От любви до ненависти и обратно

— Фу, — коротко констатировал Донни, краем глаза наблюдая из-за своего ноутбука за твоей нестандартной трапезой. Ты в ответ издала какой-то веселый звук, не поддающийся описанию, и продолжила жевать, то и дело открывая рот, ожидая, когда Блу положит туда очередной крекер. Твои ноги беззаботно покоились на спинке дивана, а затылок лежал на сиденье. Рыжие влажные волосы водопадом струились с дивана на подушку, расположенную на полу, чтобы защитить только что вымытые пряди. — На самом деле, крекеры для попугаев очень даже ничего, — радостно сообщил Майки, сидящий с тобой рядышком, и, громко лизнув свой палец, с шумом перелистнул страничку комикса. — Вы оба ужасны, — вздохнул гений с соседней скамейки и начал более пристально вглядываться в экран своего гаджета, стараясь не обращать внимание на ваши с Майком хихиканья и чавканье, а также на «заботливые» фразочки попугая, когда он вытаскивал из пачки крекер и отправлял его тебе на съедение, явно получая от этого странное удовольствие. Фразочки были примерно такими: «Вот жр-р-ри, обжор-р-р-а», «А это двадцать тр-р-ретий», «И вот этот сожр-р-ри непр-р-р-ременно», «Пр-р-риятно обожр-р-раться». Правда, от подобных советов наслаждаться поглощением пищи было куда сложнее, потому что тебя то и дело прорывало на смех. В конце концов, ты подавилась и безудержно кашляла до тех пор, пока не перепугала всех рядом сидящих и заставила Леонардо вылететь из душа. Конечно, позже он объяснил, что и без всяких посторонних позывов к тому моменту собирался выходить, но ты все равно продолжала впоследствии гоготать, представляя всякие странные сцены, вроде Лео с безумными глазами и всего окутанного пеной. Сегодня вообще у тебя на удивление было хорошее настроение, но у тебя и без того была склонность к дикому смеху, причем чаще всего без особой причины, который сложно было остановить и который только сильнее разогревался из-за любых мелочей. Но все же из-за вечных смурных мыслей ты так давно не смеялась в компании черепах… Наверное, все-таки накопилось. Поэтому ты все хохотала, да так, что даже Майки поверил, что у крекеров для попугаев есть побочные эффекты. Но что самое странное и отчасти склонное к мазохизму в этой ситуации было то, что у тебя невыносимо ныли и тянули мышцы после рьяной тренировки, из-за чего было ужасно больно смеяться. Однако ты продолжала это делать, держась за многострадальный пресс и воя в голос. И все же, несмотря на неловкую ситуацию, возможно приводящую к падению тебя в глазах твоих друзей, ты была так рада вновь оказаться в логове. Снова почувствовать привычные и почти родные сырость и спертый запах. Услышать голоса ребят, с которыми пережила столько приключений, с чувством пожать им руки, обнять, наконец. Отведать прекрасного чая, который не умеет ТАК заваривать НИКТО в целом свете, кроме твоего любимого, дорогого учителя. И сидя на коленях за низеньким столиком напротив старого доброго Сплинтера, с тихим счастьем услышать его спокойный и мудрый голос, пропитанный отцовской лаской и нежностью, а также увидеть добродушные и даже радостные и чуток озорные искорки в его глазах. Сплинтер был единственным, кто не спрашивал, почему же ты пропала так надолго. Ты не поймала на себе ни единого его косого взгляда; в его глазах были только безграничная доброта, открыто говорящая о том, что тебе в этом доме всегда-всегда будут рады. Как только ты прижалась к его груди (как всегда не заботясь о каких-то там правилах поведения, морали, этикета, или чего там нужно соблюдать юному ученику, обращаясь