***
Месяцем раннее
Вечер тянулся медленно, серо, уныло. Впрочем, как и вчерашний. А еще позавчерашний. Ну и, чего греха таить, позапозавчерашний тоже. Час назад ты приползла с тренировки, непростительно долго задержавшись до самой темноты, причем далеко не по своей воле. Как-то уж совсем тускло радуясь долгожданному концу недели, кинула сумку со сменкой, невесть в какие дальние дали, и, не удосужившись переодеться в домашнюю одежду или хотя бы элементарно снять ветровку, потопала на кухню в кроссовках, на ходу разминая затекшие плечи. Ну, а что? Дома все равно никого, никто не отругает, не заставит убирать тот песок и мусор, что ты нанесла своей обувью. Хм, а даже и будь кто-нибудь здесь, заставил бы? Тебя вообще в последнее время сложно заставить что-либо делать — не то настроение. Жаль только, что предкам этого не объяснишь. Не рассказывать же им причину своего настроения, в самом деле, все равно же не поймут. Прикрикнут, чтобы выбросила весь этот бред из своей головы и занялась наконец учебой, ибо, если голова будет занята чем-то полезным, то в ней меньше будет места для страдания ерундой. Вот и весь сказ. Ты слышала его уже тысячу раз и как-то не горела желанием услышать и в тысяча первый только из-за того, что твой лучший друг уже не в первый раз разбил тебе сердце, причем сам о том не догадываясь. Закатывая глаза и морщась от собственных размышлений, безо всякого аппетита затолкала в себя бутерброд с нелюбимой колбасой с дурацкими белыми пятнышками и запила магазинским кефиром из пакета, который так обожает мама. С горькой усмешкой заметила, что ужин мог бы быть и получше, хотя бы сегодня. Особенно, если учесть то, что в желудке с утра ничего не было, кроме пары ложек утреннего сухого завтрака, щедро политого молоком. Завтрак ты не доела из-за того же самого разбитого состояния, что и сейчас, которое продолжало преследовать тебя, не давая покоя ни днем, ни ночью с той самой поры, когда ты покинула этот ненавистный космос со всеми его ненавистными обитателями. Вот уже как целых две недели. Вау. А кажется, будто это было годы назад… За это время ни в семье, ни дома, ни в школе ничего не изменилось, ты бы и вовсе решила, что все было всего лишь дурным сном, если бы он не продолжал являться тебе по ночам, напоминая обо всех пережитых приключеньицах. И если бы так мучительно не болело сердце. — Хннн… Убейте меня кто-нибудь, пжлст, — страдальчески прохрипела ты, обреченно уставившись на пиалку, в которой плавали разбухшие и слипшиеся друг с другом утренние комочки хлопьев. Мама опять будет ворчать. Хотя… ах, да, она же сейчас в Париже. Хотя… какая разница? С тех пор, как появилась эта… эта… аррр. Все стало каким-то бессмысленным, пустым, безрадостным. Так и не собираясь снимать верхнюю одежду или хотя бы обувь, ты уныло протопала в гостиную, где устроилась с ногами на широком подоконнике за шторой, подтянув к себе колени и упершись кроссовками в горшок, в котором мирно проживал мамин любимый декоративный бонсай. Провела пальцем по сенсорному экрану телефона. С невыносимой тоской посмотрела в экран. Оффлайн. Уже две недели, как он оффлайн. И ведь не звонит и сам трубку не берет. Куда же он запропастился? Она бы еще могла понять, что занят или просто имеет какие-то проблемы с техникой или Интернетом, всякое же бывает. Но блин… Нельзя же вот так вот. Это ты должна такое откаблучивать, не он! Разве нет? Или… Может… ты ему надоела? Конечно, зачем ты теперь ему нужна, он же теперь может сохнуть по своей Моне Лизе в свое удовольствие! Пальцы инстинктивно сжались на телефоне до побеления костяшек. Еще секунда, и телефон летит на пол. Черт. Это все он виноват. Очень странно, но почему-то на этом драматичном моменте тебе вспомнилось, что в твоем портфеле, помимо грязной сменки, еще и несколько пачек с соленым печеньем, которые ты натырила из заглючившего автомата с едой на первом этаже школы. Хм, надо бы пойти, опустошить их. Надо же заесть свое горе как-нибудь. Только лень шевелиться. С тихим стуком ты ударилась лбом о