Зыбучие пески

- Чего такой бледный-то, Стоун? - осклабившись воззрился на Сэма Родригес и снова хлопнул того по плечу. - Кошмар увидел, а? - К-кошмар, да... - задумчиво ответил Сэм и похлопал Родригеса по руке в ответ, проверяя, настоящий ли он или это искусная галлюцинация. Тот оказался настоящим, и Стоун бегло осмотрел его с головы до пят. Капрал всё так же козырял своей абсолютно лысой головой и коротко подстриженными усами, с его носа свисали синие солнцезащитные очки, и только выцветшая форма EDF куда-то пропала, уступив место нелепой гавайской рубашке, длинным шортам и резиновыми шлёпанцам. При виде такого неожиданного фасона Сэм тут же забыл про обуявший его нервоз и чуть не рассмеялся: крайне непривычно и необычно было видеть ранее ворчливого вояку в такой странной одежде. Но Родригес не терял времени зря и уже смелым ходом отправился на кухню, где загремел бутылками, открывая мини-бар. А следом за ним, как по команде, в квартиру вошла ещё одна фигура, и Сэм вновь непроизвольно охнул, узнав в выросшем перед ним темнокожем человеке другого старого приятеля — Джоунса. Стоун скрепил сердце и с трудом подавил внезапно вспыхнувший в голове отрывок воспоминаний — торопливый голос в наушнике: "Это Джоунс. Родригес... о, чёрт!". Впрочем, он вновь слабо улыбнулся, рассмотрев, что и этот утренний гость облачён в цветастую гавайскую рубашку с пальмами и загорающими девушками и шорты. На его плече вместо излюбленного "Опустошителя" взгромоздился старомодный бумбокс начала XXI века. Джоунс приветливо кивнул - Сэм хорошо помнил, что его друг никогда не отличался особой разговорчивостью - и без лишних слов проследовал к Родригесу. Стоун же так и остался стоять перед распахнутой дверью, безмятежно глядя на пустой, необычайно опрятный и залитый всё тем же треклятым солнечным светом коридор жилого дома. - Мы уж думали, ты сдох, - бросил Джоунс, опустив бумбокс у дивана и подойдя к окну. Он снял очки и теперь заметно щурился. Солнце слепило глаза, и Сэму это начало навевать давно позабывшиеся воспоминания о Египте. А может, он оказался где-то в Каире? Версия звучала безумно, и был лишь один способ её проверить, но сначала надо разобраться с гостями. От мыслей его отвлёк Родригес, только что разделавшийся со стаканом чего-то горячительного. Капрал хлопнул по столу стаканом, крякнул и громко засмеялся: - Чтобы наш-то Сэм сдох? Ха-ха-ха! Да эта скотина живучая, я тебя умоляю. Скинь на него воздушный крейсер — так он и там найдёт лазейку, чтобы выжить, если надо — зубами обшивку прогрызёт! Джоунс в ответ только хмыкнул, пригубив уже протянутый ему стакан прозрачной жидкости с кубиками льда, и пробормотал: - Только вот он что-то бледный какой-то с утра. И рассеянный. Видимо, всё-таки перебрал вчера на вечеринке. - Вечеринке? - Сэм, который до этого как вкопанный стоял посреди комнаты, вновь раскрыл рот, не понимая, о чём идёт речь. - Ну вот, я же говорил, - вновь хмыкнул Джоунс и повернулся к Родригесу. - Ему походу совсем память отшибло. Хотя после того, что у тебя вчера на дне рождения было, я даже не удивлён. Хорошо, что я с женой был, а то бы и сам не удержался... - На дне рождения?! - Сэм вновь пролепетал слова себе под нос, и теперь пришла его очередь протянуть руку к услужливо поставленному стакану прозрачной жидкости. Решение выпить в такой ситуации казалось самым логичным, отметил про себя мужчина и залпом проглотил алкоголь. Нутро зажгло, в нос повалили пары спирта, и Сэм задышал в кулак. Водка, твою мать! Зачем пить водку с утра? Когда Сэм вообще в последний раз пил эту дрянь? Кажется, году