Проснуться... знаменитостью?

П.А. Обещанная глава от лица Гарриетты по уже прошедшим событиям.       PoV Гарриетты       Лето перед вторым курсом прошло просто отвратительно. Причём если вначале всё было ещё сносно, да, меня закрывали на замок, отдельно от остальных вещей, да, мне надо было помогать тёте, но у меня хотя бы было чем заняться, да и книги я могла, с разрешения тёти, брать по одной. Палочку мне, естественно не давали, но хоть что-то. А после прихода домовика Добби у меня отобрали все книги и накрепко закрыли в комнате, лишь несколько раз в день выпуская в туалет да помочь по дому, но около двадцати часов я проводила запертая в комнате. Это было дико скучно.       Потом окончание лета у Уизли. Да, они меня фактически спасли, и находиться у них было намного приятнее, чем у Дурслей, но Молли с Джинни слишком навязчивые. Первые пару дней были интересными, но потом мне приходилось их терпеть. Разгномливать сад мне не нравилось (жалко гномов), да и насколько я видела, это бесполезно. Обсуждать самую проигрышную команду по квиддичу часами тоже. В школе Рон казался интересным собеседником и с ним было весело, но там мне не приходилось сутками быть около него, а теперь, когда я заперта с ним в одном доме, мне просто неинтересно с ним говорить. Да что там, ни у него, ни у Джинни фактически нет со мной общих интересов, за исключением квиддича, пожалуй. “Крутые” вещи мне не интересны, всякие приколы тоже (настрадалась от Дадли, тот меня не бил, потому что я девочка, но всякие обидные шутки и “приколы” в отношении меня были), как и девчачьи журналы, которые читает Джинни.       Мне были интересны чары, причём, как обычная школьная программа, так и бытовые варианты, хотелось полетать на больших скоростях, хотелось погулять и посмотреть, как обычно живут другие волшебники, но... Когда я садилась читать, попросив у близнецов старые конспекты, и Джинни и Рон обычно уходили, так как первая совсем не знала предмет, а второму не интересно вообще, уже через десять минут ко мне прибегала Молли, которая причитала относительно того, что я сижу одна и фактически выгоняла к собственным детям, игнорируя мои желания. Когда я начинала летать, ко мне сразу присоединялись Рон и близнецы и втягивали меня в игру. Все мои возражения, о том, что мне хочется просто полетать, а не играть, до них не доходили, а как раз играть с ними мне не особо нравилось, не знаю, как наше Трио девушек в команде справляется, но мне было трудно ловить мяч, он фактически сбивал меня с метлы. Я пыталась договориться с Молли и пойти погулять (даже с Роном и ребятами), но меня так и не выпустили за ограду, отговариваясь, что там ничего интересного.       Короче говоря, лето у меня было не очень. Спасало только то, что я переписывалась с Гермионой. С ней можно было обсудить различные чары. Да и её рассказы о том, как она куда-то ездила, было интересно читать и обсуждать с ребятами.       Когда пришёл список учебников, меня сильно удивило количество книг от какого-то Локхарта. Молли его всячески нахваливала, но вот Гермиона в письме писала, что он мошенник и слабак, и ничему учить меня не будет. До этого Гермиона ни разу не ошибалась, так что я готовилась к тому, что опять ничему по ЗОТИ учить не будут.       Поход в косой переулок полностью подтвердил мои опасения, этот павлин вытянул меня на сцену, даже не обращая внимания на то, что мне это не нравится, и фактически заставил фотографироваться с ним.       Проще говоря, первое впечатление о Локхарте было плохое. Да ещё и усугублялось различными рассказами от Гермионы, в которых она предполагала, как именно он мог получить свою славу.       Ко всему прочему, первое сентября ознаменовалась тем, что я не смогла пройти через барьер на платформу. В какой то момент мне стало очень страшно, что я не смогу попасть в Хогвартс и мне придётся навсегда остаться с Дурслями. На фоне страха, идея Рона добраться до школы на их фордике смотрелась замечательно.       Однако уже в полёте до меня дошло, что Рона его родственники точно бы не оставили, а значит, когда они вернулись бы за нами, то помогли бы нам добраться в школу без приключений. Но когда я это поняла, возвращаться было уже поздно. Да и не факт, что мы смогли бы там легко найти тот вокзал, а позже и найти родителей Рона.       По прилёту в Хогвартс оказалось, что Рон знал как завести машину и примерно знал как ей управлять, а вот на то, как машину сажали, он никогда не обращал внимания, в итоге мы врезались в гремучую иву.       Когда меня отчитывали, мне было дико стыдно. Ведь мало того, что мы поломали иву, это дерево это даже заслужило, но вот фордик Уизли был безвозвратно испорчен. Для их и так бедной семьи это была довольно серьёзная потеря. Однако... Рон был более чем доволен случившимся. На мой вопрос, почему он так доволен, он ответил, что это было классное приключение. На мои слова о том, что мы всё-таки испортили его семейную машину, он просто отмахнулся, даже не считая это важным, а когда мы пришли в башню начал хвастаться своим “приключением”. Ссориться с ним не хотелось, но... разве можно так относиться к собственной семье?       