***
Три года назад их родители развелись, и им пришлось жить в разных городах. В детстве они всегда были очень дружны, что в наше время для брата и сестры большая редкость. Глава семейства работал полицейским. Однажды он подарил своим детям две рации, после этого Лиз и Лукас были с ними неразлучны. Говорить по этим игрушкам стало их любимым занятием. Когда им пришлось разъехаться, одна из немногих вещей, что захватила Элизабет из своего старого дома — это была та самая рация. При разводе родители, в кои-то веки не ссорясь, решили, что Элизабет лучше жить с отцом, так как девушка больше была к нему привязана и не хотела оставаться с матерью, с которой остался жить Лукас. Мать недолюбливала Элизабет, поэтому не хотела, чтобы её сын часто виделся с «блудной» дочерью. Ни у девушки из-за её темперамента, ни у брата из-за его простодушия и застенчивости не было друзей. Когда судьба разделила их, рации стали напоминанием друг о друге. Прошло уже несколько лет, но Лиз так и не нашла себе друзей, сколько ни пыталась, но неделю назад случилось то, из-за чего ее мир перевернулся вверх ногами… Элизабет помнила этот день довольно хорошо, он вроде бы не должен был отличаться от остальных таких же привычных дней. Девушка проснулась, оделась и, чисто автоматически собравшись, вышла на улицу, но так и застыла, поражённая открывшимся видом. Улицы были пусты. Будто весь город вымер. По некогда шумным проспектам не проносились машины, в этот ранний час, когда все спешат на работу, тротуары поражали своей пустотой. На улице стояла звенящая тишина, казалось, даже деревья не хотят шуметь своими листьями. Элизабет стало не по себе, жутко. «Чёрт, что за фигня творится?!» — подумала про себя Лиз. Ей вдруг захотелось развернуться и вернуться обратно в квартиру, где тепло, уютно и нет этой жуткой тишины. Но девушке пришлось побороть себя и, гордо вскинув голову, упрямо зашагать по пустующему проспекту. Пройдя несколько дворов, таких же пустых и заброшенных, как и её собственный, девушка завернула за угол и увидела до боли знакомую веранду, устланную светлым деревом. На ней рядками стояли круглые столики с зелёными зонтиками, а за панорамным окном был виден мягкий желтоватый свет настенных ламп. В сердце Элизабет затеплилась надежда, разгорающаяся с каждым шагом. Быстрее и быстрее. Перелетев сразу через несколько светлых ступенек, она подбежала к стеклянной двери и рывком её распахнула. Коротко звякнул входной колокольчик, оповестив о её прибытии. Но никого. В этот ранний час, когда обычно должны все завтракать перед работой, в зале было пусто. В пятнах света было видно, как кружатся снежинки пыли, падая на столы и снова взлетая от каждого движения. Когда Лиз повернула голову вправо, она с облегчением заметила за барной стойкой тучного мужчину, увлеченно пишущего что-то в бланке. Подняв голову на звук входного колокольчика, её начальник, мистер Санбарри, наконец-то заметил Лиз, вышел из-за стойки и, сложив руки на груди, произнёс: — Закрой за собой дверь. Его голос был необычно тих и вкрадчив, и от этого становился пугающим. Элизабет, даже не подумав, что это могло бы означать, развернулась на каблуках и заперла входную дверь. Потом снова обернулась к мужчине и, набравшись смелости, спросила: — Что происходит, где остальные? После этого вопроса лицо мистера Санбарри разгладилось, и он, тяжело вздохнув, ответил: — Я сам не очень в этом уверен, но знаю точно одно — происходит что-то странное. С самого утра я не видел ни одной живой души. Ты, пожалуй, первая, кого я встретил. Никто из остальных работников не пришёл на работу. Они даже не отписались мне. Рабочий день длится уже полчаса, но ни одного посетителя, ни одного!