Сожги меня

Кострами и битвами, ветрами, молитвами Ведет человечий род свой горький поход. И в почве и воздухе осколки и отзвуки, Нездешних седых времен И кровь тех племен. Роса рассветная светлее светлого, А в ней живет поверье диких трав. На зверя страшного у века каждого Найдется свой однажды Волкодав. Свой волкодав свой на зверя волкодав. (Мельница) Александр переступил порог собственного дома рано утром, однако, обитатели уже не спали. Об этом свидетельствовал доносившийся из столовой приглушенный разговор. Говорящих было не больше трех. Мужской голос не показался Шепсу знакомым и он, решив удостовериться в том, что гостьям ничего не угрожает, стремительно пересёк гостиную и распахнул двери столовой. Увлеченная беседа прервалась и Колин, находящийся в окружении двух прекрасных дам: Дарии и Сони, немедленно обратил свой взгляд на вошедшего мужчину в немом недовольстве. -Саша? Вот так встреча,- скривил рот в ироничной усмешке Колин. – Не ожидал тебя увидеть здесь. -Я здесь живу уже восемнадцать лет, а ты всё не можешь ко мне привыкнуть? Александр подошел ближе к столу, отодвинул один из стульев, обтянутых тканью, и сел напротив Колина, сложив руки на груди, словно отгораживаясь: ему совсем не нравился этот парень. Он не считал его ужасным – блондин не сделал ему ничего плохого. Но, бывает, что от человека просто воротит, вне зависимости от его действий: словно ты чувствуешь, что он не такой, каким хочет казаться, и стараешься держаться и держать своих близких от него подальше. -И что ты здесь делаешь? Насколько я знаю, ты обосновался в Томельосо. Что же, интересно знать, привело тебя сюда? -Завсегдатай местных пабов, дамский угодник Шепс решил выгнать меня из своего дома после того, как я спас его семью,- цокнул языком Колин и закатил глаза, заметив, как нахмурился Александр.- Мне интересно, что здесь делаешь ты? Разве тебе не интереснее проводить время с теми девицами, оставив дома за раз столько лакомых кусочков для тех Псов? Александр понимал, что это было правдой. Слишком реальной правдой, заставившей его крепко зажмуриться, стараясь унять порыв гнева на себя, на то, что это было озвучено вслух. Но, поняв, что это невозможно – вскочил с места, обошел стол и поднял Колина наравне с собой за грудки. Злость застилала глаза, и, казалось, унять ее можно только после того, как его кулак проедется по смазливой роже младшего брата Джулии. -Заткнись. И не смей никогда так говорить больше, ты слышишь меня?- тряс его Александр. -Что, правда глаза колет?-улыбнулся блондин такой светлой улыбкой, словно не замечал, что его хотят немножечко покалечить. Едва Александр замахнулся, дверь в столовую снова открылась и женский голос, голос той, ради которой он мог сделать что угодно, разрезал звенящую тишину: -Оставь его, Александр. Холодный голос, с нотками раздражения. Миг – и легкий цокот каблучков оповестил слух мужчины о том, что их обладательница находится сейчас непозволительно близко. Ее теплое дыхание обожгло шею, а вечно прохладные руки накрыли его теплые и оторвали их от Колина. Чувства, залитые алкоголем и обществом Люсии, ожили и теперь били в набат в его голове. Стараясь их подавить, мужчина отошел в сторону, но не смог себе отказать в удовольствии и взглянул в серые глаза Мэрилин, слегка склонив голову и упиваясь тем, что она не прячет взгляд. Девушка злилась, и это было заметно: губы плотно сомкнуты, а черты лица стали жестче, чем обычно. Нахмурив изящные брови, она смахнула волосы со лба и сложив руки в замок, продолжила: -Колин прав, Саша. Не трогай его. Пока ты был непонятно где – Псы едва не проникли в наш дом. Услышав это, блондин нахально усмехнулся и вышел из столовой, сопровождаемый ненавистным взглядом синих глаз. -И что, Мэрилин?- Саша подошел ближе к ней и взял ее ладони в свои, несмотря на протест с ее стороны.