a curse between us

i. Мальчишке четырнадцать. Александр об этом знает, потому что считал каждый день с того самого момента, как Алина его бросила. За какой-то жалкий час она успела собрать вещи и выскользнуть из их дома воровкой в ночи, оставляя его в одиночестве. Единственное время, когда Алина позволяет ему видеться с сыном, это его младенчество, но уже тогда она не разрешает брать его на руки. И даже это прекращается, как только он начинает ходить. К тому моменту Александр за это благодарен. Он использует их связь, чтобы увидеть свою жену. А неясная тень, увивающаяся вокруг нее, в лучшем случае станет лишь ненужным отвлечением. В худшем — тем что уничтожит то, что у них есть. Но знать, что мальчишке четырнадцать и четко видеть его (уже давно не младенца), это две разные вещи. ii. Конечно же, он чувствует тьму. Он древний, его связь с Равкой и тьмой, которая кроется в самом ее сердце, слишком глубока, чтобы он не заметил новую тень, накрывающую землю. Первый инстинкт — поднять из глубины души свою армию и уничтожить угрозу. Но он тут же отказывается от порыва, когда гнев уступает место холодной логике. Ничевои, как дубина — они эффективны в борьбе с напуганным противником. А между ними с Алиной слишком много совместных столетий, чтобы она его боялась. Поэтому их брак и был таким интересным. Ровно до того момента, пока она не ушла, чтобы создать против него оружие. В конце концов Александр тоже пропадает из дворца. Но он уезжает при свете дня, предварительно позаботившись о стране, которая какое-то время пробудет без его управления. Это его раздражает. Это необходимо. Но Александр видел, что может случится с Равкой, если не будет ни его, ни Алины. Поэтому смирится с тем, что придется все бросить, пусть и на очень короткий срок, все равно нелегко. Он снова обращается к Алине, напоминает ей об этом, но его жена не отвечает. Конечно же, она не разрывает их связь насовсем. Даже Алина не настолько жестокая. Но Александр чувствует, как нить, которая связывает их умы, превращается в кирпичную стену, прежде чем он успевает сказать хоть что-то. Он мог бы без труда разбить ее, но... его жена может быть и не настолько жестока, но это еще не значит, что в ней вообще нет жестокости. Последние четырнадцать лет чуть более чем полностью это доказали. Как доказали и то, что благополучие их страны для нее имеет куда меньший вес, чем для него. Когда он увидит ее снова он ей об этом напомнит. iii. Мальчишка дуется. И это выглядит жалко. Александр думает, что переоценил Алину и ее способность справится с ситуацией. Что и не удивительно, в конце концов жена могла запутывать его мысли и в лучшие времена, и не важно сколько столетий пройдет - ничего не изменится. Сосредоточившись на том, что она сделала, он не обращает достаточно внимания на то, что происходит после. Когда Александр следует за ними в лесу, он замечает насколько мальчишка бледен. Как и темные круги у него под глазами, которые говорят о болезненном состоянии организма и недостатке сна. Недостатке силы. Понимание этого удивляет Александра. Он не глуп, он чувствовал силу, он чувствует ее даже сейчас, когда та висит густым туманов в воздухе. После того, что Алина сделала с собой много лет назад, он не думал, что она заставит мальчишку подавлять способности. Даже не принимая во внимание всю концепцию, Александр знал, что она... заботилась о мальчике. Скрывая его способности она его защищала. Пусть никогда и не подавляла их полностью. Дыра в сердце, где когда-то было место для его матери, становится больше, и он чувствует, как сжимаются в кулаки руки и как сильно стискиваются челюсти. Это те воспоминания, которые ему не были и не будут нужны. И он не может подавить в себе вспыхнувшую злость на Алину, за то, что заставила его вспомнить. И пускай это было иррационально, но, после того, как это женщина бросила его не пойми ради чего, Александр чувствовал, что имел право злится. iv. - Ты должна была мне сказать. У него уходит всего лишь неделя, чтобы из выследить (отвратительно легко, после всех этих лет безуспешных поисков). И еще два дня он проводит рядом, в тени, собирая информацию. За все это время мальчишка мало что делает и еще меньше он говорит. Александр мало