— Мужчина гневно потряс указательным пальцем.— Не было за все это время. Но вот теперь ты. Пришла. Хоть кто-то...— сказал он на выдохе и, достав чуть трясущимися руками пачку сигарет из заднего кармана брюк, нервно закурил, прямо в зале, чего раньше не позволял ни себе, ни другим. Лиз молча и в недоумении смотрела на шефа. Ей было неловко, что она видит его в таком состоянии. Девушка закрыла глаза и сжала руки в кулаки, почувствовала, как в ней разгорается решимость и… ненависть. Элизабет не могла поверить, почему начальник так быстро сдался. Она открыла глаза и твердым шагом, отстукивая каблуками одной только ей известный ритм, направилась к мистеру Санбарри, хлопнула ладонью по столу, привлекая внимание мужчины. Он вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив сигарету из дрожащих пальцев. Шеф перевёл уставший взгляд на неё: — У тебя есть предложения? — его голос был глухим и задумчивым. Девушка смутилась под тяжёлым взглядом начальника, на время потеряв свою решимость, отвела свой взгляд в сторону. Глаза заскользили по залу кафе, зацепившись за старый квадратный телевизор, висевший над барной стойкой. — Новости! — снова воодушевившись, воскликнула она. — Хм, а ты соображаешь. Не замечал за тобой такого, — ухмыльнулся мистер Санбарри, снова возвращаясь к своему привычному образу и доставая пульт откуда-то снизу. Мужчина вышел из-за барной стойки и, сев на край одного из столов, щёлкнул кнопкой пульта, параллельно подзывая к себе Лиз.***
За массивным деревянным столом на фоне синей карты с надписью «News Time» сидел холёный мужчина в дорогом костюме и с каменным лицом вещал о пожарах в Рокленде. Потом, закончив перечислять убытки, он поменял какие-то листы у себя на столе и, снова подняв взгляд на зрителя, сказал чуть воодушевленным голосом, но при этом продолжая сохранять непроницаемое выражение лица: — А теперь о самых горячих новостях! В Рок-Хилле была замечена вспышка эпидемии. За двадцать часов неизвестный вирус охватил всё население города. Подробности расскажет наш корреспондент с места события. Передаю вам слово, Ребекка. — Спасибо, Джон, — приторно улыбнулась молодая блондинка с накрахмаленным лицом. Её волосы растрепались ветром, хлеставшим по лицу, было видно, что она стоит на крыше какого-то дома, а рядом грохочет винтом вертолет, готовый в любой момент взлететь. — Сейчас мы находимся на окраине Рок-Хилла. В два часа дня в больницы поступили около сотни людей с одинаковыми симптомами: жар, тошнота, лёгкая дезориентация, боль в мышцах и суставах. Через некоторое время, как утверждают очевидцы, больные выбежали из своих палат и начали кидаться на людей. В больницы прибыли экстренные патрули полиции и устранили угрозу. При первом акте число жертв составило около пятидесяти человек. Спустя два часа половина населения города была заражена. Правительство приняло решение поставить Рок-Хилл на карантин. В город были высланы отряды войск специального назначения. Жители Рок-Хилла были возмущены и приняли попытку прорваться сквозь баррикады карантина. Сейчас город в огне. Взбесившиеся заражённые активно пытаются выйти, не подверженных вирусу не осталось. Когда репортёрша закончила свою речь, за её спиной прогремел взрыв, окатив её волной дыма. Она пошатнулась, и в этот момент объектив камеры крутанулся вокруг оси, сфокусировавшись в последний момент на панораме умирающего города. Диктор за столом привстал и обернулся к огромному экрану, где велась трансляция из Рок-Хилла. Вмиг его лицо потеряло всю ту маску безразличия, что во время всего монолога репортёрши была на нём. Он несколько раз крикнул в бесполезную стеклянную панель имя женщины, но в этот момент кто-то сзади рявкнул, чтобы вырубали трансляцию, и по экрану прошлась волна помех, оставив напоследок белую надпись на синем фоне: «no signal».***
