Зимнее

Чувство вины рухнуло на плечи быстрее, чем Анасфено сумел вздохнуть. Он вообще привык быстро соображать: путешествия в другие миры выбивают привычку к неспешности и ленивой рассудительности. Это всё он. Он и его нежелание выглядеть посмешищем. «Нет, — закатывал он глаза не далее как вчера утром, отнимая у несчастного варвара его обувь, — в этом ты в приличном обществе не появишься! Ты же помнишь, как на тебя таращились? Помнишь? А в этом ужасе тебя живьём сожрут. Не-е-ет, у нас, конечно, общество поддерживает многообразие, но „быть необычным“ и „быть чучелом“ — разные вещи». В родном мире драконы в любом из обликов падают на лапы и выпускают когти. Сарин попытался проделать это же, но новые сапоги, красивые и слишком крепкие, не поддались «маникюру» человеческой формы. Итог закономерен. — Сарин, — осторожно позвал он, делая шаг по отполированной до зеркальной глади обледенелой мостовой. Подошва держалась вроде и крепко... — Сарин, ты живой? Под взглядами десятков глаз растянувшийся гость семейства Эсперанза шевельнул рукой, и у Анасфено отлегло от сердца. Не расшиб голову, не скончался от того, что птичье рёбрышко переломилось и проткнуло что-нибудь важное, и даже моторика рук не пострадала, если судить по комбинации, сложенной этим непочтительным коротышкой. — Знаешь что? — хмыкнул маг, вдоволь насмотревшись, как ладони Сарина скользят в нелепых попытках опереться, и решительно подходя ближе. — Не двигайся. Если ты поднимешься и снова рухнешь, то точно свернёшь шею, животное. И я не представляю, где хоронить драконью тушу, если ты успеешь измениться. Хотя стоит поинтересоваться у алхимической гильдии, сколько они готовы дать за эдак тонну чешу-у-уй... То, как быстро перевернулся мир, отозвалось в голове противным, вязким головокружением. Ухитрившийся сложиться в полёте пополам и не врезаться затылком в ледяную корку Анасфено аккуратно уложил голову и прикрыл глаза. Рядом шевельнулись, трогая за рукав. — Какой ловкий, — после недолгой заминки протянул Сарин. Даже магическое изучение языка не избавило его от характерного мягкого произношения, с которым ирония становится ещё более гнусной. — Если нас пойдёт спасать твой батюшка, то готов поклясться всеми тоннами своей чешуи, что упадёт он аккурат на меня. Анасфено передёрнуло. Да-а, отец может. Раздавить раздражающее животное старшего сына — чем не выход? — Я говорил, что не люблю зиму? — ровно, будто и не посреди улицы улёгшись, поинтересовался Сарин. Маг повернул к нему голову: бледный, но с покрасневшими щеками и носом, иномирец смотрел в темнеющее, затянутое рваными облаками небо, внимательный и серьёзный. Кружащиеся в воздухе снежинки падали на лицо, начиная подтаивать через долгие секунды. В голове пронеслись воспоминания о десятках простуд, ужасающей сонливости и дымном чихании, появлявшихся при весьма скромных похолоданиях, о микстурах, зельях и чарах, спасающих от этой напасти... — Да, припоминаю что-то подобное. Сарин вцепился в его руку повыше локтя и попытался опереться. Он ухитрился даже встать на колени и кое-как распрямить спину, прежде чем ноги вновь разъехались. — Какой ловкий, — повторил Анасфено, пользуясь моментом: ушибленная о его бедро челюсть помешала Сарину огрызнуться. Вместо этого дракон толкнул его и благоразумно перевернулся обратно на спину. — Ловкий обидчивый зверь. — Злоязычная двуногая крыса. Проходящие мимо люди тихо посмеивались, косясь на лежащих мужчин, вдалеке шумел карнавал, а с неба продолжал сыпать снег. Смятые волосы Сарина из невзрачно-мышиных медленно превращались в белые, а что стало с его собственной косой, Анасфено и предположить боялся. — Это сделал твой отец? — С учётом, что это выглядело ужасающе нелепо и смешно — наверняка. — Старый козёл, — выдохнул облачко пара Сарин. — И когда он позволит нам подняться? — Тебе, — поправил его маг. — Меня ему хватило немного опозорить. — Ну так вставай? — Нет... нет. Я полежу. Отдохну. После, может, отползу, как надоест, а пока мне и здесь неплохо. Сарин хмыкнул, дёрнув вверх уголок губ, но рассыпаться в куртуазных благодарностях, как умел, не стал. Стянув перчатку, он нашарил ладонь Анасфено и сжал. Даже жаль, что действие принятого эликсира продлится всю ночь и не будет повода плюнуть в старшего господина Эсперанза парой искр, прикрываясь подхваченным насморком. С другой стороны, зимой здесь действительно красивые звёзды.