От любви до ненависти и обратно

Неприятный сюрприз ожидал Рэя, когда он вступил на порог ее квартиры. Его мгновенно жутко насторожили ее сандалии и джинсовка, валяющиеся прямо на полу посреди коридора, а также запах газа и чего-то горелого, что больно ударило в нос и вызвало слезы. Но самым странным и пугающим, черт побери, были красные пятна и даже лужицы чего-то красного на полу. И все это под аккомпанемент странной тишины, нарушаемой разве что шумом воды из ванной. Минуточку, воды? Не разуваясь, красноволосый кинулся к ванной комнате и прижался к ней ухом. — Эм.Джи, это ты? — наверное, тише, чем нужно вопросил он, скребясь в дверь, но затем тут же одернул себя, понимая, что, кроме нее, дома сейчас никого нет, ведь ее родители все еще в Париже. — Джи! Ты слышишь меня, ты там?! ДЖИ! И тут же закашлялся, наглотавшись прогорклого дыма. Отпрянув от двери и кашляя, Рэй помчался в сторону кухни, коря себя за то, что сразу не сделал этого. К его облегчению, пожара на кухне не наблюдалось, но стояла такая ужасная вонь, что, казалось, легкие скручивались в трубочку. Распахнув окно, парень бросил дикий взгляд на печку, и увидел, что газ идет на полную мощность, хотя на нем ничего не стоит. Практически на ощупь из-за слезящихся глаз, Рэй выключил газовую печь и поспешил стянуть с веревки, где сушилось белье, первую попавшуюся тряпку, намочить ее и прижать к лицу. Затем он, кашляя, выскочил из кухни и снова бросился к двери ванной и заколотил по ней кулаками, уронив эту самую живительную маску на пол. — ЭМ.ДЖИ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЧТО ТЫ УСТРОИЛА?! ЭМ! Э-Э-ЭМ!!! Вода продолжала беззаботно бежать, а ответа все не следовало. Парень не на шутку ужаснулся. Он и сам не мог припомнить, когда чувствовал себя таким охреневше-перепуганным, ах, да… недавно, когда повстречался с бой-френдом своей подруги. ПОШТО С ЭТОЙ ДЕВЧОНКОЙ ВСЕ ВРЕМЯ СЛУЧАЕТСЯ КАКАЯ-НИБУДЬ ХЕРНЯ?! Пчелы, мутанты, теперь еще и… Черт побери, прямо как в фильмах ужасов или в детективах! Если она сейчас же не откроет, он просто выломает дверь! Он сейчас в таком состоянии, что способен на что угодно! — Так, это уже совсем не смешно! Скажи хоть что-нибудь! Эм! Если ты будешь молчать, я буду вынужден зайти без разрешения! Ты слышишь меня, эй?! Холодок пробежался по спине мальчишки. Краска давно пылала на его щеках. Почему она не отвечает?! О боже, боже, боже, боже… Предварительно помолившись всем богам, которые знал, Рэй схватился за дверную ручку. На удивление, дверь не была заперта. Сердце билось, как сумасшедшее, когда юноша открыл дверь и… застыл, как вкопанный, забыв, как дышать. Все звуки отошли на второй план, в его голове, которая стала чувствоваться, как крепко надутый мяч, звучал лишь протяжный писк. Кровь. Кровь повсюду. Она была на полу, на коврике и на зеркале в виде кровавых отпечатков. Такие ж отпечатки были на душевой шторке, на бортиках ванны и на кране. Крик ужаса застрял в горле у Рэя; он чувствовал, что вот-вот грохнется в обморок. Все поплыло перед глазами. Парень пока не соображал, ощущает ли он облегчение, что тебя нет посреди всего этого кошмара со вскрытыми венами. Простояв так добрых три минуты, парень наконец смог пошевелиться, и как под гипнозом потянуться к крану, выключая воду. Кровавые пятна остались у него на руках. Взвизгнув, паренек схватил первое попавшееся полотенце (которое некстати оказалось белоснежным), вылетел из страшной комнаты, с грохотом закрывая дверь, и с особым усердием вытер об полотенце руки, словно пытаясь сшоркать с себя кожу. — Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-ЭМ!!! — по бычьи заревел Рэй на всю квартиру, кидая несчастное полотенчико на пол, где, О УЖАС, красовались точно такие же кроваво-красные пятна и подтеки. Схватившись за голову, парень согнулся пополам и захватал губами горелый воздух. Тут же закашлялся сильнее и начал искать глазами спасительную мокрую тряпку, но вместо этого видел повсюду лишь красное, красное, красное… И тут до него дошло. Красные пятна… они… следы… Женские следы… Это она… шла голыми