Ветер перемен

      Глава VIII. Королевские будни       По ночам мы часами предавались горячей любви. Я не мог насытиться дивным телом Маргери, ее медовой кожей, огромными глазами и сияющей страстью, которая буквально переполняла ее. Меня сводил с ума аромат ее тела — молодого, свежего и нестерпимо влекущего.       А чистая страсть Маргери нисколько не уступала моим порывам, и часто, когда мы в изнеможении засыпали, за окнами уже начинало светать.       К тому же, девушка оказалась очень умна, и обладала рядом интересных качеств. Она любила читать, часто играла на арфе и неплохо пела. При этом она была очень добра — как к влиятельным людям, так и к простому народу, посещая кварталы бедноты и раздаривая милостыню.       — Джофф, — услышал я голос своей жены. В тот момент я расположился на низкой кушетке в наших покоях и читал книгу «Полный перечень гербов и девизов всех домов Семи Королевств».       — Что, моя дорогая? — я перевел взгляд. Маргери сидела за небольшим столиком, уставленным многочисленными баночками с кремами, духами и прочими дамскими штучками.       Сейчас она расчесывала свои великолепные волосы, смотря на собственное отражение в красивом зеркале, заключенном в серебряную раму. Помогала ей в этом одна из фрейлин — совсем молоденькая, тоненькая, как тростинка, девятилетняя девочка по имени Алисанна Бульвер.       Я заметил, что Маргери нравится эта девчушка и очень часто перед сном или утром именно она ей и прислуживала. Наверное, дело в том, что Алиса (как мы ее все называли), еще мала и поэтому не научилась сплетничать и «перемывать чужие косточки», как делали другие, более взрослые и амбициозные девушки из свиты жены.       — Ты не забыл о том, что мы договорились изучать валирийский?       — Нет, конечно.       — Тогда, если ты все еще не передумал, через неделю у нас начнутся первые уроки.       — Серьезно? — я заинтересовался. — Кто учитель?       — Мейстер Лорис. Он скоро сюда прибудет.       — Ты с ним знакома?       — Нет, просто бабуля написала письмо в Цитадель с просьбой прислать человека, разбирающегося в «высоком валирийском» и других языках.       — Буду рад его увидеть, — заметил я. Действительно, изучение такого языка казалось мне вполне интересным и полезным занятием. Здорово, что Маргери не забыла о моей идее, и все организовала.       Я подошел к жене, нагнулся и поцеловал ее за ухом. Маргери с улыбкой развернулась и обняла меня за шею.       Алиса сделала шаг назад и покраснела, опустив глазки к полу.       — Не смущайся так, — я посмотрел в ее сторону и подмигнул. — Пройдет несколько лет, леди Маргери и тебе подыщет хорошего жениха.       — Побыстрее бы, — пискнула девчушка, и мы с женой невольно рассмеялись.       — Ты на Совет? — спросила меня Маргери, когда смех прошел.       — Ага.       — Тогда увидимся на обеде.       — А ты чем собираешься заняться?       — Хочу прогуляться и кое о чем подумать. У меня появились интересные мысли.       — Рад буду услышать.       — Если только позже, Джофф.       — Хорошо.       Мы расстались, и я отправился в Башню Десницы. Идти туда не близко, да еще и подниматься наверх по многочисленным ступеням то еще развлечение. Но я неизменно присутствовал на каждом заседании и постепенно входил во вкус. Мне нравилось держать руку на пульсе страны, нравилось вникать в различные вопросы внешней и внутренней политики, и нравился сам процесс — спокойное и неторопливое обсуждение тех или иных моментов.       Остальные члены Совета уже привыкли к королевскому присутствию и мое появление больше не вызывало удивления. Я медленно усиливал активность, начиная с простых, невинных вопросов, помогающих понять тот или иной нюанс.       К тому же, я успел пару раз побеседовать с Тайвином Ланнистером. Первый раз, обнаружив внимание к делам государства, дед пригласил меня на прогулку, и мы долго ходили по дорожкам, беседуя на те, или иные темы.       Впрочем, это была скорее не беседа, а опрос. Дед, совершенно неожиданно уяснив, что у меня внезапно появились новые интересы, поспешил выяснить, о чем и как глубоко я думаю, каких взглядов придерживаюсь и вообще, чего собираюсь добиться.       В тот первый раз мне пришлось нелегко. Разговаривать с таким опытным и проницательным человеком — та еще задачка. Тем более я все еще новичок в делах Вестероса.       Опыт взрослого человека и взгляды на жизнь, что я успел сформировать, в общих чертах удовлетворили любопытство лорда Тайвина. Пару раз я заметил удивление на его лице — это было в тех случаях, когда я, несмотря на всю осторожность, вероятней всего, ляпнул что-то не то. Десница, похоже, списал эти моменты на общую эксцентричность внука. Думаю, эти мелкие ошибки, в конечном счете, даже пошли мне на пользу, показав, что не так уж и сильно я изменился.       