От любви до ненависти и обратно

Ты почти не помнила, когда ночь в Большом Яблоке бывала такой умиротворенно тихой. Едва слышно гудели машины, где-то там, вдалеке, за пределами этого моста, и тебе казалось, будто, слетев с него на огромной скорости, ты прошла через какой-то магический барьер, отделяющий тебя от шумного и беспокойного мегаполиса. Ненавязчиво дул легкий, но очень холодный ветерок, дружно, однако невпопад и на разные голоса квакали лягушки. Лаская слух, шумели волны, тихо-тихо, словно боясь разбудить свою хозяйку — реку, которая только-только уснула после того, как в ее обитель так бесцеремонно ворвались двое нежданных гостей. Ты рассеянно сидела на берегу около моста и выжимала воду из волос. Рядом находился Раф, скручивая в ладонях концы намокшей маски в тех же самых целях. На твоем лице не отражалось никакой злости, обиды, досады, боли, грусти или страха, лишь только какая-то детская растерянность с легкими нотками удивления. Действительно, что это было? Было тихо. Вы не сказали друг другу ни слова, за исключением вялого вопроса Рафаэля о твоем самочувствии после того, как вы, еле живые, кашляя и плюясь водой, ползком выбрались на берег и упали на землю в изнеможении. Впрочем, его вопрос остался без ответа. Нет, не потому что ты злилась, вовсе нет. Удивительно, но ты сейчас не чувствовала ничего, кроме… пустоты в душе. Но эта пустота была совсем не такой, что ты ощущала до этого. Она не была сосущей, дарящей полное безразличие к происходящему. Она была похожа, скорее, на… умиротворение. Удивительно приятное, долгожданное спокойствие, словно никаких проблем и вовсе не было. Но ведь они были, ты прекрасно осознавала это и как будто бы даже беспокоилась, но чувство это было таким приглушенным, будто и не твоим вовсе. Скорее всего, виной тому было то, что ты совершенно вымоталась. Ужасно хотелось оказаться сейчас в теплой мягкой кроватке в объятиях Плюшки* и вприпрыжку отправиться к доброму и ласковому старичку Морфею. Но сначала, конечно, принять теплый, даже горячий душ. Все эти мечты так не вязались с реальностью, где ты сидела на холодной земле, в промокшей одежде, отвратительно липнущей к телу, и замерзшая до костей. Но несмотря на такой расклад событий, ты не испытывала даже раздражения. Возможно, причиной такой безмятежности было то, что после кошмарной ссоры, сопровождающейся «смертельным номером», когда вы сиганули с моста и искупались в холодной воде, рискуя захлебнуться и утонуть, ты не видела смысла рвать и метать, прекрасно понимая, что Раф сейчас пребывал не в меньшем шоке, чем ты. Ты даже не могла подобрать слов, чтобы начать диалог и покончить уже со всеми недопониманиями. Да, и вправду хотелось уже закончить все это безумие. А, может это из-за… Ты нервно захихикала, обхватив мокрые колени в попытке согреться и глядя куда-то далеко вперед, по ту сторону реки**. — Т-ты ч-чего? — дрожа, повернулся к тебе Раф. — Ты что, плачешь? — Н-нет, — улыбаясь, выдохнула ты с легким свистом из-за недавнего удара в грудь, наблюдая за образовавшимся облачком пара. — П-просто п-подумала, ч-ч-что т-ты все-т-т-таки доб-б-ился с-с-своих целей. Мы с-с тоб-б-бой и в-вправду проветрились и о-с-тыли. Гд-д-е мой об-б-ещанный Сплинтеров ч-чай? Раф тихо рассмеялся, а, может, это был звук выдоха при дрожи, кто знает. — Ты з-з-наешь, я не фанат ч-чая, но с-сейчас я и вп-п-равду в-выпил бы ц-целый ч-ч-чайник. Ты немного поулыбалась, а затем, крупно дрожа, подышала на свои ладони, испачканные в грязи. — Х-холодно, — весьма кстати заметил Раф, заставляя тебя свисто-фыркнуть. — Сп-п-асибо, кэп. — Ид-д-и с-сюда. — Ниндзя сделал попытку притянуть тебя за плечи, но ты дернула плечом, отворачиваясь. — Не трогай. — Это было не требование, но и не просьба. Впрочем, этого было достаточно, чтобы отбить у зеленоглазого желание к тебе прикоснуться. Раф вздохнул и тоже обхватил свои колени. — А небо к-красивое. Ты посмотрела наверх. Под высоким темным небесным куполом мерцали, сверкая и переливаясь разными оттенками от сверкающе белого до лазурного, были рассыпаны звезды***. Их было не так много, как ты видела, сидя на