Когда я шла на отработку к Локхарту, я ожидала, что он заставит меня разбирать письма, как и сказала Гермиона, но он меня удивил. Он отдал мне деньги, за то, что я с ним сфотографировалась, сказал, что это подняло его престиж и продажи, а потом предложил купить мне одежду...       Мне ещё никогда в жизни не было так стыдно. До этого я считала, что одежду под мантией не видно и на неё не обращают внимания, а оказалось... Да, я хотела купить себе новую одежду сама, но в Хогвартсе этого не сделать, а летом, когда я приехала к Дурслям, у меня были только галлеоны, а когда я жила у Уизли, я решила, что неправильно просить помочь мне с новой одеждой, когда они сами ходят в поддержанной. В итоге, когда профессор Локхарт рассказывал мне, как важно в волшебном мире то, как ты выглядишь, и объяснил, как я выгляжу со стороны, я краснела со стыда. Точнее, в тот момент я, по большей части, искала отговорки, стыд наступил уже потом, когда я обдумала его слова и сопоставила с реакциями окружающих... И главное, мне никто даже не сказал об этом! Ладно Гермиона, она маглорождённая и не может этого знать, но другие девочки, в крайнем случае Рон...       На фоне испытанного мной стыда, даже стеснение от того, что мне пришлось перед ним раздеться, как-то теряется. Всё же он взрослый, и в тот момент я воспринимала его скорее как врача, да и одежду в любом случае надо было купить.       Однако, когда я рассказала Гермионе о том, что Локхарт меня раздел и измерял размеры, она вся покраснела, а потом начала доказывать, что он педофил и что нужно срочно рассказать об этом Макгонагалл. Я, если честно, не поняла, что она имеет ввиду и ничего особого в его действиях не увидела. После этого Гермиона мне объяснила, что значит это слово, и подробно описала, что он может со мной сделать...       После этого лицо Гермионы было очень красным и, чувствую, моё такое же. Я пообещала ей, что буду осторожна с Локхартом и в случае чего сразу же пойду к Макгонагалл.       На следующую отработку к профессору я шла с опаской, напуганная Гермионой. Однако, её слова, относительно профессора, опять не сбылись. Он дал мне одежду, отвернувшись к окну, пока я переодевалась, а потом наколдовал мне зеркало. Я никогда не носила настолько красивой и удобной одежды! Она полностью облегала моё тело и была приятной на ощупь, ничего нигде не жало, не натирало, не мешалось! К тому же профессор купил мне не один комплект со сменкой, как я ожидала, а много разной одежды (П.А. я знаю, что для девочек это мало, но для Гарри даже столько одежды много).       А потом он предложил стать моим опекуном и забрать меня от Дурслей! Пожалуй, настолько счастлива я была только в тот день, когда пришёл Хагрид и рассказал, что я волшебница. Удовольствие от удобной одежды, а также известие о том, что мне не придётся возвращаться к Дурслям сделали меня совершенно счастливой.       Правда после того, как я ушла от Локхарта, я вспомнила про слова Гермионы, про которые совершенно забыла в разговоре, но... Она ведь тоже может ошибаться, ведь почти всё, что она до этого говорила о профессоре не исполнилось.       В дальнейшем всё, что Гермиона говорила по поводу Локхарта, оказалось неправдой. Он был классным преподавателем, который давал нам много различных существ. Все его уроки были весёлыми. Даже Рон, не смотря на то, что преподаватель его не особо любил и пару раз выставил посмешищем (в общем-то Рон сам виноват, не надо было на весь класс орать, что существа слабые и их можно победить одним плевком), считал его классным преподом, как раз дающим необходимую практику и не заваливающим кучей никому не нужной теории.       Гермиона же вела себя странно. Вначале она пыталась поиздеваться над Локхартом и подговаривала других ребят, но всё, что она делала не сработало. Она даже зачем-то жаловалась на Локхарта Макгонагалл, в результате чего ей самой назначили отработки. В дальнейшем она с опаской смотрела на Локхарта и старалась особо не выделяться на его уроках.       Наступил Хеллуин и Локхарт предложил меня сводить на могилу родителей... Только после его слов я поняла, что ещё ни разу не была на их могиле. Да что там, я об этом даже не вспоминала. Точнее, ещё на первом курсе я как то про это заикнулась, после того, как Макгонагалл начала сравнивать меня с родителями, но она отговорилась нехваткой времени.       