со своим сенсеем?), а его когтистые руки погладили тебя по спине, путаясь в длинных волосах, ты ощутила, как боль, монотонно царапающая грудь изнутри, мгновенно отступила, стыдливо забившись в самый дальний уголок твоей души. Тут же стало так спокойно и легко, и ты даже не могла уже вспомнить, что именно послужило тебе причиной так страдать все это время. Душащие оковы спали, позволяя тебе расслабиться и даже расплакаться мудрому учителю в грудь. Впрочем, он и тут не стал донимать тебя расспросами, чему ты была безмерно благодарна. Ты не хотела рассказывать ему, может, даже зря, но ты знала, что он всегда будет готов тебя выслушать, и это тебя подбадривало. После поглощения успокаивающего чая, ты напросилась на тренировку, чем вызвала смешливые глаза у своего сенсея и замечание от него же, что тренировка обычно должна быть ДО чаепития, но тебе уже сидеть на месте не хотелось. Вопреки логике, твой организм решил зарядиться энергией, причем на все 100 процентов, и не процентом меньше. Рассмеявшись в усы на проявление подобного энтузиазма, Сплинтер все же дал добро. Начали вы даже не с ката, потому что тебе хотелось сразу не в бровь, а в глаз. Все же согласившись пока драться без оружия, ты закружила по додзе, чувствуя, как восторг заполняет каждую клеточку твоего тела. В нос ударили знакомые запахи, ноги начали вспоминать, как раньше выделывали подобные прыжки, а руки, сжатые в кулаки с жадностью отправились на поиски цели. Ты даже испугалась, что изо рта сейчас пойдет пена от азарта, но тут же наступившая одышка поубавила адреналину. Из горла начали вырываться хрипы; ты стала задыхаться. И в этот момент ты поняла, как же все-таки стремно, что ты перестала ходить на тренировку по дзюдо, на которую тебя недавно записали родители, заметив твою странную любовь к боевым искусствам. Родители уехали в Париж, и больше некому было побудить тебя к действиям из-за навалившейся хандры. И как же теперь ты корила себя за это! Вот и получай теперь результат трудов своих. Но сдаваться ты, естественно, не стала. Ведь необязательно бегать по всему тренировочному залу (тебя, кстати, никто и не просил), поэтому ты просто переключилась на ближний бой и быстро втянулась. И вот, сейчас, нахохотавшись от души и так же обильно накушавшись попугаичьей еды, ты лежала, совершенно вымотанная и выжатая, но довольная, что твой поросенок. У тебя болело абсолютно ВСЕ. Но боль эта была особенная, и ты получала от нее невероятное удовольствие и такое спокойствие на душе, что едва не капали слюни. — Раф, кстати, точно также делает, когда бесится, — как будто бы невзначай сказал Майки, поглаживая одним пальцем пузико у Блу, сидящего на другой его руке. Ты издала протяжный рычащий вздох, похожий на песню медведя в брачный период. — Я что говорила о черепахах на букву «Р»? Лео закатил глаза. — Все равно рано или поздно вам придется поговорить. Не будешь же ты вечно его избегать. — А вот и буду, — упрямо промычала ты, почти не разлепляя губ, и медленно перевернулась на живот, складывая ноги на коленях у Микеланджело. Но, похоже, он не возражал. С трудом открывая челюсти, ты добавила, оставляя между словами небольшие паузы: — Он меня бесит. Это вам еще повезло, что он утопал с Кейси на… куда-то там. — Нам? — со смешком фыркнул Лео из креслица, сложив руки на груди и изогнув бровь. — Ну, кому еще-то? Будь он здесь, я бы сюда и носа не сунула. И остались бы вы без моей прекрасной персоны и дальше. — Как маленькие дети, ей-богу. — Со-о-гл-а-асен, — протянул Донателло, задумчиво глядя на мелькающие цифры