крылечке домика в лесу большой компанией, состоящей из четырех черепах и трех людей, но все же зрелище завораживало. Это было определенно больше, чем кусочек неба, что ты могла разглядеть со своего балкона. Мда, в проживании в таком большом городе есть свои минусы. Надо же, ты ведь даже перестала так сильно дрожать, хотя все еще знобило. От любования тебя отвлек шорох со стороны твоего чокнутого друга, который зачем-то полез в карман на набедренном поясе. Не успела ты подумать, зачем, как около твоего носа оказалась… — Буш конфетку? Несколько секунд ты пялилась на ириску, с обертки которой стекали капли воды, а затем изумленно уставилась на темперамента. Он что, блин, серьезно?! Раф улыбался одними уголками губ. Определенно, его лицо не выражало никакой издевки. Ты почему-то ощутила себя на необитаемом острове, где нет никакого смысла враждовать и пытаться загрызть друг друга, чтобы не ускорить приближение смерти. Тяжко вздохнув, ты выхватила из его рук конфету, поглядела недовольно на просветлевшую физиономию черепахи, а затем тоскливо уставилась на мокрое угощение. Есть хотелось, но ты терпеть не могла есть сладкое на пустой желудок, тебя сразу тошнило. У Рафаэля, похоже, проблем с этим не было, судя по шебуршанию разворачиваемого фантика. Засунув ириску за щеку, мастер сай начал задумчивое пережевывание, глядя туда же, куда не так давно смотрела ты — вперед, в неизвестность. Снова наступило молчание. Почему-то оно показалось тебе напряженным. Очень хотелось что-то сказать или просто услышать его голос. Почему-то это успокаивало, так ты не чувствовала, будто сейчас одна. И ты… любила его голос, черт возьми. И почему вдруг ощутила такую тоску по нему только сейчас? Боже, это определенно самая странная и безумная ночь в твоей жизни. С ней не сравнятся никакие кренги, футы и даже пришельцы из космоса. Ага, определенно есть, что вспомнить. — Я п-промокла, — вздохнула ты, нарушая тишину. И да, вау, это уже был второй гениальный вывод за несколько прошедших минут. — Да ну, — весело отозвался парень, поворачиваясь к тебе. Крохотные иголочки пробежались по всему телу, и это не от холода. — И воды наглоталась, — уже не в силах сдержать улыбку, добавила ты. — Ну, что я могу сказать… Вкусно? Ты рассмеялась, опуская голову. Это все так глупо, ужасно глупо, но это помогает. Убрав мокрую прядь с лица за ухо, ты вздохнула, образуя еще одно облачко пара, и положила подбородок на свои колени. — И почему все так? — Вопрос прозвучал риторически, однако тебе все равно хотелось бы узнать на него ответ. — Почему с нами вечно случается какая-нибудь хрень, а потом мы просто делаем вид, будто ничего не случилось? Раф снова посмотрел вперед, медленно жуя конфету. — А как бы хотелось тебе? Ты повернула к нему лицо, расположив щеку на своих коленях. Заметив твой взгляд, он повернул к тебе голову, перестав жевать, а затем снова отвернулся, будто бы смутившись. Ты улыбнулась. В груди поселилось чувство, будто всего этого кавардака в твоей жизни и вовсе не было, а если и был, то являлся просто еще одним твоим приключением ВМЕСТЕ с Рафом, а не порознь. И будто и не было никогда никакой Моны Лизы, а если и была, то к Рафу никогда никакого прямого отношения не имела. Была и была. Где-то там, на заднем плане. Очевидно, парень чувствовал себя неловко из-за того, что ты продолжала пялиться. Он ежился, искоса поглядывая в сторону, а затем и вовсе начал перебирать руками речные камушки. И это выглядело мило. Да, мило, несмотря на то, что еще недавно он рычал по-звериному и метал молнии из глаз. И, наверное, после этих мыслей ты окончательно убедилась, что дурдом совсем не кончился, он все еще продолжается, просто несколько в иной форме. Иначе ты не могла объяснить, какого черта вы сейчас молчите, говорите о какой-то ерунде и жуете конфеты, когда обоим надо немедленно поговорить о самом важном. А еще, если помните, сейчас на дне реки покоится мотоцикл Рэя, которого позже кто-нибудь обнаружит и, перепугавшись, начнет прочесывать реку в поисках… бррр, трупов. Но самое страшное даже не это… — О боже! — вдруг вскрикнула ты, заставляя парня едва не