Memento mori

      — Приём, приём, — сухой, рябящий звук из рации, такой непохожий на голос брата и слишком для него низкий, — Где ты?!       — Я уже близко, слышишь, Лукас, ещё немного, и я вытащу тебя оттуда, — тараторила девушка, тяжело дыша в рацию, она будто не знала, что этим только портит связь.       — Мне страшно, Лиз, — напугано и жалобно шептал в рацию голос мальчика. — Они повсюду…       Разговор прервался. То ли помехи связи, то ли и впрямь козни демонов, в которых как-то перестаёшь верить, попав в свой персональный Ад. Элизабет осталась наедине с собственными страхами и хранящей гробовое молчание рацией. Она вслушивалась в стук и скрип колёс машины, мчащейся по опустевшей автостраде, и ни одной живой души на пути, лишь брошенные автомобили, пустота. Прошло уже три дня, как начался этот ужас. Девушка прикрыла глаза — лучше не смотреть. Дорогу она знала буквально наизусть — не страшно врезаться во что-то — до того самого момента, как машину резко встряхнуло, а звук трения шин об асфальт сменился чавканьем, и колёса будто увязли в грязи, бесполезно прокручиваясь. «Чёрт, — пронеслось в голове Элизабет, пока нога рефлекторно выжимала тормоз. —  Когда я успела съехать в кювет, или что-то случилось с дорогой?» Она открыла глаза и невольно закричала: перед ней на дороге была стена из трупов, и пара из них — у неё под колёсами. Они смотрели ей прямо в глаза, а вернее, смотрел единственный остекленелый глаз мёртвого мальчишки. У него не было части лица под толстой, запёкшейся коркой крови, едва виднелась белизна кости, рыхлая плоть мышц и сухожилий. Но глаз остался и смотрел на Элизабет с какой-то особой насмешкой и угрозой, мол, опоздаешь, и так лежать буду уже не я…       — Ёбаный в рот! — ударила руками по рулю девушка, сдала назад и объехала преграду, стараясь не разглядывать, но руки у неё нервно тряслись. Проехав немного вперёд, она затормозила и выскочила из машины: ей срочно нужен был свежий воздух. Лиз замерла на месте, прижав руку ко рту и еле сдерживая рвотные позывы. Она стояла, не замечая абсолютно ничего, но видя абсолютно всё: длинная-длинная асфальтовая дорога тянулась до самого горизонта, по ней тёк утренний туман, спускающийся с холмов леса, высокие сосны острыми пиками вздымались в небо, они казались серыми в этот предрассветный час, такими же серыми, как и небо, затянутое облачным покровом. И такая мрачная напряжённая тишина стояла вокруг — ни хруста ветки, ни шороха капель, — что казалось, будто умерло не только все живое — все звуки отныне мертвы.       Девушка стояла там, может, минуту, может, больше — Лиз потеряла счет времени. Она глубоко вздохнула, как будто пыталась запасти воздух на всё оставшееся путешествие, развернулась и нетвёрдым шагом вернулась в машину. Через пару километров Элизабет въехала в когда-то жилой район, сейчас же это было пустынное место с полуразрушенными коттеджами, стены которых были в больших дырах от пуль пистолетов и ракет.       Проезжая по уже знакомой улице, девушка наткнулась взглядом на не очень приятную картину: одна из тварей, стоя на коленках спиной к Элизабет, пожирала человека, который был ещё жив. Он кричал, звал на помощь так громко, что через закрытое стекло в машине отчётливо всё было слышно. Девушка судорожно вцепилась в руль и со всей силы вдавила педаль газа в пол. Ей казалось, что ещё чуть-чуть, и она сломается. Но не сейчас, сейчас ещё рано — Лукас нуждается в Элизабет.       