- Он возглавил вашу оборону? Я вижу,- мужчина кивнул на топор и ножи, пока что мирно покоящиеся на столе, к превеликому счастью Колина. -Ты не представляешь, как нам было страшно. -Представляю, Марусь, очень хорошо представляю,- мужчина притянул девушку к себе и украдкой стер ее слезу, неспешно катившуюся по щеке. Одну единственную слезу, которую никто больше не должен был увидеть. Пусть это останется их маленькой тайной. В теплых, родных объятиях Мэрилин успокоилась и доверчиво уткнулась носом в крепкую мужскую грудь. Дальнейший план действий был продуман Александром уже довольно давно, а сейчас, когда их спасло лишь чудо (мужчина отказывался признавать, что это чудо величают Колином, даже если он просто спугнул Псов), пришло время воплотить его в реальность. Следующие его слова выбили всех из некого подобия транса от пережитой в страхе ночи и заставили вернуться в суровую реальность: -Мэрилин, мы уезжаем. Девушка выкрутилась из его объятий и все еще удерживаемая его крепкими руками, недовольно нахмурилась, начав немедленно протестовать: -Ты не можешь так поступить! Я ни за что не оставлю Дарию и Соню здесь, в этом доме, совсем одних! С удовольствием отметив то, что про Колина она не сказала ни слова, мужчина снова принял грозный вид и продолжил: -Я могу, Мэрилин! И это не обсуждается! -Мы не можем бросить Джулию в беде, понимаешь?! У нас пока еще есть крохотный шанс на ее спасение! Мы можем ей помочь! -Мы не можем ей пока ничем помочь, Мэрилин!- Александр едва не кричал, обхватив ее лицо руками, внимательно смотря ей в глаза, словно на ментальном уровне старался ей внушить то, что она никак не могла понять.- Мы не можем помочь ей, потому что я только и делаю, что спасаю из неприятностей тебя, понимаешь?! «Ага, и по бабам-пабам ходишь»,- молча отметила девушка, затаив обиду. -Соня поедет с нами, Мэрилин. Дом останется пустым,- всеми возможными способами пытался уговорить ее на временный переезд Александр. -А я?- Дария, мирно сидевшая до этого момента и наблюдавшая за развернувшейся сценой, поднялась со стула и подошла ближе, скрестив на груди руки. -У тебя есть отец, Дария, и насколько я знаю, он сможет о тебе позаботиться самостоятельно,- с прищуром глядел на нее Александр, все еще придерживая Мэрилин за талию. Не то, чтобы ему не нравилась эта темноволосая девушка-вампирша. Просто мужчине было бы гораздо спокойнее, если он оставит ее в Толедо. Ведь именно по вине Дарии девушки влипали в какие-то неприятности, пусть и маленькие. Обычно, исходя из богатого опыта вытаскивания Мэри из передряг, из маленьких вытащить его Марусю было сложнее, чем из масштабных. А Соня, привыкнув к тому, что естественно, с ее мнением считаться здесь никто не будет, покинула столовую с твердым намерением начать собирать свои немногочисленные вещи. -Ты понимаешь, что я не буду учитывать твое мнение насчет этого, Мэрилин? Ты сейчас же поднимешься в свою комнату, и вы с Соней соберете твои вещи. -А что с Шейлой? -Мы отпускаем Шейлу, солнце. Она уже достаточно поработала на нас. -Но она работала у нас всю жизнь, Саша. Она – наша семья тоже. -Иногда приходится прощаться с людьми, Мэри. Умей их отпускать, когда сделать это необходимо. С этими словами мужчина наконец отпустил ее и щелкнув напоследок ее по милому носику, вышел из дома с целью того, чтобы приказать подать карету. Путь предстоит достаточно долгим, и все должно быть удобно по высшей мере возможности. *** Едва открыв глаза, девушка обнаружила рядом с собой силуэт человека: в темноте нельзя было разобрать его намерений, и она отшатнулась в сторону, начисто забыв о том, что цепи, словно кокон, обволакивают ее тело. Зашипев и дернувшись еще раз от столь внезапной боли, Джулия ощутила на своем плече чужое касание. Странно, но рука вовсе не была тяжелой. -Я не хочу причинять Вам вред,- приятный женский голос отдался эхом от каменных стен и разнесся по помещению. -Если бы Вы не хотели причинять мне вред,-просипела Джулия, горло пересохло: ужасно хотелось пить.