Ветер перемен

      Глава XV. Радости и горести       В Королевскую гавань мы въезжали с триумфом. Действие обставили по возможности красочно и торжественно — играли трубы, полоскались знамена и штандарты, войско шло торжественным строем, а отдельные отряды, наподобие Святой Сотни демонстрировали свою выучку и слаженность на марше.       Народ стоял вдоль дороги от Драконьих ворот до самого Красного замка. Люди пели песни, свистели, веселились, часто кидая цветы под копыта наших лошадей. Женщины поднимали вверх маленьких детей, так, чтобы король мог их заметить — считалось, что это принесет им удачу в будущем.       По большому счету простому люду абсолютно все равно, кого и где победил их король. Многие настолько безграмотны, что даже не представляют, где этот самый Риверран находится, и из-за чего, собственно говоря, началась война. Такие моменты интересуют народ больше в разрезе того, будет ли по случаю победы раздача еды, состоится ли ристалище и все в том же духе. По сути, и горожанину и крестьянину совершенно неважно, кто сидит на троне — Таргариен, Баратеон, Ланнистер или кто-то иной. Если правитель снижает налоги — это прекрасно. Если он наоборот, «завязывает узлы», то все плохо.       Один из главных моментов, что следует учитывать и постоянно использовать — люди падки на любые зрелища. И мы им это дали. По мере сил, конечно.       Нас встречали на главной площади. Десница, весь Малый совет, знать и рыцари — все они делали такой вид, словно достигнута величайшая победа в истории.       После официальной части я с огромной радостью расцеловал Маргери и осторожно погладил ее округлившийся, пока еще небольшой животик.       — Как ты, дорогая? — не стесняясь сотни глаз, я расцеловал жену.       — Все хорошо, — она улыбнулась, взяла меня под руку, и мы отправились в Красный замок.       Мы все отдохнули пару часов, а вечером состоялся пир, организованный по поводу победы.       Честно сказать, после Риверрана я переписывался с Тайвином по поводу целесообразности проведения ристалища. Обсудив все как следует, мы от этой идеи отказались. Такое мероприятие — это лишние расходы. А народ потерпит.       Деньги в казне прибавляются не так уж и быстро, поэтому, в текущих реалиях войны, лучше немного сэкономить.       Ночь с Маргери выдалась бурной. Мы оба соскучились, и так и не уснули до самого утра, наслаждаясь друг другом.       Маргери немного изменилась — в ее голосе стали слышны капризные нотки и временами проскальзывало раздражение и усталость. Всё это вполне объяснимо — беременность, проходящая в таком влажном и жарком климате, не добавляет женщине спокойствия и здоровья.       На следующий день, не откладывая дела, провели Малый совет. Мне не терпелось ознакомиться с последними новостями.       Оказалось, что количество участников в совете немного уменьшилось — принц Оберин отсутствовал. По словам Кивана, Мартелл вел интенсивную переписку с Дораном и в какой-то момент объявил, что в Королевской Гавани он себя плохо чувствует, а его раны недостаточно быстро заживают. Многим было ясно, что все это не просто так, но никаких причин удержать Оберина в Красном замке так и не нашлось.       Тайвин своим личным распоряжением оставил Мирцеллу в столице. Это вызвало сильное неудовольствие Оберина и град слез у сестры. Раздраженный принц отправился в Дорн без Мирцеллы, правда, прихватив в качестве военного трофея забальзамированную голову Григора Клигана.       А вот тут уже я невольно задумался. После поединка тело Клигана я отдал Квиберну. Мне было интересно, что он сможет сделать. И сейчас, узнав эти новости, я понял, что бывший мейстер так ничего и не добился в своих исследованиях и экспериментах. И все равно — завтра обязательно пообщаюсь с ним.       — Лорд Тирелл продолжает осаду Штормового предела, — докладывал Матис Рован. — По сути, крепость неприступна, штурм повлечет большие жертвы.       — И как же мой тесть решает данный вопрос? — поинтересовался я.       — Он установил требушеты, мощные самострелы и ежедневно обстреливает твердыню. К тому же он предложил гарнизону сложить оружие. Поначалу они были очень верны Станнису и даже не думали о сдаче. Но полная блокада делает свое дело. Тем более Станнис их фактически бросил, отправившись к Стене. Самое главное состоит в том, что Мейс пропустил воронов в Штормовой Предел и теперь там знают и о сдаче Риверрана, и о клятве лорда Эдмара Талли. Эта весть, по словам лорда Тирелла, оказала сильное влияние на дух у осажденных, которые поняли, что ситуация будет лишь усугубляться, и если они продолжат упорствовать, то для них все может кончиться печально.       — Значит, дело сдвинулось с мертвой точки? — я не стал скрывать радости.       — Так и есть. Лорд Тирелл предложил им почетную сдачу наподобие той, что была предложена Талли, либо продолжение осады и смерть всем, когда крепость падет. Фактически гарнизон согласился на капитуляцию, и сейчас идет согласование последних деталей.       — Я слышал, что их командир сир Гилберт Фарринг очень упертый и Станнис считает его одним из немногих надежных людей. Как же он пошел на переговоры?       — Гилберт Фарринг твердолобый баран, — заметила Серсея, раздраженно поигрывая бокалом с вином. — По крайней мере, он таким был.       — Может и так, — кивнул Тайвин, — и все же иной раз он способен здраво раскинуть мозгами и понять что к чему.       — Прекрасно, — меня порадовало, что ситуация наконец-то приближается к своему логическому концу. — А что со Станнисом?       — Он оказал всему Вестеросу хорошую услугу, придя на помощь Ночному Дозору и разгромив войско одичалых, — негромко произнес Киван Ланнистер.       — Расскажите про это подробней, — попросил я.       Киван рассказал. Выходило, что события произошли так, как я и рассчитывал. После посещения Браавоса Станнис не смог получить необходимую сумму. Железный банк пошел ему навстречу, но крайне неохотно и денег дал мало. Это послужило причиной того, что многие знаменосцы его покинули. И это не случайно, ведь по нашим данным Станнису приходится тратить около тридцати тысяч золотых драконов в месяц для оплаты фрахта судов, выплаты жалования и прокорма своего войска. С теми, кто остался ему верен, он все же высадился у Восточного Дозора-у-Моря, прошел вдоль Стены и в одном сражении разгромил одичалых. После этого он расселил своих людей в Черном замке, Кротовом городке и Дубовом Щите, стоящем заброшенным на протяжении многих лет.       Ночной Дозор выбрал себе нового командующего. Им стал Джон Сноу.       И тут возникла небольшая проблема. В Малом Совете люди собрались не глупые, и они трезво смотрели на вещи. Зачем Станнис высадился на Севере? Ответ прост — так как Нед Старк до своей смерти хотел поддержать именно его, как претендента на престол, то и Станнис в свою очередь рассчитывал, что Север ему поможет.       — Вероятней всего, ваше величество, он хочет посадить в Винтерфелле Старка, присоединить к себе северян, и оттуда начать новую кампанию, — закончил Киван.       — Северяне упрямые до идиотизма, — подал голос Тирион. — Так просто они за ним не пойдут. Похоже, лорд Станнис отморозил на севере последние мозги.       Мы все, в том числе и Серсея, невольно улыбнулись.       — А что лорд Русе Болтон? — повернулся я к Тайвину.       — Теперь Север его забота, — десница разлепил губы. — Он захочет и должен удержать его. А иначе, зачем нам такой союзник?       — Его узаконенный бастард больной ублюдок, — произнес я и заметил усмешку, скользнувшую по лицу Тириона. Но этот вопрос меня сильно волновал и я продолжил. — Вдруг он выкинет какой-то идиотский номер и все испортит?       — Не наша проблема, — Тайвин качнул головой. — Да и что мы с этим можем сделать?       Действительно, в отношения отца и сына влезть непросто. Единственное, что остается — ждать. Если старший Болтон останется в живых — хорошо. Если Рамси его убьет, то это конечно плохо, но открываются кое-какие новые возможности.       