Потом было кладбище, на котором я, смотря на могилы родителей, представляла их живыми и что-то им рассказывала. Даже не помню что именно, помню только, что плакала и говорила, говорила, говорила... После мы с Локхартом зашли в наш старый дом. Он был почти разрушен, и я его практически не помнила, но иногда всплывали отдельные воспоминания. В гостиной мне вспомнилось большое животное, на котором я ездила, в спальне образ матери, в кабинете отца я вспомнила, как он регулярно там сидел и что-то делал за столом, но, когда мама меня заносила, он всегда отвлекался от своего занятия и подскакивал с кресла, желая нас обнять...       Воспоминания, по большей части, были нечёткими, состоя в основном из эмоций, но они настолько сильно захватили меня, что в себя я пришла, сидя в каком то ресторане, в который меня привёл Локхарт, недоумённо рассматривая наполовину съеденный суп. Я совсем не помнила, как вышла из дома своих родителей и попала сюда.       Потом Локхарт повёл меня веселиться. На самом деле, у меня было далеко не праздничное настроение и мне хотелось где-нибудь просто посидеть и поплакать, но и просто так отказать профессору я не могла. И действительно, посреди шумной, иногда наряженной в различные костюмы толпы, горе как-то забылось и настроение поднялось. Всё это было настолько для меня в новинку, что до самого вечера я даже не вспоминала о родителях, к тому же Локхарт толкал меня в разные конкурсы и всячески подталкивал меня к участию в празднике. Как итог, о родителях я вспомнила лишь вечером, уже лёжа в постели. На меня накатывала грусть, но в то же время и облегчение, от того что я всё таки сходила к ним.       После Хэллуина я узнала, что пока я ходила с Локхартом, кто-то напал на кошку, а Малфой начал кричать, что это наследник и он убьёт грязнокровок. И я, и Рон были уверены, что наследник — это сам Малфой или, по крайней мере, он что-то знает о наследнике, но Гермиона утверждала, что это не так, хотя и не могла привести доказательств. Когда я рассказала Локхарту о том, что считаю Малфоя наследником, он лишь посмеялся “Гарри, Слизерин был очень хитрым и изворотливым, а юный Малфой несколько туповат и совершенно точно не может быть его наследником. Я более чем уверен, что к наследнику он не имеет никакого отношения, скорее уж это будет кто-нибудь из гриффиндора. Если, конечно, эта надпись про наследника не просто шутка”. Локхарту я поверила сразу, ведь действительно, Слизерин во всех книгах описан как великий волшебник, а Малфой ни разу не сильный и не умный, он просто не может быть наследником.       К тому же, Локхарт предложил позаниматься со мной зельями. Я не очень любила этот предмет, но согласилась попробовать, чтобы не огорчать его, и... мне понравилось! Оказывается, что когда никто не стоит за спиной и язвительно не комментирует каждое твоё действие, варить зелье даже интересно. К тому же, по словам профессора у меня талант. Да и я сама, иногда, будто чувствовала, что ингредиент можно бросить раньше написанного, или заменить на другой, и у меня в половине случаев зелье получалось лучше, чем в учебнике!       А главное, профессор пригласил меня на праздники, сказав, что если мне всё понравится, то он станет моим опекуном! Я была так рада, что мне не надо возвращаться к Дурслям! Однако когда я рассказала это Гермионе, она стала меня отговаривать и утверждать, что Локхарт делает это только ради личной выгоды и что ничего хорошего меня не ждёт. Я не понимала почему она так говорит, да и она не смогла привести не одного нормального доказательства, к тому же, несмотря на то, что я ей верила, по поводу профессора она всегда ошибалась, так что я стояла на своём. В тот день мы впервые с Гермионой поссорились, а я на неё серьёзно обиделась, ведь вместо того, чтобы порадоваться за меня, она начала уговаривать меня ничего не менять и возвращаться к Дурслям. Примерно через неделю мы помирились, но обида на неё осталась, да и моя подруга явно осталась при своём мнении. Ну и ладно.       Потом было рождественские каникулы. Это были лучшие каникулы в моей жизни! Театры, кинотеатры, музеи, концерты, такое чувство, что мы побывали везде. Мы выходили из дома сразу после завтрака и возвращались лишь к ужину, проводя весь день в городе. Первое время я уставала, так как не привыкла к подобному, но было всё равно очень интересно. Иногда мы просто гуляли по Лондону, заходя в заинтересовавшие меня места, иногда проводили по несколько часов в парке, где Гил рассказывал различные истории. Да и вообще, Гил (как он попросил себя называть), вёл себя не как взрослый опекун, а скорее как заботливый старший брат. Ну не вязался его образ с образом серьёзного взрослого, который я привыкла видеть у остальных, а вот под образ заботливого старшего брата, который я видела в сериалах тёти Петуньи, он подходил идеально.       