Так решили звезды

«Я вернулась» - это была самая первая мысль, которая пришла Кате в голову, едва она открыла глаза. Яркий свет. Белый потолок. И склоненные головы. Таня и Маша смотрели на нее перепугано и чего-то ждали. Катя сделала попытку встать, и тут же ее качнуло в сторону. Если бы не поддержали, упала бы снова. - Катюш, ты как? – спросила Маша и крепко сжала ее руку. В голове стояла жуткая боль, особенно в области правого виска. Катя невольно коснулась этого места, и сразу же отдернула руку. На пальцах алели капли крови. - Это все грузчики виноваты. Но, Кать, Урядов с ними разберется! – заверила ее Маша. – Они уронили на тебя шкаф. - Катенька, ты как себя чувствуешь? – Таня, едва удерживалась от того, чтобы не заплакать. - Голова немного болит… А так нормально, - все силы потратила на улыбку. Вышла она, кажется, не очень убедительной, скорее жалкой и беспомощной, потому что Пончева вдруг схватилась за платочек и всхлипнула. - Кать, у тебя не было пульса… и ты не дышала… - сообщила Таня сквозь звучные рыдания. – Мы вызвали скорую… - Не надо! – Катя попыталась встать на ноги, но удалось ей это сделать только при поддержке Маши. – Не нужно никакой скорой! Мне уже лучше… И вообще, мне на совещание пора, опаздываю… - но вопреки своим словам, Катя вдруг пошла совершенно в другую сторону – к окну. Приблизилась к стеклу и прошептала: - Вот я и вернулась в весну, - и улыбнулась так вдохновенно, что Маша с Таней озадаченно переглянулись, и, не сговариваясь, поняли, что с их подругой не все в порядке и ведет она себя слишком уж странно, что вполне логично, после такого то удара. - Кать, ну, какое совещание в таком состоянии? – попыталась ее образумить Маша. - Срочное и важное. Между прочим, вопрос вашего не увольнения нужно решить, - Катя деловито поправила очки, а потом вдруг их сняла, внимательно разглядела, будто бы увидела впервые, и усмехнулась сама себе. – Я пойду. - Стоять! – крикнула Таня, не выдержав. – Катюш, да ну его это увольнение! Пусть увольняют! Но не иди туда… Катенька, ты такая бледная была, как не живая, - снова заплакала. - Тань, в твоем положении нельзя расстраиваться, - спохватилась Катя. – Послушай, ничего страшного не случилось… Всего лишь небольшая царапина, - ткнула пальцем в висок на расстоянии. И сделала несколько шагов, они получились медленными и не совсем стойкими. Ее попросту штормило. Девочки тут же подскочили и взяли Катю под руки. - Катька, вот упрямая же ты! – воскликнула Маша. – Ну, как ты будешь вести совещание? - Я справлюсь, Маш, - заверила ее Катя. – Вы только помогите мне дойти. Девочки явно были против, но просьбу ее выполнили. Медленно провели к конференц-залу, по пути раздобыв чистую салфетку и вытерев сочившуюся из виска до самой шеи кровь. Рана оказалась глубокой и выглядела очень даже устрашающе. Чтобы не пугать акционеров, Катя решила ее прикрыть, и пригладила пряди волос больше на правую сторону. Таня снова принялась рыдать, когда они подошли к двери. - Дальше я сама. Спасибо вам. - Кать, ну что ты… - Маша тоже прослезилась. – Тебе бы все-таки к врачу, Кать… Врач подождет. Ну, какой может быть врач? Если она вернулась обратно. Она дома. Здесь и пахнет как-то по-другому. «Зималетто» - то же, вроде бы, но ощущения вызывает совсем другие. Теплоту, радость. И уверенность, что так – правильно. Вот сейчас – правильно. Это ее время. Реальность Кати Пушкаревой. Страдавшей, ошибавшейся, любившей и ненавидевшей, предавшей, но вернувшейся, чтобы исправить свои ошибки. И это здорово! Это же счастье – самой принимать решения и самой за них отвечать, не прибегая к помощи перемещений во времени. Человек должен сам отвечать за свои поступки, не оправдываясь, не убегая, и не надеясь, что кто-то решит все за него, что вмешается судьба-провидица и расставит все по своим местам. Она, конечно же, вмешается. И расставит, несомненно. Но не факт, что вам понравятся ее