подавиться ириской. — Рэй! Я совсем о нем забыла! О господи, как я могла?! Рука тут же оказалась в кармане, но… Ч-фона там не было. — ПОТЕРЯЛА! — взвизгнула ты в приближающейся истерике, и, сама не зная зачем, подскочила с земли, словно намереваясь бежать куда-то сломя голову. Боль в грудине снова дала о себе знать. Раф быстро схватил тебя за ногу. Пискнув, ты потеряла равновесие и начала падать, но сзади оказались руки юноши, что подхватили и усадили обратно, поворачивая к себе за плечи. — Куда ты ломанулась, Эм, не в реку же прыгать, чтобы его искать! — выругнулся парень, сердито убирая волосы с твоего лица и случайно задевая рваную царапину на твоем лбу, из-за чего ты приглушенно шикнула и отпрянула. — Утонул и утонул, какая разница, Дон сделает другой! — Ты не понимаешь! — отпихивая его руку, возразила ты отчаянно. — Мне нужно позвонить ему, я же оставила его там совсем одного, всего в крови, ах! — Ты звучно вдохнула с ужасом, но тут же лицо исказилось гримасой злости. — Из-за ТЕБЯ, между прочим! Боже, неужели снова? Раф промолчал, угрюмо отводя взгляд. Запустив руку в свой кармашек, он достал свой Ч-фон и протянул его тебе. — Возьми мой. Не бойся, он водонепроницаемый, работает. Ты растерянно посмотрела на меланхоличное лицо черепахи, протягивающей свое связное устройство. А ведь Рэй ему даже не нравился. — Спасибо… — с искренне благодарностью прошептала ты, глядя на друга немного удивленно, но бесконечно признательно. А затем отвела взгляд, отворачиваясь, и сокрушенно добавила: — Только вряд ли это поможет. — Почему? — На твое плечо мягко легла рука, даря тепло. На глазах выступили предательские слезы. — Все равно я не помню его номера. — И, обхватив ноги, прошептала, пряча лицо в коленях: — Только бы с ним ничего не случилось. И снова повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом волн, кваканьем лягушек, треском сверчков и твоими тихими всхлипываниями. — Мне жаль… — хрипло произнес Рафаэль, медленно, будто нехотя, роняя руку с твоего плеча. Ты подняла голову и вытерла слезы, беря себя в руки. — Тебе стоит позвонить братьям, они волнуются. — После слез голос звенел и звучал каким-то чужим. — Нет необходимости, — бесцветно прозвучало в ответ. — Когда я получил о тебе весточку, все спали. Ну, кроме Донателло. Я предупредил его и попросил никого не будить. Хотя я почти уверен, что Лео проснулся тут же, как я ушел. У него особое чутье, когда кто-либо из нас без спросу покидает логово или творит фигню. В нашем случае, хах, мы с тобой попали по уже обоим пунктам. — Только бы с ним ничего не случилось, — будто бы и не слыша предыдущих слов саеносца, шепотом повторила ты, зажимая в кулаках промокшие чулки. — А если… если Пурпурные Драконы вернутся? А что если он попадется в руки кому-нибудь еще, мало ли придурков по городу ходит! А если ему станет плохо?! Он же… такой чувствительный… Темперамент мрачно смотрел, как колышется вода. Ты усиленно вытирала слезы, так, что стало больно глазам. — Ты и вправду любишь этого панка, да? — тихо спросил Раф, а затем кинул в реку камень, неотрывно смотря за ним, даже, когда круги на воде пропали. — Он не панк, я пыталась тебе это объяснить. Ему просто нужно было сменить свой ня-имидж на что-то столь непривычное, кричащее и дерзкое, чтобы поразить кое-кого. — Ха, да без разницы уже, — размахнувшись, Раф запустил еще один камень. — Любишь же. Ты закатила глаза. — Так же, как Майки любит Кожеголового или как Донателло привязан к Тимоти. Не больше. — Брось. — Следующий камень с плеском летит в воду. — Я же видел, как вы сюсюкаете друг с другом. — Это называется «подкалывать», Раф. — Сама не зная зачем, ты подала парню еще один камень, но тот лишь усмехнулся, смерив «подношение» пренебрежительным взглядом. Ты мгновенно почувствовала себя глупо. Ну да, это тебе не конфеты раздавать. — «Зайчик» еще куда бы ни шло, но «Любимая», по-моему, чересчур для подкола. Ты потянулась к лежащей на земле ириске, что выпала из твоей руки, когда ты в порыве подскочила, не обнаружив Ч-фона в кармане. Подняв ее, начала оттряхивать от грязи. — Кому как. Но, если тебя это успокоит, хотя