Перешли к следующей важной новости.       — Погиб Лорд-Жнец, Бейлон Грейджой, — сообщил мне Киван. На лицах остальных членов совета я не заметил никакого удивления — это они уже знали. — Сейчас все железнорожденные, все капитаны собираются на Пайке. Через некоторое время, когда все будут в сборе, они выберут себе нового Лорда.       — Похоже, намечаются неприятности? — я обвел взглядом весь Совет.       — О, Боги, — немного театрально прокряхтел Пицель. — Мы на пороге новой войны.       Не так давно я окончательно определился в отношении Великого Мейстра. За два дня до отъезда в Риверран, я нашел время и поговорил с ним. Пицель услышал простую мысль — если он не играет за моей спиной, если не вставляет палки в колеса, если не начинает саботировать то, или иное королевское решение, то и я продолжу относиться к нему лояльно, закрывая глаза на маленькие шалости и даже позволяя аккуратно ворчать по поводу текущей политики. Старику, хоть он и не был таким старым, как хотел всем показать, по сути, от жизни надо не так уж и много — хорошо поесть, сладко поспать, раз в недельку потрахаться со смазливой потаскушкой и дожить свои дни именно в таком, спокойном русле. Вот и все. И если сам Пицель не начнет чудить, то все это у него будет.       Понятное дело, что та наша беседа не стала панацеей от возможного предательства Великого Мейстера, но теперь, когда ему поступит «скользкое» предложение, он хотя бы задумается — а стоит ли менять хорошую, сытую и спокойную жизнь в достатке на эфемерные перспективы?       — Так и есть, ваше величество, — согласился Рован с моим предположением.       — И что мы можем сделать?       Как оказалось, опасность от железнорожденных понимали все. Тем более, история нас научила, что они действовали достаточно прогнозируемо — после выборов нового Лорда-Жнеца они всегда начинали войну и устраивали набеги.       Мы решили разослать письма в Старомест, остров Арбор, а также в Хайгарден молодому Уилласу Тиреллу, и предупредить всех лордов, чтобы они укрепляли свои прибрежные земли, по возможности прятали бы деньги и драгоценности и вообще, сохраняли бдительность.       Радовало то, что Давен Ланнистер уже пару недель как делал эту работу, и я надеялся, что Западные Земли будут готовы к внезапному набегу.       По финансам ситуация также не выглядела такой удручающей, как пару месяцев назад. Несмотря на то, что шла война, деньги в казне начали появляться. Похоже, на это повлиял ряд факторов — и то, что вместо Мизинца мастером над монетой стал Тирион, и то, что времена Роберта Баратеона с его безумными тратами и совершенно лишними расходами закончились.       Данный факт радовал, несмотря на то, что огромный королевский долг никуда не делся.       — Мы можем смело рассчитывать, что в этом месяце у Короны будет доход в размере тридцати или даже сорока тысяч драконов, — подытожил свой доклад Тирион.       Про Петира Бейлиша я не стал спрашивать, так как дядя успел подать мне знак, что все необходимо обсудить наедине.       Ситуация с Дейенерис за прошедшее время никоим образом не изменилась. Ну, или мы об этом не знали, так как прямо сейчас шпиона в ее лагере у нас нет.       Киван рассчитывал на помощь со стороны Гарольда Орма и его службы Охраны Короны. К этому времени все, кому нужно, уже знали, что король организовал новую структуру. Люди отнеслись к этому достаточно спокойно.       Самый главный момент, который волновал Тайвина и Серсею — не введу ли я Гарольда Орма в Малый Совет? И когда я твердо пообещал этого не делать, то они успокоились. Серсея во всяком случае.       Я также рассчитывал, что сегодня вечером или завтра утром встречусь с Ормом и узнаю, как у него продвигаются дела и что он успел сделать за последнее время.       После Совета состоялось совсем малое заседание, на котором присутствовали всего четыре человека — Тайвин, Киван, Тирион и я сам.       