рокировки. Заглянув еще раз в папку с документами, чтобы освежить память, Катя тихо приоткрыла дверь и вошла в конференц-зал. На нее тут же устремились пять пар глаз. - Прошу прощение за то, что заставила вас ждать… - голос сел, в нем сквозила легкая хрипота. - Не прошло и дня! – едко заметила Кира. – Екатерина Валерьевна, помнится, вы хвастались своей пунктуальностью… - Кира! – прошипел Андрей, он не сводил с Кати пристального взгляда. - А что такое? Разве я не права? – «обиделась» Кира. – У меня, между прочим, работы предостаточно. А я тут сижу, жду. - И у мЕня! – оживился Милко, и неприязненно скривил рот. – И мне РонАльд должен звОнить… - нахмурился еще больше, вспомнив, что с Рональдом накануне разругался, и теперь звонок с его стороны был маловероятным. - У меня была веская причина, чтобы задержаться, - взяла со стола бутылку, открыла, налила себе воды и выпила залпом. Голова еще кружилась, висок ныл. На Андрея старалась не смотреть. Не могла. Пока что. Не хватало сил. Он ведь, кажется, не помнит ничего. Не должен помнить… Обреченно выдохнула, одернула бледно-розовую кофточку и четко сказала: - Что ж, если не будет больше никаких вопросов, то мы, пожалуй, начнем… Для того, чтобы вывести компанию из кризиса, мне дали пол года. Для этого нам всем нужно объединиться – это принципиальная позиция. Объединиться и работать на одну цель. Во-вторых, мы должны рассмотреть новые стратегии управления компанией, которые должны нам принести большую прибыль и помогут погасить долги… У меня есть несколько предложений… - Надеюсь не рУки и сердца? – ухмыльнулся Милко. Его слова неприятно кольнули, Кате стало обидно. Ну, почему этот Милко ее ненавидит? За что? А Милко из прошлого, наоборот, полюбил… С чего такой контраст на ее ушибленную голову? Признаться честно, Катя привыкла к теплым взглядам Милко. И к нему самому она привыкла, он стал ей другом, духовным другом. И он ей дорог. Почти, как Зорькин. Или даже больше. Катя устало потерла переносицу, и, решив не расстраиваться, не обращать внимания на всевозможные провокации, продолжила: - Для начала мы должны стать ближе к покупателям. - Интересно, это каким образом? – Кира с каждой минутой хмурилась все больше и больше. - Рекламные акции, распродажи, гибкая система скидок… - Не думаю, что на это поможет. Мы будем работать себе в убыток. - Не будем, - вмещался Зорькин. – Конечно, не будем! Я тут подсчитал… Очень даже хорошая прибыль получается. - Да вы что? – Кира наигранно улыбнулась. – Это, конечно, все так, но на эти акции нам нужны средства. - Мы должны набрать заказы на пошив форменной одежды. - Какой Одежды? – Милко смерил Катю недовольным взглядом. – ФормЕнной? - Форменной одежды… для коммерческих предприятий, для авиакомпаний, крупных торговых центров. Это очень выгодный бизнес. Особенно сейчас, когда фирмы так заботятся о своем имидже. - Ага. Значит, Они заботятся об имидже, а я? О мОем имидже кто-нибудь пОдумал? Катя подняла на Милко глаза, посмотрела пристально, и вдруг улыбнулась. - Милко, я только и делаю, что думаю о вашем имидже. Малиновский хохотнул. А Вуканович, кажется, не понял шутки и воспринял Катины слова всерьез. - Для того, чтобы осилить помимо выпуска коллекции еще и заказы, нам нужно… нам потребуются, конечно, дополнительные мощности. - Где ж их взять-то эти мощности? – подал голос Малиновский. - Я изучила предложения о продаже убыточных предприятий в регионах, и думаю, что мы можем позволить себе купить их. - А где мы найдем деньги? – Кира вцепилась в нее едким взглядом. - Покупая швейные фабрики, мы обеспечиваем рабочими местами тысячи людей. Власти идут нам на встречу, и мы получаем новый кредит… - Ну, что ж, я считаю, что мы должны этим заняться, - раздался голос Андрея. Катя вздрогнула, но снова так и не смогла поднять на него глаз. Уставилась в папки, и, молча, слушала все его предложения о продаже франшиз. Милко снова начала возмущаться, теперь