a curse between us

Университет Ос Альты по меркам Равки еще молод. Зданию всего лишь сто пятьдесят семь лет и Исаак очень сильно старается забыть, что его собственная мать была его основательницей. Прошло десять лет с того самого момента, как он узнал правду о своем наследии, и он почти что смирился с фактом того, что двое самых могущественных гриш — людей — в стране — его родители. Хотя его разум все еще отрицает, что его матери (Алине, фамилия которой Старкова, а не Моревна) — сотни лет. Что он сам может дожить до такого же возраста. Исаак вздыхает и потирает ладонью уставшее лицо. Он заходит в свои комнаты, которые изначально предоставлялись преподавательскому составу, со стопкой книг в руках. Исаак хотел бы быть альтруистом и отказаться от предложенного жилья, не использовать свое особое положение Равканского принца, но эти комнаты были ближе всего к библиотеке. К тому же, он не хотел разозлить и без того недовольного царя, так что пришлось согласится. — Что за-? На диване сидит незваный гость. Исаак в безумной спешке вываливает книги на скамейку у двери, чтобы освободить руки. Человек напротив едва реагирует на шум, он лишь оценивающе проводит вокруг взглядом своих серых глаз. Мальчишка зажмуривается и борется с отчаянным желанием застонать. — Ваше Величество, — удается выдавить из себя, — давно не виделись. Его все еще преследуют кошмары о последнем визите отца, когда матери не было рядом. В присутствии Алины Дарклин вел себя если не вежливо, то хотя бы сносно. Без нее ни о какой надежде на снисхождение и думать не было смысла. Угрозы скользят внутри разума змеями и, кажется, что он умрет прямо здесь, в этой маленькой комнате, едва начав познавать азы Малой Науки. — Садись, Исаак. — Так спокойно, словно не обещал разорвать его на куски при следующей встрече. — Если только твое эго не требует иного. Исаак не может не фыркнуть. Попытка замаскировать все под кашель проваливается с треском — его отец, к великому сожалению, не идиот. Подняв на него взгляд Исаак замечает, как тот хмурится. Он разочарован, будто имеет хоть какой-то право осуждать Исаака и его поведение. — Что-то смешное? В голосе такая знакомая угроза, поверх приятного шелка. Но сегодня та редкая встреча, когда можно не боятся. Исаак занимает себя книгами, складывая их на полку. — Из нас двоих явно не у меня проблемы с эго. Безрассудно так говорить, но если он все еще жив, вряд ли Дарклин планирует исполнить любую из своих угроз. Если честно, Исаак не думает, что он когда-либо сможет так поступить. Если он смог прожить двадцать четыре года, то до двадцати пяти он сможет дожить. Чувства Дарклина к его матери были и в лучшие времена крайне сомнительными, но Исаак знал, что за это нужно благодарить ее. Тишина, которая последовала за его словами, чуть более чем полностью удовлетворительна. Он ухмыляется глядя на свои книги и едва не выпрыгивает из собственной кожи, когда краем глаза замечает тень. Дарклин садится на скамейку. — Когда ты так делаешь, то очень похож на мать. Исаак чувствует, как сжимаются челюсти. Он может на пальцах одной руки пересчитать те разы, когда этот человек признавал их с Алиной связь. — Что я должен на это ответить? Вопреки всем твоим ожиданием, я не идиот. Единственное, что ты ненавидишь больше, чем наше сходство, это мое сходство с ней. — Может быть я пытаюсь это изменить. — А может быть Фьерда объявит о своей независимости. — Огрызается Исаак, тут же гася маленькую искорку надежды у себя в груди. Его мать предупреждала об этой особенности отца. О том, каким притягивающим и убедительным он мог быть, чтобы получить то, что хочет. В конце концов он смог привязать к себе Алину на столетия, и было не важно сколько раз она уходила прочь. Исаак пообещал себе, что не станет его очередной жертвой. — Ты думаешь я не способен полюбить тебя, Исаак? В его голове искреннее любопытство, или по крайней мере, оно таким кажется. — Я думаю моя мать пряталась в течении четырнадцати лет, и пряталась бы дольше, чтобы защитить меня от тебя. — А если бы я сказал, что на эту встречу она дала свое личное благословение? Осознание ударяет Исаака, как молот. Из груди вырывается смех — острый и уродливый. — Она заставила тебя придти, не так ли? — Она не заставляет меня. — Тогда почему ты здесь? Тишина. Исаак ощущает, как его губы складываются в полу-оскал. Даже царь Теней не может соткать убедительную ложь, чтобы ответить. Длинные пальцы касаются переплета книги об истории страны. — Я остаюсь. Исаак сгребает оставшиеся книги со скамьи. — Хорошо. Как хочешь. Но спать будешь на диване.