что о нем знает кроме того, что он угрюмый, неблагодарный и явно не имеет и капли уважения к женщине, которая дала ему жизнь. - Что именно, звездочка? Александр сжимает губы в тонкую линию, когда слышит это прозвище, хоть и замечает, как морщится от этого мальчишка. Он не замечает сходства между собой и им. - Я говорил тебе... - Я знаю. Он ничего не может сделать с усмешкой, которая появляется на лице, когда голос Алины становится таким знакомым. Этот тон, который показывает, что для себя она уже все решила и ничего не изменит. Александр знаком с ним слишком хорошо. - Я знаю, - продолжает она, - что ты мне сказал. Но поскольку мы уже решили, что я твоя мать, не зависимо от того, как я выгляжу и каков цвет моих волос, я буду называть тебя, как захочу. Это привилегия матери. Матери... Слово кажется ему почти что чужим. Есть только одна женщина, которую он вспоминает, слыша его, и это не приносит радости. Глядя на Алину сейчас – наконец-то воплоти, живую, а не призрака, которого он преследовал годами - он видит свою жену. Он не видит мать. Он не хочет видеть мать. v. Сначала он даже рад, что Алина не замечает его присутствия. В конце концов это бы помешало сбору информации. Это бы заставило их обоих пытаться прийти хотя бы к какой-то договоренности, а он еще не определился с тем, что сделает. Но проходит день, второй, и это начинает его нервировать. Почему она его не замечает? Она заблокировала их связь, которая является первым и самым простым способом почувствовать его присутствие. Но она это сделала, чтобы он их не нашел. Разве она не должна пытаться быть максимально скрытной и боятся, что это, в конечном итоге, их не спасет? Почему она его не ждет? Как только он начинает распутывать клубок предположений все приводит его к одному ответу. На долю секунды его охватывает настоящая всепоглощающая ненависть, когда он смотрит на мальчишку, хоть он и может увидеть только его макушку. Его жена имеет привычку сосредотачиваться на выражениях лиц других людей, если ее что-то беспокоит. Всегда. Сосредотачиваться так, чтобы не видеть ничего вокруг. И точно так же она сейчас полностью поглощена мальчишкой. Он знает все ее лживые сказки, отговорки – они у него в самой сердцевине естества. Может Алина и преуспела в том, чтобы лгать ему, но она не знает, что он здесь, наблюдает, и поэтому она не прилагает даже малейших усилий. Она поглощена мальчишкой – этим невежественным идиотом, этим пустым местом, этим... Он не заслуживает всей той силы, которую получил только по счастливому стечению обстоятельств. Чтобы положить этому конец раз и навсегда, Александр едва не выдает себя. Алина не прощает и не забывает. Алина оставит его еще на черт его знает сколько лет, он в этом не сомневается. Но если уж они порознь и он один, она тоже должна быть одна. И после (три, десять столетий) она вернется домой, как возвращалась всегда. Когда-то у него была мать. Теперь у него только Алина. Будет справедливо, если и у нее будет только он. vi. А потом Алина говорит. vii. - Я держала тебя в неведении, - ее голос так мягок, - так долго, что сейчас я даже не знаю, как это объяснить. И, если честно, Исаак, я даже не хочу тебе это объяснять. Я просто хочу сбежать с тобой так далеко, как только возможно, в ту часть мира, где он... где Равка нас не коснется. Не было такого места. Равка, конечно же, не весь мир, но за столетия вместе не было такого места, где они бы не побывали. Александр замечает, что она использует «нас» и его пальцы дергаются в раздраженном жесте. - Так это была проверка? - Голос мальчишки жалкий. Все в нем жалкое. – Я должен был что-то сделать? Доказать, что я достоин быть... кем ты там хотела чтобы я был? Алина прижимает ладони к щекам мальчишки совершенно не колеблясь. - Ты – именно такой, каким бы я и хотела тебя видеть. И в Александре просыпается интерес. Потому что этому должна быть причина. Почему сотни лет спустя Алина это допустила. Она что-то хотела и теперь, когда его жена наконец-то дала силам мальчишки проявится, он поймет что. - Что это значит? - Ты добрый, Исакк. Заботливый. Ты не боишься защитить себя, но никогда не нападаешь первым. Не провоцируешь других. - Алина вздыхает. - И в тебе нет неуемных амбиций. Нет