Отчаявшиеся

В комнате темно. Темнее, чем здесь, наверное, только в преисподней. Окно открыто. На подоконнике сидит беловолосый юноша. Он курит и смотрит на ночной город. Его лицо бледное и осунувшееся. Он худой до ломоты в костях, а под темными глазами залегли не менее темные мешки. Весь пол в комнате уставлен пустыми бутылками. Да, Юнги уже долго в таком состоянии, что поддерживает его в рассудке только алкоголь. Он помнит это так отчетливо, словно не прошло и минуты с того дня. *Flashback* Чимин. О, его любимый, обожаемый младший брат. Они души не чаяли друг в друге. Вместе неразлучно с самого раннего детства, словно близнецы, хотя разница между ними составляла порядка трех лет. Чимин — это самое настоящее солнышко. Даром, что рыжий. Он никогда не плакал, а если даже падал и обдирал коленки, то всегда лишь улыбался. Он много смеялся и никогда не отчаивался. Но все-таки это случилось. Беда пришла откуда не ждали. В тот день стояла та самая осенняя погода, когда хочется пускать кораблики по ручейкам и нарушать тишину звонким смехом. Юнги шел домой со школы, радостно предвкушая, как позовет Чимина на прогулку, а тот счастливо улыбнется и с громким «братиииик» кинется ему на шею, обнимет и, конечно же, пойдет с ним попинать листья во дворе. Они там такие красивые: золотые, багряные, зеленые, розовые. Юн будет показывать Чимину их и объяснять, почему они стали такими. Ведь глупышка Чим-Чим еще только в средней школе. Он не знает этого. Но когда Мин заходит домой, он почему-то не слышит радостного топота босых ног по лестнице, не слышит такого теплого и ожидаемого «Юн~нииии вернулся». В доме тихо. Юнги обходит весь дом, но никого не находит. Первый испуг проходит. «Должно быть, они уехали за покупками», — думает парень и успокаивается. Ему же уже семнадцать лет. Он взрослый. Переживет пару часов без Чимина. Родители возвращаются поздно вечером. Но почему-то с ними нет его рыжего чуда. Мама какая-то жалкая и заплаканная, а отец бледный, с запавшими щеками. Казалось, они постарели лет на десять за эти несколько часов, что он их не видел. — Мам, пап, а где Чимин? Голос Юнги такой лишний в этой атмосфере. Они ничего не говорят. Только отец протягивает ему помятый листок бумаги в клеточку, а мать поспешно исчезает в кухне, хотя и оттуда слышно, что она рыдает. Ничего не понимающий парень разворачивает бумажку и видит следующее: « В моей смерти прошу никого не винить. Просто устал. Чимин. P.S. Юнги, я люблю тебя.» Аккуратные иероглифы словно излучают солнечную энергию, которой светилось его маленькое солнышко. «Маленькое». Конечно. Он и не заметил, что Чимину уже пятнадцать. Идиот. Записка выпала из цепких, тонких пальцев. Взгляд парня с трудом сфокусировался на отце, а губы едва слышно прошептали: — Что с ним? Где он? — Он мертв, Юнги. — голос отца сейчас такой чужой и неуместный. — Нет. Где мой Чиминни, что с ним? — как обезумевший повторял Юнги. Отец подошел к нему и резко встряхнул за плечи. — ОН МЕРТВ. — по его лицу текли дорожки слез. Юнги вырвался и, не сводя с отца неверящего взгляда, попятился к двери. А затем выбежал на улицу. Он долго бежал. Потом где-то шел. По каким-то незнакомым ему улицам. Он мерил шагами свою скорбь. В тот вечер он выпил не одну бутылку соджу. Домой явился под утро. Пьяный. Ушел к себе наверх и хлопнул дверью. Все, что было потом, он помнит плохо. Кто-то приходил что-то делал. Потом были похороны. Юн не пошел, хотя спустя время пожалел. Он не хотел, чтобы Чимина хоронили. В припадке кричал: « Нет, не зарывайте его. Мой Чиминни боится темноты!» А мать наливала ему успокоительного. Затем были поминки. Взрослые плакали. А он просто сидел у себя в комнате на полу, пил и смотрел на фотографию своего любимого братика, где теперь так по-лишнему смотрелась черная ленточка. *Конец flashback* Теперь Юнги двадцать два. А он так и не пришел в себя. Он все еще пьет, с тех времен и курит. Работает так сяк. Где подвернется. Он не знает даже, где похоронили его Чимина. Где навсегда закопали в холодную, мерзлую октябрьскую землю его солнышко. Он даже не может сходить на могилу. Юнги тушит бычок и спрыгивает. Сегодня он как всегда не будет спать. Потому что… — Чимин? Рыжая макушка, как кажется Юнги, мелькает за поворотом, и парень выбегает из подъезда. Они называют его сумасшедшим. Говорят, что он давно тронулся, что ему нужно к врачу, но Юнги-то знает, что его братик не хочет спать. Знает, что рыжая макушка ему не просто мерещится. Именно поэтому каждую ночь он ходит. Он бегает. Он силиться и не может догнать Чимина. Почему-то Юнги уверен, что это Чимин. Что бы ни говорили психиатры. Парень краем глаза замечает движение у подъезда какой-то высотки. Они в другом районе. Где-то далеко. Но парня это не остановит. Он входит в подъезд. Стойкий запах апельсинов ведет его на самый верх. На крышу. И там, среди звезд и ярких огней Сеула, на самом краю ограждения стоит его счастье. На этот раз Юнги почему-то уверен, что ему не кажется. Все как-то по-другому. Чимин стоит так прямо, словно статуя и смотрит вниз. Так проходит минут семь. Чим оборачивается, и Юнги видит слезы в его глазах. А потом Чимин опять отворачивается и прыгает… — Нет, Чиминни!!! — Юнги, как во сне, бежит, желая остановить, удержать от ошибки. Но в какой-то момент он понимает, что летит. Сам того не заметив, он упал. И теперь разобьется, как и его братик. «Ну, наконец-то, — думает парень. — Я заждался встречи с тобой.» А потом — темнота.