В конце разговора деснице польстило, когда я упомянул, что не прочь поучиться у него государственной мудрости.       А еще после одной беседы, которая вышла более дружественной (если так можно выразиться), старый лорд, кажется, уяснил для себя, что я не совсем безнадежен.       В любом случае он стал проявлять ко мне больше симпатии и теплоты. Десница даже сумел каким-то непонятным образом обернуть ситуацию к обоюдной пользе. Многие люди в Красном Замке неожиданно стали склоняться к мысли, что лорд Тайвин наконец-то серьезно взялся за внука, и вот поглядите, результат не заставил себя долго ждать — король повзрослел, и похоже, взялся за ум. И это было вполне объяснимо — ведь Ланнистеры, несмотря на все свои выходки и высокомерие, никогда не считались дураками.       По дороге в Башню Десницы вместе с Герольдом и Бейлоном Сванном мы оказались в Тронном зале — огромном, вытянутом помещении с высоким потолком, поддерживаемом мощными колоннами. Пол здесь выложен изумительным мрамором с геометрическими узорами. Слуги натирали его ежедневно так старательно, что можно и поскользнуться.       Здесь могло спокойно разместиться до тысячи человек. Раньше на стенах висели черепа драконов, но король Роберт приказал их убрать.       В торце зала, на возвышении из ступенек располагался Железный Трон — необычное сооружение, созданное из нескольких сотен мечей. По легенде, все они принадлежали врагам первых Таргариенов, а сам трон был спаян с помощью драконов и их огня.       Позади трона в стене располагалось большое окно, разделенное витражами на круг с семью разноцветными лучами.       Пользуясь свободной минуткой, я остановился около одной из колонн, увитой декоративными цветами, прислонился к ней плечом и задумался:       Железный трон заслуживал отдельного упоминания. Я уже прекрасно изучил этот вроде бы вполне обычный, но в то же время наполненный каким-то странным мистическим смыслом, предмет. И даже пару раз умудрился посидеть на нем — это когда в Тронном зале проводились масштабные мероприятия, на которых обязан присутствовать король.       Такие моменты смотрятся величественно… и неимоверно скучно!       Сидеть на Железном троне не доставило никакого удовольствия. Жесткое сиденье, от которого, несмотря на подушку, уже через час начинает болеть задница и поясница. Кругом торчат острия мечей — поэтому за руками надо постоянно следить, если не хочешь порезаться.       Сам же трон стимулировал необычные мысли. Удивительное дело, на какие преступления согласны пойти люди, лишь бы сесть на это неудобное место!       Может, я что-то не понимаю, но находиться на нем — та еще докука. А уж дорога к обладанию Железным троном, при которой ты закидываешь ее трупами врагов и собственными нелицеприятными поступками, и вовсе попахивает полным кретинизмом.       Наверное, мои размышления довольно странны для Вестероса…       Герольд негромко кашлянул, привлекая внимание. Я обернулся, и он кивнул в сторону приближающегося Вариса.       Мастер над шептунами шел совершенно беззвучно, очень ловко и плавно переставляя ноги. Как и всегда, его руки спрятаны в рукавах, а на лице застыло добродушное и сочувственное выражение. Бейлон Сванн молча отступил в сторону, освобождая евнуху место.       — Ваше величество, — он остановился около меня и поклонился.       — Лорд Варис, — последовал мой кивок.       Этот человек своим присутствием сразу нарушил то чувство задумчивости, что успело меня посетить. Я уже собрался развернуться и предложить следовать на Совет, но его слова заставили остановиться:       — Ваше величество, могу я попросить разрешения задать один вопрос? — спросил Варис.       — Зависит от вопроса.       — Вы знаете, меня всегда интересовало, что думают короли про Железный трон, — мой ответ он расценил как согласие. — Скажите, какие мысли вас посещают, когда вы сидите на нем, или как сейчас, рассматриваете.       Я задумался. Вопрос Вариса заставил насторожиться — как-то не верилось что всё это пустой трёп. Отвечать или нет? А если и отвечать, то чьи мысли озвучивать, Джоффри или свои?       — Глядя на него, я задумываюсь о королевском величии, — я все же решил поиграть в эту игру, и увидел, как Варис улыбнулся — похоже, именно такого ответа он и ожидал. — И о королевском долге.       Повисло молчание. Варис переваривал сказанное, а я тоже решил прощупать собеседника:       — А какие мысли посещают вас, лорд Варис, когда вы смотрите на трон?       — Он постоянно напоминает мне о том, кому я служу, — искренне улыбнувшись, ответил мастер над шептунами.       Переговариваясь, мы отправились в Башню Десницы. Ответ Вариса все еще звучал в голове. И чем дольше я думал о его смысле, тем больше убеждался, что в нем есть второе, куда более глубокое дно.       В этот раз на Совете подняли вопрос о Станнисе. Пользуясь случаем, я осторожно спросил:       — А чем занимается лорд Станнис на Драконьем Камне?       — Он продолжает жечь костры во славу своего нового бога, и сжигает на них непокорных, — ответил Варис.       — Это безумство, — кашлянул Пицель. — Отказаться от Семерых ради непонятного восточного бога… Хорошим это не закончится.       — В Эссосе в Рглора верят на протяжении тысячелетий, — послышался грубый голос Оберина Мартелла.       — Слава Семерым, что мы живем в Вестеросе, а не в Эссосе, — парировал лорд Редвин.       — Это не значит, что других верований не существует, — возразил Красный Змей.       — Если мы начнем верить во все, что есть на свете, то добром это не кончится, — Пицель вполне ожидаемо встал на сторону Редвина и Семерых.       — Нам нет дела до безумств других народов, — категорично включилась в беседу Серсея.       — Забавно, что каждый народ считает истинными лишь собственных богов, — небрежно бросил Тирион.       Серсея перевела взгляд на младшего брата, пытаясь понять истинный смысл его слов. Казалось, она задумалась, кого он поддержал — её или Оберина?       — А кого он уже успел сжечь? — спросил я, прерывая начинающуюся перепалку.       Остальные члены совета молчали. Тайвин и Киван с интересом наблюдали за происходящим. Оберин нахмурился, развернулся боком к столу и принялся цедить вино из бокала. Джейме смотрел на меня со странным выражением.       — Своего собственного десницу, Алестера Флорента, лорда Ясноводного Чертога.       — И что, это добавило ему популярности?       При этих словах Оберин громко рассмеялся.       — Ни в коей мере, ваше величество, — улыбнулся Варис. — Сжигать собственных людей не самая лучшая идея. Даже если они, пользуясь своей властью, пытались заключить мир.       — Лорд Флорент получил по заслугам, — важно сказал Мейс Тирелл и оглядел весь Совет. — Изменники всегда так заканчивают.       Я заинтересовался, почему мой тесть так высказался и через некоторое время выяснил, что Флоренты не так давно были славным, богатым и древним родом, и не признавали старшинства Тиреллов, считая последних откровенными выскочками и домом, недостойным управлять Простором.       После битвы на Черноводной и поражения Станниса, Флоренты лишились своих последних владений, и их замок, Ясный Чертог, расположенный в верховьях реки Медовички, отошел сиру Гарлану Тиреллу.       Закончив с богами и кострами в их славу, Совет продолжил обсуждать людей. Как оказалось, дела у Станниса сейчас шли откровенно плохо. Он укрепился на Драконьем Камне, но его люди не горят желанием поддерживать своего лорда, и не верят в окончательную победу.       К тому же, в его совете находится Красная жрица Мелисандра, которая склонила его к смене веры и чьё мнение имеет немалый вес. Это многим не нравилось и добавляло нервозности его вассалам.       — Думаю, лорд Станнис первым делом захочет поправить свои финансовые дела, — уверенно произнес Киван. Я уже знал, что он лишь доводит до остальных их общие с Тайвином мысли. Они часто оставались вдвоем, обсуждая тот или иной вопрос, а потом Киван его озвучивал. Сам Тайвин предпочитал оставаться в тени, создавая иллюзию, что на Совете действительно что-то обсуждают.       — Денег он не достанет. Ни один из великих домов ему не поможет! — уверенно возразил Мейс.       — Деньги он может занять в Железном банке, — осторожно заметил я, вспоминая канон. Это было первый раз, когда я не просто задавал вопросы, но и высказал свою мысль. И сейчас я с интересом оглядывал других людей, ожидая, как они на это отреагируют.       — Думаете, Железный банк пойдет ему навстречу? — заинтересовался Оберин и перевел на меня взгляд своих карих, острых, словно алмазы, глаз. Теплоты в его взоре было не больше, чем у кобры перед финальным прыжком.       — Да, если он возьмет на себя долги Королевства и обязуется выплатить их после того, как сядет на Железный трон.       — Это новый риск для Железного банка. А рисковать они не любят. У Станниса мало шансов осуществить эти планы, — включился в беседу Джейме.       — Таким образом они просто подстрахуются, — Тирион сходу уловил мою мысль и обвел взглядом Совет. — Неважно, кто сидит на Железном троне. Железный банк всегда получит свое.       — Это неприятная перспектива, — вздохнул Пицель.       — Но зато вполне реальная, — Киван кинул взгляд на Тайвина.       — Мы можем это предотвратить? — я обернулся к деду.       — Как вы это представляете?       — Отправить в Браавос надежного человека, который сможет убедить Железный Банк не кредитовать лорда Станниса.       Предлагая подобное, я понимал, что если все получится, то я нарушу последовательность известных мне событий. С другой стороны, я ее уже нарушил, оставшись в живых. Теперь у меня есть главная и основная задача — усилить личное положение. А для этого мне совсем не интересно, чтобы Станнис получил деньги. Для Королевства выгодно, чтобы Север и Стена как можно дольше пребывали в войне и анархии. В конце концов, там есть наш вассал и союзник — лорд Русе Болтон, назначенный Хранителем Севера. Вот пусть он все эти проблемы и решает. И только потом настанет и наш черед разбираться с Иными — благо, до этих событий еще есть фора в несколько лет.       