и картинки на ноутбуке. — Оба скучают друг по другу и мучаются, когда ссорятся, но при этом продолжают привередничать. Вы оба друг друга стоите. Просто поговорите уже друг с другом и перестаньте страдать фигней. Ты сердито надулась. Вот и неправда, не скучаешь ты по нему! А он… что он сказал? Сказал, что Раф… скучает?.. по тебе?.. серьезно?.. Кажется, Донни говорил еще что-то, а, может, это был Лео, но ты уже ничего не слышала, так как была занята противоречивыми мыслями. Было странно. И почему-то лестно. Почти даже приятно… Ты даже решила уже, что Донни прав, и вам и вправду нужно поговорить с темпераментом и все обсудить, как вдруг до тебя эхом раздался голос, его же, родимого, легок на помине. Ему вторил голос Кейси Джонса. Оба парня что-то оживленно обсуждали, а, появившись на пороге логова, и вовсе расхохотались, словно смешнее ничего в жизни не слышали. Ты вдруг ощутила, как давящее и грызущее чувство вернулось из дальнего уголка и свернулось клубком вокруг твоего сердечка, вонзая в него свои коготки.* Ты очень любила смех Рафаэля, от него всегда что-то загоралось в душе, и ради этого ты даже позволяла Рафу учить Блу всяким грубостям, ведь он так смеялся, когда попугай говорил его словечками. Но сейчас… его смех был совсем некстати. Потому что, когда тоскуют по кому-то и переживают из-за ссор, уж точно не станут хохотать, сгибаясь в три погибели и пихая друга локтем в бок. Обидно. До злости обидно. — Понятно, — сказала ты, с трудом поднялась с дивана и молча, едва переставляя ноги, направилась навстречу к этим друганам-хохотунам. Никто так и не понял, что именно тебе было понятно. — Эм?! — Смех застрял у черепахи в горле, и он даже закашлялся на добрых полминуты. — Ты что здесь делаешь? — В гости пришла, — поджав губы и подняв брови, ответила ты, пожалуй, резковато. Хотя его растерянное выражение лица тебя забавляло, ты старалась не делать собственную физиономию слишком дружелюбной. — А вот ТЫ что здесь делаешь? Раф изумленно поднял несуществующие брови. Кейси фыркнул от смеха. — Вообще-то я здесь живу. — Да, к сожалению, — с притворной грустью вздохнула ты, издеваясь. — Ну что ж, не приятно было увидеться, пока. И на этой радостной ноте ты просто обошла черепаху и человека и потопала к выходу. — Э-эй, ты куда?! — возмущенно раздалось сзади, но ты уже не обращала внимания. — Ах да, точно, чуть не забыла. Блу-у-у-у, мы идем домой! — Попугай тут же оставил свое занятие, а именно поедание Майковой повязки, шумно захлопал крыльями, попадая Майку по лицу, и, взлетев, покружил немного по логову и опустился на твою голову. — Досвиду-у-ули~ — пропела ты с сарказмом и стала подниматься по ступенькам, подняв вверх руку и качая ею из стороны в сторону вместе со своими бедрами. Правда, тянущая боль тут же дала о себе знать, и ты бросила кочевряжиться. Но покинуть черепаший дом тебе не удалось. Хамато Рафаэль спешно схватил тебя за руку и потянул на себя, разворачивая. Сделал он это быстро, однако мягко, но ты все равно взвизгнула от боли, после чего схвативший тут же отпрянул, испугавшись, что не рассчитал силы. Блу, громко вскрикнув «дур-р-р-раки-и-и!», не самым аккуратным образом взлетел, царапая коготками кожу твоей головы и поспешил вернуться к Микеланджело на плечо. Ты дико сверкнула глазами на Рафа, отчасти выражая гнев, отчасти спрашивая, какого черта он творит, и отчасти пытаясь его убедить в том, что тебя лучше не трогать. Последнее не сработало — парень был явно упрямее тебя. — Что тебе от меня нужно? — прошипела ты, сверля «друга» взглядом а-ля Горгона Медуза. Раф