* * *
— МакКиннон, подожди! У тебя тут упало. Марлин довольно улыбнулась, услышав за спиной голос Римуса. Поправив чёлку и слегка подтолкнув вперёд Лили, мол, иди без меня, она обернулась. Кажется, наконец сработало! Сколько раз уже Марлин пыталась подловить его где-нибудь, одного, без свиты вездесущих дружков. И если Поттер и Блэк иногда ещё куда-то пропадали, то Петтигрю ходил за Римусом хвостом, как приклеенный. Сегодня удача в кое-то веки решила повернуться передом. Нет, неуклюжего Петтиргю, который умудрился поймать лицом бладжер, пока наблюдал за тренировкой команды, конечно, было жалко, но зато удалось ухватить момент, когда Римус засобирался в башню из библиотеки. Всего-то три часа напряжённого подглядывания, сидя в углу, заслонившись книгой, и цель достигнута. Не прошло и года. Марлин была почти горда собой. Она уже давно стала замечать взгляды Римуса: украдкой из-за учебника, быстрый над котлом, пристальный и заинтересованный на маггловедении, когда думал, что она не видит. Но вот подойти всё никак не решался. Нет, они, конечно, вполне нормально общались, без всяких проблем: однокурсники ведь, оба с Гриффиндора, да и не ссорились никогда. Но этого явно было недостаточно. Так что Марлин начала искусственно создавать ситуации, когда они с Римусом могли остаться наедине. Но, как назло, каждый раз, когда казалось, что всё наконец-то идёт по-плану, объявлялся один из троих неизменных придурков. — Спасибо, Люпин, — она кивнула, забирая пушистое страусиное перо, «совершенно случайно» выпавшее из приоткрытой сумки. Марлин намеренно дотронулась до пальцев Римуса и замерла на несколько мгновений. Он слегка вздрогнул, поднял на неё удивлённый взгляд, но руку не убрал. Марлин медленно улыбнулась, не отводя глаз и надеясь, что торжество на её лице, которое едва удавалось сдержать, выглядит не слишком очевидным. Римус нервно, будто собираясь с мыслями, закусил губу, переступил с ноги на ногу и коротко выдохнул, прикрыв на секунду глаза: — Слушай, в общем, ты сильно занята завтра после занятий? — очень медленно, словно опасаясь запутаться в словах, спросил он. — Не особенно, — улыбка стала чуть шире. — Может, погуляем? — Почему бы и нет? Давно хотела сходить к озеру. — Тогда договорились, — Римус кивнул и, чуть наклонив голову набок, опустил взгляд, видимо, только теперь осознав, что Марлин всё ещё не отпустила его сжимавшие перо пальцы. Вечер, да и большую часть следующего дня, с самого завтрака и до конца последнего занятия, Марлин провела то погружаясь, то выныривая из эмоционального болота. Даже из двух болот, наверное: волнительных предвкушений и нервной уверенности в провале. И вот наконец-то они с Римусом идут к озеру и болтают, взявшись за руки. Марлин давно знала, что от второго болота уже давно пора было избавляться. Свидание было волшебным, Римус оказался даже обаятельнее, чем она могла только мечтать. Волновался, конечно, как и она сама, но оттого выглядел только милее: обычный парень, а не идеальный всезнающий староста, каким она привыкла его видеть. Откуда-то из Запретного леса послышался протяжный вой, Римус заметно вздрогнул. — Что, боишься волков? — кокетливо подтолкнув его локтем, спросила она. — Ненавижу.* * *