новому непонятному слову, Зорькин, посчитал нужным просветить его на этот счет. Все происходило будто бы в стороне, и к ней, к Кате, не имело никакого отношения. И, да. Ей все-таки было тяжело. Головокружение не прекратилось, а наоборот, усилилось. А тут еще Андрей. Говорит так, будто бы обращается только к ней, намеренно делает акценты на словах и смотрит только на нее, Катя всем своим существом ощущала этот взгляд. - Что скажете, Екатерина Валерьевна? – спросил он, слегка раздраженно. Катя медленно втянула в себя воздух, сжала кулачки под столом, и подняла голову. Он стоял у стола. Красивый, не похудевший и не осунувшийся, каким Катя видела его в последний раз в другой реальности, этот Андрей был полон сил. Он смотрел прямо на нее, взволнованно, внимательно вглядываясь, ловя каждое ее движение. И Катя поняла. Он любит. Этот Андрей ее любит. Правда, любит!.. И еще! Кажется, она пропала. Кажется, у нее нет никаких шансов увернуться от его и от своих чувств. Она попросту растеряла все аргументы против. Они остались где-то там – в прошлом… - Екатерина Валерьевна, вы не согласны с моим предложением? – повторил вопрос Андрей и кинул на Катю слегка потерянный взгляд. - Отчего же? – провела рукой по шее и отвернулась. - Я считаю, что вам с Романом Дмитриевичем стоит заняться проработкой этой идеи… - не смотреть на Андрея, довести совещание до конца и потом со всем разобраться. Где бы только взять дополнительных сил? – Бренд «Зималетто» включает в себя, конечно, много составляющих: стиль одежды, ее качество, цены, целевую аудиторию… вплоть до стиля обслуживания в магазинах… И этот стиль надо будет изменить… Кира разве, что не крякнула от подобных наглых высказываний. - Ну, знаете ли! – прошептала она возмущенно. – Мне, кажется, вы уже внедряетесь не в свою сферу! - Кира, я прошу тебя, - прервал ее Андрей. - А что? Я работаю в этой сфере несколько лет! У нас никогда не было проблем. С какой стати мы должны все менять? - Может быть, мы все-таки попробуем выслушать Екатерину Валерьевну? – спросил он раздраженно. Кира покраснела, но замолчала и уставилась на Катю с еще большей ненавистью. - Я не предлагаю никаких кардинальных изменений, Кира Юрьевна. Моя идея заключается в следующем: мы должны стать ближе к простым покупателям. Обычным женщинам, не обладающим блестящей внешностью, которые не разбираются в моде, но которые хотят выглядеть красиво... И я считаю, мы должны им помочь. - Милко хочет сделать заЯвление: Милко нЕ хочет и нЕ будет помогать страшнЕньким женщинам, которые нЕфига не понИмают в моде! Милко сОздает свОи мОдели для прЕкрасных и легких бабочЕк, а гусЕницы пускай отправляются в магазин «ПрОщай свежесть», - заявил он возмущенно. - Прощай молодость, - поправил его Малиновский. - Ну, какая разнИца? Какая разнИца?! Я нЕ понимаю, почему мы должны привлекать гусЕниц в наши магАзины! Все посмотрели на Катю. Катя посмотрела на всех (кроме Андрея, естественно) и устало откинулась в кресле. - Милко, скажите, а для кого вы шьете… вернее для кого вы создаете ваши шедевры? – посмотрела на него с легкой улыбкой. – Для женщин с модельной внешностью, верно? - Конечно! Только красОта вдохновляет мЕня творить! – заявил он важно. - Что ж… Прекрасно. Милко, а что делать… к примеру, юному парню, подростку с неприметной внешностью? Предположим, что он влюблен в девушку, которая совершенно его не замечает… Как ему быть? Как привлечь ее внимание? Милко побледнел. Стоял у стола и большими круглыми глазами смотрел на Катю. - Екатерина Валерьевна, вы, кажется, отвлеклись от темы совещания, - едко заметила Кира. - Неужели у этого мальчишки нет ни единого шанса? – продолжала Катя, не обращая никакого внимания на Киру. – Милко, он ведь ее упустит. Найдется другой парень, с более яркой внешностью, и уведет ее… В ваших силах помочь таким людям. И этому мальчишке, и другому, может быть, повзрослевшему мужчине, или