неожиданно улыбнулся. — Ты такая смешная, когда злишься. Где-то в сторонке раздалось протяжное Майково «О-о-о-о, ща буит мясо» и усталое Леонардово «Опять начинается». Кажется, Кейси тоже что-то сказал про попкорн, ожидая зрелища, но ты уже не вслушивалась в посторонние реплики. Ты бы с удовольствием сбила с Рафовой моськи все веселье, причем в прямом смысле, если бы так сильно не болело тело. В таком состоянии лучше находиться дома на мягких подушках в окружении рабов, которые будут кормить тебя персиками, а никак не ругаться с парнем своей мечты, который неожиданно сильно, сильней, чем обычно, тебя бесит, аж придушить слегка хочется. — Хорошо, что ты пришла, — игнорируя злобный оскал, с улыбкой продолжил парень, но ты его мнения отнюдь не разделяла. — Я пришла не к тебе. И я уже ухожу. — Хах, никуда ты не пойдешь, пока мы просто не обсудим некоторые детальки. Ты раздраженно зарычала. — Опять ты за свое! Ты никогда, черт возьми, не интересуешься, чего Я хочу! Раф моргнул. — И чего ты хочешь? — Я хочу домой! Резко развернувшись, ты было возобновила свое гордое отступление из логова «врага», но в этот же момент почувствовала, как Раф обхватил тебя сзади и приподнял над полом, прижимаясь пластроном к твоей спине. Ты приглушенно пискнула (это все, на что ты была сейчас способна), и резко… расслабилась. А что еще прикажете делать, когда вас схватила здоровая черепаха-мутант ростом почти под два метра? Тут и так сопротивляться смысла нет, ибо силенок маловато, так теперь еще и болит все. Конечно, возмущенно побарахтаться и попищать надо бы для приличия, но не хотелось лишний раз забавлять публику в Рафовом лице. В голове вдруг поплыли воспоминания… Ты мчишься в сторону кухни во время драки подушками у тебя дома, удирая от зеленоглазого чудища в красной повязке, но не успеваешь, и он хватает тебя точно таким же образом, щекоча под ребра, вызывая тем самым оглушительные визги. Ты залезаешь на скейт, чтобы утереть кое-кому нос, и доказать, что ты можешь, а через некоторое время уже балансируешь на краю рва с канализационной водой. Ты так и не успеваешь понять, каким образом Раф здесь нарисовался, но едва ли не плачешь от облегчения, когда ноги покидают треклятый скейт, а спина оказывается прижатой к черепашьему пластрону. Ты рыдаешь, не отходя от окна и не отвечая на звонки и уговоры своего краснобанданного друга. Его терпение лопается, после чего кольцо рук обхватывает твое пузико, твои ноги предательски поджимаются и оказывается в воздухе, и вот, тебя уже тащат, что-то беззлобно ворча, в ванную — отмывать сопли-слезы. Крэнг стреляет тебе в спину, но ты, заслышав звук лазерной пушки, уходишь с линии огня, перекатившись вперед. Выпрямившись, ты поднимаешься на ноги, но слишком поздно тормозишь. Носки ног теряют опору. Корпус тела прогибается вперед, руки бешено размахиваются, словно вертела, а из горла вырывается тоненький писк. Под тобой более двадцати этажей, еще немного, и кому-то придется отскребывать твои внутренности с асфальта. Ты все-таки кричишь, чувствуя, что падаешь вперед, прямо с крыши небоскреба, но крик прерывается, потому что воздух выбивается из легких, когда талию обхватывают чужие руки и резко дергают на себя, прижимая спиной к своей груди. Сообразив, что к чему, ты нервно смеешься, поджимая ноги под себя и вжимая голову в плечи, чтобы свернуться в комочек, становясь меньше. Просто потому что ЕГО тогда будет больше. — Ты хочешь сказать, что я должен таскать тебя таким образом целый час? — Ээх, как жаль, что ты все-таки не кенгуру. — Как знал, что я