- То не держали бы здесь. -Это не моя прихоть,- девушка, словно поняв безмолвную мольбу Джулии, подошла к деревянному ведру, стоящему в самом углу, и, набрав в небольшой ковш воды, поспешила вернуться к узнице. Она виновато опустила голову и поднесла ковш к губам Джулии, следя, чтобы каждая капелька попала в ее рот. Выпив достаточное количество, Джулия благодарно кивнула и прикрыла глаза: усталость после нескольких часов сна никуда не делась. Еще бы – спать на холодном полу… Тем временем загадочная гостья подошла к двери и подожгла несколько факелов. Теплый оранжевый свет заполнил помещение и осветил ее лицо. Гостьей оказалась светловолосая девушка, но почему-то вместо платья на ней были штаны и рубаха. Однако, изящная талия всё еще была обтянута кожаным корсетом. -Как Вас зовут?- спросила Джулия, подмечая, что волосы девушки были распущены и локонами струились по плечам. В людное место с такой прической выйти было непозволительно. Хотя, что уж говорить: сколько раз она сама нарушала это правило этикета, люто ненавидя парики и прически, от которых болела голова.- Думаю, моё Вы знаете прекрасно. -Меня зовут Калиса, и мне поручено приготовить Вас к церемонии, Джулия,- девушка виновато закусила губу и отвела взгляд, рассматривая стену напротив. Ее руки беспрестанно теребили какой-то платок, из чего Джулия сделала вывод: девушка сильно нервничает. -Калиса? Должно быть, Вы – жена Цинцинната. О Вас ходит много слухов здесь. Волей-неволей прислушиваешься, чтобы не умереть от скуки. -Всё верно. Собакам лишь дай повод открыть пасть и разлаяться,- горько усмехнулась Калиса и села напротив Джулии, достав небольшой ключ, но остановилась, словно раздумывая над правильностью своего действия.- Джулия, я сниму цепи, но Вы не должны пытаться вырваться на свободу. Вы – хорошая женщина, но родились, увы, не тем, кем следовало бы, чтобы прожить спокойную и размеренную жизнь. Мне жаль, что Вы оказались здесь, но не пытайтесь сбежать: у Вас нет шансов, чем ближе долгожданное для моего мужа событие – тем больше здесь Ваших врагов. У Вас нет шансов. Не усугубляйте своё шаткое положение попытками побега, которые никогда не будут успешными. Джулия лишь кивнула в знак согласия, желая поскорее избавиться хотя бы от этих цепей. Поворот ключа в замке был самым долгожданным звуком, и вот оковы упали вокруг нее ненужным грузом. Стало легче дышать. Поднявшись на ноги, девушка размялась и благодарно взглянула на Калису. -Вы-первая, кто обошелся со мной без жестокости. -Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, находясь здесь. Когда-то и я была на Вашем месте,- горько улыбнулась девушка, наполняя небольшое корыто водой из ведер, несколько часов назад принесенных ею и другими женщинами. Периодически она оборачивалась назад и смотрела на Джулию: в её серых глазах не было злости – лишь доброта и жалость.- Прямо в этой темнице. Точно так же, как и Вы, скованная по рукам и ногам. -Что Вы имеете ввиду, Калиса?- нахмурилась Джулия. Она никак не могла предположить, что у жены Цинцинната, первой девушки, во всем их клане, могла быть такая участь. -Я не сразу стала его женой. Для этого мне пришлось через многое пройти, Джулия,- периодические паузы в ее речи нарушали лишь всплески воды.- И, конечно же, убрать соперниц, готовых занять моё место. -Вы убили их? -А как бы я поступила иначе? Мы живем в разных мирах, Джулия, и мой – очень жестокий. -Боюсь, мы живем в одном мире,- подумала про себя Джулия, а вслух спросила: -И как? Стоило это того? Какого это – любить монстра?