abyssus abyssum invocat

      Глубокая женственность всех черт – немного не про неё. Безусловно, нежность и лёгкость присутствовали в движении кистей, в чувственных взмахах при душещипательном диалоге, но покатость плеч, неуёмность характера и немного жёсткая мимика выдавала что-то ещё. Что-то более грубое, но заключённое в весьма прелестную форму. Волосы, обычно находящиеся в беспорядке, иногда приглаживались заколками, собирались на затылке или сплетались во что-то фактурное сбоку. Губы разомкнуты; если это бы сбивало с толку у кого-то другого, то ей это шло – припухлость аловатых «подушечек» ещё пуще раскрывалась. Глаза распахнуты и всегда в поиске, всегда хотят видеть больше, чем доступно обыкновенному человеку – так и норовят забраться под самые дальние косточки чужого тела и изучить просторы внутри. И даже больше – если бы внутри выразительно трепетала душа, то она бы со своим взглядом сразу же туда проникла…       Холодное лицо хорошо обрисовывалось скулами – прочерченные изгибающиеся линии вызывали желание их касаться. А ещё – увидеть хоть какое-то очертание щёк, которых по сути не было – отсюда не было и тепла, и наивности. Может, так положено, задумано, определено уже давно: здесь есть либо полыхающая страсть, либо аристократическая строгость, вмиг растапливаемая улыбкой, но в основе своей неудержимая.       Худоба переплеталась с округлыми, мягкими бёдрами: пальцами можно было впиться в кожу, с удовольствием отмечая ту податливость и нежность. Но так делать не стоило. Однозначно, нет. Это точно выводило всю романтичность и чистоту ситуации, но если бы можно было забыть – те бёдра заслуживают самых чувственных и томных ласк. Самых, самых чувственных…