Луна в свете Солнца

      Начало второго учебного года мало чем отличалось для меня от первого — я все еще первая в параллели, я все еще в одном классе с Савадой и Ко. Разве что теперь пришлось отказаться не только от гимнастики, но и от паркура. Работа ядовара оказалась крайне интересной и очень денежной. Совесть от мысли, что мои составы будут использовать для убийств меня, не мучила.       На деньги, которые я выручила с первого заказа, подкинутого отцом я сняла небольшую квартирку в многоэтажке поближе к центру города, разрешения на снятие жилплощади тоже дал отец, так что проблем с законом у меня не было. Жить я там не жила, зато оборудовала настоящую лабораторию, вдобавок к хранилищу ингредиентов. В одной из комнат, в террариумах, у меня жил пяток ядовитых змей и лягушек, были там и ящики с пауками и даже один черный скорпион.       Мастера яда в мире мафии были людьми востребованными, по совету отца я всегда работала с одним и тем же посредником, передавая изготовленные составы через него и отказывалась встречаться с заказчиками лично. Это было нормальной практикой, потому что очень часто даже в мире мафии забывали, что глупо винить яд и того, кто его сделал, ненавидеть нужно того, кто этот яд заказал.       Пока покушений на меня не было, громкая фамилия Медичи и маячившая за спиной тень отца были моей защитой, но не верила я, что это может продолжаться долго. Я платила одному хакеру, чтобы он обеспечивал защиту моих каналов связи и сообщал о попытках взлома.       За яды платят много, но еще больше платят за яды, которые невозможно обнаружить. Эксперименты с пламенем и его влиянием я начала почти сразу после того, как закупила все необходимое для лаборатории. Скрыть пламенем характерный запах или вкус. Училась, конечно, на безопасных составах или на обычной еде, засекала время, вела журнал наблюдений.       Так в перечне моих услуг появились составы, которые нельзя найти ни на вкус, ни на запах. Правда, в среднем через месяц пламя выдыхалось, и все возвращалось на круги своя. Но за эти поделки платили очень много.       К маю я стала достаточно известна на рынке и получила возможность сама выбирать когда и для кого работать. Через моего посредника мне приходили письма с предложениями присоединится к той или иной мафиозной семье, но я стабильно всем отказывала, предпочитая оставаться вольной птицей.       Я была в лаборатории, пыталась изготовить блокиратор Пламени. Такие вещи в мафии официально был запрещены для изготовления, распространения и применения, но почти каждый мастер яда пытался его изготовить, а так как рецептов из-за запрета было не найти, то каждый шел своим собственным путем.       Вот и я тоже, правда, меня эта вещь интересовала не для продажи, а лично для себя. Я хотела перевести его в газообразную форму и использовать в качестве последнего козыря.       От середины опыта меня отвлек телефонный звонок, не глядя вытащила свободной рукой его из кармана брюк и поднесла к уху. — Медичи, слушает, — ответила на итальянском. В трубке тишина. Взгляд зацепился за лежащий на краю стола телефон. — Это Сузуне, что нужно? — повторила уже на японском, так и палятся шпионы, отвечать на личный телефон, как на рабочий. Мне нужно пара дней отдыха. — Сузене? — переспросили в трубке. Голос я узнала, и от этого сердце пропустило удар. — Нам нужна помощь. — Где вы, Чикуса? — Спрашивать, что с ними, излишне, и так понятно — сбежали из тюрьмы, скрываются от Вендиче. Поразительно, что Чикуса смог запомнить мой номер телефона. — Мы под Миланом, — пришел краткий ответ. — Телефон украли? — Согласное мычание. — Тогда спрячьтесь где-нибудь и выньте аккумулятор, ровно через час вставьте его обратно. Я позвоню и скажу куда идти. — Сузуне? — У меня