в 2111, когда вместе с русскими отбивал атаку Ментала на военную базу EDF где-то под Сибирью... Сэм потёр уставший от задумчивости лоб и вдруг поймал себя на мысли, что ему стало чуточку легче и спокойней. - Вот так, молоток, - одобрительно качнул головой Родригес. - Надо полечиться, а то у тебя от похмелья, небось, шарики за ролики заехали. Хорошо вчера погуляли, ты, наверное, и забыл. Ничего, пройдёт. - …Так, а где гуляли-то? - Стоун всплеснул руками, чувствуя разливающееся по желудку тепло. - Снова здорово. У Родригеса день рождения вчера был. Выпивка, танцы, горы кокаина и стриптизёрши. Такое вообще сложно забыть... - Джоунс покачал головой, поудобнее устраиваясь на стуле за стойкой рядом с Родригесом и продолжая глоточками пить водку. И как только ему не противно? Никаких танцев, гор дурманящего белого порошка и вертлявых полуголых девиц Сэм Стоун не припоминал. Зато он хорошо помнил азартные пляски с клирами и дробовиком посреди заснеженных покровов, и то, как уклонялся от острых когтей стервозных гарпий. С натяжкой, но это немного походило на безумную вечеринку, только вот выпивки там никакой не было, да и пил Сэм в последний раз только отдающее сивухой кисловатое вино, случайно прострелив одну из бочек в проклятом польском замке. Впрочем, парень прислушался к собственным чувствам и воспоминаниям и выковырял из подкорки памяти, что перед тем, как погрузиться спать, он действительно чувствовал себя необычайно паршиво. Пережитые в кошмаре ужасы, включая отказывающиеся слушаться конечности, подкашивающиеся ватные ноги и ощущение общей разуплотнённости мира, словно погружение в зыбучие египетские пески, вполне попадало под симптомы невероятного алкогольного отравления или некий наркоманский приход, хотя Сэм избегал употребления любых сомнительных веществ, и даже к обезболивающим таблеткам относился с опаской. Но во время пробуждения он и впрямь чувствовал некое головокружение, едва ощутимую тошноту и боль во лбу, которую позже счёл за перенапряжение от нахлынувших новых проблем. Стоун хаотично перебирал собственные ощущения, всё больше запутываясь в паутине событий и эмоций, но так и не смог прийти к единому мнению. Он продолжал боязненно воспринимать окружающий мир, но всё вокруг так и не рассыпалось в прах, и за задницу не кусали одноглазые кухонные стулья, а значит, можно было немного успокоиться. Он вновь посмотрел на своих друзей — оказывается, те всё это время увлеченно о чём-то болтали, однако занятый своими мыслями Стоун ничего не расслышал. Он проглотил откуда-то выросший перед ним второй стакан спирта, шумно втянул носом воздух и выпустил его через лёгкие на свободу. - Хым-м-м, - Сэм неловко промычал и решил перевести разговор в повседневное русло. - Так. Если вчера был твой день рождения, то я должен был что-то подарить. Я принёс тебе... торт? - опасливо выдал Сэм и покосился на лысого мексиканца. - Во! Ха-ха! Говорю же, начал вспоминать! - Родригес радостно хохотнул и опять хлопнул Сэма по плечу. - Всё верно, торт ты притащил вчера, мы его едва съели! Адресок мне кстати не оставишь, где заказывал? Не каждый день видишь съедобный полутораметровый корж со стриптизершей внутри! Сэма вновь смутно посетило воспоминание из прошлого — настоящего ли теперь? — когда они с группой "Альфа" отправились на злополучное задание, как раз в день рождения Родригеса. Совпадение ли, что он тогда рассерженно упоминал некий подарок? Отогнав и этот эпизод из своей нелёгкой жизни, парень посмотрел на своих друзей и вдруг рассеянно спросил Джоунса: - Нигер, что с вашими шмотками? Чернокожий