Тонкости портальной магии

До школы они шли в обнимку, шатаясь и изображая пьяных — за трезвых не сошли бы при всем желании. Северус потерял сознание, и Геральту приходилось шататься и петь за двоих. В коридоре им встретился старик Филч. Он кинулся было к ним, но резко остановился и спросил:  — Вы пьяны? Геральт скептически осмотрел свою одежду, заляпанную кровью утопцев, бросил взгляд на бледного, бесчувственного Северуса и решительно ответил заплетающимся языком:  — Свсьм чу-чуть, — и, отодвинув старика в сторону, прошагал, шатаясь, в подземелья. Холодная вода привела Северуса в сознание, он закашлялся, затряс головой и неожиданно деловитым тоном уточнил:  — Мы живы?  — Похоже на то, — не стал с ним спорить Геральт и попытался отчистить куртку от следов сегодняшней прогулки. Сапоги, похоже, были испорчены окончательно, штаны нуждались в штопке, а вот куртка пока держалась — дыра на локте не в счет. Бросив бесполезное занятие, он принялся приводить в порядок меч, следуя заветам Весемира — оружие прежде всего. От этого занятия его отвлек Северус, который сказал:  — Я перед тобой в долгу. Геральт, не поворачиваясь, спросил:  — Тебе еще зелье на мозги действует?  — Геральт, ты спас мне жизнь. Если бы не ты, я остался бы на острове среди утопцев, — говорил Северус злобно и как будто неприязненно. — Это называется долгом жизни.  — Это называется идиотизмом. Могли бы снова вернуться и придумать, что делать с этим варевом, — ответил Геральт и поднял меч повыше, проверяя, не осталось ли где на закаленном серебре пятен крови.  — У нас нет вечности на решение проблемы Лорда. Я действовал так, как счел нужным. А ты мог не спасать меня. Я видел, чего тебе это стоило. Что же люди так любят все усложнять? Геральт вложил меч обратно в ножны, повернулся и сказал:  — Убивать монстров — моя работа. И защищать людей от монстров. Меня для этого создали.  — Создают инструменты, — отозвался Северус едко.  — А я и есть инструмент. Без эмоций и чувств. Очень хорошо отлаженный.  — Врешь и не краснеешь, — зельевар устало откинулся на спинку кресла. — Все у тебя в порядке с чувствами и эмоциями. Геральт пожал плечами, показывая, что не намерен продолжать дискуссию, а потом хмыкнул и сказал:  — Идет. Тогда я весьма эмоционально и очень чувственно прикрыл задницу друга. Все равно никаких долгов. Разве что… Выпить я не откажусь. Как обычно, выпивки у Северуса нормальной не было, поэтому они переместились к Геральту и засели за кости с бутылкой огневиски — на гвинт не было сил, а водки в этих краях не делали. Крестраж решили рассматривать позже — на свежую голову. Когда через несколько часов пламя в камине позеленело и в комнату вошел директор Дамблдор, Геральт и Северус уже отложили кости и фальшиво пели местную песню про одноглазую ведьму. Северус — вполне искренне и от души, а Геральт, которого огневиски брал еще хуже, чем водка, просто за компанию.  — Как чудесно, — с умильным выражением сообщил Дамблдор. При этих словах Северус мгновенно протрезвел.  — Директор?  — Северус, прости, что побеспокоил в выходной. Геральт, и вы простите старика. Но дело не терпит отлагательств. Я бы хотел поговорить с вами обоими. Антипохмельное?  — У меня свое, спасибо, — отозвался Северус. Профессор Дамблдор добродушно улыбнулся и скрылся в камине. Северус достал из кармана заранее припасенные склянки, осушил одну, протянул другую Геральту, но резко убрал обратно со словами:  — Подлец. Ведь трезв как самка единорога.  — Уже протрезвел, — почти честно сказал Геральт. — Я могу управлять своим обменом веществ, расщепить алкоголь — не проблема. Дамблдор ждал их в кабинете, улыбчивый и благодушный, но Геральт напрягся почти сразу — от старого чародея волнами исходила опасность. Он был очень и очень зол.  — Чаю? — спросил он ласково. Они оба отказались и сели на стулья.  — Северус, мой мальчик, — Дамблдор соединил кончики пальцев шпилем, — ты ничего не хочешь мне рассказать? Северус, никак не отреагировавший на «мальчика», задумчиво потер подбородок и произнес:  — Много всего, директор. И в то же время — почти ничего. Геральт перевел взгляд в окно и задумался о птичках — у чародеев была мерзкая привычка копаться в голове, а Северус, похоже, решил что-то весьма художественно сочинять, так что подставлять его не стоило.  — Что ты имеешь в виду? — Дамблдор напрягся, но волны злости стали слабее.  — Во-первых, это касается Грюма. У меня нет доказательств, одни подозрения, но он ведет себя не так, как старый параноик Грюм. Мы с ним знакомы… достаточно тесно, чтобы я мог об этом судить, — произнес Северус. — К тому же, уже дважды в мою лабораторию кто-то вламывался и крал крылья златоглазок и шкурки бумсланга.  — Оборотное зелье? — уточнил директор.  — Я подозревал Поттера, даже спросил, а потом просмотрел поверхностные воспоминания — это не он. Его возмущение было искренним, а на ложь и притворство ему не хватит мозгов.  — Северус! — одернул его было директор, но зельевар продолжил:  — Если Грюм — фальшивка, то мы можем почти наверняка утверждать, что он подложил имя Поттера в кубок.  — Ты можешь предположить, зачем ему это?  — Геральт считает… — Северус сделал паузу, позволяя Геральту кивнуть, напоминая о своем присутствии, — что Грюм так или иначе работает на Темного лорда и в конечном счете постарается помочь ему заполучить Гарри.  — Твоя метка продолжает гореть?  — Как и у Каркарова. Он набирает силу. И почти наверняка сразу же после обретения тела захочет убить Поттера. Геральт тренирует мальчишку, но это — капля в море.  — Геральт, я слышал, Гарри проявляет большое усердие на твоих занятиях, — обратился к нему директор. — Как ты оценишь его навыки сейчас? Геральт вздохнул и ответил честно:  — Ниже нуля. Значительно. У него есть характер и потенциал, но нужны годы тренировок, чтобы что-то из него сделать.  — Боюсь, — ответил директор, — что у нас нет этого времени. Северус, ты сказал «во-первых». Что «во-вторых»?  — Поттер. Снова Поттер. Его шрам нарывает и кровоточит. Их связь с Темным лордом — неоспоримый факт, и я давно говорю вам, директор, что нам нужно приложить усилия к устранению этой связи.  — Отнюдь, — Дамблдор улыбнулся. — В этой связи таится огромная сила. Я попрошу тебя, Северус, не вникать в этот вопрос. Когда будет нужно, Гарри все узнает. Что-то еще?  — Это все.  — Не совсем, — подал голос Геральт. Дамблдор немного удивленно глянул на него, а ведьмак добавил:  — Колония гигантских хищных пауков в получасе ходьбы от школы.  — Хагрид был опечален их гибелью, — вздохнул директор, потом блеснул глазами и сказал: — В отличие от меня. Уверен, нам станет спокойней без этих соседей. Так что у меня никаких претензий к вам, Геральт. Геральт встретился с чародеем взглядом и медленно приподнял бровь.  — Разумеется, — как будто даже смутился директор. — Вы назовете сумму? Думаю, Совет попечителей с радостью выделит вам награду.  — Тридцати галеонов хватит, — ответил Геральт, прикинув в уме стоимость новых сапог и штанов. Если сумма и была чрезмерной, Дамблдор не сказал об этом, только пообещал в ближайшие дни передать деньги. На этом аудиенция закончилась, разве что на прощание директор добавил:  — Тот вид, в котором вас застал сегодня Аргус… Надеюсь, вы будете благоразумны и не допустите подобного впредь. В подземелье Северус вызвал домового эльфа, потребовал кофе и, выхлебав чашку, сказал:  — Хитрец. «Не допустите подобного впредь».  — Попросил не напиваться, — отозвался Геральт.  — Если бы. Сказал, что отлично понимает, чем мы занимаемся, но велел быть незаметней. Хотел бы я знать…  — Что?  — Почему он так бережет связь Поттера и Лорда. Он знает если не о самих крестражах, то о характере их связи, но намерено ничего не предпринимает. Не просто готов пожертвовать мальчишкой при необходимости, а намерено сообщает, что ничего не нужно делать, — Северус отставил пустую чашку из-под кофе и махнул рукой. — Одни догадки, бесполезно. На следующее утро они занялись крестражем — это был старинный серебряный медальон, на котором изумрудами была выложена буква «S», похожая на змею.  — Символ Слизерина, — объяснил Северус. — Не удивлюсь, если этой побрякушке лет четыреста — Лорд всегда любил говорить о своем родстве со Слизерином, так что мог озаботится и найти родовой артефакт. Жаль… — Северус коснулся медальона почти нежно, — жаль разбивать будет. Возможно, удастся извлечь его, не повреждая носитель… Геральт хотел было фыркнуть и сказать, что он думает о дурацкой сентиментальности в отношении проклятых вещей, но вдруг заметил, как неотрывно Северус смотрит на медальон, как нежно его поглаживает, и, не теряя ни секунды, взял со стола подготовленный клык местного василиска и резким ударом вогнал его в крышку. Северус вскрикнул, будто его поранили, а медальон забился в подобии агонии. Мелькнуло и исчезло злобное тупое лицо с красными глазами и ноздрями-щелками, и все кончилось. Северус тяжело дышал, держась за грудь. Медальон оплавился и почернел.  — Сильная… штука, — произнес Северус.  — Да уж, — согласился Геральт, разглядывая надломившийся клык. — В следующий раз я намажу ядом меч — удар будет точнее. До конца дня Северус застрял в лаборатории — варил зелье, похожее по свойствам на то, которое пил в пещерах. Геральт спросил, зачем, но Северус только отмахнулся — и ведьмак решил не задаваться вопросами, на которых нет ответа, а вместо этого вышел на свою тренировочную полянку, пробежал полосу препятствий, поработал над стойками, как следует размялся. Разумеется, в середине тренировки к нему пришла неразлучная четверка — Гарри, Рон, Драко и Гермиона. Девочка по обыкновению спряталась ото всех за толстой книгой, а мальчишки с искренним восторгом отправились махать деревянными мечами, висеть на турниках и отжиматься. Когда, закончив разминку, все трое побежали вокруг поляны, Гермиона отложила книгу и подошла к Геральту.  — В чем дело? — спросил он.  — Геральт, вы сможете честно ответить мне на вопрос? — спросила она серьезно.  — Ну, попробую. Ты его сначала задай.  — Вы с профессором Снейпом вчера были не пьяны, да? Я видела из окна, как вы шли от Хогсмита. Вы почти тащили профессора на себе и совсем не выглядели пьяным, только специально шатались.  — И где вопрос? — уточнил Геральт.  — Зачем вам это было нужно? Геральт опустился на поваленное дерево, чтобы смотреть на девочку прямо, а не сверху вниз, и спросил:  — А почему ты думаешь, что тебя это касается? Гермиона закусила губу, наморщила нос, но ответила:  — Сэр, вы появились из ниоткуда и остались в замке. Помогаете Гарри на Турнире, учите нас — но вы здесь не за этим. Вы спрашивали Гарри про его шрам, брали воспоминания. В общем, я думаю, что вы хотите как-то помочь победить Сами-Знаете-Кого. Помочь Гарри. И мне кажется, что вчера… Геральт тяжело выдохнул:  — Как ты думаешь, Гермиона, в чем сейчас твоя основная задача? Девочка опять сморщила нос, не понимая вопроса.  — Ты лучшая ученица в школе, хорошая чародейка. В чем твоя цель сейчас?  — Я… я не знаю. Наверное, сделать этот мир более справедливым. В будущем. Отменить рабство, уничтожить дискриминацию… — она осеклась под насмешливым взглядом Геральта. — Нет?  — Нет, — передразнил он ее. — Учиться. Изучить все, чему тебя тут учат.  — Вы… я понимаю, о чем вы. Что нам не нужно думать о Сами-Знаете-Ком, о шраме и прочем, только об учебе, потому что рядом есть взрослые… Но они ничего не сделали, когда Сами-Знаете-Кто хотел украсть философский камень! И когда по школе ползал василиск. А в прошлом году…  — В этом году Гарри должен не умереть на Турнире, а вы с Роном и Драко — помочь ему в этом, — прервал ее Геральт. — С лордом и прочими буду разбираться я. И мне будет куда легче работать, если я буду уверен в том, что в решающий момент мне не придется защищать слишком инициативных подростков. Гермиона? Гермиона опустила глаза.  — Гермиона? — снова позвал ее ведьмак.  — Я поняла вас, Геральт. Гарри, кстати, разгадал загадку яйца. И мы… — она хихикнула, — нашли решение. Очень простое.  — Действенное?  — Да, абсолютно. И нам его никто не подсказывал. Геральт задумался, не спросить ли, что они нашли, но не стал этого делать. Должны же они хоть где-то проявлять самостоятельность. После нескольких часов собственной тренировки и тренировок с детьми Геральт разогнал компанию по факультетским гостиным, а сам направился к себе. Но в коридоре остановился и принюхался. К обычному едва ощутимому запаху сырости и трав из лаборатории примешивался новый очень легкий аромат. Гвоздика, что-то сладкое цитрусовое, почти незаметная спиртовая основа. Геральт осторожно открыл дверь в комнату и произнес, глядя в пространство:  — Здравствуй, Рита. Маленький жук обнаружился на спинке кресла. Взмахнув жесткими крылышками, он пропал, а на его месте возникла улыбающаяся красными губами Рита Скитер.  — Сюрприз, — сказала она. — Как ты меня обнаружил?  — По запаху, — ответил Геральт, закрывая дверь, и спросил: — Зачем пришла?  — Фи, как грубо, — оскалилась Рита и вытащила из маленькой сумочки блокнот. — А я тебе принесла информацию. Хорошую. И много. Ты не представляешь, сколько бы мне заплатили, если бы я ее опубликовала.  — Но ты благородно принесла ее мне. Я тронут. А теперь давай к делу, а то я собирался поспать, — Геральт подвинул себе табурет и уселся, всем видом показывая, что ждет рассказа.  — К черту благородство, — она мгновенно стала серьезной. — Тот-Кого-Нельзя-Называть, для некоторых — Темный лорд, фигура загадочная и мистическая. Но так ли безупречно-чистокровен и велик этот волшебник, остановленный годовалым младенцем Гарри Поттером? — произнесла она.  — Рита, — напомнил Геральт, — я не твой читатель и я хочу спать. Давай ты просто расскажешь о фактах? Рита поджала губы:  — Не понимаю, почему я с вами двумя сотрудничаю.  — Потому что ты — немного жук, — хмыкнул Геральт.  — Том Риддл, — произнесла в ответ женщина. — Так звали его в детстве. Окончил Хогвартс в конце сороковых, родителей не знал, рос в приюте для сирот. Его отец — Том Риддл, эсквайр из городка Литтл-Хенглтон в Корнуолле, а вот мать… — Рита блеснула улыбкой, продемонстрировав золотой клык.  — Так, стоп, — прервал ее Геральт. — Воспользуйся-ка камином и позови сюда Северуса. Зельевар был недоволен тем, что его вынудили оторваться от котла, но все-таки пришел, а Рита, явно обрадованная увеличением аудитории, продолжила рассказ, кратко введя Северуса в курс дела.  — Его мать — нищая сквибка, но из очень интересного рода. Гонтов. Похоже, для Северуса это что-то значило, потому что он сосредоточенно сдвинул брови.  — Она родила от Риддла ребенка и умерла. Кстати, похоже, любовью там и не пахло — Риддл вернулся в свой городок и клялся, что она его опоила. У Риты, пожалуй, было еще одно достоинство кроме непостижимой пронырливости — она очень неплохо рассказывала, при этом, в отличие от Лютика, не скатывалась в неуместную лирику и в описание цветов на чьем-нибудь подоле. В пятнадцать минут она уместила рассказ о жизни и приключениях мальчика Тома, который в пятнадцать лет убил родных отца, деда, бабку и дядю, в семнадцать — девочку на несколько курсов младше, а в двадцать один, предположительно, почтенную старушку. Дальше его след потеряла даже Рита — он уехал куда-то на восток, зато спустя несколько лет вернулся с неожиданным пожеланием — преподавать в Хогвартсе.  — Дамблдор отказал ему наотрез, — хмыкнула Рита, — старуха Вильгельмина — одна из директоров — очень болтливый портрет. Она рассказала, что Том ушел в ярости.  — То есть, — буркнул Геральт, — ему не дали должность, он обиделся и пошел создавать армию, так?  — Думаю, наоборот, — возразил Северус. — Он хотел создать армию, поэтому попытался устроиться в школу. Нас… — он замялся, — нас всех вербовали в школе. Весь Ближний круг — точно. Рита сделала было стойку, но тут же разочарованно вздохнула, вспомнив, что написать про Северуса не выйдет.  — После он затаился. Его уже никто не знал как Тома Риддла.  — Что нам это дает? — спросил в пустоту Геральт.  — Ничего. На первый взгляд… — себе под нос произнес Северус. — Или очень многое. Мне нужно кое-что проверить. Он подскочил и быстро вышел из комнаты. Геральт пересел в кресло, ноги положил на табурет и прикрыл глаза. Рита пошевелилась, подошла к нему, обдав ароматом духов, и задумчиво провела пальцем вдоль шрама на лице. Геральт приоткрыл один глаз, оценил расстановку сил и снова закрыл. Рита восприняла это как приглашение и расшнуровала ворот рубашки.  — Рита, — сказал Геральт, все-таки открывая глаза.  — Геральт, — ответила она, усаживаясь на подлокотник кресла. Вообще-то Рита была не в его вкусе. И дома его ждала огромная проблема — двойная. Но чтобы отказываться от того, что предлагается с такой откровенной настойчивостью, требуется очень большая сила воли и аскетизм. Аскетом Геральт себя не считал, поэтому мягко, но настойчиво пересадил Риту с подлокотника к себе на колени и неторопливо расстегнул несколько пуговиц на ее мантии, открывая светло-зеленую плотную рубашку, обтягивающую грудь. В тот момент, когда мелкие пуговички были почти расстегнуты, а Рита сняла с него рубаху и с любопытством принялась изучать шрамы, в комнату вломился Северус.