Улица всё не заканчивалась и девушка начала нервничать: а в правильном ли вообще направлении она едет? Но уже через пару минут Элизабет увидела большой чёрный забор и запертые ворота, ведущие в среднюю школу. Подъехав ближе к калитке, девушка осмотрелась по сторонам. На территории было пусто. Припарковав джип и взяв с собой дробовик с рацией, девушка зашагала к замку на воротах. Замок, старенький, висевший здесь ещё с того времени, как она училась в младшей школе, был покрыт ржавчиной и, казалось, вот-вот развалится. Элизабет со всей дури ударила по нему прикладом дробовика, и тот с грохотом упал на асфальт. Калитка открылась, но, как это ни странно, вокруг по-прежнему было пусто. Это насторожило девушку. Недолго думая, она снова потянулась к рации.       — Приём, Лукас, ответь! — взволнованно сказала девушка, не переставая осторожно двигаться вперёд.       Но ответа не последовало…       — Лукас… Лу-у-укас, ты меня слышишь? Ответь, не молчи! — она неосознанно повысила голос.       — Пр… м… — слышались только жуткие помехи. — Лиз, где ты? — шептал брат встревоженным голосом. — …стан… ся всё… ше и больше.       — Я уже на месте, не бойся, я сейчас помогу! Скажи мне точно, где ты? — облегчённо спросила Элизабет, ведь брат был всё ещё жив.       — Я на тре… этаже, в учит… — еле слышно ответил мальчик, и связь опять оборвалась.       «Чёрт, тупая рация», — подумала Элизабет и засунула её в задний карман своих джинсов.       Девушка перехватила дробовик покрепче и прошагала через ворота, направившись ко входу в здание. Она осторожно, осматриваясь по сторонам, шла вперёд. Двери в школу были приоткрыты. Девушка зашла в заброшенное здание и стала подниматься по ступенькам, как вдруг на что-то наступила. Раздался хруст. Когда Элизабет посмотрела себе под ноги, под подошвой ботинка лежала изуродованная до неузнаваемости маленькая, кровоточащая, не имеющая уже половины пальцев, гниющая рука ребёнка. Девушка резко отпрыгнула вперёд ко входу в здание, зажала рукой рот, стараясь не закричать. Из глаз покатились слезы, ей стало тяжело дышать, поступал рвотный рефлекс, а ноги стали подкашиваться. Ещё чуть-чуть и Элизабет упала бы в обморок, но, как бы ей не было мерзко, противно и тошнотворно, она не может сдаваться, ведь её долг перед отцом, перед самой собой — спасти брата! Поэтому Элизабет отвела взгляд и продолжила свой путь, лишь время от времени жмуря глаза и закрывая рот руками. Как бы Лиз не хотела, чтобы это закончилось, но, увы, реальность — жестокая штука, и она ничего не сможет изменить.       Элизабет быстро вошла в главный холл школы, но резко затормозила. Она услышала чавкающие и шаркающие звуки, которые приближались всё ближе. Из столовой показались дети. Вернее, уже не они, а бездушные твари, которые были очень голодны. Их кожа была бледной, как и у всех трупов, виднелись глубокие кровоточащие раны на лбу, шее и предплечьях. Глаза этих тварей были покрытыми бельмами, с маленькими зрачками. У одного из зомби-детей в левой щеке была огромная гниющая дыра, из-под которой просматривалась челюсть. Вся их одежда была потёртая и в крови. Чтобы убить их, необходимо поразить мозг любым способом. Она уже поняла, что иммунитета к вирусу у людей нет, а потому надо быть вдвойне аккуратней. Девушка предполагала, что зомби появятся, ведь она сильно нашумела, врываясь на территорию школы. И это было её большой ошибкой.       Дробовик был заряжен и готов выпустить дробь в голову тварям. Но они почему-то не спешили нападать, зомби смотрели на Элизабет изучающим взглядом. Вдруг мертвые оболочки детей начали быстро бежать к ней, но девушка была уже готова: быстро, насколько ей это позволяли дрожащие руки, она вскинула дробовик перед собой, целясь монстрам в головы. Грохнул первый выстрел, и девушка, не дожидаясь исхода, скользнула в сторону. Дробь вышибла мозги первому, но звук выстрела заставил второго монстра очнуться. Он молниеносно прыгнул в то место, где только что стояла Элизабет. А та, развернувшись, выпустила вторую дробь ему в голову. Лиз пропустила одного, который прибежал на звук, и он почти что достал её, но она успела прострелить его голову. Отсюда и ещё одно важное правило выживания при зомби-апокалипсисе — будь тише воды, ниже травы, потому что любой громкий звук сразу привлекает тварей.       