***
— Крашшавец! — ехидно прошамкала рожа, подмигнув Генри через своё отражение в зеркале. — Надоел уже мысли читать, Бэркес! — возмущённо обернулся Смит. — Найди себе уже другое развлечение! — А ты пробовал их жакрывать? — часы высунули язык подальше. — Бедному штарому Беркэшшу не так много радоштей в жижни ошталошь. Генри скорчил ему рожу, передразнивая. — Никакого уважжения вообщще! — обиделся Бэркес. — Я ж, шщитай, твой второй папка, теперь! Пошле Горбина, конешшно. — Не пори чушь, Бэркес, — Горбин вошёл в комнату, недовольно потирая лысину. — Как твои глаза, Генри? Всё ещё расплывается? — Кажется, немного меньше, чем вчера, но всё равно недостаточно чётко, — Смиту пришлось сощуриться, чтобы разглядеть выражение лица своего наставника. — Но они цвет поменяли! Были зелёные, а сейчас какие-то грязно-серые. — Скажи спасибо, что ты вообще можешь их видеть, — Горбин пихнул в зубы Смита какой-то пузырёк. — Рот открой скорее и выпей. Это доза зелья — последняя. Дальше лучше уже не станет. Генри испуганно проглотил содержимое пузырька. — И что же мне теперь делать? Горбин водил палочкой над головой мальчика, сосредоточенно бормоча что-то под нос. Закончив, он забрал склянку из рук мальчика и двинулся к выходу. На пороге он вздохнул и замер, поворачиваясь к Генри. — Будешь носить очки и внимательнее смотреть под ноги. А сейчас собирайся. Мы идём тебе за нормальной одеждой. Генри восторженно уставился на Горбина. — У меня будет настоящий волшебный плащ? — Это называется «мантия», Генри. И кроме неё тебе нужны ещё целые брюки, рубашки и ботинки. — А шляпа? — выпалил Смит, а затем смущённо потупился. — Если это вас не затруднит, сэр. — Будет тебе шляпа, — уже совершенно беззлобно отметил Горбин. — Если соберёшься быстро, не отвлекаясь на созерцание себя любимого. — Я просто хотел посмотреть, что у меня с глазами, — возмутился Генри. — Не только! — тут же встрял Бэркес. — А ну замолчи…э-э дракклов болтун! — Я бы пошоветовал «помело крильмаршшкое», но я обижушь, — рожа включила режим «второй папка». — Такой большшой вымахал и ошшкорблять правильно не умеет! — Генри! У тебя три минуты, а потом я передумаю! — Горбин перебил Смита уже открывшего рот для колкого ответа Бэркесу, а затем, убедившись, что его слова достигли ушей подопечного, вышел из комнаты. Рожа скрипуче захихикала, и Генри показал ей кулак в весьма красноречивом жесте.***
Владелица магазина «Мантии на все случаи жизни» оказалась приветливой юркой старушкой, вокруг которой, как множество ручных насекомых и змеек, вились швейные принадлежности. Генри с трудом заставлял себя неподвижно стоять, испытывая почти непреодолимое желание поймать или подёргать за хвост волшебную рулетку. — Не хочешь ещё костюм на маскарад заказать? — весело спросила мадам Малкин, ловко сортируя парящие ткани. — Маскарад? — рассеянно переспросил Генри, послушно поднимая руку, под настойчивыми толчками волшебных инструментов. — Тридцать первого октября будет новое празднование, — объяснила Мадам Малкин. — Восемь лет падения Сам-знаешь-кого. Генри смущённо потоптался на стуле, за что получил по бедру от зачарованной рулетки. — К сожалению, я не очень понимаю, о ком вы говорите. Я рос среди магглов, пока Горбин… не забрал меня к себе. Рулетка ещё раз облетела его, словно вспоминая, не забыла ли она что-то измерить. Мадам Малкин вздохнула, не замечая, как Горбин помрачнел так, словно прибавил себе несколько лет. — Это было страшное время. Если один из твоих родителей не был волшебником, то неудивительно, что они пытались спрятаться от этого человека. Его люди, они называли себя Пожиратели Смерти, презирали магглов и безжалостно истребляли всех, кто считал иначе. — А что такого магглы им сделали? — спросил Генри, отвешивая что-то вроде щелбана расшалившейся рулетке. Мадам Малкин какое-то время задумчиво направляла палочкой волшебные ножницы, которые равномерно скользили по ткани, с акульей прытью разделяя её на части. — Сам-знаешь-кто считал, что волшебники гораздо сильнее, и поэтому не должны скрываться от них. А ещё ему казалось, что маги, рождённые в маггловских семьях, недостойны учиться вместе с волшебниками, в чьих семьях