— Господи, это же так близко… — мистер Санбарри нервно покрутил пульт в руках, прежде чем нажать красную кнопку. — Жди здесь, — он строго указал пальцем прямо на Элизабет и, не дожидаясь ответной реакции, ушёл куда-то в подсобку. Лиз, судорожно вздохнув в очередной раз за день, собрала остатки воли в кулак и направилась к окну опускать жалюзи, чтобы с улицы их не было видно. Она взялась за бусинки веревочки и настороженным взглядом окинула вид за окном. Девушка приблизила лицо к стеклу, пытаясь высмотреть в пустых окнах домов, в неподвижно стоящих машинах, в детских площадках, как будто застрявших во времени, хоть кого-нибудь. Мужчину. Женщину. Человека… Монстра. Неожиданно перед ней как из-под земли выросла тень, закрыв собой весь мир. Элизабет отшатнулась, нога подвернулась на каблуке, и она упала. Тень прислонилась к окну и прижала совершенно человеческие руки к стеклу, оставляя за пальцами кровавый след, посмотрела на неё долгим взглядом и резко метнулась к двери, начав дёргать металлическую ручку. Лишь спустя секунду Лиз вернулась в реальность. Мир снова ожил, и на нее нескончаемым потоком хлынули слова, как уже она поняла, человека, неистово пытающегося ворваться внутрь, оборачиваясь и испуганно тараща наполненные страхом глаза куда-то в сторону улицы. Слова можно было разобрать даже сквозь стены кафе, он просил, чтобы его впустили, кричал о том, что за ним кто-то гонится, клялся в том, что не причинит вреда. Он весь трясся, а по лицу были размазаны слёзы вперемешку с кровью, его ноги подкосились и он осел на порог, упершись головой о стеклянную поверхность двери. Его руки судорожно продолжали сжимать длинную ручку. Она знала, что поступает глупо. Девушка знала, что этого делать нельзя. Лиз так же знала, что, возможно, после этого жить ей останется недолго. Но ещё она знала то, что оставить его там будет величайшей ошибкой в её жизни. Элизабет встала, придерживаясь за спинку стула, и на ватных от страха ногах подошла к двери, отпирая её ключом. На пол в кафе мешком упал человек в грязной порванной одежде и со слипшимися от крови рыжими кудрями. Из его руки выпал и заскользил по лакированному полу небольшой чёрный пистолет. Через две минуты вернулся мистер Санбарри с дробовиком и старой кожаной сумкой через плечо. Увидев Элизабет, которая склонилась над неизвестным человеком, подобно трупу, лежащему на полу его кафе, он на секунду впал в ступор, чуть не выронив дробовик. Его лицо стало серьёзным, и он своим обычным грозным и вечно недовольным голосом рявкнул: — Какого чёрта здесь происходит?! Спустя пять минут невнятных объяснений и препираний Элизабет с начальством, незваный гость уже лежал на старом диване, стоявшем у стены. Через десять минут его раны уже были обработаны с помощью штатной аптечки, а сам он был вымыт с помощью бесконечных в кафе полотенец и ведра с водой, которая к концу процедуры стала багряной. Пока шло лечение незнакомца, мистер Санбарри рассказал, что ходил за оружием и припасами. — Валить отсюда надо, мисс Колсен, валить, да куда бы подальше, — так говорил её уже бывший начальник, заново собирая свою походную сумку. Потом кинул оценивающий взгляд на девушку и, задержавшись глазами на её платье, устало вздохнул и потёр переносицу. — Так не пойдёт, — сказал он, вставая и уходя куда-то наверх. Ей оставалось лишь ждать. Лиз отошла чуть подальше от парня, лежащего на диване, и, пройдя мимо дверного проёма, нагнулась, вытаскивая