-праздное любопытство, ровный голос, скучающий вид. Она сама знает: какого это – любить монстра. Правда, монстр был другим. -Ну, я полюбила его далеко не сразу. Помню, как люто ненавидела, но отчаянно нуждалась в защите от всего того, что творилось в этом мире и творится до сих пор. А потом нашла что-то,- на секунду Калиса зажевала губу и замолчала, словно вглядываясь в себя, собственные мысли и воспоминания, силясь понять, что же она нашла в таком, казалось бы, бездушном человеке, как ее муж.- Он верен своему делу: его так учили с самого детства, и он не может стать другим , потому что трудно сделать так, чтобы растение оставалось живым, вырвав его с корнем. -А лучше, чтобы он вырывал жизни других людей, Калиса?!- задохнулась в негодовании Джулия, чуть прищурив глаза. -Я не говорю, что это лучше! Я говорю, что это не его вина. -Ты показалась мне неглупой девушкой, а теперь говоришь какую-то несусветную чушь! -А у тебя был муж? Ты знаешь, каково это – любить?-всплеснула руками Калиса, заправив выпавшие пряди за ухо.- Я не получаю ничего взамен. -Ты получаешь защиту, и всё еще живешь на этом свете! Пока в это же время один из ваших издевается над точно такой же девушкой, как и ты, только из-за того, что она не такая, как вы! Это мерзко, не находишь?! -Я не могу ничего сделать с этим. Это несправедливо, но такова жизнь, Джулия. -У тебя было столько возможностей убить Цинцинната, а ты медлишь?! Терпевшая всё это время Калиса, в считанные секунды оказалась возле Джулии и сдавила руками ее горло: -Закрой свой поганый рот, слышишь?! Ты не имеешь никакого права подставлять меня и моего сына! Ты представить себе не можешь, что будет, если твои слова кто-то услышал! Я убью тебя, если с ним что-то сделают, слышишь?! Я задушу тебя собственными руками, если что-то пойдет не так!- глаза девушки горели лихорадочным блеском, а лицо побелело от страха, которого Джулия не понимала.- Я строила этот мир для Луиса слишком долго, чтобы ты могла его просто так разрушить, слышишь?! Только сделай что-нибудь! Только открой еще свой рот! -Отпусти меня немедленно,- Джулия с силой надавила на руки девушки, силясь оторвать их от своего горла, но это получилось далеко не с первого раза.- Не одна ты строила мир для своего ребенка! Представь себе, у меня был муж, был ребенок, а теперь нет ничего! Ничего, Калиса! У тебя всё впереди, и у твоего сына Луиса тоже, чтобы позволять Цинциннату всё так просто разрушить! -Я разрушу всё сама, если трону его,- Калиса прошла к двери, но тут же обернулась, смерив Джулию взглядом: -А теперь лезь в корыто. Я зайду через час, и если ты что-нибудь учудишь – тебе не поздоровится. Поняла? В голубых глазах не было больше и намека на доброту : теперь в них плескались лишь ярость и ненависть, но к кому-знала только сама Калиса. Джулия лишь кивнула, а дверь уже с грохотом захлопнулась, сотрясая стены и пол. *** Прощание было долгим, а дорога была еще дольше: Мэрилин успела вздремнуть на плече Александра, затем на коленях Софии, а теперь, когда прошло два дня с начала их поездки откровенно скучала, периодически тяжело вздыхала и смотрела на Сашу с укором, словно говоря: «Ну, что? Вот я здесь, и по твоей милости умираю от скуки и боли в боках, потому что эту глупую карету нещадно качает из стороны в сторону». Разбавлял всеобщее молчание и сонливость лишь Элагабал, которого Мэри не забыла взять с собой. Конечно, Александр был против такого пушистого сюрприза в их карете, но после слезных просьб Мэрилин и слов о том, что без них он не выживет и умрет здесь, согласился взять его с собой в новое пристанище. Саша явно жалел о своем поступке, потому что черно-серый, слишком пушистый кот сейчас мирно устроился на голове Александра, опираясь большей частью своего тела на верхушку спинки сиденья, находящейся за спиной мужчины. Попытки снять незваного гостя с головы Шепса не увенчались успехом, потому что пушистый ком начинал нещадно орать и грозился разодрать мужчине лицо своими когтями, так что вот уже двадцать три минуты, кот наслаждался и сладко посапывал, довольно урча. -Когда мы приедем? Ты не говорил, что дорога будет такой долгой,- недовольно нахмурилась Мэрилин и снова отвернулась к окну, едва не ударившись об него головой, так как карета подскочила на очередной кочке.