амбиций?.. - Знаешь, это явно не то, что ребенок хочет услышать от родителя, мама. - У других детей не твой отец. И в его голове начинает складываться картинка. Совершенно отличная от всех теорий, предположений, что были ранее, которые не давали ему спать ночами. Ему приходится подавить желание рванутся к ней, проломить ту хлипкую стену, которую Алина выстроила, потребовать ответов. Он требовал их все это время и так и не добился успехов. Поэтому он остается там, где был и раньше. Слушает. - Король… мой отец – король. Алина убирает руки от лица мальчишки. Александр видит, как она взвешивает все за и против, просчитывает последствия, тщательно подбирает слова. И он знает, что она скажет дальше. Его тело напрягается, он хочет запретить ей, но Алина слишком идеально выбирает время. - Его имя – Александр Морозов. viii. После этого оставаться в тени уже невозможно. Александр даже не обдумывает этот поступок, он просто появляется на поляне, где они расположились. Мальчишка, который конечно же не слышит его приближения, даже не оборачивается. - Это было не твое имя, чтобы его отдавать. – Вечерний воздух вокруг них сгущается на какие-то доли секунды. Краем глаза Александр замечает, что мальчишку начинает трясти, но не обращает на это и малейшего внимания. Он весь сосредотачивается на своей жене, которая сидит спокойно под сенью дерева. Все еще красивая даже в этом убогом крестьянском платье. - Я уже и ждать устала, все думала, когда ты появишься. – Она кажется безмятежной, и кто-то мог бы подумать, что она не боится, но он знает ее слишком хорошо. Он видит, как она бросает взгляд на сына, как напряжены ее руки. – А как же «все мое – твое»? Он становится совсем близко, но не решается прикоснуться. Пока что. Внутри просыпается что-то дикое и темное, когда он впивается глазами в то, что так давно не видел. - Можно ли называть женой женщину, которая бросила тебя на пятнадцать лет? - Но бумаги-то никуда не пропали. Он подавляет довольный смешок. Несмотря на обстоятельства. Несмотря на все, что произошло. Он рад быть здесь. Рад быть так близко. Все еще нужно разобраться с мальчишкой, но это можно отложить на потом. Сейчас он ограничивает себя легким прикосновением. Проводит пальцами по ее бледной щеке и то, как Алина прижимается ближе, как ее пальцы впиваются в колено не просто игра воображения – реальность. Сила вибрирует между ними – древняя и такая знакомая. - Наш брак не только на бумаге. – Напоминает он ей. - Александр. – Алина охватывает пальцами его запястье, заставляет убрать руку, но сама его не отпускает. Он считает, что это победа. Ее глаза снова возвращаются к мальчишке и он чувствует, как внутри закипает ненависть. Прошли столетия с того момента, чтобы она заботилась о ком-то так сильно, чтобы забыть обо всем на свете. Он видит, как рука Алины сжимается в кулак, когда она ощущает эти эмоции, когда сквозь Александра проходит ее ужас. - Что? – Его голос участливый, тихий. Он становится так, чтобы быть между Алиной и мальчишкой. – Ты боишься, что он увидит тебя настоящую? - Прекрати! Александр даже не смотрит на мальчишку. Ему и не нужно, он знает, что увидит. У него ладони сжаты в кулаки, карие глаза полные злости, вздернутый подбородок – точно такой же, как у женщины, что стоит перед ним. Александру не нужны лишние напоминания. Он поднимает руку - тени бросаются к мальчишке. И в этот же момент Алина срывается с места. ix. Он скучал по этому. По этим вспышкам света, которые могут его ослепить (хотя ему никогда не нужно было видеть, чтобы знать, где она). Ему любопытно, что она сделает, поэтому Александр позволяет ей выбить себя из равновесия. Слабое колебание воздуха от размаха ее руки, заставляет улыбнутся, когда чувствует, как на него набрасывается ее сила. Ее разрез опустошает лес позади них и не дает теням добраться до мальчишки. - Я знала, что ты неправильно поймешь. Он ожидает, что Алина остановится, но она и не думает этого делать. Следующий разрез позволяет ему вовремя вырвать руку с ее хватки, но Александр все же чувствует жар. - У тебя было пятнадцать лет, чтобы объяснить. – Когда он видит, как Алина прячет мальчишку себе за спину, то не может не усмехнутся. Он слышит взрыв своей собственной