из-под стола пистолет. Сделав несколько шагов, она прислонилась плечом к стенке и начала рассматривать чёрную матовую поверхность оружия, на которой корявыми буквами было выцарапано имя — Алек. Это был новый, добротно сделанный 10-мм пистолет, и, по-видимому, хозяин приобрёл его совсем недавно. Через некоторое время Лиз снова увидела топающего по старым ступеням из тёмного дерева чем-то нагруженного мистера Санбарри. Быстро спрятав пистолет, девушка направилась к нему на встречу. Мужчина подошёл и скинул с себя на стол чёрную кожаную сумку, устало сказав: — Это тебе. Расстегнув сумку, Элизабет увидела там женскую одежду и только спустя несколько секунд после до неё дошло, что у её начальника, человека, никогда не признающего совместную жизнь и ответственность за кого-то, есть женская одежда. Она недоумённо посмотрела на мужчину, что-то проверяющего у лежащего на диване парня, и тихим голосом спросила: — Откуда у вас это? Мужчина, не оборачиваясь, неуверенно повёл плечами: — Да… Жены это моей. Дальше разговор не пошёл. Элизабет, отойдя в общественный туалет, быстро натянула на себя джинсы и клетчатую рубашку, кинув прямо там, на полу, чёрное с белым фартуком платье. Девушка понимала то, что бегать в таком прикиде по заброшенному городу могут только героини из какого-нибудь аниме. А она, не причислявшая себя к оным, не могла позволить себе такой роскоши. Упаковав оставшееся в сумку, она выглянула в зал кафе, да так и осталась на пороге. Рыжий паренёк, который до её прихода валялся в отключке, теперь полусидел, опершись на локти, и что-то говорил тихим охрипшим голосом шефу, склонившим голову над ним. Лиз не сразу смогла разобрать слова парня, и только спустя несколько секунд до неё долетело: — Я чувствую внутри, Как ярость вновь кипит! Признаться сложно, Но я словно монстр! Лишь на четвёртой строчке Элизабет поняла, что парень пытается пропеть слова одной очень знакомой ей песни. «Кто же это поёт?.. Точно, Skillet», — пронеслось в голове у девушки. — Хочу убить себя! Кошмар вновь начался! Признаться сложно, Но я словно монстр!Монстр…
Догадка пришла мгновенно, и Лиз попытавшись её озвучить, тем самым предупредив начальника, так и не смогла произнести ни слова. Опоздала. Незнакомец двинулся вперед, притягивая мистера Санбарри к себе, и, впиваясь зубами ему в шею, отгрыз большой кусок человеческой плоти. Кровь брызнула из-под зубов зверя, окрасив пол в багряный цвет. Шеф болезненно простонал что-то и рухнул на колени. Лицо мужчины скривилось в предсмертной агонии, а кровь всё продолжала падать нескончаемым потоком, заливая пол в кафе. Мужчина лежал с шеей, в которой не хватало целого куска. Зверь прогрыз путь к желудку и начал наслаждаться пищей, ковыряясь во внутренностях. Здесь не осталось людей. Элизабет застыла на месте, словно парализованная тысячей иголок. Она умирала вместе с начальником, чувствовала, как от неё отрывают кусочек за кусочком, разбрызгивая кровь во все стороны. Голова, обрамлённая облачком рыжих кудряшек, моталась из стороны в сторону, длинные пергаментные пальцы врывались в ещё тёплую плоть, ворошили и мяли её, будто бы она была тестом, подцепляли, помогая доставить пищу ко рту. Эпидемия… Вирус… Это заражённый! Лиз дёрнулась, неуклюже шаркнув ногой. Монстр в этот момент остановился, повернув голову набок. Прислушался. Вдруг резко дёрнулся, делая выпад вперёд, перескакивая через груду мяса. И замер, будто сам себя одёрнул, уставился на Лиз пустыми, покрытыми бельмом глазами с маленькими, как игольное ушко, зрачками. Он покачнулся, помотав при этом головой, будто прогоняя наваждение, и раскрыл свои челюсти. Из его глотки вырвался