таинства магии передавались из поколения в поколение. Генри скривился, почесав горбинку на носу. — То есть, раз меня магглы воспитали, я теперь удавиться должен, да? Ничего такая идейка, — он нахмурил брови. — А не пойти ли им лесом? Горбин фыркнул, криво усмехаясь. — Тех, кто думал как ты, тоже нашлось немало, — мадам Малкин подняла выкройку, прикладывая её к мальчику. — И завязалась целая война. — Выходит, волшебники убивали друг друга из-за того, что не смогли договориться о магглах? Это очень умно, — Генри наклонил голову набок. — И чем же это закончилось? Всё в шоколаде, наши победили? — Так-то оно так, — портниха внезапно помрачнела, понизив тон до шёпота. — Только пал Сам-знаешь-кто при кошмарных обстоятельствах. Те, кто видел, как это произошло, никогда уж прежними не будут. Жуткая история, совершенно жуткая. Генри навострил уши. Ужасы он любил. — Говорят, было пророчество, что одолеет Сам-знаешь-кого ребёнок, рождённый в определённое время определёнными людьми. И это чудовище прознало о нём и решило отыскать своего будущего врага ещё младенцем, чтобы уничтожить, пока тот не набрался сил. «Чудовище-то, он может, и чудовище, но не тупой. Зачем ждать, пока человек, который, вроде как, однажды тебя порубает в фарш, вырастет и купит мясорубку?» — подумал Генри, но вслух не сказал. Это была одна из мыслей, над которыми скрипуче хихикал старый сторож и от которых у Кочерги должен был случиться удар. Из жалости к больной женщине Генри научился быть «хорошим мальчиком». Колобок говорил, что в нём тухнет гениальный актёр. Смит первое время не был согласен со словом «тухнет» и норовил надрать юному философу уши за такие высказывания. Но затем, Колобок раскрыл свою мысль. Что мол, в актёры только красавцев берут. А доходяга Генри в таком случае останется с носом. Во всех смыслах этого выражения. Смит, конечно, дал Колобку по лбу, но с печальной правдой мысленно согласился. Вообще, Генри легко удавалось держать свои мысли при себе, как убедительно стращала Кочерга, когда Смит всё-таки выдавал очередную промашку. Правда, талантливым Генри считал себя до знакомства с гадом Беркэсом, который норовил влезть в голову своего соседа по комнате. Но, как сказала всё та же рожа, эта проблема вполне решшшаема. Только в этот момент Генри понял, что мадам Малкин на какое-то время тоже замолчала. Смит вопросительно взглянул на неё. — Семью, которая подходила под это пророчество, он выбрал скоро. Да и вариантов было не так уж и много. И сколько бы не пытались они от него укрыться, Сам-знаешь-кто всё равно сумел бы их отыскать. — Плохо прятались, значит. Когда тебя такой суровый дядька ищет, надо из страны тикать, — прокомментировал Генри. Мадам Малкин пожала плечами. Она не была в курсе всех событий. — Так вот, когда он их нашёл, учинил такое зло, что даже сама Смерть не стерпела. — Это как? — Генри не был силён в трактовании метафор. Горбин вздохнул и, даже не взглянув на мадам Малкин, которая почему-то прикусила нижнюю губу, выпалил: — Он предпочёл сжечь Адским пламенем и дитя, и мать, а отца, скованного сильнейшими чарами, заставил смотреть за их гибелью. Чем-то он знатно насолил Лорду, видимо. И когда пламя испепелило младенца, оно обратилось вспять и поглотило самого колдующего. — Мистер Горбин! — возмущённо воскликнула мадам Малкин. — Говорить такие вещи ребёнку! Но владелец лавки лишь отмахнулся от неё. — Генри уже и так хорошо знает, что жизнь умеет приносить не только приятные сюрпризы. Теперь пришло время узнать, что и волшебный мир далеко не сказочная страна, — Горбин строго взглянул на подопечного. — Так вот. Никого больше не тронуло, а Тёмного Лорда, по некоторым данным, унесло прямо под землю. Фактически, он развоплотился. А на месте дома осталась большая чёрная яма и до сих пор кружит пепел. Кто-нибудь другой добавил бы, что это происходит в назидание остальным желающим баловаться с тёмными искусствами, а я скажу, что это просто показатель невиданной мощи магической отдачи. Генри не особенно вслушивался в последние рассуждения Горбина, недоумевая с самого случившегося. — Этот ваш Лорд совсем с дуба рухнул! Заживо жечь человека! Как его вообще кто-то