***
В парке Рюген, увидев мой кнут, предлагает спарринг. Что могу сказать. Меня раскатали тонким блином по траве. Кнут в моих руках просто не успевал за ним. Отец пользовался каким-то видом рукопашной борьбы. Весь бой свелся к тому, что сначала я пыталась с помощью кнута не подпустить его к себе, а потом, когда он все-таки прорывался, разорвать дистанцию. Пламя я не использовала, потому что хотела понять, что стою без него. — Во-первых, не надо уходить от удара этими твоими акробатическими прыжками. Это только в фильмах работает, в реальности тебе вдогонку пошлют пулю, от которой ты не сможешь уклониться, — начал разбор поединка Рюген. — Молодец, что понимаешь, что ближний бой не твой удел и стараешься держаться на расстоянии. Как понимаю, ты могла бы обернуть себя пламенем, на секунду скрыться из поля зрения противника, а потом сбежать? Верно? — Киваю, именно так я себе и представляла свои бои, немного вымотать противника, отвлечь его кнутом, укутаться в пламя и бежать. — Рад, что не ошибся в тебе Хотару, — довольно улыбнулся отец. — Ты мало того, что девочка — значит физически слабее мужчин, так еще и не тренировалась с младенчества, как большая часть твои вероятных врагов. Я внимательно слушаю эти замечания и киваю, скручивая кнут. Пора в школу. Остался последний рывок и весенние каникулы. — Пока я в Намимори, расскажу основы усиления тела Пламенем и заодно проверю твои знания по ядам. Надо будет тебе лабораторию подарить и в люди выводить. Какое хочешь имя? — Имя? — удивленно переспрашиваю. — У меня же есть. — Для мафии. Или ты хочешь быть Хотару Медичи? Японские имена с нашими фамилиями звучат глуповато. Да и не хочу я, чтобы во всех барах трепали о том, что мой сын Хранитель Десятого. Кому положено, те уже знают, а остальным и не нужно. — Тогда Коломбина, — немного подумав, решила я. Служанка-Коломбина, возлюбленная Пьеро или Арлекина — это героиня итальянской пьесы «Дель Арте». — Хорошее имя, — кивнул Рюген. — Сегодня после школы сразу иди домой, проверю, что ты уже знаешь, и решу, чему тебя учить в семейном деле. Медицине ты так быстро не выучишься, но показать основы изготовления всевозможных составов, я тебе смогу.***
Двадцать дней, пока не уехал отец, были похожи на пытку. Начало каникул я даже не заметила, потому что Рюген сделал целью впихнуть в меня все, что он знал о ядах и способах из изготовления. Растительные, животные, сложные химические, органика и неорганика. Карманная лаборатория, которую он принес на третий день наших занятий, действительно была карманной. Сделанная при помощи пламени Облака она могла уменьшаться и увеличиваться в размерах. В полностью сложенном состоянии больше всего она походила на спичечный коробок, но при увеличении размера становилась целым столом с немалым количеством работающих на пламени приборов. Причем пламя могло быть совершенно любым. Рюген взял у меня пробу пламени и отослал куда-то, теперь мы ждем результата. Кроме меня отец гонял еще и Рехея. Гонял, наверное, даже более жестоко, чем меня. Я хотя бы обходилась синяками и ссадинами, а Рехею ломали руки, ноги и ребра, потом еще заставляли залечивать прямо на себе при помощи Пламени. Рюген страшный. Из этой череды учебы, учебы и еще раз учебы, ради которой пришлось даже временно отказаться от паркура, потому что под вечер у меня не было сил даже стоять, и до того, как уснуть, я валялась на кровати и читала книги из тех, которые советовал отец или обсуждала с ним прочитанное. Киоко во всем этом участия почти не принимала, проводя все свое время гуляя со своей подругой Хару и детсадом из дома Савады. Отец кривился, но не препятствовал. Запомнился только день, когда к нам пришел отец Савады с сыном, подрывником и бейсболистом, Реборна и малышни к счастью не было. Одет мужчина был в какой-то идиотский шахтерский костюм, на который брезгливо косился Рюген. Решили о чем-то побеседовать, а нам с Киоко пришлось развлекать гостей и присоединившегося к этой компании брата. От дымного придурка, как всегда, несло табаком, но к моему счастью меня не замечали, все внимание забирали два Солнца. После очередной тупой шутки от Ямамото я подхватила поднос с опустевшим заварником и пустыми тарелками из-под торта и смылась из комнаты. На первом этаже было подозрительно тихо. В моем представлении беседа Иемитсу и Рюгена тихо проходить не может, поэтому я поставив поднос на кухню, ступая как можно беззвучнее, подошла к двери в гостиную. Мужчины застыли друг перед другом, как два приготовившихся к прыжку хищника. В воздухе просто растеклась жажда крови, причем шла она в равной степени и от отца, и от Савады. — Не смей угрожать моей дочери, Иемитцу. — От шипения отца больше всего хотелось забиться в самый темный угол и не высовываться. Да «Камикорос» от Хибари по сравнению с этим звучит как ласка. — Твоя дочь чудовище, а мафии не нужен второй Принц-Потрошитель! В четырнадцать лет отравить Акробалено! Это ненормально! — Но из своего сына ты его вырастить готов. Двойные стандарты — это плохо. — Мой сын будущий