булькающий, совсем нечеловеческий рык. Мерзкий звук вывел девушку из ступора. На её глазах выступили слёзы, она прижала ладонь к лицу, но тут же резко начала кашлять, чуть ли не до рвотного рефлекса, от вони, что витала в воздухе. Тварь тут же среагировала на звук и начала двигаться к девушке. Элизабет отшатнулась назад и почувствовала спиной стену. Что-то больно упиралось ей в ногу, даже сквозь ткань джинсов обжигало холодом. Пистолет! Она быстро вытащила его из кармана и, отработанным движением сняв с предохранителя, вытянула дрожащую от страха руку, отчаянно пытаясь прицелиться. Палец сам нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и пуля со свистом врезалась монстру в плечо. Он пошатнулся, но продолжил идти, лишь ещё больше ускоряя шаг. Элизабет выстрелила снова и попала ему уже в сердце. Он отступил на пару шагов назад, запрокидывая по инерции голову вверх, и резко бросился на неё. Элизабет отшатнулась вправо, пропуская тварь вперёд, и снова вскинула пистолет. Монстр врезался прямо в стену, замерев на миг. Шанс! Снова грохнул выстрел, и пуля пробила голову твари насквозь, проделав небольшую дыру. Тело монстра сделало несколько шагов по инерции вперёд и ломаной куклой упало на светлый паркет. Девушка сорвалась и стала палить из пистолета, попросту растрачивая пули на труп, крича при этом: «Сдохни, сдохни, ублюдок, сдохни!». Лишь через некоторое время она успокоилась и пришла в себя, прошлась взглядом по кафе, остановившись сначала на изуродованном трупе мистера Санбарри, потом на замертво лежащем заражённым. Лиз закрыла глаза, потом глубоко вдохнула и выдохнула. Сон… Это всё сон. Почувствовала на губах солоноватый привкус. Не сейчас, только не слёзы. Ей нельзя об этом думать. Сосредоточившись, девушка открыла глаза и на ватных ногах подошла к столу, где лежала кожаная сумка покойного начальника с аптечкой, едой, патронами и уже заряженным дробовиком. Она перекинула сумку через плечо и, взяв в дрожащие руки дробовик, зашагала к выходу, упорно не смотря по сторонам. Наконец, открыв стеклянную дверь, девушка, не оборачиваясь, вышла наружу. Улицы по-прежнему были пусты. Прохладный ветерок трепал волосы, гонял листья по двору. Казалось, он проходил прямо сквозь неё. Казалось, что Лиз и была им. В ней появилась воронка пустоты, пожирающая её всё больше и больше, сметая чувства и эмоции. Даже не страшно. Просто очень холодно и тихо. Ступенька, потом другая, ещё и ещё… Она оставляла за собой кусочек души. Среди круглых столиков и высоких стульев, вместе с облезлой барной стойкой, старым квадратным телевизором. Ту её часть, что могла беззаботно веселиться, хамить и перекидываться колкими фразами со своим шефом. Вместо веселья пробел заполнялся виной. Элизабет должна была думать. Должна была действовать. Но не делала этого. Одной рукой она вынула из кармана пистолет. Алек. Так вот как, значит, звали этого парня. Первого, кого она убила. Девушка должна была похоронить его и мистера Санбарри, но не сделала этого. Просто не могла вернуться обратно, да и времени нет. Потому что ещё не всё потеряно. В нескольких кварталах отсюда полицейский участок, а там отец. Он обязательно придумает, что можно сделать. Вместе они справятся, всегда справлялись. Элизабет Колсон шла осторожно, огибая открытые проспекты, предпочитая им маленькие улочки. Похоже, что только до её района не успели добраться монстры. Девушка видела их, сидящих на асфальте и по-звериному поедающих чьи-то трупы, но также она видела и людей. Сбившиеся в кучки, они отчаянно отстреливались, но шумом привлекали ещё больше тварей, и те, в конце концов, просто задавливали числом. Одиночек вроде себя