Сами праздники, в которые ничего не работало, мы провели в его доме. В основном Гил рассказывал различные истории, которые у него выходили очень интересными. Также мы играли в снежки во дворе, гуляли в парках. Гил показал несколько интересных заклинаний, которыми он мог управлять снегом, делая из него снежки и даже создав небольшой ледяной замок. При этом замок создавался не трансфигурацией, а чарами, и заклинание отмены его не ломало.       Вечер нового года мы провели у костра в лесу. Гил вначале разжёг большой костёр, а потом, когда он прогорел, пожарил шашлыки. Пожалуй, вот так сидеть и греться у костра и говорить ни о чём мне понравилось даже больше, чем ходить по оживлённому городу. Да и шашлыки были очень вкусными.       Рождество мы провели дома. Я долго не могла придумать, что подарить Гилу, а у Гермионы, у которой я обычно просила совета, спрашивать что-то по поводу Гила я не решилась, так как она его недолюбливала, так что я написала Парвати, с которой немного общалась. Однокурсница посоветовала мне сделать что-либо полезное для него собственноручно, приведя в пример то, что в их семье они дарят родным одежду с ручной вышивкой, причём вышивку они делают специальными нитями, и она позволяет накладывать на одежду дополнительные зачарования. Что-либо подобное я, конечно, изготовить не могла, но, немного подумав, решила сварить зелья, которыми Гил регулярно пользуется.       Как-то раз я, краснея, спросила у Гила, почему он всегда так хорошо выглядит, ведь работы у него не меньше, чем у других профессоров, да и на уроках он далеко не всегда сидит на месте, а сам показывает заклинания и помогает их выполнять, но при этом Гил всегда выглядит свежим и бодрым, в то время как внешний вид других профессоров оставляет желать лучшего. Как оказалось, всё дело было в зельях. Причём он их не пил, а использовал как средство гигиены. Вместо шампуня у него было зелье, которое не даёт волосам засаливаться и придаёт им чуть ли не блестящий вид, заместо мыла он мылся другим зельем, которое частично впитывалось в кожу и поддерживало мышцы в лучшем состоянии, вместо парфюма он также использовал зелье, которое убирало запах пота и давало лёгкий цветочный запах.       Зелья были довольно дешёвые (кроме второго, которое варилось специально под параметры человека) и не особо сложные, поэтому я решила их сварить в качестве подарка. Точнее варила я в двойном размере, планируя попользоваться и сама. Рецепты достать проблемой не было, Гил помог.       Варка была не особо сложная, если не считать того, что надо было вставать по два-три раза за ночь. Второе зелье варилось двое с половиной суток, третье двое. Это был интересный опыт и получились все зелья кроме одного. Зелье-гель, которое я варила для себя, я запорола из-за того, что не рассчитала заранее время и в итоге мне одновременно надо было добавлять реагенты в два зелья сразу, да ещё и сразу помешать их. В итоге зелье приняло совсем не тот цвет, который должен быть и я решила не рисковать, просто уничтожив его.       Вообще рождество мы провели дома, в спокойной домашней обстановке. Гил похвалил меня за собственноручно сваренные зелья, мне же он подарил очень красиво украшенный браслетик.       — Гил, он наверно дорогой? — браслет выглядел очень красиво и с множеством драгоценных камешков, так что я забеспокоилась о его цене. Как-то неправильно, что на меня тратят столько денег.       — Не особо, я покупал его у маглов, камни по большей части подделка. Его ценность в том, что я наложил на него специальные руны, и ты с помощью него можешь раз в несколько часов вызывать модифицированный щит протего. Для того чтобы вызвать щит, надо направить в него немного магии.       Дальше я в течение нескольких часов училась делать этот щит, браслет Гил заряжал сам, чтобы не ждать, пока он (браслет) зарядится. Сложнее всего было научиться направлять в него магию, так как палочка, как оказалась, при первом прикосновении берёт магию сама, а потом, при движении палочкой, ты направляешь её практически автоматически, не задумываясь. Поэтому с тем, чтобы активировать браслет были проблемы, но в итоге, я не могла не признать его удобство. Стоит только увидеть опасность и подать на браслет немного магии, как быстрее чем за секунду вокруг меня появляется овальный купол, который пропускает всё изнутри, но заклинания и быстро летящие предметы снаружи он не пропускает. Самого купола хватает на пять-шесть заклинаний, если его не атакуют то он исчезает секунд через сорок.       В Хогвартс я возвращалась с неохотой. Каникулы были просто офигенными, и возвращаться туда, где меня недолюбливают и считают виноватой во всём, мне не хотелось, но пришлось.       В Хогвартсе начались занятия зельями со Снейпом. Он перестал придираться ко мне на уроках ещё в том семестре, предпочитая по большей части игнорировать, и зелья у меня стали всегда получаться, однако от дополнительных занятий я ничего особого не ожидала. Как это ни странно, но мои ожидания не оправдались.       