стекло, замерла, прижавшись к его холодной поверхности. Тоска разрывала изнутри. Хотелось долго и протяжно, вымученно выть волком. — Черт побери, как же сильно я его ненавижу, — сквозь зубы пробормотала ты, сильно нахмурившись, чтобы глаза даже и не думали пустить слезу. Достаточно уже реветь, надоело. Это когда слегка поплачешь — полегчает, а когда рыдаешь без конца — так только больше изматываешься. Ты даже похудела за эти две недели. И темные круги появились под глазами… Хм. Все же в космосе было проще. Там плакать было почти некогда — то сражения, то продумывание плана, то отдых после очередной выматывающей битвы. А здесь… Времени вагон — рыдай не хочу, даже учеба не отвлекает. И даже этот эгоистичный панцирь за все время не удосужился навестить или же элементарно позвонить и спросить, как дела, как сделали все его братья, но только, черт возьми, не он! Как же он бе-е-е-есит! Черт побери, как же сильно ты скучаешь по нему… — Не открывай, храни секрет, будь хорошей девочкой для всех. Закрой все чувства на замок, но тщетно всё-о… — тихо и хрипло, как старушка при смерти, пробормотала ты, продолжая бодать стекло. Горячая слеза все же скатилась по твоей щеке. Против этого вообще есть какие-нибудь лекарства? Сколько еще времени ты так просидела, ты и сама была не в курсе. Сквозь все больше обволакивающую тебя дремоту, ты слышала рингтон своего телефона, жалобно привлекающего к себе внимания, который после встречи с полом оказался вполне работоспособен. Однако тебе показалось, что и это было во сне. Странно, что ты решила поспать здесь и сейчас, ведь, если быть честным, благодаря некоторым «космическим» событиям, нормальный сон и без того давно помахал тебе ручкой. Боже… пусть просто кто-нибудь пожалеет тебя, хоть немножечко, иначе в этом одиночестве и свихнуться совсем недолго… Из-за длительного нахождения в одной позе ужасно болели спина и шея, а также окончательно замерз лоб. Но тебя, заснувшую в таком положении, как ни странно, почему-то это совсем не беспокоило. Вероятно, на этом сказался двухнедельный недосып. Аллилуйя, тебе ничего так и не приснилось, так что ты смело могла посчитать этот сон лучшим за столь длительное время. Проснулась же ты оттого, что твоей щеки коснулось что-то ледяное, даже болезненно ледяное. И первое, что тебе довелось лицезреть, открыв глаза, это улыбающееся от уха до уха зеленое лицо в красной повязке. Нет, правда, ты едва не закричала. — Рафаэль?! Это ты еще не проснулась? Откуда у самой хмурой черепахи на лице нечто, именуемое улыбкой, причем даже не издевательской? Неужто и впрямь соскучился? — Дратути, — весело отозвался мальчишка, и ведь словечко это точно у самого младшего брата подобрал, раньше за ним такого не наблюдалось. И всю обиду моментально словно ветром сдуло. Ты коротко пискнула и, свесив ноги с подоконника, подалась вперед и обхватила чужую шею в тесное кольцо. Мастер сай тихо рассмеялся и обнял тебя одной рукой. — Где же ты пропадал столько времени? — шепотом спросила ты, понимая, что все пошло куда-то наперекосяк. Нет, ну серьезно, не так ты эту встречу представляла. Ты думала, что будешь кричать и махать руками, ну или же, наоборот, холодно и сердито глядеть ему в лицо, прожигая взглядом. А вместо этого висишь на его шее. — С радостью поведаю тебе все тайны, только мне сначала нужна твоя помощь. Снова что-то нестерпимо холодное коснулось твоего плеча, и ты отпрянула, удивленно посмотрев на парня. Каково же было твое изумление, когда Раф, хохотнув, выставил на твое обозрение свою руку, которая была покрыта толстым слоем льда, словно заточенное в куске янтаря насекомое. Это был двадцать шестой раз, когда Раф заставил тебя конкретно так охренеть.***