парень, ничуть не смутившись, пожал плечами и бросил в ответ: - Ну... Жарко же. Выходной. - Угу. Логично. Пожалуй... - столь же отрывисто и сухо сказал Сэм. Нет, а вдруг он и вправду в Египте? Но тогда, учитывая чересчур мирную окружающую обстановку и такие простецкие наряды, получалось, что здесь войны нет, а возможно вообще никогда и не было! - Странные вопросы задаёшь, каменюка! - Родригес ухмыльнулся, приспустил очки на кончик носа и оглядел Сэма. - Нам-то, конечно, пофиг, но вдруг какая леди с утра заглянет, м? - О чём это ты? - переспросил Сэм. - Нехорошо хозяину своих гостей в таком виде встречать. Сэм недоумённо посмотрел на собеседника, потом покосился на свои руки, голый торс... и только сейчас впервые заметил, что он всё это время ходил по квартире в одних лишь белоснежных трусах. Чёрт! Сэм оторвался от столешницы и тут же почувствовал странное ощущение в голове. Выпивка давала о себе знать — перед глазами разлился очень лёгенький, приятный туман, а голым пяткам стало тепло. Он начал лихорадочно размышлять, где может находиться его одежда и вернулся в спальню, где тут же обнаружил на полу изрядно помятую серую футболку и носки. Пока он натягивал на себя футболку, его внимание привлекло стоящее во весь рост зеркало в противоположном углу. Мужчина почему-то неуверенно подошёл к зеркалу сбоку, стараясь не попадать в поле зрения, и приложил широкую ладонь к краешку гладкой и прохладной стеклянной поверхности. Мысленно перебирая свои беспорядочные кошмары, он вспомнил, что во снах разглядеть своё отражение никогда не представлялось возможным: облик был либо слишком искажённым и размытым, как в кривом зеркале, либо Сэм тут же выпадал из сна. Что будет, если он сейчас посмотрит на себя? Герой скрепил сердце, оторвал руку от призрачной поверхности, повернулся и сделал шаг вперед... На него смотрел зрелый, лет за 35, крепко сбитый, подтянутый и внешне опрятно выглядящий мужчина. Под загорелой кожей рук отчётливо проглядывались горы мускулов, на животе выпирали кубики пресса. На прямом, слегка бледном и высоком лице торчал массивный прямой нос с небольшой горбинкой на переносице. Ровные скулы и щёки покрывала синеватая щетина, а широкие тонкие губы над массивным, мужественным и выделяющимся подбородком были плотно сжаты в замок, изображая скупую, но вместе тем слегка насмешливую ухмылку, придававшую этому лицу необычайно выразительный вид, который не позволял разгадать истинные эмоции и намерения. И только из-под густых и немного изогнутых тёмных бровей жёстким, слегка прищуренным соловьиным взглядом вперёд взирали иссиня-серые, мудрые, но в то же время уставшие глаза. Глаза человека, который повидал бессчётное количество вещей, обычному человеку не способные привидеться даже во снах. Но Сэм и не был обычным человеком, правда сам он так в жизни никогда не считал. Сэм провёл рукой по вскопошённым и непослушным тёмно-русым волосам. Всё было в порядке, из зеркала на него смотрело его собственное же обычное отражение, если бы не... несколько простых деталей. С тела и лица исчезли многочисленные царапины и рубцы, а также наспех заштопанные грубой солдатской рукой следы от пулевых ранений и багровые пятна ожогов. Исчез застарелый тёмный порез под левым глазом и пересекающий обе губы шрам по правой стороне лица, полученный во время кровавой битвы на Проксиме Центавра. Но самое важное — не осталось ни следа и ни пятнышка от татуировки с серьёзной бомбой на правом плече. Это была последняя деталь, грубо разделившая в тот момент Крутого Сэма и Сэмюэля Стоуна на двух совершенно разных людей.