Десятый! И прямой наследник Примо, в котором проснулось его Пламя Гармонии. Его судьба поднять Вонголу на новую высоту! — Моя девочка заменит Старейшину Яда на его посту, когда старикашка наконец-то уйдет на покой. И поверь, это куда достойнее. Она достигнет этого своим трудом и талантом, а не потому что родословная хорошо сложилась. Что-то мне очень не нравиться этот разговор. Я нервно сглотнула. Отец рассказывал про то, что такое клан Медичи, их нельзя было назвать в полной мере мафиозной семьей, потому что управлялись они не единым боссом, а тремя Старейшинами: Яда, Знания и Жизни. Должности были выборными и назначали на них наиболее отличившихся в той или иной сфере деятельности: в деле отравителя и ядоварителя, в деле медика и в деле ученого. Именно одному из таких ученых отец и отослал образец моего пламени. — Если доживет, — очень нехорошо усмехнулся Иемитсу. Интересно, чем я ему так не угодила? Лично раньше мы с ним не встречались, Тсуну я тоже ни разу и пальцем не тронула. Откуда такая ненависть к малознакомой девочке? — Уж поверь, случайно она не умрет. — Ками, как все-таки страшен может быть мой отец. — А если я или кто-то из Медичи узнает, что к гибели моей девочки причастна Вонгола… Занзас с радостью примерит на себя титул Десятого или Одиннадцатого, тут как уж совпадет. — Я не раз говорил Альянсу, что ваш гадюшник нужно выжечь дотла! Как выжгли Эстранео! Вы неуправляемы, а потому опасны! — Савада сильно покраснел и то сжимал, то разжимал кулаки. Против него каменно-спокойный отец казался мне древним титаном. Непоколебимый и вечный. Он давил на Иемитсу, и мужчина может еще и не осознавал этого, но уже проигрывал в этой схватке воли. Пожалуй, стоит их прервать, я не хочу еще сильнее углубить эту ненависть, она может быть опасна и для меня, и для отца. Отхожу назад на кухню и резко сшибаю подставку для ножей. Массивная подставка с громким грохотом падает на кафельный пол, следом за ней с уже более мелодичным звоном по всей кухне разлетаются ножи. Давящая аура резко пропадает и через секунду в дверях оказывается обеспокоенный Рюген. — Ты не ушиблась, Хотару-чан? — нежно спрашивает отец. И вот этот человек только что давил волей Внешнего Советника Вонголы? Не видела бы, не поверила. — Нет, пап, просто сбила случайно подставку, когда тянулась за заваркой, вот и все. — Смущенно опускаю глаза в пол, краем глаза замечая, что любопытных прибавилось. Со второго этажа на шум спустились и прочие гости. — Может быть, уже можно подавать ужин? Разогреть дело двух минут. — Конечно, Хотару-тян, подавай. Киоко, помоги сестре навести порядок и подать ужин. Девочки, мы ждем вас в столовой. — Отец быстро выгнал всех из коридора, и мы с Киоко засуетились на кухне, прибирая последствия погрома и разогревая ужин. Больше до самого отъезда отца ничего достойного внимания не происходило. Уехал Рюген 4 апреля, перед самым началом нового учебного года. Мы с Киоко шли во второй класс, а Рехей в третий. Как ни странно, но тему того, что он желает видеть меня Старейшиной Яда, отец не поднимал. Может действительно рассчитывал, что мне хватит собственного таланта и упорства, чтобы достичь этой планки? Вечером, перед отъездом, отец отдал мне пачку документов на имя Коломбины Медичи и телефон с зашифрованным каналом для связи с посредниками, клиентами, постановщиками и конечно им самим. Он пообещал, что подберет для меня пару заказов на изготовление не самых сложных составов, чтобы я могла начать делать себе имя в мире мафии. Кроме документов там был отчет о моем Пламени. Отец сказал, что уже ознакомился и сделал свои выводы. Пламя очень редкое, так что наставников искать бесполезно, но он попросит друга посмотреть в библиотеке Медичи, возможно, там найдется что-то о предыдущих владельцах. С отчетом мне было приказано ознакомиться после его отъезда и тут же сжечь. Также в списке наставлений было: не провоцируй Реборна, держись подальше от Савады, не обижай Киоко, присмотри, чтобы Рехей не умер совсем уж глупо. За эти двадцать дней я привязалась к Рюгену больше, чем за все прошедшие года, и расставаться было грустно. Умный, внимательный и требовательный отец прочно занял свое место в моем сердце и решил остаться там навсегда. На следующий день, как гости покинули наш домой, а мисс Сасагава была на ночной смене в больнице, я сидела с отцом на кухне и, давясь слезами, рассказывала о Кене, Чикусе и Рокудо. О том, как хотела, но не смогла даже быть рядом, когда их забирали Вендиче, потому что Мукуро одним словом запретил мне даже приближаться к месту боя. Рассказывала о их судьбе, о своих мыслях и чувствах. О страхе снова оказаться столь же беспомощной и о снах, в которых Мукуро приходит ко мне и молчит. Я не знаю, просто это сны или создаваемые им иллюзии. Рюген слушал меня очень внимательно и успокаивающе гладил по руке. Он пообещал попытаться выяснить судьбу трех пленников и сообщить, если будет что-то конкретное. Перед отъездом мужчина сказал, что будет писать почаще, а летом возьмет нас всех в Италию.