А еще мне крайне необходимо начать зарабатывать авторитет, заодно показывая, что временами я способен адекватно размышлять и предлагать нормальные, не бредовые идеи.       — Думаю, в этом что-то есть, — через некоторое время кивнул лорд Тайвин. — Мы обдумаем эту мысль, ваше величество.       В этом, действительно, по разумению десницы, что-то было. Следуя его плану, через два дня лорд Матис Рован отправился в Браавос. Лорд Тайвин не посчитал нужным сообщить мне о тех указаниях, что он дал Ровану. Но я почему-то склонен предполагать, что перед лордом Золотой Рощи поставили не одну, а несколько целей — помимо вопроса о Станнисе он наверняка должен присмотреться к ситуации в Браавосе, поднять вопрос о собственных долгах королевства, послушать слухи о делах на всем Эссосе, возможно найти парочку новых наемнических отрядов…       Присутствуя на Советах, я постепенно знакомился с общим положением дел. Так я узнал, что Дейнерис Таргариен со своим войском движется на Миэрин. Вдоль дорог, на столбах, висят мертвые и указывают прибитыми руками ей путь — так господа из Миэрина показывали свое пренебрежение.       К сожалению, с тем, что происходило далеко на востоке, ничего не поделаешь. Вести о тамошних событиях и делах шли слишком долго, Дейнерис обрела верных людей и ситуация развивалась так же, как и в каноне. К тому же, по словам Вариса, его единственный шпион в лагере Дейнерис, сир Мормонт, стал все реже и реже слать письма, описывающие положение дел. Похоже, его начинало тяготить собственное положение предателя.       С этим приходилось просто смириться. Хотя, тот неизбежный момент, когда у Дейнерис вырастут драконы, она соберет войско и переправится на Вестерос, откровенно пугал. Рассматривая карты, я даже сообразил, как она сможет перебросить своих драконов с одного континента на другой — она воспользуется островами Ступеней, где рептилии смогут отдыхать и восстанавливать силы.       Следовательно, и ее войско высадится в наиболее удобных местах: либо в Дорне на Перебитой Руке, либо в Штормовых Землях на Гневном мысе. Второй вариант немного сложнее, но зато перспективней — добраться до Королевской гавани в этом случае ей будет куда проще.       Правда, в отношении такого пугающего будущего имелся один вариант — нанять Безликих для устранения Бурерожденной. Но здесь все непросто и предлагать подобное я пока не готов. Как-то раньше я не «заказывал» других людей, опыта такого у меня нет, а переступать через собственные моральные принципы не так-то и просто. Возможно, благо государства выше всей этой совестливой шелухи, но, повторяюсь, к такому образу мыслей надо еще прийти.       Петир Бейлиш благополучно достиг Долины и сейчас проворачивал там свои подозрительные дела. Согласно получаемым сведениям, Лиза Аррен объявила о предстоящей свадьбе с Бейлишем и теперь все вассалы и знаменосцы готовятся к этому судьбоносному для Долины событию. Похоже, отсутствие у Мизинца Сансы, а также факт того, что король Джоффри не умер на свадьбе, толкнули историю по иному пути.       Я дал себе слово, что рано или поздно, набравшись опыта, постараюсь разобраться с Петиром Бейлишем.       Еще Совет беспокоило то, что самопровозглашенный Лорд-Жнец Железных островов, Бейлон Грейджой что-то явно затевает. По слухам, на Пайке, Большом Вике, Оркмонте и других островах строятся новые корабли. Судя по всему, железнорожденные готовятся к очередному походу, а это всех нервировало. Никто не мог предугадать, куда упадет пущенная в небо стрела, и какую цель выберут себе пираты. Хотя шансы на то, что ограблению подвергнутся именно западные земли, выше всего. А это все побережье Вестероса от Погибельной крепости до острова Арбор. И где ставить заслон и копить силы — непонятно.       Впрочем, прямо сейчас самым неприятным фактом было то, что долг Королевства составил прямо таки чудовищную сумму в шесть миллионов пятьсот шестьдесят тысяч золотых драконов. Три миллиона сто — банку Браавоса; два двести — Ланнистерам; восемьсот тысяч — Тиреллам; четыреста шестьдесят — церкви Семерых.       Я думал, что долг несколько меньше и прикидывал, что он где-то в районе той суммы, что услышал Нед Старк на своем первом заседании в роли десницы.       К сожалению, последние события усугубили ситуацию: смерть Роберта и его похороны, королевская свадьба, турнир в ее честь, вялотекущая война и постройка флота продолжали, словно огромный насос, выкачивать деньги из страны.       