно повторяет учитель,— очень интересно. Похоже, не вам одному придется посещать дополнительные занятия,— он усаживается за стол и, отложив телефон парня в сторону, берется за бумаги. Спорить с ним бесполезно и каждый это знает. — Кретин,— еле слышно бросает Стайлз и, откинувшись на спинку стула, смотрит на часы. До звонка еще тридцать три минуты. **** Покончив с горой посуды, что является неотъемлемым последствием готовки, Лидия усаживается за стол. Она не обращает внимания на жжение в коленях (которое уже давно затмило предположение о том, что за час, проведенный на кухне, ничего не изменится) и берет в руки телефон. Собственная занятость и сумасшествие, устроенное парнем в диалогах, не дали полностью сосредоточится на сути поставленных вопросов, так что девушке пришлось отвечать наобум. Но зато теперь, когда все дела сделаны, когда еда в духовке, а посуда вымыта, она имеет право на еще одну попытку. Попытку понять, о чем же всё-таки толковал Стилински. 15:30 Попытка понять оборачивается крахом, когда к списку уже существующих вопросов добавляются новые, а Стайлз перестает отвечать. — [Стайлз, ты тут?] [Если ты и вправду что-то придумал, то пообещай мне, что это «что-то» не обернется для нас чем-то плохим.] [Не обернется, ведь?] [Стайлз, не молчи. Ты что мстишь мне?] [Стайлз!] [Вот теперь ты действительно издеваешься! Зачем заваливать меня кучей немыслимых вопросов, а потом, ничего не объяснив, игнорировать!? Кто так делает вообще!?] [Так, ладно. Почему ты не берешь трубку? Надеюсь всё в порядке.] [Возьми трубку, Стайлз!] [Эй, ты шутишь!? Ты не отвечаешь мне уже больше получаса!] [Короче, знай, что когда ты придешь, я убью тебя… даже если ты уже мертв, я убью тебя еще раз, потому что это ни черта не смешно!!] Рыжеволосая отбрасывает телефон в сторону и отчаянно вскрикивает, запуская руки в волосы. Тот факт, что парень не отвечает, раздражает ее, но то, что она не может понять цели элементарного, раздражает ее еще больше. Она уже устала от чувства беспомощности, устала от понимания того, что из них двоих, старается только ОН. Он делает для нее всё, а она даже не может понять сути его гребанных вопросов! Она даже не пытается понять! — Я пытаюсь!— кричит Лидия, и виски тут же пронзает режущая боль. Физическая боль. Только ее девушка и чувствует последние сутки. Она накрывает разум легкой дымкой, заставляя все механизмы остановить работу. И эта остановка, пожалуй, единственная причина по которой мыслительный процесс каждый раз сходит на ноль. И Мартин это знает. Она знает, что не виновата в своих провалах – в провалах памяти или же мышления. Она уверенна, что будь она в лучшей физической форме (пусть и с душевными ранами), она смогла бы компенсировать их. Смогла бы найти важную и, что самое главное, нужную информацию. Если бы не физическая боль, а еще? Паника! Конечно! Ей всего лишь нужен удобный момент и сейчас, витая в сознании девушки, она чувствует, его. Она чувствует, как боль захватывает все положения, и организм, под тяжестью ожесточенных войск, ослабевает. Но Лидия ведь сильнее всего этого, верно? Сильнее слабости, сильнее боли, сильнее самой паники. Ей стоит только выдохнуть. Выдохнуть и привести свои мысли в порядок, но... Кто-то вставляет ключ в замочную скважину, и Мартин вздрагивает. Время на успокоение разбирается о скрежет металла, и когда реальность происходящего пронзает туман в голове, рыжеволосая подскакивает на ноги. Паника мгновенно испаряется в этой резкой смене обстановки, а боль, благодаря прильнувшему к крови адреналину, останавливает СВОИ механизмы. В коридоре уже слышится звук шагов и девушка, с полным пониманием действий, переводит взгляд на часы, считая время до возвращения Стилински. — «С ним будет проще,— думает она, и когда видит, что стрелки перевалили за четыре, мысль в голове меняется,— еда! Мне нужно было отключить еду!» Рыжеволосая срывается с места, мчась на кухню. Она судорожно переводит все механизмы духовки в положение «выкл» и, достав оттуда противень, с облегчением выдыхает. Всё нормально, ничего не пригорело. Слава богу. — Либо этот запах доносится из соседнего дома, либо мой сын нашел себя чертовски идеальную девушку,— кричит из прихожей ровный мужской голос. У Лидия перехватывает дыхание...