ступнями… И СЛЕДЫ ВЕЛИ В ЕЕ КОМНАТУ! Больше всего на свете Рэю сейчас хотелось грохнуться в обморок и лежать так, чтобы его никто не трогал. Но вместо этого он на негнущихся ногах, шатаясь и опираясь о стены, то и дело подавляя рвотный рефлекс, отправился прямиком в ее комнату. И чем ближе он подходил, тем четче он слышал… музыку? Уже не соображая совсем ничего, Рэй продолжал идти на звук, пока не остановился перед дверью. Еще одной ужасной дверью. За которой могло быть еще хуже, чем в ванной. Но, как бы страшно не было парню, на этот раз он медлить не стал. Нажав на дверную ручку, он распахнул дверь. Ты лежала на полу, в какой-то неестественной и явно неудобной позе, закрыв глаза. На твоем лице, руках и ногах были короткие красные полосы, похожие на рваные царапины. Одежда тоже была испачкана в кровавых пятнах, делая из тебя жертву маньяка-потрошителя. Вокруг тебя валялись пустые пачки из-под соленого печенья, грязная сковорода, полная… чем-то, выглядящим, как черные угольки, а также несколько алюминиевых банок из-под пива. Одну из них, кстати, пытался открыть голубой… или красно-голубой? попугай, возмущенно чирикая. Его крылья и лапки тоже были кораллово-красными, кстати, в таких же пятнах и полосах были и стены, полы, стол, телевизор, шторы, потолок… Стоп, потолок? Да, определенно. Около твоей головы валялось укулеле с порванными струнами. В руке ты сжимала ножницы. И в дополнение картины громко играла веселая песня Элвиса Пресли. Если честно, ситуация была похожа на сцену из мульта «Лило и Стич», разве что без кровавых дополнений. Но бедному Рэю было совсем не до сравнений. Выкрикнув что-то нечленораздельное, может, твое полное имя, может, обращение к Господу, а может, какой-нибудь замысловатый мат, Рэй кинулся к тебе, рухнув на колени. Дрожащими руками он перевернул тебя на спину и обхватил ладонями лицо. Слезы заструились из его глаз, мешая видеть, и он вытер их, размазывая кровь по своему лицу. Но сейчас ему уже было все равно, даже такому чистюле. Потому что ты была теплой. ЖИВОЙ! Разлепив веки, ты посмотрела на перекошенное страданием лицо друга, чем вызвала звук, похожий на радостный, что вырвался из его горла. — Рэй? — хрипло пробормотала ты. — Ты не постучался. Издав едва ли не восторженный вой, Рэй резко притянул тебя к себе, вырывая стон боли из-за все еще ноющих мышц, усадил и крепко звучно поцеловал в лоб. Ты никак не отреагировала, безразлично глядя через опущенные веки. Во второй руке по-прежнему были ножницы. Обезумевший от пережитого, парень отпрянул, после чего вдруг завизжал и затряс ладонями в воздухе, словно хотел их скинуть с себя. — Гадость, гадость, гадость, гадость!!! — И резко заткнулся, скрючиваясь и поднося руку ко рту. — Кажется… тошнит… Ты посмотрела на него с недоумением, но затем на лицо вернулось выражение апатии. — Если тебе так противно меня целовать, на кой черт ты это сделал? Наконец поборов рвотный позыв, Рэй выпрямился и, кажется, хотел схватить тебя за плечи, чтобы хорошенечко встряхнуть, однако передумал. — Кровь, — вращая дикими глазами, прошептал он, после чего повысил голос. — Кровь повсюду! Она на тебе! — Ты идиот? — безэмоционально, однако грубовато ответила ты, и этот вопрос был сродни удару. Рэй тут же замолк и открыл рот. — Это густые акриловые и гуашевые краски, совсем, что ли, дебил? Как можно принять краску за кровь? Мог бы определить хотя бы по запаху. Это было даже жестоко. Можно подумать, будто ослепленному от ужаса юноше захочется принюхиваться. Особенно, когда запах гари перебивает все другие запахи. И вообще, как известно, у страха глаза велики. Рэй открывал и закрывал рот, имитируя рыбу на суше. — ПОЧЕМУ ТАК МНОГО?! — Ты же знаешь, моя мама — художница, у нее этих красок куры не клюют. Разве что попугаи. — ПОЧЕМУ ОНА ПОВСЮДУ?! — Блу захотел рисовать, — пояснила «удивительный феномен» ты, глядя на друга с недовольством. Действительно, как можно быть таким непонятливым? — Ты не поняла-а, — на выдохе протянул он, медленно качая головой. — ПОЧЕМУ. ОНА. ПОВСЮДУ?! В –ик! — ванной и на полу, ик! — Возможно, я