Неспеша потянувшись, Марлин глубоко вздохнула и лениво приоткрыла глаза. Родители, прихватив с собой брата, на пару дней уехали в Шотландию, навестить тётушку. Сославшись на ворох заданной на каникулы работы, Марлин сумела остаться, и теперь дом оказался в их с Римусом распоряжении. Она лежала на боку, вглядываясь в каждый дюйм его покрытого шрамами лица. Один по-диагонали пересекал бровь — и как только глаз уцелел. Ещё один начинался под левым глазом и тянулся до самого подбородка. Такой глубокий. Шея, плечи, руки… Можно было решить, что Римус много раз очень неаккуратно пытался вскрыть себе вены. Хотя Марлин точно знала, что это не так. Когда-нибудь она спросит у него, откуда взялись эти шрамы, обязательно спросит. — Почему ты ненавидишь волков, Римус? Они ведь так красивы, — спросила Марлин, лениво взлохмачивая его волосы левой рукой и тихонько подбираясь к ладони пальцами правой. — Когда-нибудь я расскажу тебе. Наверное, — Римус чуть улыбнулся, поворачиваясь на бок и встречаясь с ней взглядом. Марлин была уверена: у него самые добрые глаза на свете. Голубые, с едва заметными серыми искорками, от наружного уголка веером расходились небольшие морщинки. Вроде как, они должны были означать, что Римус любил улыбаться, но почему-то смотрелись немного печально и чуть глубже, чем можно было ожидать в его восемнадцать.* * *
Очнувшись в сумерках в пугающе тихой палате, Марлин поначалу не могла понять, где находится. Но, к сожалению, сознание быстро прояснилось, окуная её в кипящий поток горя и ярости. В груди клокотало, тело будто наполнилось обжигающей вязкой смолой. Она липла к костям, прожигая мышцы и внутренности, кромсая каждую клетку, сжимая рёбра. Наверное, было бы легче сломаться. Заплакать, просто зарыдать, громко, навзрыд, захлёбываясь и задыхаясь. Дрожа и рывками глотая воздух, прижаться к маминому плечу и слушать её успокаивающий шёпот, чувствовать, как тёплые пальцы перебирают волосы, мягко пробегая по тяжёлым прядям. Но мамы больше нет. Нет ни отца, ни брата… Марлин осталась совсем одна, не понимая, почему Грейбек оставил в живых только её. Неужели показалось, что добил? С трудом повернув голову в сторону скрипнувшей двери, Марлин встретилась взглядом с растрёпанным, запыхавшимся Римусом. Увидев, что она не спит, он тут же кинулся к ней, и рухнул перед койкой на колени, начисто проигнорировав стул. Осторожно, будто боясь сломать, Римус взял её за руку, бережно переплетая пальцы. Не одна.* * *
Марлин позволила шершавой кожаной накидке сползти по дрожащим рукам, вслед за верхом алого платья, и сжала кулаки, не позволяя ей упасть в траву. Всё вокруг покрывал иней, дыхание вырывалось туманными облачками, но кожа начинала гореть. Словно кто-то сверху вырвал с мясом рубильник на термостате, позволяя воздуху всё больше накаляться с каждой секундой. Дрожь усиливалась. Марлин так хотела упасть плашмя и вжаться пылающим телом в мёрзлую землю, зарыться как можно глубже, выкопать себе нору, окунуться в сырую почву, только чтобы стало хоть немного прохладнее. Пальцы свело судорогой. Голову, начиная с верхней челюсти, прострелило настолько ослепительной болью, что пару секунд Марлин могла видеть только белый туман перед глазами. Язык что-то кольнуло. Проведя тыльной стороной ладони по зубам, она почувствовала вкус крови: клыки заострились и явно увеличились. Пальцы заболели сильнее. Опустив взгляд, Марлин увидела, что вместо коротко подстриженных ногтей на удлинившихся и как-то посеревших пальцах теперь красовались загнутые звериные когти. Колени надломились, спину будто разом пронзило сотней ледяных игл, разрывая на части каждый позвонок. Из горла вырвался полустон-полурык. Марлин уже не замечала непрерывно струившихся по щекам слёз — то ли оттого, что её тело разрывалось на части, то ли оттого, что разрывалось сердце. Уплывающим сознанием она пыталась зацепиться за образ Римуса, но единственная быстрая мысль о том, что он мог бы увидеть её сейчас в таком виде, выбила остатки воздуха из лёгких: омерзения в его глазах она бы не пережила. Марлин понимала, что утром ей придётся выдумать какую-нибудь нелепую причину, по которой они не смогут больше встречаться. Сказать, что переезжает в Австралию, например. И всё равно последним, что смогла запомнить в ту ночь Марлин, было его лицо. — Прощай, Римус, — выдыхает она, падая на колени.