На дополнительных занятиях профессор менялся совершенно. Вначале он давал мне сложное зелье, рассказывая о его свойствах и о свойствах его ингредиентов, а так же что происходит с ним на различных этапах, после предлагал что либо изменить. Собственно, когда я вносила предложения, он описывал, как изменится зелье и, если подобных опытов ещё не проводилось и изменения, по расчётам, делали зелье лучше, я его варила. Профессор, опять же, все изменения стандарта комментировал и объяснял, какое из них что значит.       В итоге после первого доп занятия я была просто в шоке. Во-первых, мне понравилось, очень. Во-вторых, профессор Снейп буквально всё разжёвывал, объясняя понятным и простым языком, чего от него совершенно не ожидалось. Ну и к тому же зельеварение открылось мне с совершенно иной стороны.       А вот потом... Потом было открытие дуэльного клуба. Сама идея мне нравилась, ведь мало ли что может случиться. С профессором я несколько раз занималась, и он дал мне основы, так что пару раз в неделю я старалась по часу тренироваться, даже Рона и Гермиону для этого привлекла. С нашими приключениями подобное не помешает, мало ли что случиться.       Началось открытие хорошо. Профессора показали очень красивый бой, к тому же под конец и вовсе перешли на невербальные чары, и лучи летали с огромной скоростью, выглядело это классно! Потом был бой старшекурсников. Смотря на них, я вполне понимаю, что ничего особого они не показывают, и что стоит мне хорошо потренироваться и я вполне смогу так же (дуэль профессоров выглядела слишком невероятной и казалась на совершенно ином уровне). Однако, когда вышли четырёх- и пяти-курсники я была просто в недоумении. Где все их навыки? Что они вообще творят? Даже Рон, который еле-еле занимается и на наших еженедельных тренировках особо не старается, мог бы у них всех выиграть! Откуда вообще такой дикий разрыв в навыках между пятым и шестым курсом? Ведь пятые дерутся хуже нас, в то время как шестые показывают весьма приличный уровень.       Долго думать мне не дали, меня саму вызвали на помост, поставив против меня Драко. Вообще этот блондин был мне неприятен, и я даже рада, что попала против него. В отличие от Рона, особой ненависти я к нему не питала, всё же его придирки, по большей части, обоснованные, а Рону хватает даже намёка на оскорбление, чтобы завестись и напасть самому. Но... какого чёрта этот блондин крутится постоянно рядом? Неужели ему так нравится сраться с рыжим, что он постоянно к нему липнет? От их криков всё настроение убивается, да ещё и Рон потом про него бурчит постоянно. Прям сладкая парочка, не могут друг без друга.       Пока я размышляла, дуэль уже началась. Драко сразу атаковал сильными заклинаниями, вкладывая в них много магии, поэтому я решила просто его измотать. Собственно, так как я довольно маленькая и ловкая, такая тактика подходила мне больше всего. Однако я его недооценила. Я слишком привыкла, что Рон на тренировках кидает в меня сильные заклятия, но делает это довольно медленно, а заклятия Гермионы значительно слабее, хоть она и колдует большую часть невербально, но щитом отражаются без проблем. Малфой колдовал заклятия примерно с такое же силой как и Рон, но при этом в два раза чаще, да ещё и выпускал их метче. Конечно, не так метко и быстро, как Гермиона, но приятного мало, поэтому я довольно быстро сбила дыхание. Однако и тут мне повезло. К тому времени, как у меня появилась одышка, блондин уже начал злиться и стал пускать заклинания реже, вкладывая в них больше сил, так что держаться мне было проще. Главное было не забывать атаковать его и не пытаться поставить щит, уворачиваясь даже от самых неудачных заклятий.       Когда я уже начала праздновать победу, Малфой вызвал змею. Причём мало того, что вызвал, так этот идиот ещё и сам стал для неё главной целью. Я сказала змее не нападать и убираться, после чего на меня все стали смотреть, а Гермиона быстро подскочила ко мне и за руку увела из зала. Как она мне объяснила, я разговаривала на языке змей, что в Британии считается признаком тёмного мага. Тогда я считала, что ничего страшного не произошло и никто не поверит в то, что я тёмный маг, как оказалось, я ошибалась.       