- Ну и дороги! -По моим подсчетам скоро должны прибыть на место,-заключил Александр, улыбаясь тому, как Мэрилин, все-таки ударившись, потирает голову. -По твоим подсчетам?-усмехнулась она.- О, ну это обнадеживает. -Хэй, я не так уж плохо считаю. -Ага, в пределах пятидесяти. -Очень смешно, юная сеньорита. Однако, вскоре дорога стала более-менее ровной, а небрежные кусты и деревья, растущие вдоль дороги, сменились ухоженными. Через некоторое время показалось и само поместье: огромный каменный дом в четыре этажа не был похож на замок, но его величественный вид заставлял затаить дыхание от восторга. У самого входа стояли красивейшие статуи прекрасных девушек, а в огромном саду красовался фонтан, посередине которого восседал каменный лев. Дом стоял в окружении многовековых деревьев, вдали от города и людской суеты. Птицы, соседствующие с хозяевами сего поместья заливались в пении и выходить из кареты было особенно приятно. Подав маленькую ручку, обтянутую белой перчаткой, Мэрилин, оперевшись на Александра, ступила на широкую дорожку, вымощенную белым камнем. Размеры и величие поместья восхищали, а следующие слова мужчины заставили ее запищать от восторга: -Сегодня вечером у сеньора Еррера пройдет небольшой бал: только самые родные и близкие соберутся здесь сегодня вечером. -Если мы входим в это число, то почему я о нем никогда не слышала?-нахмурилась девушка, внимательно заглядывая в его синие глаза, все так же продолжая неспешно идти по дороге по направлению ко входу, второй рукой удерживая кота. -Нет, Маруся, это я вхожу в их число,- щелкнул девушку по носу мужчина и засмеялся от ее реакции.- А ты прилагаешься ко мне. -И что, он действительно разрешил нам пожить у него? -Сеньор Еррера - мой давний друг, который, к тому же, обладает огромным домом. Он сказал, что даже не заметит нашего присутствия. -Ну, не знаю,- поджала губы Мэрилин.- Воспринимать это как разрешение или как оскорбление. За разговорами они дошли до двустворчатой двери. Надо же, резная деревянная дверь как нельзя кстати подходила к камню, из которого был построен дом. Но не успели они дотронуться до нее и толкнуть, как дверь распахнулась, и навстречу им вышел улыбающийся мужчина с распахнутыми объятиями. Он был не старше Александра, а русые вьющиеся волосы придавали ему мальчишеский вид. -Саша! Как давно не виделись! Мужчины обнялись и похлопали друг друга по плечам. Хозяин дома наконец обратил внимание на гостью и немного ухмыльнулся, переглянувшись с Александром: -Не познакомишь нас? -Мэрилин, знакомься, это нечто – сеньор Ерерра, мой давний друг и товарищ. -Можно просто Беренгер,- мужчина невесомо коснулся кисти Мэрилин и поцеловал тыльную сторону.- Добро пожаловать в ваш новый дом. Изнутри он был таким же величественным: с множеством комнат и длинными коридорами, с дорогими коврами и дорожками, с широкой мраморной лестницей, ведущей на второй этаж, с резными перилами и золотой люстрой, висевшей под самым потолком, так высоко, что она казалась гораздо меньше, чем была на самом деле. -Куда ты дел Эстелу?