***
А Шифра выскочила из понурого лекарского домика и опрометью кинулась прочь, изо всех сил пытаясь преодолеть тот твердый комок в горле, который старался заставить ее чувствовать себя виновной во всех бедах. Но болезненное ощущение своей крошечности и в тоже время полной сопричастности ко всему навалилось с такой чудовищной силой, что казалось, она не выдержит и вот-вот сломается. Запыхавшись, у околотка девчонка остановилась. Тело все еще осязало грубые прикосновения чужих рук, чувство гадливости не покидало ее. На глаза вновь навернулись слезы. Ей надо бы выплакать накипевшее, прокричать свой гнев, позволить эмоциям быть, и потом она станет свободнее. А значит, вернется мужество и способность действовать вопреки. Но горло сдавило жгутом, хотелось рыдать, только что-то не давало расплакаться, и от этого еще больше болело в груди. Темные грозовые тучи сковали небо, обещая пролиться дождем. Гнетущая атмосфера давила на виски, кольцом сжимала голову. День перестал быть похожим на день — все вокруг почернело. На этом фоне выделялась только ее бледная кожа и льняная рубашка. Шифре казалось, что она тонет в бесконечном черном море. Ну а если утонет, то хотя бы не придётся вставать завтра утром и чистить конюшни. Землистые улочки были совсем пустые и пугающе тихие. Лишь где-то там, далеко за вересковым плато, беспокойно бурлил океан. Оставив позади унылые хижины, девчонка побрела к скалистой круче, туда, где огромные пенящиеся гребни волн яростно бились о каменистый берег, загроможденный гранитными валунами, где колоссальные массы разъяренной воды носились от самого горизонта, пропитывая воздух солью, туда, где часто пряталась она от мирских проблем. Должен же существовать способ спасти Мэдди! Шифра дала слово отцу Макнейлу. А кроме него никто больше не верил, что у нее получится, даже сам Мэдди. Он наверняка сейчас не спит — мучается в лихорадке. Девчонка положила ладонь на горло и представила себе, каково это, когда внутри тебя сидит то, что мешает дышать. Она вспомнила запах разложения в лазарете, где помогала нуждающимся. Запах, который, кажется, останется в памяти навсегда. Вспомнила, как сгнивают изнутри: медленно, понемногу каждый день, каждый час. Сердце сжалось. Сильными порывами ее сдувало с утеса, но девчонка по привычке испытывала судьбу, продолжая шагать вдоль обрыва. Словно бы в унисон завываниям ветра гудел бушующий прибой. Утробно он дул свои низкие ноты, и звук тот был навязчиво ей знаком. Размышляя, Шифра невольно прислушивалась к нему. Если бы только удалось сотворить чудо… Или встретиться с тем, кто сотворит его… Или найти того, кто знает, где такой чудесник живет… Она сжала руками виски. Слишком много "если". И положиться не на кого. Мысли бегали по кругу в ее утомленном мозгу и вдруг осеклись: вот кого напомнил ей седой океан! Вот кому она нанесет свой визит!2
5 июня 2017 г. в 00:40
Шифра кралась вдоль стены лекарской лавки, подыскивая удобное окно. Найдя подходящее, она легко достала до подоконника, вскарабкалась и уперлась в маленькие мутные стекла, закрепленные в частом деревянном переплете. Ухналем попробовала каркас на прочность. Тот поддался не сразу — дубовая древесина оказалась чрезвычайно крепка. Девчонка долго пыхтела, но кое-как расковыряла его и осторожно вытащила из рамы несколько фрагментов. В окне возникло вполне устраивающее ее отверстие. Выбросив в кусты подковный гвоздь, куски стекла и древесные огрызки, полезла внутрь.
В помещении царила кромешная темень и абсолютная тишина. Но почему-то несло чем-то специфически терпким и дымным. Свечу недавно загасили? Напрягая зрение, Шифра подобралась к знакомому стеллажу и принялась перебирать чуть различимые силуэты склянок и бутылей, как вдруг…
— Могла бы в дверь войти, — спокойным и уверенным голосом раздалось за ее спиной.
Девчонка замерла на месте.
— Тебе, видимо, мешает темнота? Ну так это легко исправить.