— Я отбиваю выстрел саем, благодаря чему тот тут же покрывается льдом, но этот кошак выстреливает еще раз, и вуаля, — закончил свой рассказ, Рафаэль, перекрикивая шум фена, с помощью которого ты растопляла замерзшую руку. Как назло, горячую воду отключили, а засунуть руку в закипающую на печке кастрюльку он наотрез отказался. — Да ты просто Анна из «Фрозена», в которую неудачно попала ледяной магией старшая сестра, — хохотнула ты. — Ну хорошо, хоть не в сердце, а то бы мою комнату украшала шикарная статуя здоровенной черепахи. — Смешно, — фыркнул юноша, поджав губы на левую сторону. — Люблю, когда смешно. А ты у нас кто? Мышонок Джерри? — А вот щас обидно было, — нахмурилась ты, болтая в миске с холодной водой распухшим средним пальцем с синим ногтем. — Я же не виновата, что под той тумбочкой была мышеловка. Я, между прочим, искала батарейки для фена, все для тебя, родимого! — Ладно, не кипишуй, все равно ты их не нашла, — добродушно сказал Раф, и, немного помолчав, рассмеялся, качая головой. — Инвалиды, блин. Ты улыбнулась уголком губ. Почему у вас всегда происходит что-то до ненормальности странное? То кому-нибудь на голову упадет полка с дисками, то кто-то застрянет между стеной и диваном вниз головой*, пронзительно хохоча, когда его оттуда пытаются вытащить, то, орудуя пылесосом, кто-то свернет с некстати находящийся на гладилке горшок с цветком*. Теперь же оба эти придурка сидят за кухонным столом напротив друг друга, оба с травмой руки, только один руку греет, а другой охлаждает. Дурдом. — Тебе еще повезло, что по руке ничего не шандарахнуло, а то бы ходил, как пират с крюком, — сказала ты, как всегда пытаясь найти что-нибудь менее стремное в ситуации. — Как бы ты тогда мне вещи гладил? — Хватит уже меня троллить, это была случайность! — тут же вспылил парень, взмахнув рукой и едва не стукнув ледяшкой тебе по лбу. Да, в тот день Раф опрокинул тебе на кровать стакан с йогуртом*, благодаря чему вам пришлось застирывать покрывало, кое-как разобравшись с настройками стиральной машинки, после чего ты заставила краснобанданного познакомиться с утюгом. Знакомству рад не был ни Раф, ни утюг. Но ни первого, ни второго никто не спрашивал. — Кек, — весело отозвалась ты, и, устав держать фен, переложила его в больную руку и подперла другой щеку. — Было бы здорово, если бы, лишившись, какой-либо части тела, ты мог бы ее регенерировать, как некоторые земноводные. — Как ящерицы? — живо отозвался Раф, и ты удивленно похлопала глазами, пока еще не понимая, чего это он вдруг так взволновался. — Ну, да… — неуверенно протянула ты. — Вроде того. — Ой, ✿✿✿✿✿! Я только вспомнил! Ты чуть подалась назад, кажется, уже догадавшись, о чем сейчас пойдет речь. — Я говорил с Донни насчет космической связи между планетами, и тот мне сказал, что с помощью сферы крэнгов попробует связаться с саламандрианцами! Ты прикинь! Я смогу поговорить с Моной Лизой! Я, собственно, за этим и пришел, тебе сказать! Круто же, скажи! Вот те раз… Ты так и замерла, сраженная сразу двумя злостными новостями. Мало того, что тебя уже жутко достало, что большинство его мыслей все время сводятся к Моне Лизе, что эта Мона Лиза, как назло, начала появляться повсюду: в учебниках, в доставшейся теме доклада по Леонардо да Винчи, по телеку, в недавно посещенном музее… Она словно преследовала тебя, пытаясь окончательно извести. Так теперь еще это чудовище будет появляться еще чаще, и Раф все свободное время начнет тратить на воркование с ней, а про тебя забудет, как не вспоминал эти две недели. Но хуже всего даже не это. ОН. ПРИШЕЛ. НЕ ЧТОБЫ УВИДЕТЬСЯ С ТОБОЙ. А ПОТОМУ ЧТО ХОТЕЛ СООБЩИТЬ «ПРЕКРАСНЫЕ» НОВОСТИ. Пальцы на фене неосознанно разжались… И прибор, подключенный к розетке, полетел прямиком в миску с водой, где покоилась почти совсем оттаявшая рука Рафаэля. Раздалась короткая вспышка электрического заряда, и Рафа буквально отбросило назад. Грохот упавшего стула и вместе с ним массивного тела набатом отозвался в твоей голове. Словно окаменев, ты секунд двадцать продолжала сидеть, широко вытаращив глаза и сжимая невидимый фен в кулаке. А затем вдруг вскрикнула и, слетев со стула, кинулась к неподвижно лежащему телу. — Р-А-А-А-А-А-А-Ф!!! — Ты схватила ниндзя за плечи и истерично потрясла, пытаясь привести в чувство. — НЕТ-НЕТ-НЕТ! НЕ УМИРАЙ ТОЛЬКО, РАФ! Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ, С МЕНЯ И ТАК ДОСТАТОЧНО ВСЯКОГО ДЕРЬМА! РА-А-А-А-А-Ф! — Твою ж пепперони… — нахмурившись, но не открывая глаз, пробормотал пострадавший. — РАФ! — Голос, не выдержав таких высоких нот, мгновенно сорвался на хрип. — ЖИВОЙ! И, вцепившись в плечи, ты попыталась его приподнять, но тот явно отказывался двигаться. — Да погоди, башка трещит… Ты секунды две ошарашено пялилась на темперамента, а затем вдруг отвесила ему здоровенную пощечину. — ЭЙ! — тут же вскрикнул зеленоглазый, хватаясь за щеку, пылавшую от удара. — Сдурела?! — ТЫ С УМА СОШЕЛ ТАК МЕНЯ ПУГАТЬ! — в истерике выкрикнула ты; слезы потекли по щекам. С этим блеском в глазах и сжатыми зубами, которые было видно, ты выглядела почти безумно. — Так ведь это ты меня током шандарахнула! — в свою очередь возмущенно завопил мастер сай. — Какого черта ты творишь?! Ты продолжала с широко выпученными, безумными глазищами таращиться на парня, а затем вдруг взвыла и закрыла руками лицо. — Это из-за тебя, придурок, — слезно прошептала ты, впивая короткие ногти в кожу своего лица и сильно сжимая челюсти. — Все из-за тебя. — Из-за… меня? — ИЗ-ЗА ТЕБЯ! — в отчаянии вскрикнула ты, отнимая руки от лица. — Если бы ты, если бы… Как же ты меня достал! Как ты не понимаешь, что Моне Лизе не место здесь! Не место рядом с тобой! Ей вообще не место в этой Вселенной! Ей нигде нет места! Раф в изумлении слышал эту гневно-слезную речь и решительно ничего не понимал. Ни с того, ни с сего взяла и разревелась… — Ненавижу… — размазывая запястьем слезы, прошептала ты. Поднявшись с локтей и занявши сидячее положение, Раф тихонько коснулся твоего плеча. Ты тут же вздрогнула — рука была очень холодной, очевидно, пострадавшей после встречи с Тигриным Когтем. Ты медленно повела плечом, желая скинуть руку, но движение получилось слишком вялым и потому безрезультатным. Парень слегка ущипнул кожу всеми тремя пальцами, из-за чего тебе было не больно, но ощутимо. Затем он легонько потрепал плечо, делая пародию на ласковый жест, и попытался притянуть тебя к себе, но ты осталась неподвижной. — Эм, — тихо позвал он, используя только одну букву твоего имени, как ты частенько делала сама. — Ты так сильно бесишь из-за того, что не понимаешь очевидного, — обхватив себя руками, в последний раз всхлипнула ты. — Ну, очевидно, что сейчас я и вправду не понимаю ничего. — Будь ты Лео, ты бы понял. Чужая рука тут же соскользнула с плеча вниз. Лицо темперамента нахмурилось, тебе показалось, что даже заходили желваки по лицу. — Ты можешь просто объяснить, что не так?! — А смысл? Все равно ничего не изменится. Что-то нечленораздельное, очень похожее на ругательство, просочилось через губы Рафаэля; он раздраженно провел рукой по лицу. — Позволь мне, пожалуйста, — еле сдерживая гнев, отчеканил он, — убедиться, что ты не спятила, и у тебя есть объективные причины так себя вести. — Я устала, что ты постоянно о ней твердишь, достаточно объективно? — Почему? Ты повернулась к нему и широко улыбнулась. — Потому что я ее ненавижу, — и, выждав паузу, резко развела руками в стороны, будто раскидав кучи блесток. — Сюрпри-и-и-з! — Какого черта?! — сейчас у парня было такое лицо, видя которое даже Майки старается оказаться подальше от разъяренного братца. — Ну вот так вот! Не сошлись характерами, ауры плохо друг на друга влияют, чакры рядом с ней не раскрываются, выбирай, что хочешь! Меня трясет каждый раз, когда я слышу ее имя, Раф! Я долго терпела, стараясь быть к тебе толерантной, потому что ты дорог мне, черт возьми, но у меня больше нет сил! Если тебе так сильно хочется, вали отсюда и сюсюкай с ней сколько угодно, но меня не трогай! Ты замолчала и потерла виски. Раф безмолвно поднялся и направился вон из кухни. — Я так устала от всего этого, — пробормотала ты, когда парень еще был в комнате. — Я надеялась, что хотя бы здесь все изменится. Парень покинул твою квартиру, не издав ни одного звука. Ты немного посидела, насупившись, размышляя надо всем, что произошло. А затем закрыла руками лицо и тихо нервно рассмеялась.Теперь-то уж точно все изменится.