Следующие дни стали просто невыносимыми. Все постоянно шептались, тыкали в меня пальцем и при этом отскакивали от меня как от проклятой. Мои и Гермионы попытки переубедить всех не принесли никакого эффекта, нам просто не верили. Всё это жутко раздражало. К тому же я столкнулась с другой проблемой. Большую часть времени раньше я проводила в гостиной. Там и играть было удобно, и книгу посидеть почитать приятно, да и просто с кем-либо поговорить. Теперь же, из-за отношения ко мне, в гостиной было находиться неприятно. А что делать вне её... ну, один день я налеталась вдоволь, потом несколько дней провела с друзьями, но Гермионе болтать ни о чём неинтересно, и она часто читает книги, а Рон... С Роном повторилась такая же ситуация, как летом. В компании с кем-то с ним интересно, да и посидеть поиграть в гостиной тоже, но когда он по десятому разу начинает повторять одно и то же, это начинает надоедать. Даже более того, когда я хочу пройти незаметно, он специально привлекает к нам внимание и начинает ему радоваться, конечно не слишком явно, но один фиг это происходит. На мои просьбы не делать этого он не реагирует никак, что меня очень сильно раздражает.       Островок спокойствия я нашла у Гила. У него в кабинете было удобное кресло, горел камин, да и вообще было весьма приятно. А когда он включал музыку, мне так и хотелось сидеть, забыв о проблемах.       Вообще, только сидя у Гила я поняла, как меня напрягает эта атмосфера вокруг меня. Ведь ни в спальне ни в гостиной не расслабиться, там всегда смотрят и шушукаются, а в остальных местах понимаешь, что это школа. Только расслабившись у Гила в кресле, я поняла, как мне хотелось просто отдохнуть от всего.       Когда на зимних каникулах Гил прочитал мне лекцию о толпе, я думала, что он передёргивает, да и просто не хотелось в такое верить, однако сейчас, я увидела явное подтверждение его словам. После того, как напали ещё и на Колина, в меня стали кидать заклинания со спины и по мелочам пакостить. Вроде ничего особо серьёзного, от заклинаний спасал подарок Гила, позволяя мне моментально ставить щит, а мелкие пакости я устраняла заклинаниями, но это было очень неприятно. К тому же я пару раз замечала, что гриффиндорцы тоже мне вредят, это было очень обидно.       Когда через пару недель меня в гостиной гриффиндора затормозил Марк, четверокурсник, с которым я почти не общалась, и предложил узнать точно, являюсь ли я тёмным магом, я с радостью согласилась. Неужели наконец-то все поймут, что они ошибаются и отстанут от меня. Но... когда я уколола руку дротиком, которым он предлагал это проверить, меня пронзила боль. Я сразу же закричала. Причём изначально боль была, в принципе, не очень большой, и кричала я больше от неожиданности, но постепенно она усиливалась.       Очнулась я уже в больничном крыле. Физической боли не было, но вот душевной... мне было ОЧЕНЬ обидно. За что он так? Я понимаю, если бы так поступил слизеринец, но он ведь свой! Зачем он меня обманул?       Потом приходил Дамблдор. Он рассказал, что Марк не знал, что именно дротик делает и действительно считал, что он поможет разобраться, что его обманули. Он всячески упирал на то, что парень просто жертва, так что я ему поверила, хотя некоторая обида всё таки осталась.       Однако... следом пришёл Гил. Как он рассказал, парня никто не контролировал, ему просто прислали письмо с дротиком, и он, как наивный дурачок, в него поверил. Гил рассказал поподробней про дротики. Такие, оказывается, использовались во время войны для диверсий, из них нередко делали порт-ключи или вкладывали в них различные проклятия и кидали их в спину, так что я ещё легко отделалась, очень легко. К тому же Гил рассказал, что Макгонагалл даже не хотела наказывать парня, хотя по факту он сам на меня напал, его никто не заколдовывал, ничего.       В общем-то, я даже была не против дать парню второй шанс, но Гил от моих слов только рассердился.       — Гарри, этот парень использовал на тебе тёмный артефакт! Да не будь он в школе, его бы лет на десять в Азкабан посадили за это! Никаких заклинаний принуждения на него не действовало, он всё делал по своей воле. Да что там, он ведь вполне мог убить тебя, поверив непонятно кому! Уж лучше пусть сейчас ходит на отработки, но запомнит это на всю жизнь, чем потом по собственной дурости сядет в тюрьму.       В общем-то, тут не согласиться с Гилом я не могла. Да и хоть немного, но чувствовала себя отомщённой, и часть обиды пропала.       Проблема была ещё и в том, что, даже несмотря на то, что я особо-то и не злилась на парня, да и не болело ничего у меня уже, нормально спать я не могла. Мадам Помфи сказала, что это из-за влияния на меня тёмной магии, и через пару недель пройдёт, но это не сильно помогало. Да и на руке осталось белое пятно, которое служило мне напоминанием о случившемся.       Однако когда я вышла из больничного крыла, обида всколыхнулась с новой силой, да к ней ещё добавилась и злость. Я думала, что Марк подойдёт и попросит прощения, за то, что сделал, но он не только не извинился, так ещё и винил меня в том, что ему теперь надо ходить на отработки! Да что там, весь гриффиндор обвинял в обысках и потерях баллов не его, а меня! Меня это дико бесило.       