слушал? У нас в приюте Джеркинс зимой в подвале запер сестрёнку Скотта за то, что она его обрызгала. Так ему тёмную устроили. Долго потом с расквашенным носом ходил. Думали, он совсем чокнутый, но Лорд похлеще будет. — Мою бедную сестрицу и её муженька-маггла убили Пожиратели, — встрял Горбин, видя замешательство на простодушном лице швеи. — Восемь лет разыскивал несчастного сироту, пока судьба сама не привела его ко мне. Он рос в приюте под фамилией Смит, поэтому я никак не мог его найти. «Несчастный сирота» стёр невидимую слезинку и торопливо спрыгнул с табуретки, чтобы обнять «любимого дядюшку». — У меня самого детей нет, — Горбин провёл костлявой рукой по голове Генри. — А тут родная кровь. — Но сжигать это всё-таки полный нюхлерец, — Генри обернулся к мадам Малкин. — Я сам, конечно, не помню ничего, но меня в детстве тоже знатно подпалило. Вот, видите, на руках и на коленках шрамы. И сколько лет не проходят уже! — Генри, волшебники не знают слова нюхлерец, — поморщился Горбин. — Но то маггловское слово, которое ты им заменил, тебе вообще стоит забыть. Мадам Малкин с улыбкой смотала рулетку. — Как я же рада, что Генри, наконец, нашёл родных. Ты должен каждый день благодарить Мерлина за такое везение, — она увидела, как двое «родственников» задумчиво застыли на некотором расстоянии друг и друга, и добавила уже в более деловом тоне: — Мантии будут готовы через четверть часа, а пока можете прогуляться. — Благодарю вас, мадам, — Горбин слегка кивнул головой. — Генри, попрощайся, ты сегодня сюда не вернёшься. Смит поспешно пробормотал под нос формальности, вбитые в голову ещё Кочергой. — И да, с вашей стороны не следовало спрашивать о приобретении маскарадного костюма у несовершеннолетнего, — Горбин улыбнулся, опасно обнажая кривые жёлтые зубы. — В конце концов, именно я его опекун, и оплачиваю все его приобретения. Поэтому мы возьмём ещё шляпу. Мадам Малкин кивнула, скрываясь в парящих тканях. Когда они оказались на улице, Горбин стиснул пальцами запястье Генри, наклоняясь к самому его лицу. — Ты должен понимать, что сегодняшняя история вынужденный обман. И никакой ты мне не племянник, — Горбин строго сощурил белёсые глазки. — Скорее всего, оба твоих родителя — магглы, которые до смерти перепугались твоих первых магических выплесков и вышвырнули на улицу, как бракованного. Рука заныла, но Генри попытался вывернуться совсем не поэтому. Горбин шептал ему в самое ухо, почти уткнувшись крючковатым носом в висок. — Но ко мне в магазин приходят разные люди. Очень уважаемые в волшебном мире, — наставник ухмыльнулся так, что по лбу Генри заскользила капелька холодного пота. — И некоторым из них было бы весьма… оскорбительно видеть одним из подмастерий грязнокровку. Ветка дерева над головой Горбина опасно закачалась, хотя ветра не было. — Учись контролировать свою магию, парень, — Горбин взмахнул палочкой, и ветка с хрустом отломилась и ринулась прямо в затылок Генри. Мальчик дёрнулся, закрываясь, но в последнюю секунду она изменила своё направление и аккуратно приземлилась на землю неподалёку. Люди, проходившие мимо, казалось, не заметили даже этого происшествия. Генри заскрипел зубами. — А зачем вам вообще такая морока? Погнали бы меня ещё с порога, и ничего не пришлось бы выдумывать. Горбин хмыкнул. — А ты не думал, Генри, что мне просто стало скучно? — Так завели бы себе собачку! — воскликнул Смит. — Я тут при чём?! — Если решил смертельно обидеться и уйти, то вперёд. Только обновки свои оставишь в лавке. В мире магглов они тебе ни к чему. Генри стоял, тяжело сопя, и не сводил глаз со своего наставника. — Я полагаю, раз теперь официально я полукровка, то моё присутствие никак не заденет чувства ваших клиентов, мистер Горбин, — процедил Смит сквозь зубы. — То-то же, — кивнул Горбин. — Тогда иди за мной к колдооптику. Тебе нужно подобрать очки. — Да, сэр, — кивнул Генри и недобро усмехнулся. — А у вас действительно была сестра? Иначе как бы ваш расчудесный план не провалился с грохотом подбитого взрывопотама. Горбин фыркнул, выпрямляясь. — Я смотрю, Бэркес оказывает сильное влияние на твою речь. А уж оскорблять и метко предсказывать провал он мастер, — хозяин лавки сунул палочку в рукав и хрустнул костлявыми пальцами. — Можешь не переживать, Генри. Мою сестру звали Церера. И несколько лет назад её приговорили к Поцелую за нелегальное распространение испорченных порт-ключей. Генри не очень понял смысл последней фразы, но нутром почувствовал в ней нечто унизительное.***