***
Раф вернулся через два дня, к твоему искреннему удивлению и радости, которая мгновенно заполнила твою опустевшую за этот срок оболочку. Ты и не думала, что в ближайшем времени его увидишь. Ты тогда молча печатала на клавиатуре, слушая негромкую музыку — шикарный опенинг из одного известного аниме, как совсем рядом, буквально у тебя над ухом прозвучал знакомый голос. — С кем пишешься? Естественно, ты подпрыгнула от неожиданности, но несмотря на сильный испуг, после которого нужно минут пять держаться за сердце, выравнивая дыхание, ты схватилась обеими руками за крышку ноутбука и захлопнула ее. — Ни с кем! — Ммм, похоже, этот «никто» — большая шишка с депутатской зрительской неприкосновенностью, раз мне нельзя на него взглянуть. Все еще тяжело дыша, ты затравленно улыбнулась. — Вот уж про «зрительскую неприкосновенность» ты сам придумал. — Докажи, — широкая улыбка расплылась по зеленому лицу. Он снова сиял, словно твой олимпийский рубль, как и два дня назад. Ты еще немного поулыбалась, а затем вдруг улыбка угасла, и ты стыдливо опустила глаза. — Ты все-таки пришел… После того, что я наговорила… — Да-а, — предварительно со свистом вдохнув воздуха через сомкнутые зубы, протянул темперамент, потерев затылок. — Нехорошо получилось. Я и не думал, что ты до сих пор так переживаешь. — Переживаю? — Я ведь говорил тебе тогда, на корабле, что я тебя никогда не брошу, — мягко сказал юноша, положив руку на твое плечо. Ты тупо смотрела в стол. — Я думал, мы уже закрыли эту тему. Ты ведь по-прежнему для меня очень близкий человечек, и я буду последним идиотом во всей галактике, если откажусь от твоей дружбы. Нет, ты склонилась еще ниже над столом, хмурая, словно грозовая туча, не потому что узоры на столе показались тебе очень занимательными. На тебя внезапно свалилась такая тяжесть, что стало тяжело дышать. — Ну, опять ты смурная. — Раф вздохнул, но следующая фраза прозвучала куда бодрее. — А я тебе кое-что принес. Ты охнула и вжала голову в плечи, когда вдруг на твоей голове закопошилось что-то живое, цепляясь коготками за твои волосы. — Боже, что это? — пискнула ты, покрываясь мурашками, и, несмело потянувшись к голове, нащупала на ней что-то мягкое и как будто бы покрытое перьями. — Я надеюсь, оно не отложит личинки мне в мозг? Раф рассмеялся. — Только если ты ему сильно понравишься. Тем временем неизвестное нечто продолжало царствовать на твоей голове, по-хозяйски спутывая волосы с помощью когтистых лапок по своему собственному фен-шую. Существо еле слышно пискнуло, когда Рафаэль аккуратно снял его с твоей головы и выставил на твое обозрение, расположив на широкой зеленой ладони. Это оказался не такой уж и мелкий попугайчик с нежными, небесно-голубыми перышками и топорщимся хохолком. Попугайчик осторожно осматривался, недоверчиво прищурив глазки-бусинки, нахохлившись и периодически нервно запуская коготочки в Рафову ладонь. — Его зовут Блу, — тихо произнес парень, умиляясь из-за твоих округлившихся глазам с расширившимися черными зрачками. — Если хочешь, он будет твоим. — Где ты его взял? — завороженно глядя на птичку, еще тише спросила ты, пока еще не осмеливаясь прикасаться к чему-то настолько прелестному. — Мы своих секретов не выдаем, — важно улыбнулся парень, подбоченившись. — Нет, серьезно, откуда он? Скажи! — наконец оторвавшись от сия чуда, едва ли не потребовала ты. — Скажу, если ты скажешь, с кем переписывалась. — Важность