ненавижу дебильные игры на желания. Ты невольно улыбнулась, чувствуя искорки тепла в своей груди. Но буквально в следующий же момент улыбка сползла с лица, уступая мрачной печали. Кто знает, повторится ли подобное еще когда-нибудь? Все внезапно так изменилось. Вы так отдалились друг от друга… А вдруг это последний раз, когда вы прикасаетесь друг к другу подобным образом — искренне, потакая своим минутным слабостям? Ты закрыла глаза, вжимая голову в плечи и сквозь боль поднимая колени еще выше. — Я не хочу с тобой ссориться, Эм, — тихо, почти просяще, раздалось сверху. — Просто поговорить. — Знаю я наши разговоры, Раф, — обреченно вздохнула ты, напоминая грустного котенка, которого взяли за шкирку. — Все приведет к тому, что мы с тобой разругаемся пуще прежнего, и все станет еще хуже. — И все равно это лучше, чем мы будем молчать, сидя в разных углах города. — В его руках было тепло и по-домашнему уютно, но все же юноша опустил руки ниже, и ты поняла, что он хочет поставить тебя на пол и разогнула ноги, вставая на ступни. Родное тепло покинуло тело, когда ниндзя разомкнул объятия и отпрянул. Ты нехотя повернулась и устало посмотрела в зеленые глаза. — Знаешь… ты просто… — Слова давались ему с трудом; он отвел глаза, -… напугала меня. — Я? Тебя? — нахмурилась ты. Вообще было похоже, что два дня назад именно он выступал в роли пугателя, а не наоборот. Рэя и вовсе до сих пор в дрожь бросает. — Да, ты, — потер шею он. — Я… всегда думал… вернее, я никогда не думал, что тебя может привлекать такое. Ты была другая. Я знаю, ты любишь зверушек, закаты, мороженое и свою гитарку. Я понятия не имел, что однажды увижу тебя в компании панков или что-то типа того. Ведь мы все, и с тобой тоже, всегда шугали их, а теперь ты, ну… дружишь с ними? Конечно, ты знала, что сейчас ты должна рассказать ему, а заодно и всем остальным, что сидели тише воды и ниже травы, включая и самых шумных, а именно Кейси, Майки и Блу, что, на самом деле, это был странный план Рэя вернуть свою «единственную любовь», которая его так безжалостно бросила, а вовсе не твои внезапно проснувшиеся пристрастия к чему-то столь дерзкому и громкому. Должна была сказать, что ты и вовсе была против, и пыталась его отговорить. Должна была сказать, что Рэй, на самом деле, тот еще ботаник и милаха, что мухи не обидит (пчелы не в счет), а не отвязный хулиган, которым пытается показаться (не очень-то и успешно, кстати). Но. НО. Наконец-то Рафаэль обратил на тебя внимание! Наконец посмотрел с другой стороны! Наконец, он задумался, что ты можешь быть еще и какой-то другой, а не такой, какой ОН ХОЧЕТ тебя видеть! А еще он так забавно и почти мило бормотал какую-то несуразицу под нос, редко когда можно было его таким увидеть. Разве что… когда он был рядом с Моной Лизой. Челюсти невольно сжались, так, что шевельнулись желваки. — Это потому что ты привык, что все вокруг тебя именно такое, как хочется ТЕБЕ, — сердито ответила ты, понимая, что правду Рафаэль, похоже, сегодня не узнает. Ну, и пусть побесится! — Но мне надоело потакать тебе только потому что ты мой друг. В конце концов, Я управляю своей жизнью. И, если мне хочется тусить с панками, я БУДУ тусить с панками, и ты не имеешь права мне запрещать! В груди загорелся огонь. Ты почувствовала, как в лицо бросилась краска. Это было почти здорово. Краем глаза ты заметила, как за вами наблюдают три пары вытаращенных глаз. Лео обреченно пощипывал переносицу, качая головой. Блу копался в пакетике из-под чипсов на полу. Сейчас только его шебуршание нарушало повисшую тишину. — Ты