Вечером, лёжа в кровати, Генри стискивал одеяло, горячо нашёптывая в стену: — Я не Смит. Не Смит. Не Смит! — несмотря на подтачившую коготки обиду на Горбина, самым противным, мерзким и лишним в своей жизни для Генри в эту секунду стала именно эта самая простая, известная маггловская фамилия. Она как будто оборачивалась своей первой змеиной буквой вокруг его шеи и душила половину радостей, так легко доступных тем, кто родился в семье волшебников. — Што ты там пыхтишшшь, Шмитти? — полюбопытствовал Бэркес. Генри накрыл голову подушкой, как будто это могло помочь от чужого вмешательства. — А ты что, так и не прочитал ещё? — язвительно пробурчал он из укрытия. — Я не жнаю, как ты это шделал, но шейчаш вообшще ничщего не видно, — аккуратно заметила рожа. — Вшшё в порядке? Генри раскрыл рот. — Я-я не знаю. Я даже не собирался закрываться. — О, правду говоришшь, — заскакал на крючке Бэркес. — Я уж ишпугалша, что ражучилша чщитать. — Вот теперь точно прекрати, — Генри метнул подушку, но она ударила в стену чуть левее от рожи. — Мажииила! — радостно провыли часы. Генри с улыбкой откинулся на вторую подушку. Может, он и грязнокровка, но уж точно способный. А Горбин, при всей своей мерзости, нехило потратился ему на одежду и необходимые вещи, а на столе в футляре лежали новенькие круглые очки. Ещё он принёс книги, в которых подробно описывалось про устройство магического мира, и всегда отвечал на все вопросы, которые возникали у Смита по ходу чтения. А завтра Горбин и вовсе обещал помочь подопечному сварить самое простое зелье. Для этого не нужна была волшебная палочка, которую пока у Генри не получится использовать, а значит, он сможет заниматься ими столько, сколько захочется. Кроме того, у Горбина был невероятный склад ингредиентов, который Генри за последние пару зрячих дней досконально изучил, пока раскладывал новые поставки по видам. Он уже выучил, что рога взрывопотама надо держать в тёмном, сухом месте и как можно дальше от крыльев златоглазок. Это знание чуть было не стоило Генри двух пальцев. Но в целом Смит порадовался, что после такой работы ему будет гораздо легче запоминать способ нарезки и порядок добавления ингредиентов в зелья: ведь и пикси понятно, что составляющие, чувствительные к солнечному свету, чаще всего нужно опустить в котёл в первую очередь, а иначе они станут опасными даже на этапе шинковки. После первого опыта, правда, выяснилось, что одних теоретических знаний было маловато. Качественные зелья требовали ещё и предельной аккуратности при работе с ножом, ступкой и мерными весами. А руки-крюки Генри категорически мешали её достичь. Но к счастью для него самого и к сожалению для Горбина, устранявшего последствия постоянных взрывательных работ Смита, Генри обладал удивительным упрямством в достижении своей цели и фантастической усидчивостью для ребёнка его возраста. А в оставшееся свободным время Генри учился у Бэркеса самым простым заклинаниям, репетируя правильные движения рукой. Правда, на поверку оказалось, что большинство из них были мелкие пакостные сглазы. Выслушав выговор от Горбина, рожа вежливо пообещала поскорее перейти к более серьёзным проклятиям. После этого Генри было сделано внушение, что если он ещё раз будет застукан за чем-то подобным, то его переселят в подсобку. Таким образом, занятия в срочном порядке были перенесены на глубокую ночь и приобрели манящий оттенок опасности. И хоть Горбин и утверждал, что волшебный мир не сказка, у Генри имелось несколько причин с ним поспорить. Но окончательно про свои обиды не-Смит забыл в то утро, когда Горбин вошёл к нему в комнату со словарями латинского и староанглийского языка. — А зачем мне это? — Ты же хотел узнать что-то помимо детского сада, которым мы с Бэркесом тебя пичкаем? — в ухмылке Горбина снова мелькнули уродливые зубы. Глаза Генри восторженно загорелись.