непонятно, чего ты так пристал, такими прозвищами нас называют наши родители. «Зайчик» — он для мамы. «Любимая» — я для папы. Вот и все. Камни перестали нырять в реку. Раф замолчал, явно удивленный и растерянный, может, даже смущенный из-за того, что был неправ. Краем глаза ты заметила, что его рука зажала крупную лягушку вместо камня, и тихо усмехнулась, представляя, как бедное земноводное с криком летит в воду. Наклонившись, из-за чего Раф как будто бы оживился и, вытаращив глаза, подался в другую сторону от неожиданности, ты сунула руку под его ладонь. Раф застыл. Ты молча вытащила перепуганную лягушку и села на место. Уяснив, с какой целью ты придвигалась так близко, из-за чего чувствовался запах речной воды и тины, идущий от твоих волос, он протяжно выдохнул и выпрямился, расслабляясь. — Значит… вы с ним не встречаетесь? — Даже, если бы я захотела, вряд ли бы смогла, — спокойно ответила ты, однако лицо выражало умиление, когда ты любовалась лягушкой, расположившейся на твоих ладонях. — Не по сердцу ему такие, как я. — Это еще как понимать? Охренел, что ли? — Его голос принял привычные возмущенные нотки, и ты придвинула лягушку ближе к лицу, пряча широкую улыбку. Он… заступался за тебя. Это всегда было мило. Защищал ли он тебя от страшного майского жука, к которому сам нежных чувств не питал, или же защищал последний кусок пиццы от Микеланджело специально для тебя. — Нет, — улыбаясь, мягко ответила ты, а затем выдержала паузу, прежде чем выдать следующее. — Просто он гей. Да, пожалуй, это было резковато. Последнее слово резануло слух даже тебе и оставило неприятный привкус на языке. Нельзя же так грубо, все-таки. А, и да. Раф очень быстро потерял свою челюсть. И пока он ее искал, ты отпустила-таки свою зеленую речную «прелесть» на волю и звонко расхохоталась. Нет, правда, надо было видеть его лицо! Смех выходил со свистом, отдаваясь болью в ребрах, и ты обхватила себя руками, но от этого не было толку. — Вот это поворот, — выдохнул Раф шокированно, чем вызвал у тебя еще одну порцию смеха. — Знаешь, он как-то сказал мне о тебе, — смахивая слезы, на этот раз веселья, а не печали, решила добить его ты, размазывая грязь по щеке. — У тебя нереально яркие зеленые глаза. А еще твой голос пробирает до мурашек. Такой глубокий и сильный… — ФУ! — гаркнул парень, отпрыгивая от тебя, из-за чего тебя снова прорвало на дикий хохот. — ФУ-ФУ-ФУ, ЗАМОЛЧИ! ГАДОСТЬ КАКАЯ! БРР, Я ТОЧНО ЕГО УБЬЮ! Прохохотавшись (Раф все это время что-то гневно тараторил, изредка брезгливо махая руками от своих же мыслей, какой же Рэй негодяй и извращенец), ты снова как можно сильнее обхватила себя руками и, важно опустив веки, едва ли не промурлыкала: — Толерантность, Рафаэль, толерантность. На самом деле, он отличный парень, и ориентация здесь совсем не играет никакой роли. — Тьфу ты, блин, кошмар какой! — поежился он в последний раз и, отвернувшись, нахохлился. В темноте его фигура походила на каменную статую какой-нибудь горгульи. Хотя, подумав, ты все же решила, что больше он похож на взъерошенного мокрого воробушка. Улыбнувшись своим мыслям, ты замолчала. Снова подул холодный ветер; ты сжалась в комок. Тихо шелестели волны. Квакали лягушки. Еле слышный свист вырывался из твоего горла на вдохе и выдохе. — Раф… ты ведь знал о моих чувствах к тебе, — вдруг произнесла ты негромко, однако не ощутила ни острой боли, ни удушающего чувства предательства, которые посетили тебя тогда. — Почему ты ничего не рассказал мне? Юноша вздрогнул и повернулся к тебе, глядя удивленно и даже испуганно. — Откуда ты знаешь? Ты задумалась, стоит ли говорить, что ты подслушивала. Но пауза затянулась, а Раф все еще ждал ответа, глядя пристально и напряженно. — Я слышала, как ты сам это сказал после того, как мы разругались в логове. Раф глядел на тебя так, словно ожидал, что ты вот-вот рассмеешься и скажешь, что пошутила. Ты печально улыбнулась ему уголком губ, сама не зная зачем, наверное, чтобы немного подбодрить. — Черт, — поверженно сплюнул он, и его лицо приняло выражение сожаления и досады на самого себя. — Прости, я такой дебил. Я… ведь всего лишь… Я просто… хотел… Я