- озирался по сторонам Александр в поисках хозяйки дома. -Она будет позже: уехала на несколько дней к родным. -Не боишься отпускать ее одну? -Эстела сама кого хочешь напугает,-засмеялся Беренгер, но смех его не был злым, как поняла Мэрилин, он очень любил эту Эстелу. Должно быть, ей повезло с ним. В старом платье, неумытой и грязной с котом на руках ей было так неуютно находиться здесь. Казалось, будто она пачкает собой это величие и красоту. Странно, но Мэрилин даже не замечала, как красива со своей растрёпанной прической, немного заспанная, но такая милая и родная. Александр желал быть рядом с ней вечно, оберегать и просто наслаждаться ее присутствием в своей жизни, но это не может длиться вечно: уже завтра он уедет обратно, оставив Мэрилин на попечение своего давнего друга, и будет бороться за Джулию, за ее право жить. Теперь у него не будут связаны руки. Жаль только, что про сердце и душу подобного сказать он не мог: они всегда будут привязаны к Мэрилин, и он сделает всё, чтобы ее защитить, даже если ему придется от нее отказаться. Проводив Александра и Мэрилин до их комнат, Беренгер Еррера словно испарился, исчезнув в одной из многочисленных помещений до самого вечера, предоставив его друзьям возможность поговорить. Он знал, что завтра на рассвете Александр уедет. Знал, что тот не станет рассказывать о вынужденном отъезде девушке. Знал, что придется сделать это самостоятельно, завтра, когда она обнаружит его пропажу. Знал, что Мэрилин будет слишком подавлена. Но не знал, как сделать так, чтобы ей стало легче. *** Время пролетело незаметно: лежа в теплой воде, не замечаешь, как оно утекает сквозь пальцы. А потом, после прихода Калисы, Джулии стало совсем всё равно:что будет, что случится, ищет ли ее кто-то - ничто не имело значение. Хотелось забыться. Она не помнит, как оказалась в белоснежном платье, не помнит, как под присмотром нескольких десятков Псов оказалась в какой-то роще. Но помнит его взгляд: злорадный и смеющийся, над ней, над ее слабостью. Нет, она не заплачет, она привыкла. Просто снова ловит его взгляд в толпе чужих ей людей. Разве может он быть таким чужим и родным одновременно? Тишина сменяется монотонной речью Калисы. Джулия не слушает. Лишь смотрит. Смотрит на него и его предательство, не чувствуя больше ничего. Помнит, как вывели быка, священного животного Псов, помнит, как его кровь окропила осенние листья, подобно дождю. Помнит, как пила эту кровь из серебряной чаши до последней капли, смотря в его глаза, словно говоря: «Вот, смотри, до чего ты меня довел», помнит, как Цинциннат вынес кольцо, помнит, как смешал кровь Джулии и быка воедино, как бросил в чашу кольцо. Но Джулия просто стояла в заляпанном кровью белом платье и смотрела, смотрела… А потом Цинциннат надел кольцо себе на палец и темнота, такая родная темнота, окутала ее, пряча в своих надежных объятиях… *** Время близилось к вечеру, и девушки начали приготовления. Соня наотрез отказывалась идти на бал, но Мэрилин и не спрашивала: просто вручила ей одно из своих платьев и посадила на стул возле столика с небольшим зеркалом, заявив, что сейчас ее время побыть для подруги служанкой. В итоге, спустя несколько часов, Соня взглянула на себя в зеркало и не узнала: русые волосы были заплетены в изящную прическу и были такими пышными, что не требовался никакой парик, белые румяна сделали кожу белее, а ресницы выглядели черными и длинными, благодаря туши. -Остался последний штрих, и ты будешь самой красивой на этом балу,- радосто прошептала Мэрилин и хлопнув в ладоши, упорхнула вглубь комнаты, принявшись что-то искать. А Соня продолжала разглядывать себя в зеркало – невозможно было оторвать глаз от отображения, ведь она никогда еще не видела себя столь красивой. Нежно-голубое шелковое платье с белоснежной вставкой на груди так ей шло, словно было сшито специально для Сони. Многочисленные подъюбники придавали ему пышную форму, и София казалась еще стройнее, чем была на самом деле. Торопливый стук каблучков возвращающейся Мэрилин, и вот, Соня уже повернута к ней лицом, смотрит на плоды двух часов сегодняшней работы и оценивает: неизменное красное платье придает Мэрилин некий шарм, а черная подводка