Мы обсуждали Мизинца. Поначалу Тирион хотел поговорить со мной наедине. Но я, понимая, что он нашел что-то действительно ценное, решил провести нашу беседу в несколько расширенном составе. Мне хотелось, чтобы старшие Ланнистеры поняли, какая светлая голова у дяди. И как хорошо он умеет думать.       — В общем, Мизинец оказался законченным ублюдком, — немного вальяжно начал Тирион, наливая себе вино. Тайвин невольно поморщился, а я и Киван сохранили спокойствие. — Сукин сын воровал. И воровал постоянно. За последние десять лет он украл из казны не менее двух миллионов драконов. И это лишь то, что я смог твердо установить.       Даже у Тайвина приподнялась бровь, а Киван вообще не смог скрыть удивление. Я сам предполагал нечто похожее, но мне было интересно, каков истинный масштаб его деятельности.       — Мизинец мухлюет с налоговыми сборами и податями в порту и на таможне, — продолжал Тирион, — также он покупает провизию по заниженным ценам, а потом продает короне по завышенным. Он, пользуясь своим положением, давил на многих торговцев, заставляя их заключать фиктивные договора или скидывать цену, а потом продавал все по нормальной цене. Четыре года назад в Красном замке проводился ремонт, и Мизинец на одном этом деле заработал больше тридцати тысяч драконов. Похоже, королю Роберту никогда не приходила в голову мысль даже проверить его деятельность и Мизинец этим вовсю пользовался.       — Не может быть! — Киван обвел всех нас обескураженным взглядом. — По крайней мере, не в таких масштабах, Тирион! Ты ничего не путаешь?       — Увы, дядя, я прав, — он криво ухмыльнулся. — Я даже принижаю истинный размер его деятельности, так как уверен, что многое просто не сумел найти. Он весьма ловок не только с деньгами, но и с цифрами, это стоит признать.       — И все же ты его поймал? — скептически спросил Тайвин.       — Вообще-то, я не самый глупый человек в Вестеросе. Вот смотрите, — он начал открывать финансовые книги. Некоторое время мы просто их смотрели, пересчитывали цифры и все больше убеждались, что Тирион не ошибся.       — Другие источники дохода? — вновь спросил десница и теперь сомнений в его голосе поубавилось.       — А, это интересно, — он хохотнул и отпил вино. — Мы все знаем про бордели Мизинца, но кто из нас представляет, сколько денег они ему ежемесячно приносят?       Все молчали, и Тирион подождав вопроса, но так его и не дождавшись, продолжил:       — Минимум сто тысяч в год! И как вы думаете, на чьи, королевские или свои деньги он их выкупил или построил?       Озвученная сумма это хоть и большая, но особого впечатления ни на кого не произвела. Хотя, это как посмотреть. Ведь бордели это всего лишь один из его доходов.       — Где еще крутятся его деньги? — Тайвин задумчиво побарабанил пальцами по столу.       — Рыбачьи артели, купцы и торговцы, и наверняка еще что-то.       — Имея такой огромный доход, он должен куда-то вкладывать эти суммы, — произнес я. — Ничего подобного мы за Мизинцем не наблюдали. Тебе удалось узнать, куда уходят эти деньги, дядя?       — Тут все не просто, — Тирион задумался. — Точных записей я так и не нашел, но по косвенным признакам становится ясно, что множество рыцарей и стражников кормятся с его рук. Думаю, у него прекрасная сеть осведомителей, которая охватывает не только Красный замок и Королевскую Гавань, но и значительную часть Вестероса.       — Вот мерзавец, — произнес Киван.       — Он вкладывает деньги в торговлю в Браавосе. Он прикупил там одно или два поместья. Еще я склонен предполагать, что как минимум один наемный отряд в Эссосе под названием Славные Кавалеры содержится на его деньги, и в случае необходимости они готовы выполнить любой его приказ. Также, деньги уходили и в еще один отряд наемников, но куда конкретно, пока не ясно.       — А мы ему Харренхолл подарили, — я рассмеялся. — Да и Долина теперь под ним.       По Мизинцу разговаривали долго. Ситуация с ним выглядела паршиво. Радовало лишь одно — все его бордели и притоны, а также некоторые лавочки и магазины, находились в Королевской Гавани, и при желании их всех можно забрать в казну.       