не думал, что… Ммм. — Он искал слова, активно жестикулировал, звучно, едва не с рыком, выдыхал, то и дело касался своей головы. Было видно, какого труда ему составляет этот поиск слов. — Я п-просто… аргх, все так запутанно… Ты положила ладонь на левое, ближнее к тебе его плечо, успокаивая. Он быстро устремил взгляд на твое лицо и накрыл твою ладонь своей. — Как долго ты знал? — тихо спросила ты. Почему-то сейчас тебе казалось, будто спустя двадцать долгих лет ты встретила свою первую любовь, что оказалась невзаимной, как это часто бывает, и теперь вы вместе вспоминаете былое прошлое. Ты и вправду не могла понять, куда подевались те боль и горечь, что преследовали тебя так много времени. Но ты и не жаждала понять. Тебе просто было удивительно спокойно сейчас, будто все это уже прошло, закончилось, а если и не закончилось, то теперь уже потеряло всякий смысл и забылось. Неужели перегорело? Раф удрученно продолжал смотреть тебе в глаза. Ты приготовилась к худшему. — Где-то после того, как мы вернулись с фермы. Тогда Майки проболтался, а я… Дальше ты уже не слушала. Ты не могла поверить его словам. Кровь быстрее побежала по венам, и тебе уже было не так холодно. Вы вернулись с поместья О’Нил чуть больше двух недель назад. Ох, неужели он говорит правду? Боже, в таком случае, какое же это облегчение! А ты тогда решила, что он игрался с твоими чувствами чуть ли не с самых дальних пор, когда Моны Лизы даже еще и в помине не было! Ты тихо рассмеялась и уткнулась лбом в его же плечо, на котором лежала твоя рука под его ладонью. — Эм, прошу тебя, не плачь! Просто это было так неожиданно и так странно, я просто не знал, что делать! Я тогда подумал… Ты быстро подняла голову и прижала палец к его губам, затыкая поток оправданий. — Расслабься, я не плачу. Выходит, каждый из нас о чем-то думал неправильно и из-за этого так петушился. Раф аккуратно обхватил твою ладонь правой рукой и отнял ее от своего лица, все еще глядя с беспокойством. — Если бы… если бы мы сразу поговорили, этой фигни бы не было. — Зато определенно будет, что рассказать внукам. Выражение тревоги и вины сошло с его лица. Раф удивленно улыбнулся, поднимая вверх одну надбровную дугу. — Снова ищешь хорошие стороны в ужасном? — А что еще мне делать, когда я рядом с тобой? Оба тихо рассмеялись. Рафаэль медленно выпустил твою ладонь из своей и осторожно вытер размазанную по твоей щеке грязь, что уже начала высыхать. Затем он подался вперед, неспешно, очевидно, боясь напугать. Дыхание тут же перехватило, а в лицо бросилась обжигающая краска, от чего, казалось, вспыхнули даже уши. Его лицо медленно приближалось к твоему, пока легкий, почти невесомый поцелуй не коснулся твоих губ. Все еще не веря, что все это происходит на самом деле, ты бессмысленно глядела перед собой, словно пыталась загипнотизировать кого-то невидимого. Но поцелуй стал немного настойчивее, чувственнее, и тогда ты наконец осознала, что все это взаправду. Блаженно закрыв веки, ты положила и вторую ладонь на его второе плечо и слегка ущипнула, чтобы все же убедиться, что это не галлюцинация, не мираж, и что он не рассыплется в воздухе в любую секунду. Боже правый, ты так много мечтала об этом! Ты представляла, как его руки обвивают твою талию, представляла и днем, и ночью, и наяву, и во сне, представляла во всех красках, отчего невольно сердце колотилось быстрей. Но ты и понятия не имела, что этот долгожданный и самый желанный на свете поцелуй будет со вкусом ириски. Ты определенно вклеишь фантик от нее в свой памятный альбомчик. Пальцы сжались на его плече сильнее, уже причиняя боль. И ты, понимая, что вытворяешь что-то невообразимое и запретное, заставляешь себя отпрянуть. Раф открыл глаза — они еще были поддернуты мутной поволокой трепетного наслаждения, но выражение твоего лица отрезвило, пугая. — Эм? — Раф, что ты делаешь? — сокрушенно спросила ты, глядя в его глаза с горечью. — Зачем ты играешь со мной? В его глазах отразилась беспомощность. — Я… Эм, слушай… — Раф, мне не нужно этого. Мне не нужно, чтобы ты таким образом извинялся передо мной или пытался утешить. Кого ты пытаешься