женщине. В ваших руках оружие. Вы способны изменить мир, по крайней мере, мир моды, точно… - Я… - Милко попятился к двери. – Мне нужно выйти… - взялся за дверную ручку и замер. – Я пОдумаю, - сказал он и стремительно вышел из конференц-зала, а точнее убежал. - А что это было? – в повисшей тишине раздался голос Малиновского. - Что ж… Думаю, нам стоит собраться через некоторое время и утвердить… - Вы хотели сказать, обсудить? – поправила ее Кира. - Нет, Кира Юрьевна, утвердить. Иначе мое пребывание в этой должности – бессмысленно, - провела пальчиками по документам. – Будут еще вопросы? - По поводу дисциплины… Что будем делать с «Женсоветом»? - И Клочковой, - Катя смотрела непреклонным взглядом, и Кира сдалась. - Я думаю, увольнение – не лучший выход. Обойдемся штрафами. - Прекрасно, - сцепила руки в замок. – Прекрасно… Я хотела еще поделиться с вами некоторыми кадровыми перестановками… Катя говорила и снова чувствовала на себе ЕГО взгляд. Она плавилась под ним, медленно сгорала. Еще чуть-чуть и запахнет паленым. Еще чуть-чуть, и она не выдержит, убежит, подобно Милко. Это какое-то проклятие! Не может какой-то обычный взгляд ощущаться физически! Так не бывает! Ничего подобного Катя не встречала ни в одной книжке, а книг она перечитала не мало. Хотя, с другой стороны, если бы месяц назад ей кто-нибудь сказал, что Катя Пушкарева перенесется в прошлое, она бы тоже не поверила, она бы посмеялась в лицо тому человеку, который бы предположил подобную чушь. - Благодарю за внимание, - Катя закончила свой доклад о кадровых перестановках и резко повернулась к Зорькину, сидевшему рядом с ней, слева. – Колька возьми меня под руку, - шепнула она и поднялась. Николай сначала озадачился, но просьбу выполнил, и когда Катя оперлась на него слишком сильно, кинул на нее непонимающий взгляд. - Все потом, - шепнула Катя, толкнула дверь и оказалась в президентском кабинете. Спина пылала, кажется, кто-то решил прожечь основательную дыру еще и там. Зорькин довел ее до кресла, помог сесть и потребовал объяснений. Катя поступила просто – откинула волосы и продемонстрировала ушиб. У Кольки вытянулось лицо. - Что с тобой случилось? - Столкнулась со шкафом, точнее на меня его уронили рабочие. - Надеюсь, шкаф не пострадал, - хохотнул он. - Не пострадал, - заверила его Катя и мстительно добавила: - А вот ты сейчас пострадаешь! - Эй, Пушкарева, умерь свой пыл! Я тут жертва. Ты не представляешь, через что мне пришлось сегодня пройти! Меня Вика ненавидит, - пожаловался он. - А ты не пробовал растопить ее лед кредиткой? - Она не такая! – поджал губы и нахмурился. - Коль, когда ты только поумнеешь? – вздохнула печально. - Кто бы говорил! А сама со своим Ждановым? - А что я такого сделала? И никакой он не мой! – прозвучало это, правда, не очень убедительно. - Ага! Как же! Не твой! Он на тебя так смотрел. Как побитая собака на кость. - Какое интересное сравнение, - отвернулась к окну и повертелась на кресле. - Зато правдивое. Пушкарева, Жданов, конечно, сволочь, но что-то здесь не так. - Екатерина Валерьена, приехали поставщики. Что мне им сказать? – Вика появилась в кабинете, встала в постройке смирно, сложила ручки за спиной, доложила, и принялась ожидать дальнейших указаний, старательно отводя взгляд от Зорькина, делая вид, что его в кабинете совсем нет. - Я с ними встречусь… - сказал Колька. - А ты… - посмотрел обеспокоенно. - Ты поезжай домой. Пусть Валерий Сергеевич тебя отвезет. - Я в порядке, Коль. - Пушкарева, подумай хоть раз о себе! Плюнь на все и езжай домой. Виктория, проводите меня, пожалуйста, к поставщикам. Вика хмыкнула, но просьбу выполнила. Оставшись одна, Катя задумалась. И что ей теперь делать? Как быть? Нужно сделать первый шаг. Ей, а не Андрею! Она обязана сделать этот шаг! Но как же трудно… Гораздо сложнее, чем убегать, обижаться. Быть пострадавшей стороной легко. И страдать тоже легко, а вот признавать свою неправоту – невыносимо тяжело. Катя придвинулась к столу, и достала из него большой зеленый пакет. Заглянула внутрь, провела пальцами по открыткам, и прижала к себе. Что ж, ты должна собраться, Пушкарева! Ты просто обязана сделать этот шаг. * * * - Слушай, ну, Пушкарева – это же просто какой-то ураган «Катрина», а не руководитель! Столько предложений за последние дни, даже страшно становится. Катя замерла у двери, не решаясь войти. Прижимала к себе пакет и дрожала. - Главное, что все эти предложения по делу, Малиновский. - Да, да. Я заметил, что тебе понравился новый план выхода из кризиса. А вот понравилось ли Кире то, что ты так яростно защищаешь Пушкареву – не известно. Так, все, хватит! Сколько можно тянуть? Да и подслушивать сплетни Малиновского тоже не хотелось. Катя толкнула дверь и вошла. Кажется, мальчики совсем не ожидали ее увидеть. Малиновский промахнулся мимо кресла и упал на пол. Андрей замер на месте, смотрел недоверчиво. А как увидел пакет в ее руках и вовсе вспыхнул. - Простите… Роман Дмитрич, я бы хотела поговорить с Андреем… Павловичем. Малиновский вскочил на ноги, быстро отряхнулся и, улыбнувшись ей самой вежливой из улыбок, сказал: - Конечно, Екатерина Валерьевна, - поклонился и вышел из кабинета. Катя задумчиво посмотрела ему вслед. Хотела остановить и вручить все эти открытки, шоколадки, но не успела, он ушел. Повернулась к Андрею. Он был напряжен и взволнован. - Я… Это ваше, Андрей Палыч, - протянула ему пакет. Он стоял, не шелохнувшись. - Нет, Екатерина Валерьевна, это – ваше. - Вы издеваетесь? – возмущенно оттолкнула кресло. - Возьмите, пожалуйста, пакет. - Нет, это вы надо мной издеваетесь! – закричал Андрей. А с виду казался таким собранным. – Вы пришли, чтобы… Зачем вы… Катя поставила пакет на стол. - Простите… Я, пожалуй, пойду… Злой Андрей. С ним трудно делать какие-либо шаги к примирению. Он, похоже, и не настроен на примирение. - Стоять! – закричал вдруг он и настиг ее у двери. – Что у вас с виском? – откинул рукой волосы. - Ничего… - замялась. - На меня уронили шкаф. - И вы поэтому опоздали на совещание? – догадался он. Катя кивнула, не поднимая глаз. Андрей по-прежнему стоял с поднятой рукой, зависшей у раны. И, кажется, он разозлился еще больше. - Катя, ты с такой травмой вела совещание? – спросил он потрясенно. – Ты с ума сошла? - Может быть, - с этим она уже не берется спорить. - Ты! Ты! Ты!.. – заметался по кабинету. – Ты совсем себя не любишь? Катя покачала головой и улыбнулась. - Не люблю, - призналась покаянно. – Но у меня есть оправдание, - тут же заявила она. - Какое? – заинтересовался Андрей. - Вам это будет не интересно… - наигранно вздохнула, - Я, пожалуй, пойду… Андрей схватил ее за руку и остановил. - Нет, уж! Говорите, коль начали! – потребовал он. - Хорошо… Знаете, Андрей Палыч, так бывает, что любишь кого-то больше, чем себя… Вам не приходилось с таким сталкиваться? У Андрея разом пересохло во рту, сдавило горло и в груди как-то сильно заныло. - Приходилось, - прохрипел он, не сводя с Кати гипнотического взгляда. - Значит, вы меня поймете. Вот… Я ответила на ваш вопрос… А сейчас у меня дела… - дернулась к выходу, но цепкие руки вновь схватили ее за запястье. - Подождут ваши дела… Я отвезу вас к врачу, - заявил он непреклонным тоном. Подошел к столу, продолжая держать ее за руку, взял ключи, телефон. - Андрей Палыч, не нужно… - У вас нет сейчас права голоса. И не спорьте со мной! Увидев их, идущих вместе, держащихся за руки, «Женсовет» слегка обалдел, и даже спросить ничего не успел, как Андрей втащил Катю в лифт. Он держал ее крепко, бережно, незаметно поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони. А у Кати кружилась голова от его близкого присутствия, от этих «незаметных» поглаживаний, от замкнутого пространства лифта, и, наверное, еще и от немаленькой вмятины в голове. Оба молчали, оба были опутаны животным страхом, боязнью сделать что-то