есть некоторые связи в Италии, так что сейчас я закажу вашу перевозку в Японию и все вопросы обсудим здесь. Вас трое там? — спрашиваю, хотя и знаю ответ, Мукуро остался в тюрьме, позволяя Кену и Чикусе бежать. — Двое, — совсем тихо шепчет очкарик. — Хорошо, тогда через час. — Кладу трубку и убираю телефон в сторону. Спешно сворачиваю свой эксперимент, не дай, Ками, рванет, и берусь уже за рабочий телефон. — Алонзо? Это Медичи. — Синьорина Коломбина, тут как раз есть насколько заказов на ваше имя, интересно? — раздался в трубке немолодой голос. Мой посредник Алонзо, собственно, кроме имени я о нем ничего не знала, но это был и не нужно. — Позже. Мне нужно заказать перевозку двух людей из Милана в Токио. — Сроки? — сразу настроился на серьезный лад мужчина. За что люблю мафиозных посредников — лишних вопросов они никогда не задают. Если клиент заказал три тонны навоза, значит ему НАДО, а зачем ему это надо не их дело. — Чем быстрее они окажутся на месте, тем лучше. — Раздался стук клавиш калькулятора, а потом Алонзо озвучил сумму. Сто тысяч евро. Много, это почти все мои накопления. — Бартер невозможен? — Минуту. — В трубке послышались обрывки разговора. — Синьорина, они согласны перегнать ваших людей за пятьдесят тысяч и три порции вашего волшебного снотворного. — Деньги переведу сразу, снотворное получат, когда доставят груз. — Конечно Синьорина, — согласился Алонзо. — Сейчас я вышлю вам карту, где будет ждать вертолет и номер счета. Они говорят, что доставят ваш груз в течении трех дней.       Ноутбук издал противный звук пришедшего сообщения. Быстро раскрываю и пробегаюсь глазами. Контракт на перевозку двух живых людей из Милана в Токио, сумма, условия, дополнительные условия. Тут все стандартно. Смотрю на имя исполнителя, довольно серьезная семья, занимающаяся контрабандой и похищениями. Ну что ж, понятно, зачем им мое снотворное, этот состав первая попытка создать что-то блокирующее пламя. Блокировать он не может, а вот создать серьезные проблемы с использованием вполне, как побочный эффект — сильная сонливость, нарушенная координация и пятичасовая слепота. Заказов на этот состав было много, но я чаще всего отказывалась его делать.       Смотрю на часы, до связи с Чикусой еще пол часа, пойду проверю, есть ли у меня «чудо-снотворное» в нужном количестве. — Чикуса? — Звоню повторно на тот же номер, но уже со своего рабочего телефона. — Это Сузуне. — Номер другой, — шепотом отвечает мне подросток. — Это рабочий, — поясняю. — Слушай внимательно, я сейчас на ваш номер скину фотографию, там карта, куда вам нужно будет добраться до полудня по вашему времени. Там вас будут ждать. Этим людям заплачено за вашу перевозку до Токио. Не паникуйте, ни в коем случае не провоцируйте их и, пожалуйста, доберитесь до Токио живыми, я вас там встречу, и мы поговорим. Обещаю ответить на все вопросы. — Согласное мычание в трубке. Обрываю звонок, высылаю карту и замираю. Надо подготовиться к их приезду.       Еще один звонок Алонзо, на этот раз чтобы он подготовил комплекты документов для Кена и Чикусы. Еще одна не самая маленькая сумма уходит с моего счета, прошу подобрать пару заказов, чтобы поправить материальное положение. Обещает выслать.       Просто сижу на полу с закрытыми глазами, телефон лежит рядом. Мысли текут лениво, а сознание уплывает.       Это было похоже на мое первое появление в этом мире. Картинка мигнула и вместо стерильно чистой комнаты-лаборатории я на берегу очень живописного озера.       