Мы решили: все, что узнал Тирион, по возможности сохранить в тайне. А для начала, в тот же вечер, отправили письмо к Мизинцу с требованием вернуться в Королевскую Гавань, так как здесь возник ряд вопросов.       Письмо составили в деловом, спокойном тоне, и весь его смысл был в том, что королю необходимо присутствие опытного, проверенного мастера над монетой.       Следующие дни оказались очень напряженными — я встречался и разговаривал с людьми в приватных беседах. Тайвин и Киван, Серсея, Томмен и Мирцелла, Пицель, Матис Рован, Аддам Марбранд — всем им было что-то нужно от короля. И у меня, в свою очередь, имелась необходимость с ними переговорить.       На второй день мы провели совместный обед, где кроме Маргери присутствовали Санса и Тирион, Мирцелла и Томмен, а также Рослин Талли. В самый первый день я попросил жену и сестру сойтись поближе с супругой Эдмара Талли, и по возможности наладить нормальные, хорошие отношения.       Маргери умела быть очень обаятельной и могла легко завоевать доверие у другого человека — это я ощутил на собственном примере. А Мирцелла ей ничем в этом не уступала, так что я вполне обоснованно надеялся, что все будет хорошо.       После обеда я встретился с Гарольдом Ормом, от которого надеялся услышать интересные новости о том, что происходит в мире. Дела у него шли не плохо, но не так уж и хорошо. Нужные люди во всех ключевых городах Вестероса появлялись не так быстро, как бы нам с ним хотелось. На этом фоне радовало одно — Асио Копин стал для нас настоящей находкой, и вот от него вести шли с завидной регулярностью. Фактически, благодаря лишь одному человеку и его сети мы неплохо представляли ситуацию на всем восточном побережье Узкого моря.       Орм трудился не покладая рук. По его изможденному виду, по исхудавшему лицу становилось понятно, что он пашет как вол. Следовало поощрить такую инициативу.       — Ты не думал насчет собственного замка, Гарольд? — спросил я его, когда мы обсудили все основные вопросы, и он ввел меня в курс дела. В тот раз мы сидели в моих покоях — после того, как мы обнаружили систему подслушивающих ходов, и мастеровые их заделали, здесь стало безопасно беседовать.       Одну из комнат я выделил под кабинет. Все то время, что я путешествовал к Риверрану и обратно, ее переделывали — в новый кабинет прорубили дверь в стене, так, чтобы те, кого я приглашал, не мешали Маргери и могли спокойно выходить и заходить. На дверь повесили мощные засовы, и я теперь не волновался, что ее смогут открыть из коридора. А я сам мог заходить сюда через дверь из холла в личных покоях.       В кабинете поставили несколько больших шкафов под самый потолок, с десяток удобных стульев, на стенах повесили гобелены, на пол положили паркет, и как завершающая деталь всего этого великолепия — огромный дубовый стол с многочисленными ящиками, чернильницей и столешницей, покрытой бордовой кожей. Стол мне очень нравился, но еще больше радовала гигантская карта, выложенная из мозаики с драгоценными камнями на одной из стен. Эскиз нарисовал мейстер и он отвечал за достоверность, а каменщики работали по уже готовому рисунку.       И сейчас, сидя в кресле, я нет-нет, а кидал взгляд на карту. Вещь получилась мало того, что очень красивая, как настоящее произведение искусства, так еще от нее и несомненная польза имеется.       Вообще, я подумывал подарить Вестеросу такую интересную штуку, как глобус — в настоящий момент он неизвестен местным. Но это могло и подождать.       — Замок, ваше величество? — вопрос удивил Орма и заставил немного встряхнуться, а то он совсем засыпал.       — Ты жениться думаешь?       — Со временем, — ответил он уклончиво и поправил волосы за ухо.       — Вот и я о том же, — я встал и прошел к карте. — Значит, тебе необходимо где-то жить. Я тут прикинул варианты и решил совместить приятное с полезным. Иди сюда.       Орм подошел к карте, и я принялся вводить его в курс дела.       — Ты трудишься на славу, и я это вижу. В знак благодарности я хочу спонсировать строительство твоего будущего замка. Он будет находиться здесь, — я ткнул пальцем в то место, где из Божьего Ока вытекает речка Озерица*. — Вот тут мы его и построим.       — Я очень благодарен, ваше величество, — Орм внимательно изучил карту, — но вы же видите, что вокруг ничего нет. Фактически это глухомань.       — Это пока, — я рассмеялся. — План у меня такой: до Риверрана нет прямой дороги, и я это ощутил на себе, потеряв минимум пару недель, пока туда добрался и столько же обратно. Это не дело. Поэтому после войны я проложу в Риверран более прямой путь — сначала он пройдет по Королевскому тракту, затем свернет на запад, к твоему будущему замку, протянется вдоль юго-западного берега Божьего Ока, выйдет на Желуди и оттуда, через Высокое Сердце дотянется до самого Риверрана.       — В этом случае все изменится.       — Вот, теперь ты понял, — я удовлетворенно вздохнул. — Через Озерицу построим мост, и твой замок, таким образом, станет важным стратегическим узлом. Ты сможешь не только контролировать новую дорогу, и брать за это подати, но и будешь иметь возможность сплавляться по Озерице до Черноводной и Королевской Гавани.       — Благодарю за честь, ваше величество, — Орм поклонился, и по его губам скользнула довольная улыбка.       — Ты сам все заслужил, — я положил ему руку на плечо. — Ты молодец и я тобой доволен. Только со строительством придется немного подождать — мы должны покончить с врагами.       — Это понятно, — он кивнул.       — Зато с материалом будет попроще — руины Белостенного предоставят все, что нужно. Думаю, у тебя может получиться очень красивый замок, Гаральд.       Когда окрыленный Орм ушел, я еще раз кинул взгляд на карту. Говоря напрямую, я не имел права дарить Орму крепость в том месте, так как данные земли принадлежали Харренхоллу и их хозяин не я, а Петир Бейлиш. Он сам пока ничего не знает, но его будущее уже определилось. Следовательно, и заморачиваться с его собственностью не придется. Когда Мизинец лишится Харренхолла, я воспользуюсь тем, что эти владения остались без хозяина и подарю часть земли Орму, заодно присоединив ее к Королевским Землям.                            — Что решил насчет кандидата в гвардию? — спросил я у Джейме Ланнистера. В сопровождении Орма и двух рыцарей Святой Сотни я впервые посетил Белую Башню и покои лорда-командующего. Место мне понравилось — здесь неуловимо чувствовался дух воинского ордена, вековые традиции, некий аскетизм и суровость. В этом месте хотелось вести и жить правильно. — Ты уже обдумывал возможные кандидатуры? Мне бы хотелось видеть действительно достойных людей.       — Я думаю также, и у меня есть пара человек на примете, — Джейме прошелся по покоям от стенки к стенке. Этот разговор у нас уже состоялся по пути из Риверрана в Королевскую Гавань, но тогда он так и не назвал конкретных имен. А вот сейчас, похоже, что-то изменилось. — Мне, как и тебе, хотелось бы вернуть прежний престиж гвардии.       — И кто они? — я отодвинул стул и присел.       — Я перебирал самых умелых воинов Вестероса. Среди них Виктарион Грейджой, Оберин Мартелл и Герольд Дейн по прозвищу Тёмная Звезда. Как понимаешь, ни первый, ни второй нам не подходят, да они бы и не пошли в гвардию, а вот Дейн неплохая кандидатура.       — Он из Дорна, и мне бы не хотелось в такой непростой момент приближать дорнийцев. Дружбу Мартеллов мы таким образом не получим, а проблем наживем. Тем более, по слухам, этот Темная Звезда не просто умелый воин, но и знаток ядов и очень коварный и вспыльчивый человек. Сдается, что от него будет больше проблем, чем пользы.       — Всё так, — Джейме кивнул и сел напротив меня. — Человек он непростой, но служить будет верно — свои клятвы Дейны соблюдают. Гордость не даст ему совершить что-то плохое.       