Во мраке чем-то зашуршали, и почти сразу комнату затопило слабым сиянием.
Обернувшись, Шифра увидела его источник — большой фонарь из таких же мутных стекол стоял на столе. А рядом — невысокий пожилой мужчина, одетый скромно, но со вкусом, во все строгое и черное, наглухо застегнутое до самого подбородка. Лишь шерстяной жилет, расшитый зеленой нитью, едва ли создавал контраст. Волосы его были небрежно зачесаны назад, на носу сидели очки. В облике этого человека не было ничего светлого, он скорее напоминал тень на стене.
— Ну, чего застыла? Ты столько трудов приложила, чтобы сюда попасть, а теперь стесняешься, будто в исповедальне.
— Вы не оставили дверь открытой, — нехотя буркнула Шифра, понимая, что на этот раз она вляпалась.
— Почему же? Считай, открыл, — ты ведь уже обзавелась собственным ключом, не так ли, маленькая чертовка? У меня с неделю как пропал запасной. Не в первый раз наведываешься после закрытия, да?
Девчонка поневоле громко сглотнула. Да, она действительно стащила ключ и даже успела воспользоваться им пару раз, но по глупости накануне его потеряла.
— К сожалению, ты не добралась до двери — предпочла окном воспользоваться. Ну да не страшно — стекла починить легко. Правда совсем не дешево!
— Я оплачу, — тихо промямлила Шифра и опустила глаза.
— Уверена? — брови мужчины изумленно взметнулись над линзами очков.
— Нет, — хорошо подумав, призналась она. Но могу предложить взамен свою помощь.
— Вот как? И чем еще мне поможет собственная прачка?
— Позвольте помочь по иному. Поверьте, у меня самые благие намерения. Вам же известно ЧТО я могу, — напомнила Шифра, боясь даже на мгновение разуверить его в этом.
— Известно, — Мерв Бютнер Бран двумя пальцами поправил очки и усмехнулся. — Что ж, дорогуша, вынужден огорчить: люди слишком напуганы и не примут помощи от такой, как ты.
— Такой — это какой? — девчонка резко вскинула голову и удивленно уставилась на него.
— Ты знаешь, — с некоторой печалью в голосе произнес лекарь, не обращая внимания на то возмущение, которым она обдала его.
— Ну же, скажите, — нетерпеливо поинтересовалась Шифра.
— От ведьмы. Ни один туат не захочет принимать у себя лекаря с ведьмой в подмастерье.
— Но я не ведьма! — горячо возразила она, уставшая прятать свою гордость и испытывать все то же до боли знакомое чувство вины. — Не ведьма… — чуть тише, словно убеждая теперь саму себя, повторила девчонка, а в глазах уже скапливались обидные слезы.
— Знаю, — мужчина подошел к ней, по-отечески прижал к груди девичью голову и большой теплой ладонью провел по волосам. — Знаю, Шифра. Я лишен подобных предрассудков, — ласково отозвался Мерв. Он вдруг приподнял ее подбородок и лукаво заглянул в лицо. — Я единственный, кто дал тебе работу, когда все отвернулись. Я пошел на риск. Ну а ты? Ты же знаешь, что красть нехорошо, верно? За кражу может последовать весьма неприятный исход, и ты отлично помнишь какой. Вернешь пузырьки на место? — мягко спросил лекарь.
— Я просто хотела улучшить состав… Для Мэдди, для остальных… — Шифра хлюпнула носом.
— Хм, пытаешься сотворить чудо? Ну да ладно. Думаю, я могу простить твои маленькие прегрешения, — внезапно мужчина бросил на нее смутный прищур.
Густые, чуть мокрые ресницы и сизые глаза, такие глубокие и ясные — они были полны упорства и решимости, они всегда завораживали и пленяли его своей выразительной красотой. В полумраке ее черты казались еще более привлекательными, и Мерв, перестав сдерживать себя, придвинулся ближе, стремясь к молодым губам, но тонкие упрямые ручки уперлись ему в грудь.
— Что вы делаете? — шепнула Шифра, ощутив недобрый холодок внутри.
В замешательстве она глядела на достопочтенного господина, многоуважаемого члена общины, ведшего праведный образ жизни, лицо которого вмиг изменилось. Оно яростно побагровело, в глазах заплясали дьяволы. Его пальцы больно сдавили ей подбородок, он крепче вцепился в нее.