обмануть? Он молчал, абсолютно подавленный, совсем не зная, что ответить. СОВСЕМ не зная. Разве можно было винить его за это? Но ты и не винила. Лишь устремила меланхоличный взгляд на звезды и ответила на рукопожатие, когда его пальцы нашли твою руку. Твое сердце равномерно билось, успокоившись. Сердцу было грустно, но отнюдь не тоскливо. Скорее, эта грусть была похожа на какую-то ностальгию. Оно понимало, что наверняка то сердце, которого оно так трепетно любило, никогда не полюбит его так же сильно. Но оно продолжало любить. Несмотря ни на что. Тихо перекатывались волны по поверхности реки. Лягушки квакали, стрекотали сверчки. Вдалеке сигналили автомобили. Все также перемигивались звезды. Парень и девушка сидели на берегу реки, промокшие и замерзшие, но все еще не спешащие возвращаться домой. Почему? А когда еще им удастся немного побыть вдвоем? — Ты не любишь меня, — тихо пробормотала она; ее голова покоилась на его плече, а он сам обнимал ее за талию. Он резко повернулся к ней. — Это неправда. Она тихо рассмеялась, как будто бы радовалась, что поймала его с поличным. Холодная одинокая слеза блестела на ее щеке. — Смотри, — вполголоса произнесла она, указывая вверх. Он проследил за ее пальцем и восхищенно выдохнул. Две маленькие серебряные точки, словно играя в салочки, стремительно промелькнули на ночном небе и скрылись. — Успела загадать? Ей вспомнилось старое предание… хотя, возможно, ей однажды рассказал кто-то… кто был ей дорог… Если парень и девушка вместе увидят падение звезды, они будут вечно любить друг друга. Возможно, не все еще потеряно. Она прижалась к нему крепче, насколько могла себе позволить, и закрыла глаза. Наконец-то было тепло. — А ты любишь? — вдруг спросил он, но она уже спала. Они почти не помнили, когда ночь в Большом Яблоке бывала такой умиротворенно тихой.

***

Последнее время ты все чаще ошибалась. Например, еще вчера ты думала, что после ночных посиделок на берегу реки в промокшей одежде ты обязательно заболеешь, но, к твоему изумлению, обошлось без всяких страшных последствий. Правда, немного побаливало горло, но это было заметно, только когда ты глотала. Хотя ты подозревала, что все ягодки будут впереди. А еще ты думала, что проснешься не позже часа, учитывая, что уснула ты… когда? Ты понятия не имела. Ты отрубилась так неожиданно и, надо же, ты не проснулась, даже когда Раф отнес тебя домой, что и вовсе казалось невозможным, потому что путь был далеким и вряд ли бы парень обошелся без прыжков по крышам. Оставалось только приближенно представлять, насколько сильно ты вымоталась, раз довела себя до состояния ничего не чувствующего овоща. В голову даже приходила мысль, что тебе все приснилось, но на лбу по-прежнему была царапина, а в волосах ты обнаружила речную тину. Но что было самым непонятным, так это то, в каких целях твой организм проснулся в восемь утра и больше спать никак не изволил?! Вздохнув, ты вернула на место сползающий с плеч плед и отхлебнула горячего кофе с молоком, задумчиво наблюдая за пчелой, влетевшей через форточку на балкон, будучи привлеченной яркими цветами, растущими в горшках. Еще один день… Что будет сегодня? Дверь балкона тихонько скрипнула; ты резво повернула голову в ее сторону и ахнула. На пороге стоял он же, герой всей твоей жизни, Рафаэль собственной персоной. Наверняка проник в окно твоей комнаты. Ты быстро встала, роняя на пол плед и отставляя кружку в сторону, куда-то туда, сейчас не важно. Слова застряли в горле; ты почувствовала, что покраснела. Разлепив губы, ты попыталась позвать его по имени, но тот вдруг сделал два быстрых шага в твою сторону и обнял, зарываясь носом в твои зеленые волосы, которые весьма символично пахли шампунем с зеленым яблоком. Ты охнула и замерла, не зная, чего можно ожидать от подобного приветствия. Убедившись, что это всего лишь объятие, весьма горячее и трепетное, но все же, ничего больше, тихо выдохнула и обняла юношу в ответ. — Я думал о тебе, — через некоторое время тихо признался он, не желая отпускать тебя. — Я не мог спать, все размышлял о нас с тобой, и… Мне вправду было так плохо, что я подумал… если… если