силы, прежде чем понимает, что хлопнул в ладоши. - Исаак, беги. Лицо его жены, такое сосредоточенное, становится белым. Ее волосы двигаются словно щупальца, ведомые силой, которая жаром исходит из ее тела. Мальчишка остается у нее за спиной и Александр не обращает на него даже малейшего внимания. Алина, обвитая своей собственной силой - устрашающее зрелище. - Мама, нет! Я не оставлю тебя здесь с ним! Храбрый и глупый. Сын Алины из другой эпохи, другой вселенной, в которой они были не вместе. Слово следопыт проскальзывает в его сознании и Александр поднимает свою руку в сокрушительном разрезе. Мир вокруг них белеет, и он смеется, когда рассеивает тени прежде чем Алина сможет их уничтожить. - Хорошо ведь, Алина? – Даже не пытается скрыть удовлетворение. – Чувствовать, что сила снова течет по венам, поет в твоих нервах, в каждой клетке тела? Вся эта сила. Твоя и моя. Все, что ты бросила ради этого бесполезного ребенка, снова на расстоянии вытянутой руки. - Исаак, если ты любишь меня, ты уйдешь. Даже стоя далеко он может ощутить ее страх. Отвращение и презрение поднимаются из самых глубин его души, давно дремлющие, но не забытые. - Но... - Они зовут меня Сол Королевой не за красивые глаза, звездочка, а теперь уходи! Он слышал этот крик раньше. Это была его Алина на поле битвы, смотрящая на своих верных солдат. Но тогда не было страха. Это новое ощущение и Александр решает, что он его ненавидит. Ведь он привык к тому, что перестал быть ее злодеем. x. Мальчишка убегает прочь. Никто не ослушивается приказов королевы Солнца. xi. Александр на мгновенье думает о погоне. Но он все еще не решил, что делать с мальчишкой, так что он остается на месте. Ну, поэтому и еще потому что Алина опускает руки, создавая несколько разрезов, готовая атаковать, прикрывая сына. - Что случилось, Алина? Его обучение еще не завершено? Этот случай испортил все твои планы на него? - Все не так, как тебе кажется. – Вспышки света взрываются в опасной близости от его глаз. – Он не твоя замена, Александр. Александр жмурится, смешивает свои собственные тени с ее силой. Это не ослепляет, но дезориентирует, он ставит на воображение, на страх перед тем, что прячется в темноте. И внутри он впервые за вечность чувствует мерзость. В конце концов он должен победить. Должен показать, что она ошибалась, когда оставила его, что была неправа перевернув их жизни вверх дном. Нельзя было давать жизнь этому ребенку. Ребенку, у которого его лицо. Ребенку, у которого его сила. - Тогда зачем уходить? – Снова использует разрез. – Зачем прятаться? Зачем проводить там много лет здесь? Чтобы убедится, что я не узнаю его лица? Мой собственный сын, моя плоть и кровь. - Не притворяйся, будто тебя это волнует! – Алина нападает. Александр чувствует, как на висках выступает пот и укутывает себя в тени, словно в плащ для защиты. – И не делай из меня идиотку! Мы оба знаем, что если бы я осталась, если бы ты его узнал, наследник Равки не прожил бы и нескольких месяцев! Он усмехается – волна тьмы накрывает Алину, ищет, поглощает ее свет. Он заберет ее тепло, ее свет, заберет все, что раньше было его. И будет забирать до того момента пока они снова не будут вместе. Пока она снова не станет частью его самого. Сила разрезов, которые разрывает даже плотную оболочку теней, застает его врасплох. Они и раньше играли, но теперь она не дает ему времени уклонится. Она ожидает, что он либо умрет либо же будет защищаться, и на долю секунды он решает отступить. - Дети такие хрупкие. Но только на долю секунды. - Я подавляла его силы! – Ее голос строгий и сильный, - я знаю, что ты наблюдал за нами. Скажи, что видишь в нем угрозу своей власти и ты солжешь! Он не обучен, у него нет этого желания быть лучше, чем он есть... Лицо искажает гримаса злости. Он слышит, как в ушах шумит кровь, как сила кипит внутри, как в старые шрамы впивается когтями боль. Теперь это уже не остановить, и он этого не хочет. Александр опускается в самые глубины своей души и поднимает своих солдат, сотканных из самой тьмы. - Он уже сильнее, чем любой другой человек имеет право быть. Ничевои отталкиваются от земли и он бросает этот поток черноты на нее в слепой злобе. Если не может заставить ее прислушаться к любви, в