видела редко и старалась избегать их, но и они в свою очередь поступали также. Так, скользя от одного укрытия к другому, она вышла к полицейскому участку. Небольшое серое здание выглядело так, словно было местом боевых действий. В окнах виднелись дырки от пуль, некоторые оказались просто выбиты. Двери были раскрыты. Пространство вокруг здания было усеяно трупами, тела которых были разворочены десятками пуль. Элизабет сняла с предохранителя дробовик и крепко сжала его в руках, приготовившись к худшему. Что-то звякнуло на краю сознания. Битва… она ведь была выиграна? Девушка стала подниматься по бетонной лестнице и наткнулась взглядом на полицейский жетон, валяющийся под ногами. Капли крови прочертили на металлической поверхности красную полосу, разрывающую эмблему напополам. В паре метров правее лежала половина полицейского. Лиз закрыла глаза и судорожно вздохнула, пытаясь сосредоточиться на цели. Углубившись в здание, она поняла, что здесь было настоящее сражение. Пол был усеян остатками полицейских и монстров. Девушку чуть не вырвало от всей этой картины, она зажала нос и, перепрыгивая через останки и лужи крови, стараясь не смотреть на них, побежала дальше, к кабинету отца, который находился в конце правого коридора. Он не мог проиграть! Отец жив, жив! Выскочив из-за поворота, она споткнулась обо что-то и, пролетев метр, врезалась в стену. Не обращая внимания на боль, девушка быстро обернулась, выставив дробовик перед собой. На полу лежала нога, а тело валялось чуть в стороне. Остекленелые глаза смотрели прямо на Элизабет. Это мистер Джонс, напарник её отца. Лиз знала его с детства, он часто бывал у них в гостях. Это был жизнерадостный и весёлый человек. А сейчас… А сейчас это было бездушное тело, из которого виднелись остатки внутренностей. У девушки навернулись слёзы. Папа, папа… он не умрёт, не умрёт! Она поднялась и на ватных ногах, поскальзываясь на багровых лужах, побежала к кабинету отца. Дверь была нараспашку, а в проёме валялся монстр с простреленным черепом. С бешено колотящимся сердцем Лиз вбежала в комнату, взглядом ища отца. В небольшом кабинете с серыми стенами у подоконной батареи полулежал мужчина. Одна рука безвольно висела в воздухе, прикованная наручниками к батарее, глаза у него были закрыты, а губы искривились в гримасе боли. — Папа! — крикнула Лиз и подбежала к отцу, садясь на колени и обнимая его. Мужчина тяжело дышал, на его лбу виднелись капельки крови. Подняв глаза на дочь, он на секунду улыбнулся. Когда девушка отцепилась от шеи отца, она заметила кровь у себя на ладонях. Это сразу озадачило её. — Отец, ты ранен? — спросила быстро она. — Эта… — выдохнул он. — Та тварь укусила меня. Я… Я не знаю, сколько ещё смогу прод… продержаться. — Мужчина закашлялся, но через секунду снова продолжил: — Беги… и найди своего брата. Элизабет чувствовала, как что-то обрывается внутри неё. Она схватилась руками за голову, не веря в происходящее. Из глаз текли крупные слёзы, отец расплывался, его голос то затихал, то снова становился громче. Она не может этого допустить, не может! Её отец не заражённый! Перед глазами появилась рыжая макушка, болтающаяся из стороны в сторону, пергаментные пальцы, зарывающиеся в плоть. Он не станет таким! Она всё исправит. — Лиз… Доченька моя… Прошу, беги… беги как можно дальше, — Свободная рука отца начала гладить девушку по щеке. — Пожалуйста, найди и спаси Лукаса… Мне уже не помочь, не пы… пытайся, — проговорил на выдохе он. Мужчина стал резко кашлять, и из его рта хлынула кровь, попав на лицо Лиз. — Ну же… Беги! Элизабет смотрела в глаза отца и видела, как в них волнами плескается боль. Она не может его