Отстрелявшись, девушка судорожно вздохнула, пытаясь унять дрожь в коленках, но расслабляться было нельзя — это ещё не конец. Элизабет смахнула пот со лба, протёрла брызги крови на лице и стала искать проход на верхние этажи. Через некоторое время она вышла в коридор, где были кабинеты. Через небольшие окна падал мягкий свет вышедшего из-за туч солнца, окрашивая мятные обои в золотые тона. Они были исписаны разноцветными мелками, обклеены весёлыми стикерами. На Элизабет со стен смотрели карикатурные изображения учителей, детей и их родителей. Казалось, что маленькие жители этого места таким странным образом пытались перенестись назад, домой к своим семьям.       Двери в кабинеты были все в царапинах и в пятнах крови. Если заглянуть в одну из комнат, то можно увидеть, что там творится полный хаос: парты и стулья валяются, многие из них сломаны, повсюду разбросаны тетради, книги, рюкзаки и пеналы учеников, а порой под всем этим виднеются останки людей. В коридоре можно было насчитать лишь пару тройку чьих-то тел.       Дойдя до конца коридора, Элизабет наткнулась на лестницу и побежала по ней. Оказавшись на третьем этаже, девушка увидела несколько мертвецов, пожирающих какой-то труп. Краем сознания она отметила, что это не были дети или взрослые, хоть как-то похожие на учителей. Одетые в лёгкую кожаную броню мужчины с пустыми оружейными подсумками, да ещё и бандитской наружности, никак не вязались в школьный образ. Откинув ненужную мысль, она направила ствол дробовика на них, сделала глубокий вдох и нажала на курок. Медлительные и слишком поздно среагировавшие на опасность монстры даже не успели встать со своих мест, когда дробь разворотила их головы. Когда все зомби упали, Элизабет заправила новый патрон, поставив на предохранитель дробовик. Только мелкий дым выходил из оружия. Убедив себя, что больше не осталось этих тварей, она зашагала вперед к кабинету, осторожно перешагивая через трупы и стараясь не смотреть себе под ноги. Лиз быстро пробежалась глазами по комнате, не всматриваясь в детали, пока её взгляд не зацепился за массивный деревянный шкаф.       — Лукас, ты здесь? — прошептала девушка, кладя руку на дверцу шкафа.       В ответ она услышала только всхлипы ребёнка, доносившиеся откуда-то изнутри. Элизабет дёрнула ручку и увидела своего брата, который сидел, оперевшись о стенку. Он обхватил руками голову, вжимаясь в угол, и мелко трясся. Элизабет присела к нему и начала успокаивать.       — Всё кончено. Здесь уже нет мертвецов, — сказала тихо девушка.       Лукас открыл глаза и посмотрел на сестру. Она повесила дробовик себе за спину. Девушка взяла брата за руку, и они стали выбираться из учительской. В коридоре валялись трупы, и Элизабет закрыла ладонью глаза Лукаса, чтобы он не видел хотя бы этого. Мальчик и так всего натерпелся.       — Идём, нам надо убираться отсюда побыстрее, — обеспокоенно сказала девушка, уводя брата к лестничной клетке.       Они начали спускаться. Но вдруг Элизабет почувствовала, как Лукас резко начал упираться ногами в пол, пока они не остановились на месте. Девушка обернулась и увидела, что по ещё не высохшим щекам брата текут слёзы.       — Мне страшно, Лиз, — проговорил мальчик.       Элизабет повернулась к нему, взяв его за плечо и посмотрев прямо в глаза брата, сказала:       — Послушай, Лукас, я понимаю тебя, но ничего уже не изменить. Я всегда буду с тобой. Пообещай, что больше не будешь бояться, ведь я рядом, и я никогда не отдам тебя этим тварям, — промолвила девушка и крепко-крепко обняла брата.