я тебя не люблю, то… — Не надо, Раф, — пожалуй, холодновато прервала его ты, а затем тут же смягчилась, понимая, что ему тяжело. Как и тебе. — Давай… не будем пока говорить об этом, пока оба не разберемся в чувствах друг к другу. Ты не стала говорить ему, что у тебя уже давно-давно все было на своих местах. — Черт, — прошептал он, злясь на себя и смущаясь от своей же тупости и малословия, и глубже уткнулся носом в твое плечо. — Я правда хотел бежать к тебе с рассветом, но не хотел будить. — Не ври, — тихо засмеялась ты, морщась и покрываясь мурашками от его горячего дыхания, что щекотало твою шею. — Ты просто выслушивал очень длинный выговор от Лео, потому не мог улизнуть. Видимо, ты привязал его к стулу во время завтрака, поэтому ты здесь. Раф тихонько рассмеялся, из-за чего твои волосы заколошились. — Вся моя семья считает, что я долбанный негодяй, который любит разбивать хрупкие сердца девушек. — А ты на самом деле?.. — промурлыкала ты, жмурясь и наслаждаясь каждым моментом нежной близости, которая случалась так редко. — На самом деле, я хочу сохранить их любой ценой, но руки из одного места. — Хих. По крайней мере, я признательна тебе за честность. — И все же, говоря серьезно. — Его голос стал ниже. — Я и вправду не находил себе места, когда мне пришлось оставить тебя здесь. У тебя снова запылало лицо. — Почему же оставил? — дрожащим голосом спросила ты, стараясь выровнять сбившееся дыхание. И в этот момент снаружи, а точнее внутри квартиры, раздались приближающиеся шаги, и твое сердце запрыгало в разы быстрее. Балконная ручка оказалась повернута вниз и дверь с легким щелчком открылась. На пороге оказался все еще сонный паренек с пластырем на носу. На плече у него восседал красно-голубой попугай с… крохотным ободочком с дьявольскими рожками? Да, стопроцентно твоя идея. — Знаешь, Джи, я думаю, что могу починить твое укулеле, только мне нужно сгонять домой за… - Его глаза не были так вытаращены, как твои, но выражение тупого удивления застыло на его лице. — Снова ты?! — И снова ты, — раздраженно вздохнул Раф, нехотя выпуская тебя из своих тисков. Вообще, он специально не хотел этого делать, чтобы показать, что ему вообще-то нечего стесняться, но тебе упорно хотелось выбраться на свободу. Было безумно неловко, ты едва сдерживалась, чтобы не закрыть пунцовое лицо руками. Но вместо этого нашла кружку с уже остывшим кофе, что стояла на краю тумбочки, грозясь упасть, и принялась жадно лакать ее содержимое. — И СНОВА ЗД-Р-Р-Р-АВСТВУЙТЕ! — как очень бодрый диктор новостей поприветствовал компанию Блу и закивал головкой, таким образом показывая, как сильно рад всех видеть. А хотя нет. Он пытался сбросить с головы ободок. Вот не любил он, когда ущемляли его свободу, даже если это касалось только головы. — Воркуете с утра пораньше? — бесцветный вопрос Рэя прозвучал, скорее, как утверждение. — А ты, смотрю, жив и более-менее здоров, — усмехнувшись, Раф перевел вес на одну ногу, сложив руки на груди. — Да, благодаря некоторым психам, мне пришлось прокатиться с местной полицией и просидеть там едва ли не до утра, сначала доказывая, что я не под алкогольным или наркотическим опьянением, а потом рассказывая, что случилось и что за ублюдки напали на Эм. Сложнее всего было рассказывать о том, чего ты не видел. А еще ты едва не сломал мне нос, мудила! Раф хохотнул. Ему-то определенно было весело. Ты виновато посмотрела на сердитого Рэя, нервно стуча ногтями свободной руки по стенке кружки. — Это не смешно, дебил. Из-за твоих неадекватных выходок я СТОЛЬКО всего передумал! И, черт побери, позвонить этой мадемуазеле я не мог, потому что телефона у нее не было! Посмотрел бы я на тебя, если бы ты оказался в такой ситуации, зеленый! Хотя… судя по тому, что ты вчера отчебучил, тебе вообще на нее плевать. Фонтан кофе, вырвавшийся из твоего рта, оросил балконный пол. Это он зря, ой, как зря! Едва не запнувшись об стул, на котором недавно сидела (все-таки два человека и одна черепаха-мутант на маленьком балкончике — немножко перебор), ты подскочила к парням, один из которых мгновенно залился гневной краской, и… наверное, надо