Подумать о такой сумме просто страшно. Государство находилось в очень тяжелой ситуации. А ведь еще приходилось платить и проценты по долгу. И с этим надо срочно что-то делать.       Часами мы с Тирионом сидели за финансовыми книгами и отчетами, стараясь разобраться в хитрых и подозрительных действиях Мизинца. Общаясь с дядей, я все сильнее убеждался насколько у него светлая голова, и как легко ему удается вникать в сложнейшие вопросы. Его память и аналитические способности просто поражали! Скажу лишь одно — без его помощи я бы ни черта не понял во всей этой бухгалтерской отчетности, дебету, кредиту и сальдо.       Сначала Тирион отнесся к моему желанию вникнуть в финансы с вполне оправданным скептицизмом. С течением времени я сумел убедить его, что все дело действительно в том, что мне необходимо знать, сколько зарабатывает государство, и куда уходят эти деньги.       — Слушай, тебе не кажется, что все здесь оформлено так, чтобы посторонний человек ни черта не понял, — я зевнул, встал из-за стола и принялся разминаться.       В тот вечер мы с дядей уже как пару часов разбирали все эти документы и порядком таки устали.       — Похоже, так и есть. Ох, ебти, моя многострадальная спина, — Тирион посмотрел на мои действия, невольно рассмеялся, но, тем не менее, последовал примеру, встал и также принялся приседать и крутить торс в разные стороны. Смотрелся он забавно.       — Слушай-ка, что-то я раньше не замечал в тебе тяги к упражнениям, — заметил Тирион, продолжая разминаться. — Откуда в тебе это?       — Герольд подсказал. Он говорит, что тело необходимо периодически разминать, и показал парочку неплохих упражнений, — соврал я. — Кстати, как ты обошелся с Талладом?       — С этим придурком? — Тирион соединил пальцы «гребенкой» и с хрустом вытянул руки. — Он стоял на коленях, умоляя о прощении. Когда это нытье надоело, Бронн вызвал его на поединок и хорошо отдубасил. Вроде даже кости какие-то сломал… Потом я приказал ему покинуть Гавань. А что, уже жалеешь?       — Нисколько. Хрен с ним, — выяснив все, что хотел, я вернулся к более важному вопросу. — Так что думаешь насчет Мизинца?       — Думаю, что это чертовски хитрый и изворотливый сукин сын, — признался Тирион. — Он напоминает мне жонглера. Вот только жонглирует он не кинжалами, а деньгами, мастерски перекладывая их из одного кармана в другой.       — Как бы нам раскопать, сколько он на всем этом заработал? — задумчиво протянул я.       — Не будь таким наивным! Даже если что-то с ним и нечисто, Мизинец отнюдь не дурак, и ловко прячет концы. К тому же, все уверены, что именно шлюхи и сеть притонов и есть основной источник его доходов.       — Ты мог бы осторожно это всё проверить? — обратился я к нему.       — Что именно?       — Сколько он зарабатывает на своих притонах за год. И сколько тратит — хотя второе намного сложнее.       — Попробовать-то можно, — Тирион неуверенно почесал подбородок. Я его понимал — трудиться он никогда не любил. Теперь же намечается перспектива влезть с головой во все эти цифры! Мало кто обрадуется подобному раскладу.       Но мне нужно разобраться во всем этом, и мне очень нужна умная голова Тириона. А для этого надо строить нормальные отношения.       — Ты, конечно, мне не веришь, но все же послушай, что я скажу, — попросил я дядю.       К тому времени в комнате, где мы занимались документами уже стемнело и Под успел зажечь несколько свечей. Сейчас языки пламени отбрасывали причудливые тени на стены. Было тихо и тепло. И лишь треск горячих фитилей, да шелест переворачиваемых страниц, нарушал эту тишину.       — Считай, что ты меня заинтриговал, — криво, как только он один и умеет, ухмыльнулся Тирион. Он снова сел за стол, отодвинул стопку листов, в которые вносил какие-то цифры и приготовился слушать.       — Разговор пойдёт о твоей подружке Шае.       — Неужели? — я видел, как Тирион напрягся. Его глаза предостерегающе сузились, а лицо побелело. Похоже, он всерьез подумал, что я наконец-то скинул маску и сейчас начну угрожать и издеваться.       — Ага, — безмятежно ответил я, покусывая кончик гусиного пера. — Дело в том, что и моя мать, и лорд Тайвин все знают про неё. Им не нравится, что ты не выполнил требование отправить ее куда-нибудь подальше, а вместо этого пристроил к Сансе. И мне почему-то кажется, что они оба вот-вот придумают, как сделать тебе больней через эту девушку.       Некоторое время мы молчали. За окнами, приглушенный расстоянием, донеслось ржание лошади — похоже, один или несколько всадников прошли под окнами.       — Откуда ты все это знаешь? — после долгих раздумий спросил Тирион. В его голосе слышалось недоверие и ожидание ловушки. А еще в его словах присутствовала усталость. Надо полагать, вся эта ситуация с наложницей порядком таки его достала. Сейчас передо мной на миг открылся его истинный облик. И как у каждого человека, у него имелся свой предел прочности.       — Просто я не такой придурок, как ты обо мне думаешь, — откровенно ответил я, и Тирион невольно рассмеялся. — И иной раз все же могу что-то увидеть и что-то узнать.       Все же приятно знать, что случится в будущем. И предупреждая Тириона о грозящей Шае и ему опасности, я преследовал свою корыстную цель — укрепить с дядей новые, нормальные отношения.       — Кто еще об этом знает?       — Не волнуйся, дальше меня все не пойдет. Но вот за мать и деда я не поручусь... Просто подумай, что здесь можно сделать. И как все может отразиться не только на тебе, но и на твоей жене. На кой нам новые скандалы?       — Ладно, подумаю, — с неохотой согласился Тирион. — Но позволь задать один вопрос — в чем твой интерес?       — Мне хотелось бы наладить наши с тобой отношения, — признался я, немного приоткрывая карты.       — Зачем?       — Затем, что ты мой дядя. С тобой интересно болтать на разные темы. — Он продолжал смотреть на меня, и я понял, что надо добавить нечто более серьезное, в то, что он поверит. — А еще мне необходимо усидеть на этом чертовом троне.       Тирион очень долго и очень задумчиво смотрел мне в глаза…       — Ладно, я постараюсь разобраться во всем этом дерьме, — он обвел рукой документы Мизинца. — Но с одним условием — с тебя ответная услуга.       — Э-э… Ну, хорошо.              Санса       С некоторого времени Санса с удивлением поняла, что теперь она не просто леди, но еще и очень опытная актриса. Постоянно находясь среди тех, кто ненавидит тебя и всю твою семью, волей или неволей научишься быть двуличным и лживым. Тем более, если от подобных навыков зависит собственная жизнь.       Когда-то, о Старые боги, как, кажется, давно это было, она познакомилась с принцем Джоффри Баратеоном и полюбила его всем сердцем. Тогда она мечтала о красивой свадьбе и прекрасной любви, такой, как в рыцарских романах.       Довольно скоро Джоффри показал свой истинный норов. Он не то, что не был достоин ее руки и сердца, но был откровенным садистом и сволочью. Он заставлял собственных гвардейцев бить и унижать ее, постоянно издевался, упоминая всю семью и то, что рано или поздно он их всех казнит — как уже казнил Неда Старка.       Так любовь уступила место ненависти. И страху. Она боялась того, что может выкинуть его извращенный разум.       Новость о том, что ее выдают замуж за Тириона, в первое мгновение она восприняла с огромным облегчением. На тот момент она не особо задумывалась о том, насколько некрасив ее муж. Она больше радовалась тому, что теперь Джоффри наконец-то оставит ее в покое.       К сожалению, она ошибалась. Джоффри не позабыл про нее. Казалось, что на целом свете нет для него лучшего занятия, чем угрожать или издеваться над бывшей невестой. Санса провела немало ночей, когда вместо сна к ней приходили слезы.       Её муж, Тирион Ланнистер, оказался странным человеком, уродливым снаружи и умным внутри, злоязычным при других людях и добрым наедине. Он постоянно заступался за неё перед Джоффри, и Санса видела, к чему это все идет. Отношения короля и его дяди портились день ото дня.       Впрочем, она радовалась тому, как все оборачивается. В ее душе неожиданно проснулась месть, и теперь она с предвкушением ожидала очередного скандала, скрывая истинные чувства за вежливыми, ничего не значащими фразами и пустыми улыбками. Более того, пару раз ей удалось незаметно спровоцировать очередной конфликт, при этом самой оставаясь в тени. Ей начала нравиться эта тайная власть, возможность действовать исподтишка и стравливать этих золотоволосых скотов.       Она хотела, мечтала и молила Старых Богов и Семерых, чтобы Ланнистеры перегрызлись между собой. Это было приятно, это была ее игра и от этого она бы получила удовлетворение. Это была ее месть!       Ах, как она была рада очередной выходке придурка Джоффри, когда он унижал Тириона; или когда портились отношения Цареубийцы и Джоффри; или когда Серсея в очередной раз показывала свое отношение к младшему братцу.       Слово там, намек здесь… Это оказалось так просто и так захватывающе!       А еще Санса постаралась всеми силами, действуя очень осторожно, внушить своей новой подружке Маргери мысль о том, что Джоффри настоящий монстр и садист.       Тот разговор произошел за несколько дней до их свадьбы. И тогда Санса искренне поверила, что сумела добиться своей цели.       Но Джоффри ее разочаровал. Она несколько раз старалась обратить на себя его внимание, спровоцировать очередной взрыв ярости и очередной скандал. Тирион бы заступился. И началась бы потеха.       Так было всегда. До свадьбы…       В тот день, когда проходила королевская свадьба, Джофф совершенно неожиданно повел себя так, словно все забыл и теперь Тирион вновь стал его дядей и хорошим человеком.       Да, та свадьба преподнесла немало сюрпризов. Люди пели, танцевали и веселились, но сама Санса смотрела на все это с унынием и разочарованием.       