таком случае заставит ее прислушаться к боли. И тогда он действительно слепнет, когда среди шума слышит визг, полный боли: Алина, используя их связь, создает свою линию обороны, своих солдат света, вытаскивая из него силы. Скрип, звук хлопающих крыльев, сочетается с ревом ее солдат. Они наполняют тишину между ними криками, до тех пор, пока за их бойней нельзя будет услышать ничего другого. - Я знал девушку, - его голос низкий, - которую никто ничему не учил, которая не мечтала о величии. Пока ее не нашел нужный человек и показал, что можно хотеть большего! - Исаак не я, - отвечает она тихо, осторожно. - И он не ты. А я – не Барга. Я не нашептывала ему слова власти на ухо по ночам, я не говорила, что ему суждено править, я не обещала ему мир. Он будет противостоять тебе только если ты дашь ему повод. На его лице расцвела беззаботная улыбка: - Алина, - легко, будто ей снова всего лишь семнадцать, а он уже прожил не одну сотню лет, - неужели ты думаешь, что я не стану? Это же в его крови. - И даже, - он продолжает, потому что это бой, где слова – оружие, такое же, как и сила, - если бы я отступил? Если бы позволили ему жить, если бы он не видел во мне угрозы, которая следует за тобой тенью... какой бы эта жизнь была? Ты жила в одиночестве всего лишь семнадцать лет, это ничто по сравнению со столетиями. Ты думаешь, что узнала страдания за свою долгую жизнь, но ты ничего не знаешь о настоящей боли. Ты не знаешь того, что знаю я. И что узнает он. Послушные ему тени укрывают всю поляну узорами – отступают под лучами света, делают выражение ее лица нечитаемым. Даже для него. Но Александру не нужно видеть лица жены, чтобы знать, что у нее на сердце. Она любит слишком сильно, не важно достоин человек этих чувств или же нет. Это то, в чем он на счет нее ошибался – думал, что она прекратит так слепо привязываться к людям лет через восемьдесят или же сто, какое там. И где они оказались? Он давит, задевает за слабое место, пытаясь уберечь от боли, которую ни за что не позволит ей испытать. За годы вместе они успели причинить друг другу много страданий, но Александр никогда не оставлял Алину в одиночестве. - Таких, как мы больше нет, - шепчет, – но мы хотя бы есть друг у друга. А у него не будет никого. Это куда хуже смерти, Алина, не обрекай его на это. Минуту ничего не происходит, но Александр только ждет, когда же она увидит. Она должна увидеть. Наконец-то она поднимает руку, сжимая ладонь в кулак. Ее солдаты света исчезают и Александр развеивает ничевой со вздохом облегчения. Он улыбается, хочет подойти ближе, но замирает, когда понимает, что она не опускает руки. Разрез сияет ровно, она даже не вздрагивает, когда приподнимает подбородок и подносит смертельное оружие к горлу. хіі - Я не Барга, - ее голос ровный. - Но у нас есть что-то общее: я не боюсь умереть за своего сына. И ты поклянешься мне, что дашь ему прожить его жизнь, какой бы длинной она не была, или я просто сейчас заставлю тебя вспомнить, что такое агония абсолютного одиночества. хііі Он останавливается. хvі - Алина, - имя застревает в горле. Он тянется к ней (не своей силой, но рукой), чтобы остановить, но она делает шаг назад, и он, по какой-то причине, не может заставить себя подойти ближе. Это все ее взгляд. Он уверен, что мог бы порезаться, до того ее карие глаза стали ледяными. - Мама? Алина закрывает глаза, будто пытается спрятаться. Мальчишка снова появляется в поле зрения, становится, будто щит, между Алиной и Дарклином. - Что ты с ней сделал? Что с ней? Кулаки Исаака сжаты. Александр замечает, что у него ее линия подбородка, но в свете ее силы он так же видит, что глаза, которые пылают злостью, отнюдь не карие. - Я же просила тебя уйти, Исаак, - ее голос звучит надломленным и Александр не может понять почему. - Стало тихо и я начал волноваться. – Он отворачивается к матери, будто не понимает насколько опасно становится спиной к Дарклину. – Все в порядке, мама. Я заставлю его остановится. Не знаю как, но заставлю. Она снова открывает глаза, но смотрит на Александра, а не на своего сына. Они встречаются взглядами, и он понимает, что за все время ее рука ни разу не дрогнула. Я заставлю тебя вспомнить, что такое агония абсолютного