сменилась на коварство. — Боже, какое это имеет значение? — Левый уголок губы взлетел вверх в недоуменной полуулыбке. — Просто мой друг. — Одноклассник? Ты почему-то смутилась. — Нет. Мы с ним в парке познакомились. Он меня от роя пчел спас. — Нежная улыбка снова коснулась твоих губ. — С помощью баллончика освежителя воздуха. Ха-ха! — Да, трогательно, — небрежно поджал губы он. — И вы с ним типа… общаетесь теперь? — Это уже второй вопрос, Раф. Где попугая взял? Саеносец сконфуженно фыркнул. — Эйприл приехавшие дальние родственники подарили. — Ты че, его у Эйприл спер? — Брови изумленно выгнулись дугой. — Лол, нет. У Кирби аллергия на перья. А больше его пристроить не к кому. У Кейси он сдохнет через недельку-другую, а я, вот, вообще не в восторге, что по логову будет летать эта фигня. Остаешься только ты. — Господи, какой ты добрый, — неодобрительно вздохнула ты, забирая Блу к себе на ладони, который, как тебе почудилось, сразу заволновался, услышав слово «сдохнет». — Какой есть, — с улыбкой прищурился ниндзя, а затем смущенно потер затылок. — Ну… еще я подумал… что тебе приятно будет. Ты ведь любишь всяких разных… — Вот это уже намного лучше звучит. Ты прав, «всяких разных» я люблю. — Значит, мир? Ты насупилась, неосознанно нахохлившись, прямо, как Блу. Мир… Что такое «мир»?Это значит, что ничего не изменится.
Нужен ли тебе такой «мир»? — Опять скуксилась, — закатил глаза Раф. — Тебе определенно стоит расслабиться, отдохнуть. Знаешь, мы и вправду все вымотались, может, того, сгоняем все вместе на ферму Эйприл на выходные? Там и воздух чище, и нет никого. Гармония для души. — С каких это пор ты начал косить под Лео? — В глазах вспыхнули озорные искорки. — Ну, не только ведь ему можно мечтать о покое, — с улыбкой пожал плечами Раф, протягивая палец попугаю, который незамедлительно решил боднуть его, как бы это ни было ему несвойственно. — С вами, дуралеями — о покое ему и вправду придется только мечтать. — Я серьезно, тебе надо сменить обстановку, выйти на солнце уже. Ты себя в зеркало видела? Ты опустила голову и, оголив ряд ровных зубов, тихо посмеялась. Это не было ни чуточки обидно, скорее, наоборот, приятно, что он заботится о тебе. — Попробовать что-нибудь сделать с внешностью, — продолжал перечислять темперамент. — У вас, людей, это как два пальца. — Ла-а-а-адно, — весело согласилась ты, упирая руку в бок. — Убедил. — Ну и отлично. Выезжаем уже завтра. — Завтра? — округлила глаза ты. — Так скоро? Может, лучше на следующей неделе? — На следующей неделе уже приезжают твои родители из Парижа. Ах, да, ты и забыла, что на следующей неделе срок отпуска во Франции, куда семья выиграла две путевки в лотерее, истекает… — Ну… ты бы хотя бы предупредил своих. — Уже. — Что? — Все почти готовы. — В СМЫ-Ы-ЫСЛЕ? — Да мы еще на прошлой неделе все обсудили. Мне осталось только тебя уговорить, а это дело нетрудное, как перед таким обаяшкой уступить? Ты с потрясенной улыбкой таращилась на мальчишку. Вот ведь жук. На этой ноте конфликт был полностью исчерпан. По крайней мере, пока. Через полчаса вы уже оба пялились в телек, где шла «Свинка Пеппа», на голове, копошась в волосах у тебя сидел Блу, а на коленях у тебя стояла гигантская миска с мороженым, который тоже подогнал твой краснобанданный друг. И тут ты не донесла ложку с холодным лакомством до рта и повернулась к черепахе. — А что, если я перекрашусь в рыжий? — Даже и не думай.