не так. Андрей усадил Катю в свою машину, помог пристегнуться и медленно двинулся в сторону ближайшего приемного пункта, педантично соблюдая все правила дорожного движения, и даже не выругавшись ни разу на «подрезавшие» его автомобили. Врач, конечно же, отчитал Катю за то, что она отказалась от скорой помощи, осмотрел рану, сделал рентген головы, и, выяснив, что ни переломов, ни сотрясения у нее нет, отпустил домой лечиться. Катя сделала вид, что всенепременнейше выполнит все его предписания, получила рецепт, и поспешила скорее убраться из этого нелюбимого с самого детства заведения. Андрей по-прежнему не выпускал ее руки. Даже в машине. Ехали они снова в полнейшем молчании. Только немного поспорили на тему маршрута следования. Катерина требовала везти ее назад – в «Зималетто», а Андрей был с ней категорически не согласен, требование выполнить отказался и привез ее домой. Остановился метрах в двадцати от подъезда и напряженно замолчал. - Кать… Скажи, а ты… - по всему было видно, что Жданов панически боялся задавать мучивший его всю поездку вопрос. – Ты… Простите, вы, - дернулся и вцепился в руль. – Вы когда сказали, что есть человек, которого вы любите больше, чем себя… Кого вы имели в виду? – ну вот! Спросил и выдохнул. Кажется, у него даже капельки пота проступили на лбу. Катя сморщила лоб, откинула прядь волос. - А вы как думаете? – спросила она и посмотрела ему в глаза. - Я думаю… - прокашлялся. – Это… - поерзал на сиденье. – Это этот ваш кулинар? Только ответьте честно! Катя хмыкнула. Потянулась к ручке, раздался щелчок, дверка открылась. - Не угадали, - сказала она. – Я вас имела в виду, - и вышла. Андрей смотрел ей вслед через лобовое стекло. Медленная походка, ветер треплет еще непривычные короткие волнистые пряди. Она без пальто. А на улице еще не так тепло, чтобы разгуливать в тонкой кофточке. Хотя в этой кофточке ей и вовсе не стоит разгуливать. И вообще, никаких кофточек! Тем более обтягивающих! Верните прежний гардероб! Черт! Пока он справлялся с потрясением, Катя прошла уже метров десять и была близка к своему подъезду. Андрей вывалился из машины, споткнулся, упал коленом в грязь. Подскочил и побежал за ней вслед. Настиг почти у самого подъезда и схватил в охапку. Прижался к спине, зарылся носом в эти самые кудряшки. Пахло Катей Пушкаревой! Божественный запах, взрывающий кровь и парализующий сознание. Катя. Рядом. Не убегает. Какие прекрасные слова! А если вот так: «Катя рядом, не убегает и любит»? О! вот это, пожалуй, посильнее ядерного оружия будет. - Катюш, я, надеюсь, ты понимаешь, что я не в состоянии тебя сейчас отпустить, - прошептал он ей в волосы. Катя кивнула. – Я рад, что у нас с тобой наладилось взаимопонимание. Пойдем! – подхватил ее под руку и потащил обратно к машине. - Катя? – послышался голос за их спинами. Остановились и встретились с Еленой Санной, обвешанной пакетами. – Андрей Палыч? А вы куда? - Мам, я приезжала за одним документом. Андрей Палыч любезно согласился меня подвезти. А сейчас мы спешим на важную встречу, - улыбнулась маме, развернулась и почти побежала к машине. - Здравствуйте, Елена Александровна, - с будущей тещей нужно налаживать контакт как можно раньше, решил Андрей, и, любезно ей, улыбнувшись, поспешил догнать Катю. Елена Пушкарева долго стояла на месте, смотрела им вслед и гадала, в каком месяце лучше всего будет сыграть свадьбу, в том, что свадьба непременно состоится, она даже не сомневалась. Во-первых, госпоже Пушкаревой сегодня ночью приснилось куриное крылышко, хорошо проваренное и крепко сцепленное в хряще, в меру приправленное и просоленное, а это, между прочим, очень многое значило. А, во-вторых, взгляды брошенные Ждановым на ее дочь, говорили сами за себя. А говорили они следующее: «Не уйдешь! Женюсь, и точка!». - Надо бы сходить еще за мукой «Настюша» и майонезом «Провансаль», - решила Елена Санна, придирчиво оглядев содержимое пакетов.