оставить. Не даст превратиться в монстра, не может это себе позволить. Дробовик с громким металлическим звуком упал на пол, а из кармана появился чёрный матовый пистолет. Алек, скоро ты будешь не один, скоро на этой рукояти появится ещё одно имя. Холодный ствол коснулся лба мужчины. В светлых глазах отца блеснула искорка, а губы весело приподнялись. Он последний раз усмехнулся перед тем, как Элизабет нажала на курок. Выстрела Лиз не услышала. Только смотрела в стекленеющие глаза, в которых медленно исчезали искры жизни. Жизни, которую она же и отняла. Элизабет не знала, сколько так сидела, не знала, когда пистолет выпал из её руки и заскользил по кафельному полу. Мысли диким зверем метались в голове, сшибая, отталкивая и задавливая других. Это всё сон, сон… Этого нет! Взгляд переместился на лоб — пуля проделала в голове мужчины аккуратное круглое отверстие, из которого тонким ручейком стекала кровь. Кровь… По телу прошлась нервная дрожь. Почему её так много? Почему она везде?! Где-то за окном послышалось карканье вороны. Натужный кашель птицы вывел Лиз из прострации, по лицу снова хлынули слёзы. Девушка почувствовала, словно на неё вылилось ведро ледяной воды. Мысли, тёплой смолой проникающие в её сознание, на секунду замерли, а потом превратились в лавину, сметающую всё на своём пути. В голове осталась лишь стерильная, белая пустота. И лишь одна мысль билась в голове: Ты убила собственного отца. Дрожащей рукой Лиз начала гладить мужчину, лежащего перед ней, растрёпывая его волосы, размазывая кровь по бледному холодному лицу. Она шептала извинения, судорожно глотая слёзы, сбиваясь, поправляясь и снова повторяя одно и то же: — Про… прости меня! Прости, ПРОСТИ МЕНЯ, по… пожалуйста! — перешла уже на крик она. Девушка встала, покачиваясь на нетвёрдых ногах, сделала шаг назад, но, не устояв, упала спиной на стену, ту же, у которой лежал отец, и медленно начала сползать по ней. — Папа… В маленькой комнате с приятными бежевыми обоями и старой деревянной мебелью было тихо. Золотые лучи заходящего солнца падали сквозь изрешечённое пулями окно, подсвечивая пылинки, неспешно вальсирующие в воздухе, отражаясь от покрытой паутинкой трещин пепельницы и шариковой ручки. На полу поблёскивал пистолет, лежащий в полуметре от девушки. Её тёмные длинные волосы были заплетены в растрепавшуюся косу, тёмно-карие глаза, покрасневшие от слёз, смотрели вперёд, как будто сквозь предметы. Вдруг девушка моргнула и медленно перевела взгляд на пол, к валяющемся там оружию. Медленно потянулась к нему, взяла, дрожащей рукой поднесла к виску. Один выстрел. Она ведь так много раз это делала. Всего лишь надо нажать на курок. Это так просто. Миг — и она будет с отцом. Миг — и она проснется. Ей уже нечего терять. Девушка обвела взглядом комнату: стол, за которым часами сидел отец, шкаф, забитый разной макулатурой, кожаная сумка на полу. Сквозь боеприпасы была видна старенькая рация. Та самая, которую она таскала везде с собой. Лукас. «Прошу, беги… беги как можно дальше». «Беги… и найди своего брата». Слова отца ножом прошлись по её мыслям. Лукас, её братик. Она не одинока, и ей есть что терять. Он ещё жив, Элизабет знала. И она не даст ему умереть, не подведёт отца. Рука с пистолетом спокойно опустилась на пол, а в душе начало зарождаться пламя. Она должна, и она сделает это. Элизабет встала и лёгким движением перекинула сумку через плечо, пистолет был помещён за пояс, а дробовик закинут за спину. В руках покоилась старая рация. Девушка двинулась к выходу из кабинета и, остановившись у дверного проёма, пнула голову валявшегося там зомби. Её губы изогнулись в усмешке: — Да пошли вы все к чёрту!