Спустя ещё несколько дней Гил обнаружил тёмный артефакт у Джинни, и всем стало известно, что это она стояла за нападениями. Отношение ко мне переменилось сразу. Нет, никто даже не подумал извиняться, или, например, вернуть мне вещи (а у меня, за то время, что я была в больничном крыле, украли половину одежды, даже не представляю, кому это надо было), просто все делали вид, что ничего и не было.       Именно смотря на отношение ко мне остальных, я поняла, что Гил говорил про безмозглую толпу. Раньше, я очень не хотела ему верить, да и Гриффиндор считала своими друзьями и фактически семьёй, однако теперь я даже не знаю, как к ним относиться. Нет, тот же Невилл, близнецы, да и ещё несколько человек явно сожалели об отношении ко мне, они даже предлагали мне помощь, но вот остальные.... Как говорит Гил, просто толпа...       Первое время я даже сама была немного зла на Джинни, ведь из-за неё со мной так обращались, но потом стало известно, что её контролировали и она даже не помнит то, что делала. А ведь остальные относились к ней точно так же, как ко мне ранее. Да что там, у меня есть Гермиона и Рон, которые всегда были за меня, да и к Гилу я могла в любой момент обратиться за помощью, а вот у Джинни никого не было. Нет, её братья были всецело на её стороне, да и к тому же я замечала её в компании девочки с Рейвенкло, но ведь это совсем другое, и постоянно с ними не походишь. У них свои дела, да и тем же братьям с ней неинтересно, а та белобрысая девочка живёт в совершенно другой гостиной. Единственное, в чём положение Джинни было лучше моего, так это то, что вредить ей никто не пытался. Нет, вначале попытки были, но у неё четыре брата учатся здесь, поэтому как только подобное замечали, обидчика ждал очень неприятный разговор. И ладно, если это замечал Перси, тогда нападавший получал всего лишь отработки, а вот после эксперементальных приколов близнецов можно было спокойно оказаться в мед пункте... Но даже несмотря на это девочку было жалко.       В ближайшие выходные с Гилом я посидеть не могла, так как приезжал министр и они что-то там организовывали, а вот в следующие я пошла к нему, желая спросить, почему он так поступил с Джинни, ведь насколько я знаю, это именно из-за него об этом знала всё школа.       Разговор с Гилом меня, мягко говоря, выбил из колеи. Да, я и раньше знала, что в магическом обществе другие законы, да даже что большинство законов обычного мира сюда не применимо, но желания их изучать как-то не было. Считала, что всё само поймётся. Однако когда он рассказал неписаные правила и попросил меня посмотреть на происходящее со стороны, то получившаяся картинка не совпадала с тем, что мне рассказывали, от слова совсем.       И Рон и остальные постоянно рассказывали, что слизеринцы — это дети пожирателей, которым лишь бы над кем-нибудь поиздеваться, что они все поголовно злые, а гриффиндор наоборот, оплот света. Однако когда я пытаюсь вспомнить тех, кто нападал на меня или вредил... Среди них не было ни одного слизеринца. Да почти все, кого я замечала, были из Гриффиндора, за исключением пары человек.       У вас было такое, чтобы вы за короткое время почти полностью поменяли свои взгляды? А вот у меня было. Раньше ведь всё было хорошо и просто: гриффиндорцы друзья, слизеринцы враги, Макгонагалл хороший декан, которая отлично ко мне относится, а Снейп конченный кретин, которому лишь бы меня задеть. А теперь... Когда я вместе с Гилом вспоминала этот год, я просто не могла поверить, что всё это произошло со мной. Гриффиндорцы, которым я практически всецело доверяла, показали себя с худшей стороны и постоянно мне вредили и издевались. Слизеринцы практически не трогали меня, когда мне было плохо, относясь с пониманием. Макгонагалл было на меня глубоко наплевать, она даже свои обязанности не выполняла, хотя вполне могла объявить при всех, что я ни при чём, и ей бы наш факультет поверил, но она этого не сделала! А профессор Снейп не только оказался талантливым преподавателем (хоть и очень требовательным на доп. занятиях), но он ещё и защищал меня, когда видел, что на меня нападали, и даже открыто заявил, что я не имею с наследником ничего общего (но ему не поверили).       Так что, в гостинную я вернулась вся в смятении, не зная, что мне теперь делать. Ведь привычный и родной факультет стал ощущаться каким-то... чужим что-ли. Просто я поняла, что после того, как они относились, я перестала считать себя их частью. Нет, те же близнецы, Невилл или любой из квиддичной команды по прежнему воспринимались друзьями, но вот остальные... просто посторонние люди, доверять которым нельзя.       