Я здесь не одна, по щиколотку в воде стоит Мукуро и смотрит прямо на меня своими разноцветными глазами, по спине пробегают мурашки, когда я делаю шаг к нему на встречу. — С ними все будет нормально, — говорю, вставая напротив него. Берег озера представляет собой небольшой склон, поэтому наши глаза оказываются за одном уровне, хотя Мукуро выше меня почти на полторы головы. — Я сделаю для этого все возможное. — Спасибо. — Голос у него, как и раньше, тихий, пробирающий до костей. — Есть еще одна просьба. К вам в город скоро приедет девочка, ее зовут Наги. Она сама найдет тебя, помоги ей. — Киваю. Я помню эту девочку из канона. Сосуд Мукуро. Хром Докуро. Девочка, живущая на его силе. — Хорошо. — Губы иллюзиониста слабо дергаются, словно он пытался улыбнуться, но не смог.        Он совсем плохо выглядит. Следы от кандалов на тонких руках и шее, уверена, такие же есть и на ногах скрытых сейчас под водой. Он сильно осунулся. Подхожу еще ближе и протягиваю руку, касаясь, кажется, посеревших волос. Мукуро не движется, только смотрит прямо на меня. Рука движется уже смелее приглаживая смешной хохолок. — Приходи чаще, — прошу искренне, эти странные сны-не сны меня уже не пугают, как в первые дни после их заключения. Тогда я просыпалась в слезах, с трудом сдерживая крик.       Может из-за моего страха он перестал приходить? — Если будут силы, — отвечает он, прикрывая глаза и наслаждаясь этой странной лаской.       Мои пальцы перебирают ломкие пряди. Не знаю, это ли та любовь, которую воспевают в своих стихах поэты, но этому изломленному человеку я хочу быть опорой, той, кто без слов встанет рядом и протянет руку. Мне не нужно, чтобы в ответ он отвечал тем же, достаточно, если ему станет проще дышать — Я могу поделиться своей, — зажигаю на второй руке свое пламя и протягиваю ему.       Мукуро накрывает мою руку своей. У него тонкие кисти с пальцами пианиста и мозолистые ладони война. Серый огонек пугливо дрожит, медленно обхватывая его руку, и с неслышным шипением исчезает, словно впитываясь с сухую, дышащую жаром кожу. — Спасибо.        Я не вижу изменений в нем, когда иллюзионист делает шаг назад разрывая контакт. Рука, до это перебиравшая его волосы, соскальзывает, мазнув кончиками пальцев, обожженных о множество химических реактивов, по щеке.       Мир снова мигнул, и я открываю глаза в своей лаборатории. На пальцах все еще горит ощущение от нездорового сухого жара чужой кожи. Если верить любовным романам, мое сердце сейчас должно было заходиться в безумном ритме, но оно билось ровно, равнодушно гоняя кровь.

***

Три дня текли безумно медленно, я снова и снова смотрела на часы; когда заперла лабораторию и шла домой; когда сидела на уроках в школе, бездумно черкая в тетради; когда упаковывала флаконы со снотворным; когда заказывала билет до Токио и три обратно до Намимори; когда уходила рано утром из дома и бежала к станции метро; когда сидела в поезде глядя на мелькающий за окном пейзаж.       Время текло так медленно, а сны оборачивались черными провали. Я засыпала, как падала в бездну, и просыпалась, словно не зная отдыха. Разум искал пути, как пробиться до запертого в клетке иллюзиониста, а тело бережно собирали крохи пламени, чтобы отдать ему, когда встреча все же состоится. — Синьорина Коломбина? — галантно приветствует меня Арландо Фумагалли, пламя Ураган. Третий человек в мафиозной семьи Фумагалли. Встреча была назначена в достаточно престижном ресторане Токио. — Синьор Арландо, — чуть склоняю голову. — Надеюсь эта встреча останется между нами, — говорим на итальянском. — Ради ваших прекрасных глаз, — контрабандист подает мне руку и ведет к забронированному им кабинету. За столом, кроме еще двух мафиози из этой же семьи, сидят Кен и Чикуса, увидев меня, они подскакивают и порываются подойти ближе, но их останавливают. — Ваш груз, проверять будете? — Я вам верю, синьор, — вынимаю из сумки деревянную шкатулку размером с ладонь. — Прошу, остаток платы, — мужчина сдвигает крышку и вытаскивает один из флаконов, изучая его на свет. — Желаете что-нибудь? — Арландо передает шкатулку одному из своих людей, а мне протягивает меню. — Благодарю, но нам стоит спешить. Не хочу опаздывать на свой поезд. Кен, Чикуса, за мной. — Обращайтесь к нам еще, синьорина. Это была крайне интересная работа. — На это только киваю, но принимаю к сведению.       