Она хотела танцевать — но не танцевать же с Тирионом! Она бы не получила ни капли удовольствия, лишь рассмешив весь зал.       Она хотела поболтать и посмеяться с подружками. Но в Красном замке, кроме Маргери у нее никого не осталось, а Маргери явно было не до неё.       А потом Тирион заставил ее выпить несколько бокалов вина и Санса опьянела. Сильно опьянела.       И ночью произошло то, чего она раньше жаждала всем своим сердцем и чего в последнее время так боялась — Тирион овладел ею и лишил девственности.       Сейчас, вспоминая ту ночь, она так и не могла до конца решить, что же испытывает в большей степени: отвращение или какое-то иное чувство.       Оказавшись в покоях, она с трудом разделась и забралась в кровать, улегшись на свою половину. Почему-то она даже не думала, что Тирион полезет к ней, ведь все последние недели он демонстративно не обращал на нее внимания и она как-то подсознательно уверилась, что ей ничего не грозит.       И она уснула.       А проснулась от того, что чьи-то очень умелые и бесконечно нежные руки ласкали ее тело. В первый момент Санса похолодела, с силой сжав ноги, оттолкнула мужа и резко отодвинулась в самый угол кровати. В ночной темноте она видела лишь невысокий силуэт Тириона, но по заминке и молчанию поняла, что обидела его столь бурной реакцией.       Но Тирион ничего не сказал, лишь придвинувшись к ней и вновь начал ее целовать. Он целовал ее руки, плечи, шею неторопливо и умело, он заставил ее снова выпрямиться на кровати. И он не целовал ее в губы, словно догадываясь, что сейчас ей это будет неприятно.       Сначала Санса чувствовала, что в глубине ее живота поселился огромный холодный ком. Но к холоду она привыкла. Он был родным, он олицетворял собой Север и его силу.       Она немного протрезвела и понимала к чему все идет. Санса сжала зубы и поняла, что ничего не изменить. Но разве таким она представляла своего первого мужчину?       Чувство брезгливости, казалось, затопило ее от ее корней дивных, цвета осенней листвы волос до кончиков мизинцев на ногах.       Тирион никуда не торопился. Его руки делали свое дело, гладя ее груди и тело. Он целовал ее и что-то пару раз сказал на неизвестном языке. Его голос звучал нежно и загадочно, а саму девушку невольно заинтриговало, о чем же он говорит. Несколько раз прозвучало ее имя.       Со стыдом и огромным удивлением Санса поняла, что что-то иное начало зарождаться внизу живота. Там появилось тепло, которое медленно, но верно стало растапливать весь ее лед.       Санса не хотела это чувствовать, но ее собственное тело предало ее!       Вначале появилось робкое, еле слышимое желание, которое разрасталось с каждой минутой, как лесной пожар. А потом она возбудилась не на шутку. Возможно, тут помог и алкоголь, но через некоторое время Санса чувствовала такое желание, как никогда раньше. Ее лоно промокло насквозь, а Тирион все не торопился.       И когда, наконец, его рука скользнула туда, в самое сокровенное место, Санса уже не хотела его оттолкнуть. Нет, вся ее плоть просто кричала, чтобы он не останавливался и продолжал.       В глубине души она понимала, что это все не по-настоящему, это все не правда.       Она провела языком по пересохшим губам и закрыла глаза. Ее воображение представило другую картину. Вместо Тириона ее ласкал нежный Лорас, рыцарь Цветов. А потом его сменил мужественный лик Ренли Баратеона, а за ним последовал умопомрачительной красоты лицо и фигура Рейгара Таргариена, что она увидела на одном из портретов в замке Дарри, где собственный отец убил ее лютоволчицу Леди.       Рыцари сменяли друг друга, и в какой-то момент она вздрогнула — перед ее мысленным взором, подчиняясь неведомой прихоти, промелькнул и Джоффри, такой красивый внешне и такой ужасный внутри.       За королем проследовал еще один мужчина, потом еще один — их череда позволяла смириться с тем, что сейчас происходит.       Ей стало жарко — Тирион делал что-то немыслимое и Север растаял. И в этот же момент он вошел в нее, и спустя несколько мгновений Санса утонула во все поглощающей вспышке своего первого оргазма. Она даже испугалась его силе — казалось, внутри нее поселилась огромное солнце, которое взорвалось и теперь способно разорвать и ее на мелкие обрывки.       Но ничего страшного не произошло. Она осталась живой и через пару минут пришла в себя. Тирион лежал рядом, тяжело дышал и молчал.       И она молчала.       Она и он хотели что-то сказать друг другу, но в ту ночь они так и не нашли подходящих слов. А потом Санса подтянула колени к груди, повернулась к Тириону спиной и сделала вид, что уснула.       Утром Тириона не было в кровати, и она позволила себе расплакаться — не так она представляла свою первую, самую важную ночь!       