и тушь окончательно завершают проведенную с пламенем ассоциацию. Наверное, красный был ей к лицу потому, что и ее натура была огненной. Она распаляла всех, невозможно было остаться к ней равнодушным – некоторые ненавидели Мэрилин, но большинство любило. Неукротимый нрав старались покорить многие мужчины, но девушка лишь отмахивалась и мелодично смеялась, мол, успеется, я дождусь своего часа, и тогда меня никто не остановит. Мэрилин подняла голову Сони чуть выше и поднесла флакончик с жидкостью к ее глазам. -Открой,- и вот, прозрачная капелька попала сначала в один, а потом в другой глаз.- Моргай. Жидкость равномерно распределилась по оболочке и придала сияние, ясность взгляду. -Теперь ты готова, София. Идем на поиски жениха,-заговорщицки прошептала Мэрилин и вытолкала Соню за дверь, плотно прикрывая ее с обратной стороны. *** «Видимо, понятие только самых родных и близких у этого сеньора слишком растяжимое»,- думала Мэрилин, спускаясь по лестнице под руку с Соней. Русоволосая девушка трусила отцепиться от подруги и пройти пару шагов самостоятельно, а посему просто повисла на Мэри, едва не лишившись чувств. Мэрилин не понимала ее: первый бал – это всегда волнительно, но не до такой же степени. -Соня,- яросно шептала она, умудряясь при этом улыбаться и приветливо кивать в знак приветствия проходящим мимо людям.- Прекрати! Все смотрят! -Мне так страшно,-лепетала девушка, плотнее укутываясь в синюю шаль, удачно найденную в гардеробе Мэрилин, потому что наряд оказался для Сони, привыкшей к скромному серому платью с передником, слишком открытым, настолько, что пришлось дать ей эту шаль, ужасно сочетающуюся с элегантным платьем.- Я хочу уйти. -Прекрати,- повернулась к ней Мэрилин и смахнула несуществующие пылинки с изящного плечика.- Я не позволю тебе сидеть взаперти целыми днями, как изгнаннице. Ты - не пугало, чтобы тебя прятать! -Но я… -Ничего не говори!- цыкнула Мэрилин и повела подругу дальше, вглубь зала, силясь высмотреть знакомый силуэт.- Сегодня бал – твоя волшебная ночь, и ты просто обязана здесь присутствовать. -Я чужая здесь,- неуютно съежилась Соня, все сильнее кутаясь в несчастную шаль, так сильно сжатую в побелевших пальцах, что ниточки начали распускаться. -Ты-красивая молодая девушка, Соня. Не придумывай глупостей. Выйди из своего заточения хотя бы раз. Расслабься, потанцуй. Оглянись, сколько вокруг людей, сколько интересных личностей. Ты только представь: кто-то из них учитель, повар, гувернант, врач. Ты же хотела быть врачом, так? Соня неловко кивнула и потупила взгляд, но Мэрилин тут же взяла ее за подбородок и вернула девушке былой гордый вид. -Прерати, пожалуйста. Соня, это бал не высшего света. Это – простые люди, семья, понимаешь? Не наша, конечно, но семья. Ты можешь расслабиться – никто тебя не осуждает. Более того, никто не знает, кто ты, а значит, ты можешь быть, кем захочешь. -Я буду собой. -Это самое верное из всех твоих решений. И девушки танцевали, смеялись, забыв обо всех правилах, диктуемых этикетом. -Извините,- вежливо кашлянул совсем рядом с ними темноволосый молодой человек, явно обращаясь к Соне.- Я наблюдал за Вами весь вечер. Вы так красивы. Разрешите пригласить Вас на танец? Бледные щеки Сони покрылись нежным румянцем и сжав протянутую руку своей, девушка закружилась в медленном танце со своим кавалером. Мэрилин была искренне за нее рада. Она стояла совсем рядом, периодически ловя обеспокоенный, но счастливый взгляд Сони, и улыбалась, замечая то, как постепенно, с каждой музыкальной нотой, с каждым движением София раскрепощается и тает в руках молодого человека, сияя от захватывающего дух восторга. -Всё? Сосватала подругу?- близко. Слишком близко. Прямо на правым ухом раздался тихий смех Александра.- Я ждал этого момента весь вечер, моя прекрасная сеньорита, и, надеюсь, Вы не откажете мне в танце? -Только в одном?