Может быть не людей, но вот составляющие для моих ядов мне точно еще ни раз придется заказывать. Семья Фумагалли не самый плохой поставщик, по крайней мере, Арландо производит положительное впечатление. — Ты из мафии?! — воскликнул Кен, когда мы вышли из ресторана. — Попала в нее после того, как вас арестовали, — честно отвечаю и устало вздыхаю, гонка последних трех дней все-таки далась мне нелегко. — Решили уже, чем будете заниматься на свободе? — беглецы из Вендикаре опустили глаза. — Значит, пока поработаете на меня. — На мафию?! — снова зарычал блондин. — Не на мафию, а на меня, — поправила я его. — К тому же, обещала Рокудо-сану за вами приглядеть. — Мукуро-сама? — поправил очки Чикуса. — Наш с вами общий знакомый обладает интересной способностью ходить по чужим снам, — не вдаваясь в подробности, объяснила я.       Оба парня замолчали обдумывая что-то свое. Ну хотя бы не бегут. — Что мы будем должны делать? — спросил наконец Чикуса, когда мы сели в поезд до Намимори. — Ничего особо сложного. Знаете, кто такие Медичи? — Кен отрицательно помотал головой, а вот Чикуса кивнул. — Это мафиозный клан вольнонаемных врачей и отравителей. Мой отец, как оказалось, Медичи и хочет видеть меня своей преемницей. В городе у меня есть небольшая лаборатория, и я выполняю заказы мафии на изготовления всевозможной наркоты и ядов. Кроме того, там есть небольшой террариум с живым материалом и оранжерея. Вы будете за ними следить. — И все? — это Кен. — Не все. Кроме того, вы будете ходить в школу и в некоторых случаях играть роль моей охраны. — Зачем тебе охрана? — спросил Чикуса. — У меня некоторый конфликт с Внешним Советником Вонголы и Аркобалено Солнца, — беспечно пожимаю плечами, а подростки замирают с отвисшими челюстями. — Согласны? — Да, — снова за двоих ответил Чикуса. Похоже, он куда быстрее, чем Кен, адаптируется к новым ситуациям. Это хорошо.       Скоро лето. Смотрю на мелькающий за окном пейзаж в отражении, наблюдая за своими новыми подопечными. Когда-то я жалела их за несчастную судьбу, теперь планирую использовать. Отличаюсь ли я чем-то от того же Реборна, который никогда не дает своему ученику выбора? Надеюсь, что да. Потому что у них был выбор, они могли отказаться. Но решили остаться.       Меняться не просто. Тяжело подстраиваться под окружающий мир и сохранять в себе что-то свое. Я боюсь, что однажды мафия заглотнет меня до конца, превратив в еще одну безликую фигуру. В бесчувственного убийцу-отравителя.       В наушниках поет очередная песня. Прикрываю глаза вслушиваясь в заводной ритм:       Зал заколдован, лишь трубы пронзительный визг       Забавный клоун из-под купола — камнем вниз.       Эй, Коломбина! Ты не прячь в ладони глаза,       Ты так любима, что о большем мечтать и нельзя!       Любима ли я, как та циркачка за песни? Не знаю, но прятаться уже поздно. Я уже заняла свое место в этой истории и теперь только от меня зависит, как долго я смогу танцевать на канате под самым куполом.       Я — Коломбина, веселая обманщица и возлюбленная Арлекина. Я — боевой воробей Сузуне, который не боялся упасть с высоты, потому что всегда знал, что успеет вовремя остановить падение. Я — серая мышка Хотару, которая любит хорошие книги и чай.       Каждая из этих ролей мне дорога, каждая часть меня. И рано или поздно из них не родиться настоящая я. А пока я буду плясать на канате и смеяться над теми, кто остался внизу.