After the war...

      Пока Северус размышлял, Люциус распорядился насчёт обеда.       — Значит, новый мир, да? — после долгого молчания мрачно усмехнулся Снейп.       — Да. И места нам в нем пока не предвидится, — задумчиво потирая подбородок, заметил его визави.       — Твои предложения? — ещё одна невесёлая усмешка.       — Жить, — пожал плечами Малфой, — жить пока живётся.       Несколько печальный диалог прервало появление домовика с подносом. Тёплая похлебка и рюмка мадеры подействовали на Северуса, как отменное снотворное. Люциус помог другу улечься, и, когда тот уснул, долго держал его за руку, погружённый в свои мысли.       А подумать было над чем.       Они дружили. Ещё со школьных времен. Для Люциуса эта дружба началась, скорее, как шефство над талантливым младшим товарищем, разделявшим его страсть к дуэльной магии, которая в стенах школы не приветствовалась. Однако время шло, разница в возрасте сгладилась, прибавилось общих дел и тем для разговора, а потом появилась и общая кровавая порука, отпечатавшаяся уродливым узлом на предплечье каждого из них. Получается, что они провели плечо к плечу почти двадцать семь лет.       Дружба эта была странная. Хотя бы по меркам волшебников, воспитанных вне факультета Слизерин. Потому что не было юношеской бравады, братания на крови и огневиски, хотя количество совместно выпитого спиртного исчислялось десятками галлонов. Не было нерушимых клятв вечной дружбы. Они молча вытаскивали друг друга из передряг, после чего спаситель считал своей святой обязанностью устроить спасенному разнос, который часто заканчивался потасовкой. Они так же молча в безошибочно определённый момент подставляли друг другу плечо, мантию и бутылку. В конце концов, именно Северусу он доверил своего наследника. И всегда в этом была какая-то отстраненность. Они не подавали друг другу руки при встрече, и, касаясь друг друга, делали это безэмоционально. Как будто не своими руками, а вызванными заклинанием манипуляторами. И всё было хорошо.       Но месяц назад мир подлый мир изменился. Попросту встал с ног на голову. Прежние церемонии потеряли смысл, а новая служба протокола ещё не приступила к своим обязанностям. Мир оказался во власти эмоций. И эти эмоции хлынули в жизнь Люциуса, как морская вода в пробоину ниже ватерлинии, сметая остатки привычного и заставляя трепетать от восхищения при взгляде в знакомое лицо.       Определенно, Северус был красив. Непростой характер, закаленный в гуще событий прошедшей войны, наложил отпечаток на резкие черты лица, не делая их мягче, но добавляя что-то аристократическое, не поддающееся описанию. Залюбовавшись, Люциус прикусил губу, подавляя снова нахлынувшее возбуждение.       В следующий момент непрошенная мысль заставила его похолодеть. Интересно, как он собирается рассказать о своих чувствах Северусу? И что он будет делать, когда, услышав этот бред, Северус в ярости аппарирует отсюда ко всем чертям? Что он будет делать один в опустошенном доме без палочки? Похоже, изучать маггловские способы досрочно покинуть этот жестокий мир.       Люциус горько усмехнулся и покачал головой. Северус бы таких настроений не одобрил. Наверное, надо дождаться утра и раскрыть карты. Чтобы приблизить наступление утра, следовало лечь спать. А что делать, если мучительные размышления напрочь прогнали сон? Принять снотворное. Которое придётся варить. Потому что магический сейф без палочки не откроешь.       Малфой вызвал домового эльфа, отдал необходимые распоряжения и откупорил бутылку огневиски — благо, шкафчик рядом с камином открывался механически.       Пока домовик нёс всё необходимое, Люциус приговорил почти половину бутылки. Оставшаяся половина закончилась, пока он, бранясь почём свет стоит, изготовил Напиток живой смерти — самое простое и действенное из известных ему средств. Зелье оказалось омерзительным на вкус, а потому было запито последним глотком огневиски. Едва добравшийся до кровати лорд Малфой отключился.