- прищурилась Мэрилин и вложила аккуратную ладошку в его, крупную и мозолистую. -Я готов танцевать с Вами всю жизнь, прекрасная сеньорита,- парировал Саша своим мелодичным голосом, когда его рука легла на тонкую женскую талию, обтянутую корсетом и тканью шелкового платья. Даже через одежду он чувствовал жар и трепет ее юного, неопытного тела. Мелодии сменялись одна за другой, а они все кружились в неспешном вальсе, лишь иногда, каким-то чудом попадая в такт музыке. Пару раз Мэрилин наступила ему на ногу, но никто из них не заметил этих оплошностей. Они просто кружились по залу, в полном одиночестве, потому что из их воображения исчезло всё лишнее: исчезли гости, музыканты, слуги, снующие туда-сюда и подносящие гостям напитки и закуски. Существовал лишь момент, и прямо сейчас они были друг у друга в руках. Мэрилин нелепо смущалась под пытливым взглядом синих глаз, а Александр внешне был совершенно спокоен, лишь внутри чувствовал к себе отвращение: он хотел поцеловать своего ребенка, свою маленькую девочку. Поцеловать так, как никого и никогда не целовал до этого момента. Казалось, музыка в несколько раз стала громче, хотя это было невозможно. Кровь в ушах шумела бурным потоком, а пульс зашкаливал. Влюбился, как мальчишка. Как глупо. Как прекрасно. Она такая красивая в красном платье. Разве можно олицетворять собой нежность в столь броском оттенке? Разве может нежность граничить со страстью? Мэрилин не была обычной – никогда не предугадаешь, что она сделает в следущий момент. Она была тайной. Тайной, которую еще никто не разгадал, а он разгадает, обязательно разгадает, просто не сегодня, слишком рано… Ему еще нужны ее подсказки. И первую из них Мэрилин щедро подарила прямо в этот момент: сбивчивое дыхание, румянец и лихорадочный блеск глаз сыграли свое дело. Не сдержав порыв, тяжело дыша, Александр прижал ее к своей груди, сжимая объятия так крепко, что ходил по тонкой грани под названием «не задуши». Когда руки Мэри коснулись его спины, из Александра начисто вышибло дух: такая доверчивая, такая его… Он мог сделать с ней всё, что хотел, и она бы все равно пошла за ним, слепо веря в то, что он ее не подведет. Но он подвел. Уже подвел. Он, собственнолично, подвел ее к запрещенной грани, осталось лишь столкнуть в пропасть и подарить крылья… Но он этого не сделает. Не сейчас. Небрежно целует холодный лоб, зажмурив глаза, силясь остановить преступные мысли, и отстраняется, все еще чувствуя тепло ее тела. -Ты прекрасна, Мэрилин,- безумный шепот, словно у больного. Но он ведь болен! Болен ею.- Ты так прекрасна. Он целует ее руки горячими губами, стараясь запомнить запах, ее запах. Зацеловывает каждый миллиметр, нервно выдыхая, и ее кожа покрывается мурашками. Это – безумие. И они уже в нем. Он целует ее лицо. Щеки, лоб, глаза, старается запомнить каждую черту лица, чтобы ночью, в Толедо, в пустом доме, заполнять пустующую без нее душу, чтобы залечивать раны после боев, все еще слыша ненавязчивый аромат роз. Она всегда пахла ими. Чтобы он мог вспоминать ее до боли и хрипоты перед самой смертью, если та вдруг постучит в двери. Чтобы просто знать, что здесь она в безопасности. -Устала?- хриплый. Слишком хриплый голос. -Немного,- прокашлявшись и неловко улыбнувшись. -Пойдем, я провожу тебя,- он берет ее под руку и ведет к лестнице, помогает надеть спавшую туфельку. Почему-то именно сейчас Мэрилин вспомнилась глупая сказка про Золушку, где девушка нашла своего принца. Сказка со счастливым, слащавым концом. Они жили долго и счастливо. Мэрилин тоже нашла своего принца – он всегда был рядом с ней, вот только получит ли их сказка счастливый конец? --------------------------------- Автор немного прифигел и отдохнул на юге. Каюсь, возвращаюсь с новой главой и целую всех крепко-крепко! )