— Пустите! — в животе девчонки скрутило от страха. Еще секунду она сомневалась: правильно ли толкует происходящее, но настырными действиями лекарь лишь подтвердил ее опасения.
Как угорь, она отчаянно извивалась, испугавшись его железной хватки, но в силе был явный перевес. Встречное сопротивление только распалило мужчину, разгорячило кровь. Схватив её за волосы, Мерв с силой дернул их на себя. Голову будто ошпарило кипятком. От боли Шифра вскрикнула и попробовала увернуться, но мужчина всем своим весом прижал непокорную к стене, заломив руки. Не внимая гласу совести, свободной рукой он мял девичью грудь, стараясь развязать тугие узелки на рубашке, и лишь похотно ухмылялся, довольный ее неуемной энергией.
Он жадно тискал ее, целуя плечи, шею, щеки, и все ближе подбирался к губам. Шифра царапалась и шипела, сквозь зубы цедила проклятья, чувствуя, как в душе поднимается непреодолимая волна отвращения. Сообразив, что он тащит ее к койке — взмолилась, но в ответ получила ехидный смех. Мерв уже не владел собой. Он уперся ногой в край кровати и, сделав небольшое усилие, опрокинул девчонку, навалившись и придавив сверху. Чтобы она не лягалась, мужчина втиснулся между ног, разведя их своими коленями в стороны.
Рука Мерва переместилась на тонкую талию, нагло спускаясь ниже. Она блуждала на бедрах, искала возможность проникнуть под ткань.
— Какого дьявола ты не носишь юбку, как все, несносная дрянь? — мужчина в бешенстве хрипел, сгорая от вожделения и испытывая тупую боль внизу живота. Одну за другой он швырял в нее горсть оскорблений, которых не постыдился бы разве местный могильщик. Он подминал под себя трепыхавшуюся худенькую фигурку, мерзко лобзал ее, не замечая сыплющихся ударов, которые пуще возбуждали плоть.
Когда Шифра поняла, что силы сопротивляться ему уходят, что еще совсем чуть-чуть, и мужчина перейдет последнюю черту — истерично взвыла:
— Вспомните Эвелин! — вдруг вырвалось у нее.
Имя покойной обожгло слух и, точно пощёчина, отрезвило его. Мерв отодвинулся, слез с кровати, подался в угол комнаты и принялся приводить себя в порядок, будто ничего не случилось. И на какое-то время воцарилось тягостное безмолвие.
Шифра встала на ноги и словно смахнула с себя мерзкие ощущения. Грудь широко расходилась, сложно было успокоить ритм сердца и сильную тряску рук. Она наспех заправила рубашку, вытерла с лица влажные следы, оставленные его ртом. Обида, жалость, смущение — все перемешалось. Ей до конца не верилось, что этот человек мог так низко пасть. А ведь она всегда считала его почти другом. Внезапно взгляд споткнулся о початый стакан на столе.
— Вы пили! — вспомнила девчонка запах, встретивший ее внутри. — Хотя… может и стоило, если знаешь, что творится за дверью, — в голосе дрожали слезы. — Просто не забывайте, что Вы единственный лекарь на многие мили вокруг!
Мерв поднял на нее глаза, в которых она ожидала увидеть раскаяние, но нет. Его равнодушный взгляд смотрел сквозь. От прожитых потрясений на лбу залегли скорбные складки, а некогда добродушный взгляд стал суровым, даже жестоким. Сейчас это был усталый, хмурый человек, выглядевший гораздо старше своих лет. Эта отрешенность особенно напугала Шифру, как знак того, что надежды ни для кого больше нет.
— Твои способности тут не помогут, равно как и мои, — лекарь достал из шкафчика бутыль с янтарной жидкостью, откупорил пробку и опрокинул в себя остатки ее содержимого. — Любые наши старания останутся бесплодными. Все бесполезно. Проклятая хворь слишком сильна, и я ничего не могу с этим поделать. Теперь их спасет разве что чудо, — Мерв Бютнер Бран горько усмехнулся своим же словам, сел на стул и замкнулся в угрюмом молчании.