не самым аккуратным образом разбавляла ее водой, пока была в ванной. Потом она выплеснулась. Я не стала вытирать. А потом Блу измазался и испачкал меня, стены и что-то там еще. Хотя, какая разница? — Ты пожала плечами, как бы спрашивая «что тебя тут удивляет?» и снова упала на пол. И только сейчас парень понял, что те красные полосы, которые он принял за царапины, это всего лишь следы от птичьих лапок. Немного помолчав (он определенно рассматривал свои руки и принюхивался к ним), Рэй все же решил схватить тебя за плечи и попытаться приподнять, но ты упорно делала вид, что у тебя нет костей. — ЧТО ТЫ СОТВОРИЛА С КУХНЕЙ?! — Я просто хотела покушать картошечки, — не открывая глаз, лениво произнесла ты, позволяя трясти себя, лишь морщась от боли. Рэй бросил ошалевший взгляд на сгоревшие угольки, которые, очевидно, некогда были «картошечкой». — А что… ты… зачем тебе ножницы?! И… и… почему твоя гитара в таком состоянии?! — И не спрашивай. — Вздох. — Откуда эти банки с алкоголем?! — Я хотела набухаться вхлам. — Более глубокий вздох. — Но никак не соберусь с силами. — ДУ-У-У-УРА-А-А-А!!! — заорал Рэй, тряся тебя сильнее, а затем швырнул тебя обратно, причем неосознанно, и снова схватился за голову. — ДУР-Р-Р-Р-Р-А-А-А! — в ответ радостно закричал попугай, хлопая крыльями и разбрызгивая повсюду краску. — Да чего ты пристал? — переворачиваясь на бочок, тихо спросила ты. — Подумаешь, слегка намусорила… — ТЫ СОВСЕМ РЕХНУЛАСЬ? ЧЕМ ТЫ, ПО-ТВОЕМУ, ЗАНИМАЕШЬСЯ?! — Я умираю, — глубоко вздохнула ты и, причмокнув губами, прижала к груди ножницы, подтягивая к себе ноги и принимая форму эмбриона. А следующие полчаса были потрачены на то, чтобы выслушать твои путаные объяснения подобного поведения, постепенно превращающиеся в отчаянный рев, из-за чего тебя пришлось провести в ванную и слушать, как ты воешь, уже там. После этого, устав утешать и гладить по спинке свою несчастную подругу в твоем лице, Рэю вздумалось отправиться на поиски негодяя-Рафа, что довел тебя до такого слизняковского состояния. Еще полчаса прошли в твоих уговорах не делать этого. Позже ты сидела на полу в своей комнате из-за невозможности находиться в задымленной кухне и нервно попивала зеленый чаек, наблюдая, как сердитый юноша (он старался не выглядеть сердитым, но выходило плохо) носился по комнате с тряпкой, отмывая «кровавые» пятна. Ты крепилась, чтобы не плакать, вцепившись в кружку и судорожно отхлебывая. Рэй крепился, чтобы не нарушить свое обещание и не пойти надирать черепахе панцирь, где бы она ни была. Блу крепился на гардине и чистил свои перышки. Было похоже, что красный цвет ему нравился больше, чем естественный голубой. Уборку, кстати, было предложено отложить на потом, однако Рэй категорически отказался. Сейчас комната и ты сама были приведены в порядок, более или менее. Разве что попугай поспешил скрыться от Рыцаря Чистоты в красном ирокезе, чтобы его, не дай бог, выкупали. И так ведь хорошо. — Это моя вина, — вдруг прохрипела ты, глядя на свое искаженное отражение в чае. — Что? — Рэй завис с вытянутой рукой, за минуту до собираясь протереть стенку шкафа. — Любимая, ты чего? Это же из-за меня и произошло все это! Из-за моих выкидонов! А я ведь так и не собрался с духом показаться Миш… — Это моя вина, — так же тихо повторила ты, не поднимая головы. — Если бы я сразу ему все рассказала, ничего бы этого не было. Вздохнув, Рэй осторожно присел рядом, опираясь спиной о диван, как это делала ты. — Но ведь… главная проблема была в том, что он все это время знал, что ты любишь его, разве нет? — Я думала, что это моя главная проблема, но нет. Никакая это не проблема. Это… это вообще ничего. Совсем ничего. Зачем теперь об этом думать? — Я думал… тебе обидно, что он не сказал тебе, что все знает. Что он делает вид, будто не видит, хотя… — Зачем ему это? Тогда ему бы пришлось со мной объясняться, может, даже врать. Не хочу. Ничего не хочу. Кружка выскользнула из твоих пальцев; Рэй едва успел поймать ее. Ты закрыла руками лицо. — Зачем я вообще ему сдалась? Рэй немного помолчал, подавленный твоим