чего-то не понимаешь, правда? — с напускным спокойствием вопросил Рафаэль. Ты обратила внимание, как нервно дергаются его пальцы на руках, норовя сложиться в кулаки. — Ты думаешь, что мне нравится тобой командовать, но это называется обычное дружеское предупреждение об опасности. Такие парни, как твой зайчик, вряд ли занимаются тем, что переводят старушек через дорогу и снимают котят с деревьев. — Ого! — выпалила ты, всплескивая руками. — И откуда же ты такой умный взялся? — К твоему сведению, я гоняю таких «зайчиков» чуть ли не каждую ночь, потому что они имеют дурацкую привычку грабить магазины или прохожих в темных переулках. — Он повысил голос. — Таким придуркам ничего не стоит подбить глупую девчонку на преступление, или того хуже — обидеть ее или сделать больно. Где гарантия, что он, втеревшись в твое доверие, не захочет притащить тебя к себе и т… Майку даже не пришлось затыкать уши. Звонкая пощечина заткнула саеносца сама. Однако все ребята вздрогнули, синхронно вздыхая, словно злая ладонь коснулась каждого из них. Донни даже неосознанно поднес руку к щеке. Блу перестал шуршать пакетом. — Ты ни черта не знаешь о Рэе, и ты не имеешь права относить его к числу уличных бандитов просто потому что он нестандартно выглядит! Взгляни на себя, Раф! Разве тебя тоже не примут за страшного монстра, когда увидят? Это был перебор. Ты сама это поняла, прикусывая губы и делая шаг назад. Раф стоял, ошарашенный фразой, и смотрел на тебя, не моргая. Он не шевельнулся, даже когда удар обрушился на него, и не шевелился и сейчас. Пострадавшая щека покраснела. — Монстр, значит… — пробормотал он как-то потерянно, и тебе вдруг стало очень больно. — Я не… это имела ввиду. Я хотела сказать… Просто… Аргх, меня просто бесит, что ты пытаешься меня контролировать, словно я маленький ребенок! Я могу понять твое… своеобразное проявление заботы, но я сама могу за себя постоять, и ты это знаешь, сам многому меня научил! Меня просто раздражает, что ты так мне не доверяешь! Ты не понимаешь, каково это — когда кто-то на тебя давит и вечно учит, что надо, а что не надо делать, не давая самостоятельно сделать и шагу! — Лео, — коротко и хрипло произнес он, продолжая неотрывно смотреть тебе в глаза. Ты беспомощно замолчала, но ответ пришел тут же. — Лео — твой старший брат. А ты для меня ник… И тут же прикусила язычок. Раф изменился в лице. Ты зажмурилась. Ты понимала, что это трусость, но ты не могла ему смотреть в глаза после этого. Ты просто ждала, когда он вернет тебе пощечину. Тебе действительно хотелось этого. — Подумать только, — вдруг хохотнул Раф, заставляя тебя вздрогнуть и открыть испуганные глаза. Он обхватил руками голову и как-то странно засуетился, словно не зная, к кому обращаться в данный момент. — Какой-то панк, появившийся — сколько? — несколько дней назад, мгновенно сумел сделать того, кто участвовал с тобой или из-за тебя во множестве передряг, кто столько раз спасал твою задницу, монстром и пустым местом! Ха-хах, надо же, пригрел змею! Твоя грудь быстро вздымалась, в горле встал соленый комок. Собрав последние силы, ты с отчаяньем, перемешанном с гневом и обидой, прокричала: — ЭТО ВЕДЬ ТЫ ЗАМЕНИЛ МЕНЯ НА СВОЮ ЧЕРТОВУ МОНУ ЛИЗУ! — Слезы все-таки потекли по твоему лицу. Вытерев их тыльной стороной ладони, ты убито прохрипела: — Все было классно, пока не появилась она… Но мне уже плевать, слышишь! Мне все равно, будешь ты тусоваться со мной или с ней, плевать! Я буду вместе с Рэем, хочешь ты того или нет, потому что он мне нравится, а тебя я терпеть не могу!!! И в этот же момент ты