одиночества. - Клянусь, - голос резкий, полон отвращения то ли к мальчишке, что стал между ними, то ли к ней, то ли к себе самому. – Опусти руку, Алина. Я клянусь. Тонкое прозрачное лезвие оставляет едва видимый след на ее шее. Алина опускает руку – Александр вспоминает как дышать. Его волю и клятву испытывают тут же: мальчишка с низким рычанием пытается броситься на него, напасть, но Алина ловит сына не дав тому натворить глупостей. - Помнишь, что я говорила тебе о драках? - Алина встряхивает сына, фокусируя его внимание на себе. Мальчишка зло показывает рукой и Александр оглядывается вокруг, не понимая, что тот хочет сказать. Подобные разрушения в таких ссорах между ним и женой – нормальное явление. - Ты не считаешь, что он ударил первым?! - Он не ударил тебя первым, - подчеркивает Алина, так и не отпуская сына. – И я в безопасности. Поверь мне, звездочка, что бы ты сегодня не увидел, я всегда в полной безопасности. Она права, горько думает Александр. И дело вовсе не в том, что она бы не исполнила свою угрозу. Он чувствовал ее решимость так же, как и свою собственную силу: если бы он причинил мальчишке вред, то она бы оставила его. В этот раз навсегда. Нет, она жива потому что, он бы этого не выдержал. Поэтому она сможет добиться от него любой клятвы, всего лишь сказав эти десять слов. Мальчик, пусть и нехотя, расслабляется, пока Алина наконец-то не чувствует, что может его отпустить. Вместо того, чтобы снова бросится к Дарклину, Исаак поворачивается и крепко обнимает мать. И Александр замечает насколько отчаянно Алина прижимает к себе сына. - У тебя, - бормочет едва слышно, пока Дарклин снова уходит в тень, - ужасный вкус в мужчинах. xv. Через три месяца Алина возвращается в Ос-Альту. Александр в своем кабинете, наблюдает за тем, как пламя свечи дрожит от ветра, залетающего в комнату из открытого окна. Он планирует оставаться здесь до самого утра, пока позволит время. Дверь открывается – тонкая полоса света проливается на пол. И это может быть только один человек, но Александр не спешит поворачиваться. - Я скучала за этим. – Вздыхает королева и он слышит, как плащ падает на пол. - Ты могла бы вернутся сюда, когда только захочешь. – В каждом слоге слышится горечь. - Я, наконец-то, вернулась домой и ты собираешься тратить время на разговор, который уже был? – Пальцы пробегаются по плечу, груди, он видит, как блестит чешуя морского дракона на ее запястье. Медленно, все еще уверенный, что ее здесь нет, что это только проекция, он протягивает руку, чтобы переплести их пальцы. Всего мгновение, и она сжимает его руку. Он поднимается с места резко (стул падает на пол), прижимает ее к себе так, будто хочет задушить. А у нее все равно хватает наглости ухмыляться, хоть он и чувствует, как тонкие руки обнимают в ответ. - Мальчишка? – Он спрашивает и ненавидит себя за это. Ненавидит то, что должен спрашивать о том, кто так нагло вторгся в их с Алиной жизнь. Но есть что-то еще. Крошечная часть внутри, которая не может побороть любопытства, сколько бы он не пытался разыгрывать равнодушие. - Он в Малом дворце, вместе с остальными учениками. – Ее пальцы чертят узоры на голой спине. Все как раньше, будто ее не было всего несколько недель, а не целую маленькую жизнь. – Он хочет остаться инкогнито, пока что. Александр фыркает: - И как он планирует это сделать? Он не какой-то обыкновенный взыватель. Ухмылка не исчезает с лица, даже когда его жена вырывает ладонь из хватки, чтобы провести пальцами по его щеке. - Спроси его сам. Его губы кривятся от недовольства, но она тут как тут, чтобы отвлечь требовательным, жестким поцелуем. Александр не колеблясь притягивает ее к себе, заставляет обвить ногами талию – свеча падает на пол со всем, что было на столе и гаснет. Он знает, что на пол летят важные документы, но он с радостью посмотрел бы на то, как все горит синим пламенем, если бы это дало ему возможность добраться к Алине раньше. Твердое дерево впивается ему в бедра, когда он опускает ее на стол, когда упивается ее тихим смехом, ее вкусом, ее чувствами. Их одежда падает на пол, к плащу, пока он напоминает ей, не пропуская ни единой детали, от чего она отказывалась так долго. С мальчишкой можно будет разобраться позже. Многим позже.