было встать между ними, словно ты Белла из «Сумерек», но вместо этого ты просто вылила Рафу в лицо остаток чуть теплого кофе. — АВАР-Р-Р-ИЯ! — тут же не преминул сообщить диктор теперь уже срочных новостей и от избытка эмоций ударил Рэя крылом по щеке. Раф по-ежиному фыркнул от подобной наглости, и это даже показалось милым, однако его изумленно-возмущенные глазищи все испортили. Ты погрозила темпераменту кружкой. Рэй, очухавшись от произошедшего, немедленно заржал. Ты повернулась к нему, чтобы отвесить подзатыльник, но застыла с поднятой рукой. — Что, девчонок бить нельзя? — вытерев лицо от капель утренней бодрости, с издевкой поинтересовался Раф, усмехаясь. — Очень остроумно, — закатил глаза Рэй. — Ра-а-ф… — предупреждающе протянула ты, призывая его заткнуться, но, о да, Остапа все еще несло. — Что? Я просто хотел сказать, что Эм испытывает странную любовь к педикам, и это не совсем нормально. Рэю понадобилось всего несколько мгновений, чтобы сообразить, о чем речь, и залиться краской. — Э-Э-Э-ЭМ!!! — заорал он, в гневе делая пальцы похожими на искривленные совиные когти. — Я ЖЕ ДОВЕРЯЛ ТЕБЕ! — ПР-Р-Р-Р-РЕДА-А-ТЕЛЬ! — присоединился к нему Блу, как будто тоже был в курсе происходящего. — Рэ-э-э-эй, — протянула ты басом, разворачивая вскипятившегося парня и толкая его в спину, выставляя с балкона. — Тебе срочно надо идти, у тебя молоко убежало! Рэй сопротивлялся до последнего, мало того, он вцепился обеими руками в дверной косяк. Все это безобразие решил прервать попугай. Спустившись с его плеча по руке, он почесал ухом свое красное пузико, а потом просто взял и со всей силы клюнул мальчишку в одну из косточек на тыльной стороне ладони. Тот взвизгнул, и ты, с раздражением слушая дикий ржач со стороны Рафа, все же вытолкнула парнишку за дверь, где его вопли стали куда тише. — Хороший мальчик, Блу! — продолжал хохотать Раф, даже несмотря на то, что ты подняла с пола свой плед и начала дубасить им черепаху, чтоб неповадно было. — ВООБЩЕ-ТО ЭТО ДЕВОЧКА, ПРИДУРОК! — раздалось за дверью, а затем вой возобновился и, кажется, Рэй помчался в сторону ванной. Впрочем, какой бы неожиданной не была только что полученная информация, Рафаэля это не заткнуло — он продолжил гоготать, правда уже куда умереннее. Наконец, и его достало, что ты продолжала его лупить, крича что-то о том, что он бездушный засранец, из-за него покалечился ребенок и т.д. и т.п, поэтому ниндзя резко выхватил из твоих рук плед, швыряя куда-то себе за спину. Ты даже не успела подумать, как хорошо, что твой балкон застекленный, и бедный любимый плед не упал с пятого этажа, как парень вновь обхватил тебя и прижался своим лбом к твоему, замирая. — Ты пробовал валериану пить? — все же поинтересовалась ты, нарушая затянувшуюся тишину. — У Рэя отец работает психологом, хотя… в твоем случае, тебе лучше идти к психиатру. — Ты можешь не сводить всё к своему Рэю, а? — скривился парень. — А ты можешь испытывать к нему поменьше враждебности, м? — Его СЛИШКОМ много. Какого черта он вообще делает у тебя дома так рано? — Лол, тот же вопрос я могу задать и тебе. — Не, я ведь серьезно, он даже твои лохматые тапки напялил! — Вообще-то это Я подарила ему эти тапки после того, как он ко мне переехал. Мамочка всегда говорила ему держать его ноги в тепле, а ЕГО тапки сожрал Блу. То есть сожра… ла? — ЭЙ-ЭЙ, ЧЕГО? ЧТО ЗНАЧИТ «ПЕРЕЕХАЛ»? Ты отстранилась. Ну, не любила ты, когда кричали в лицо, что уж поделать. Однако, кольцо Рафовых рук и не собиралось размыкаться. — После того, как родители увидели его в таком виде, они, как мы оба и думали, выставили его из дома. А еще и Мишель не оценил его стараний (вот уж кто бездушный засранец) из-за чего парниша совсем загрустил. Я тут же предложила ему пожить у меня, у меня все равно родители вернутся нескоро. — Ага, я так и знал, что ты не помнишь, что твои родители возвращаются сегодня. Это, кстати, и было причиной, почему я не принес тебя в логово. Жуткий женский вопль вселил ужас в сердца жителей Нью-Йорка. А ведь твои родители даже и не подозревали, что твое времяпрепровождение было куда насыщеннее, чем их собственное. И еще будет.