настроением. — Может, я ему все-таки наваляю? Ты лишь всхлипнула и помотала головой, не отрывая ладоней от лица. — Если тебе так тяжело отпускать это… тогда тебе просто стоит… разорвать это на части! Тебе нужно, знаешь… отвлечься, слышишь? Заняться чем-то… совсем неординарным, чем-то… ну чем-то… — Парню явно не хватало слов, но он определенно зажегся энтузиазмом. Старый добрый Рэй. Ты улыбнулась сквозь слезы. — Чем-то почти бешеным! Хочешь, сходим завтра на американские горки? Или… может, погоняем на моем байке на высокой скорости? Я знаю, ты не любишь быструю езду, но в этом-то и фишка! Ты будешь визжать и колотить меня, требуя, чтобы я остановился, и совсем не будешь думать о том, что тебя так подавляет! Ты рассмеялась и, вынырнув из своих рук, слегка стукнула парнишку в плечо. Рэй расплылся в лучезарной улыбке, видя, что тебе уже лучше. Вытерев сопли тыльной стороной ладони, ты прижалась к юноше, оказываясь в подбадривающих дружеских объятьях. — Вот увидишь, с завтрашнего дня ты не прольешь ни слезинки. С завтрашнего дня наступит совсем другая жизнь. Уж я об этом позабочусь. Нежная песня Элвиса Пресли продолжала литься, окутывая юношу и девушку незримым пушистым покрывалом.

***

А на следующий день ты пропала. Конечно, ты прекрасно понимала, что Рэй убьет тебя, самым настоящим образом убьет, но ты все равно отключила телефон, зная, как сильно тот будет разрываться от звонков, а тебе это было совсем не нужно. Не сейчас, когда ты решилась. Решилась сделать то, на что бы не пошла ни за какие коврижки. Ты определенно сошла с ума. Ты включила телефон только поздно вечером. И спустя минуту уже слышала рев из трубки. Ты могла поклясться, что вправду чувствовала, как на тебя летели слюни из динамика. Но ты не стала оправдываться, кричать или пытаться успокоить взвинченного на нет мальчишку. Ты дождалась, когда он полностью выплеснется, а затем попросила его за тобой приехать. Назад пути не было. Ты улыбалась, когда парень, завидев тебя, остановился на месте, как вкопанный, а затем выронил из рук шлем. Улыбка не сходила с твоего лица даже, когда он собирался схватить тебя за плечи, но не осмелился, так как на плече была, замотанная в защитную пленку, большая черная тату в виде оскалившегося черепа с ирокезом. Рэй рвал и метал, дико сверкая глазами, а ты покорно стояла рядом, улыбаясь, улыбаясь, улыбаясь. С пеной у рта он кричал о том, что ты сделала со своими волосами, а ты в ответ беззаботно зачесывала зеленые короткие пряди и одну фиолетовую за ухо. Кричал о твоей одежде, а ты, словно насмехаясь, поправляла поднятый воротник коричневой короткой рваной безрукавки, за которой пряталась черная футболка с выглядывающими большими кроваво-красными буквами. Проведя рукой по синим, изодранным в клочья коротким шортам с кожаным ремешком, делая вид, что оттряхнула их, ты перевела вес на одну ногу, упирая руку в бок и, смахивая с лица зеленую челку с широкой фиолетовой прядью, погладила зеленую бровь, на которой красовалось колечко. Тем самым, ты избавила Рэя «напоминать» тебе обо всех этих вещах, жирно намекая на то, что ты сама прекрасно знаешь, во что себя превратила, и, что самое страшное, тебе не стыдно. Ты бы могла еще, конечно, показушно оттянуть длинный черный чулок, чтобы довести парня до белого каления, но благоразумно решила, что с него хватит потрясений за вчера и сегодня. Ты была почти уверена, что до ручки Рэй доходит очень и очень редко, и что больше ты вряд ли увидишь его таким, и это было даже событием. Странно, но тебе даже не было его жаль. Ты уже ничего не чувствовала. Ты ничего не чувствовала даже, когда Рэй молча вез тебя домой, угрюмый и серьезный, каким его тоже редко удавалось видеть. Он не сказал ни слова ни когда вы ехали, ни когда оказались у тебя дома, ни когда чистили зубы и ложились спать. Он не пожелал тебе спокойной ночи и просто исчез в опустевшей комнате твоих родителей, закрывая за собой дверь до утра. А ты даже не почувствовала обиды, тоски или одиночества. Рэй сам хотел, чтобы ты разорвала на части то, что тебя держит. Это была новая жизнь.