Ее первый секс оставил странное послевкусие. Но он ворвался в ее жизнь и что-то в ней изменил. Санса пока еще не поняла, в чем тут дело, и к худу это, или к добру.       Она чуть от стыда не сгорела, рассматривая простынь. Ей казалось, что теперь об этом узнает весь замок.       Именно так и произошло. Уже к обеду слуги смотрели на нее со странным чувством — словно не зная, радоваться или горевать.       В этот день вся Королевская Гавань снова гуляла — проходил турнир Джоффри и Маргери. И именно тогда Санса твердо поняла, что в ее жизни настали перемены.       Джоффри словно подменили. За эти два дня она не услышала от него ни одной грубости или дурного слова. Санса не знала в чем тут причина, но предполагала, что наверняка Тирион поговорил с племянником и теперь он наконец-то отстал от неё. За это она была готова пойти навстречу своему мужу.       Тирион каждую ночь занимался с ней любовью. И каждый раз она достигала вершины блаженства. Эти моменты оставляли странное, непередаваемое ощущение — разочарование вперемежку с радостью, растерянность, перемешанную с удовольствием. А то отвращение, что она испытывала к Тириону, медленно отступало, поддергивалось туманной дымкой и уже не казалось таким важным и значительным.       В один из дней Маргери пригласила ее прогуляться, и она с огромной радостью приняла приглашение подруги.       Все эти дни Маргери явно не было дела ни до кого на свете, кроме своего Джоффри — Санса видела это по ее переполненным светом и радостью от любви и счастья, глазам. И это начало очень сильно раздражать.       Они впервые за последние дни остались одни — девушки из свиты королевы немного отстали, когда они прогуливались по парку, и у них состоялся вполне откровенный разговор.       Им было что обсудить. Обе они потеряли невинность в одну ночь, и немного смущаясь, они заговорили именно об этом.       Впрочем, Маргери не была особо откровенной. Она лишь упомянула, немного краснея, что все прошло как в сказке, и о таком она даже и не мечтала.       Сердце Сансы кольнула зависть. Пусть Джофф и был настоящим чудовищем, но также он был одним из самых красивых юношей, которых она когда-либо встречала. Было чертовски несправедливо, что Маргери досталось столько всего хорошего, что Джофф ведет себя с ней совсем иначе, что она стала королевой, что у нее хорошая добрая семья, а у неё лишь есть один муж, Тирион-Бес. И Санса не удержалась:       — Не могу поверить, что Джоффри умеет быть таким нежным, — она задумчиво посмотрела вдаль, медленно накручивая локон волос на палец. — Помнишь, Маргери, я рассказала тебе, каков он на самом деле? Помнишь, я говорила, как меня избивали по его приказу? Неужели я ошибалась в нем?       — Раньше я тоже думала о нем иначе!       — А ты не думала, что он всего лишь надел на время маску? И что рано или поздно ему наскучит эта игра?       — Напрасно ты так говоришь, — Маргери нахмурилась и между ее бровей появилась маленькая морщинка.       Тогда Маргери больше ничего не добавила, но спустя некоторое время Санса с ужасом осознала, что позволив проникнуть в сердце зависти, она допустила огромную ошибку. Маргери не видела в Джоффри монстра, а она своими словами не зародила в ней сомнения насчет мужа, а навела на мысль, что она просто завидует и злословит.       Маргери продолжала изредка приглашать ее на совместные посиделки, когда девушки вышивали, или читали, или просто весело проводили время, обсуждая турниры и рыцарей. Казалось, что все идет, как и раньше. Но Санса понимала, что она потеряла ту зарождающуюся ниточку доверия, которую Маргери начинала к ней испытывать.       И Санса задумалась. Она по-прежнему ненавидела всех Ланнистеров (ну, может быть за исключением двоих из них: самого маленького — Тириона, и самого юного — Томмена), но теперь поняла, что если она хочет чего-либо добиться, ей придется действовать очень и очень осторожно.       В один из дней Тирион в сопровождении оруженосца Пода и сира Бронна отправился на Малый Совет. Две служанки ушли в город за кое-какими покупками. И только она присела на кушетку и приготовилась заняться вышивкой, как в дверь постучали. Она разрешила войти и с огромным удивлением увидела очень крупную, плечистую и нескладную деваху с переломанным носом и соломенного оттенка волосами.       В первый момент Санса даже не сразу и поняла, что перед ней именно женщина, а не мужчина. Одетая в кольчугу и латный панцирь с наплечниками, с мечом на перевязи, в штанах и в высоких сапогах, эта женщина могла удивить многих.       Взгляд воительницы — прямой и честный, цепко осмотрел все покои и остановился на Сансе. Гостья поняла, что они здесь одни, и не медля, и не сомневаясь, обнажила меч, уперлась им в пол и опустилась на одно колено:       — Леди Санса, я Бриенна Тарт. Позвольте мне служить вам. Клянусь Семерыми, я никогда не подведу, и готова отдать за вас свою жизнь!