Да и Джинни. Если раньше я ей сочувствовала, то после разговора с Гилом, я даже не знаю, как к ней относиться. Вроде сама она особо не виновата, но из-за неё пострадали люди, которым было хуже, чем ей сейчас. Да и, если честно, если бы я на первом курсе нашла такой дневник, я бы, скорее всего, тоже никому о нём не сказала, но сейчас у меня есть Гил и, если бы я начала замечать за собой странные вещи и потерю памяти, я бы сразу побежала к нему. Да что там, я уверена, одно письмо, и он бы сам ко мне прибежал, волнуясь за меня. А Джинни? У неё большая семья, причём дружная семья, вон как братья её сейчас защищают. Почему же она никому не сказала о том, что с ней происходят странные вещи? Побоялась? Но если не доверять родителям, то кому? У меня родителей нет, и я очень ей завидую, и мне совершенно не понятно, как можно не верить собственной семье?       Изначально я хотела как-то помочь девочке, сейчас же это желание пропало. Всё же не понимаю я её поступки, да и братья всячески отгородили её от недовольства других, так что прямо сильных проблем (как это было у меня) она не испытывает.       Последние месяцы перед окончанием учебного года прошли спокойно. Большая часть людей старалась меня игнорировать, я же спокойно училась. Гил учил нас самообороне, а потом прочитал лекции по случившемуся в стране тринадцать лет назад. Его слова вызвали целую бурю на гриффиндоре. Вечером, когда его лекции обсуждали в гостинной, его даже называли лжецом и яростно негодовали по поводу таких слов в отношении авроров.       “Вообще-то, у меня отец работает аврором и, хотя он не особо распростронялся про войну, но кое-что рассказывал. Так что по большей части профессор Локхарт прав”, — шестикурсник, имя которого я, если честно, не помнила, привлёк внимание на себя. — “Пожиратели использовали аваду и другие смертельные проклятия, в то время как министерство запретило аврорам использовать подобное. А согласитесь, кидать в смертельном бою оглушающие чары — это идиотизм, они даже щиты не пробьют, да и если пробьют, через пару секунд враг всё равно вернётся в бой. Вот они и применяли сильнейшие из разрешённых чар, что ещё им оставалось делать?”       После спора в гостиной, который я с интересом слушала, наши решили, что виновато во всём министерство, а авроры делали всё возможное. Конечно, были и те, кто был против такого вердикта, например Перси, но ничего внятного в защиту министерства он сказать не смог.       Да и вообще, ещё на первом курсе я решила, что пойду в авроры, ведь тогда я смогу помогать другим и наказывать преступников, но после того, что я узнала... Скажем так. В результате рассказов Гила и услышанного на факультете я поняла, что авроры очень сильно ограничены и настоящих преступников они посадить как раз не могут, только гоняют тех, кто особо-то и не вредит. А вот в боях с настоящими бандитами, от авроров как бы не больше вреда, чем от самих бандитов, опять же из-за ограничений министерства, и ничего поделать с этим они не могут. После всего услышанного профессия аврора стала как-то не такой привлекательной как раньше.       А за месяц до конца учебного года Гил решил показать нам богарта. Если честно, я даже не могла понять, какой у меня страх. Тёмный Лорд? Да я вроде с ним уже сражалась и победила, что его бояться? Какие-то чудовища? Пауков, в отличие от Рона, я не боюсь. Так что я вовсю ожидала субботу, чтобы пойти к Гилу и наконец-то узнать свой страх.       Когда Гил открыл сундук и богарт превратился в него самого и моих друзей, это вызвало недоумение, но когда они начали говорить... Про то, что это происходит не на самом деле, я забыла уже через несколько секунд. В моей голове вертелась одна мысль: “Дурсли были правы, и я действительно ненормальная и никому не нужна.”.       Что было вечером (а я пришла к Гилу сразу после ужина), я не помню. Помню только как меня испугал неожиданно появившийся огонь и как рыдала вцепившись в Гила, а вид богарта всё не хотел меня отпускать.       После случая с богартом я старалась всё время проводить рядом со своими друзьями, получая от этого удовольствие. Раньше я проводила больше часа в день одна, так как Гермиона любила в одиночку почитать или отработать какие-то заклинания, Рон был слишком зануден, постоянно повторяя одно и то же, а мешать лишний раз Гилу мне не хотелось. Теперь я старалась проводить с ними всё время. Даже Гермиона, видя, что со мной что-то не то, не убегала в библиотеку, а оставалась почитать в нашей комнате, хоть про то, какой именно вид принимал богарт, я ей не рассказала. Просто не смогла. Да и Гил, как оказалось, вовсе не против, что я к нему часто заглядываю. Пару раз я даже помогала проверять ему работы учеников, да и если он занят, то я просто сидела в кресле и, слушая музыку, читала.       Остальные гриффиндорцы... А чёрт с ними. Даже несмотря на то, что после победы по квиддичу меня все поздравляли, я отлично помнила, как они весь этот год ко мне относились, и что даже никто из них не подумал мне поверить и помочь. Даже те же близнецы Уизли. Да, они мне не вредили, но и помощи от них не было, а к Джинни они даже никому не дают подойти. Они ясно показали разницу между мной и членом семьи.