оказалась лицом к лицу с ниндзя — он рывком притянул тебя к себе, грубо схватив за грудки. Его дыхание опаляло твое лицо. Он смотрел… так странно. Ты бы не назвала это яростью или гневом, но чем-то граничащим с безумием. — Скажи ты уже, бл*ть, что именно тебя в ней не устраивает, дура?! — РАФАЭЛЬ! — Сплинтер возник, как всегда, из ниоткуда, ударяя тростью по каменному полу. Юноша не отпустил твою одежду даже тогда. Твои слезы его ничуть не отрезвляли. — Господи, да скажи ты ему уже, Эм! — выкрикнул Донни, резко поднимаясь со скамьи и едва не роняя ноутбук на пол. Время словно остановилось. Все, абсолютно все уставились в вашу сторону. Смерив подскочившего младшего брата удивленным взглядом, Раф снова устремил на тебя пристальный взор. Ты смотрела ему в глаза, и почему-то четко представляла, как рушится привычный мир. Громко зазвонил твой телефон, заставляя Рафа вздрогнуть и словно с трудом разжать стальные тиски, отпуская тебя и делая маленький шаг назад. Ты, словно в трансе, потянулась к карману на джинсовых шортах, достала его. На экране ярко светилось крупными буквами «ЗАЙЧИК». Раф заметил это, ты видела. Рассеянно ты нажала на кнопку, принимая звонок. — Любимая, алло? Хэй, ты куда пропала? Любимая? Эм.Джи? С тобой все в порядке? Ты только сейчас поняла, что включила громкую связь. — Я перезвоню тебе, — пробормотала ты, завершая звонок, а затем снова посмотрела в лицо Рафа. Его словно поставили на паузу. Покрасневшие скулы, ходящие желваки, широко вытаращенные глаза и мелко дрожащие зрачки. — Раф, я… всего лишь хотела сказать, что… на самом деле… Я тебя…

ненавижу.

И, мило улыбнувшись, ты просто развернулась и ушла. Ушла, оставляя всех в состоянии немого шока. И оставляя своего попугая. Сейчас было плевать на все. Теперь точно жизнь рассыпалась на куски. Исчезнув из виду, ты прижалась спиной к стене и съехала вниз, безмолвно рыдая. Ты толком не понимала, почему осталась здесь. Возможно, у тебя совсем не хватало сил идти куда-либо. А может быть, ты втайне надеялась, что Раф вернется за тобой, и ты все же объяснишь ему правду. Или не объяснишь, но в слезах кинешься на шею, бессвязно шепча: «прости, прости, прости меня, прости меня за все… Прости… за то, что в тебя влюбилась». Но ты понимала, что этого больше не случится. И ты… наверное, ты и не хотела этого. Наверное, будет проще, если вы больше никогда не увидитесь. Тогда не будет больно ни тебе, ни ему. И, возможно, тогда погаснет эта удушающая злость, злость к нему же за то… за то, что не видит, за то, что не понимает! За то, что не любит. Неужели и вправду от любви до ненависти всего один шаг? — Ты кретин, Раф, — донеслось до твоих ушей из логова. И сказал это ни кто иной, как Микеланджело. Конечно, кто еще бы осмелился выражаться подобным образом при сенсее? — Слепой и бесчувственный кретин. — Да не… ДА НЕ СЛЕПОЙ Я! — раздалось взъяренное рычание в ответ, и ты даже привычно стала ожидать грохот чего-то упавшего, что Раф не преминул закинуть в сторону бесячего братца. Но на этот раз было тихо. — Сын мой, — раздалось еще тише, и ты затаила дыхание. — Я запутался, отец, — прозвучал отчаянный шепот. — Я… знаю, что нравлюсь ей, и она нравится мне тоже, но… я… я не знаю, что мне делать… Я просто хочу, чтобы все вернулось на круги своя. Не хочу причинять ей боль, но… Ты зажала рот руками, глотая слезы. Чувствуя, как начинает кружиться голова, и ты готова грохнуться в обморок, ты поднялась с пола и убежала в темноту, даже не чувствуя физической боли. Другая боль разрывала изнутри. Уже ничего не вернется на круги своя.