Я не стал акцентировать внимание на поступке самого Джейме, который, несмотря на всю гордость, убил Безумного короля. Конечно, у него нашелся повод — Таргариен хотел спалить столицу, и Джейме, убив одного, невольно спас не одну тысячу других жизней. Что, если и у Дейна появится такой повод? Хотя, кто от подобного застрахован?       — Кстати, не забывай, что Темная Звезда хоть и является представителем младшей ветви Дейнов, но они древнее Мартеллов, и так же как и Айронвуды не прочь оспорить их главенство в Дорне.       — Я понял. А еще есть варианты?       — Да. Можно посмотреть в сторону Староместа.       — Хайтауэры? — сообразил я.       — Ага. Белый Бык Хайтауэр был сильным лордом-командующим, и их дом всегда славился верностью и рассудительностью.       — Это уже лучше. А кто там есть на примете?       — Гарт по прозвищу Серая Сталь не женат и выглядит вполне достойно. Он второй сын лорда Лейтона, лорда Высокой Башни и главы их дома. У этого Лейтона есть еще четвертый сын — Хамфри. Парень тоже неплох, но еще юн и не успел прославиться.       — Вот это мне уже нравится. А среди подданных Баратеона ты не нашел достойной кандидатуры? — на самом деле, было бы здорово приблизить кого-нибудь из земель Штормового Предела, так как я сам ношу имя Баратеона. Такой человек поможет мне укрепить авторитет среди тамошних лордов.       — Ты сейчас говоришь про бастардов Роберта или знаменосцев Баратеонов?       — Знаменосцев, конечно.       — Я понял, зачем тебе это надо, — он потер подбородок. — Здесь надо думать. Тарты были бы неплохим вариантом, но сыновей у лорда Сельвина не осталось, а Бриенне ты же не позволишь стать гвардейцем?       — Знаю, что она человек правильный, да и ты к ней неравнодушен, — я не удержался от шпильки в адрес Джейме. — И все же я бы хотел обойтись без баб в своей Гвардии.       — У Баклеров вроде есть наследники. Грандисоны также знатный дом, а один из них, Харлан, состоял в гвардии Безумного Короля. Он умер и я как раз занял его место, если тебе это интересно.       — Мне интересно.       — В общем, среди знаменосцев Баратеонов есть достойные люди, — с неохотой признался Джейме.       — А что с Севером? Дома Мандерли, Гловеров… Может там поискать? Мы же хотим с ними помириться, и это будет неплохим поводом.       — Сейчас выбирать людей из северных домов, так же, как и среди знаменосцев Баратеонов непросто. Я бы посоветовал для начала покончить со Станнисом.       — Тут ты прав, — я кивнул, скрывая некоторое разочарование — мне казалось, что сегодня Джейме предложит больше готовых кандидатур, а он, кроме спорного Дейна и более удобного Хайтауэра, так никого и не назвал. — Давай тогда закругляться. Рыцарей с Западных Земель пока не учитываем — это будет выглядеть как откровенный фаворитизм, ведь на фоне тебя, Тириона, Тайвина, Кивана, и командира Золотых Плащей Аддама Марбранда остальным людям и так кажется, что все в Королевской Гавани принадлежит Ланнистерам. Простор тоже не берем в расчет. У меня на сегодня последнее предложение — может найти подходящего человека среди знаменосцев Талли? Это позволит сделать шаг к примирению с речными лордами. Там много знатных домов… Одни Фреи чего стоят.       — Фреи — трусливые ублюдки и редкостное говно, — грубо выругался Джейме. — Кроме бастарда Уолдера Риверса нормальных людей среди Фреев нет. Ты ведь не хочешь брать бастарда в свою гвардию?       — Нет, конечно, — я знал, что Джейме ненавидит Фреев, и считал, что он предвзят. Люди говорили, что лорд Уолдер Фрей вывел целую армию из собственных штанов, и я предполагал, что среди его многочисленных сыновей, внуков и правнуков при желании все же можно отыскать одного или двух подходящих человек.       — Тогда вопрос с этими долбанными хорьками будем считать закрытым, — резко сказал Джейме и я невольно поморщился от его грубости. — Думаю, что среди Мутонов, Пайперов или Вэнсов из Приюта Странников можно отыскать подходящего человека.       — Не затягивай с этим сильно и найди уже нормального рыцаря, — заметил я, закинув ногу на ногу и покачав стопой. Полюбовавшись на безупречно чистый сапог из мягкой замши бежевого цвета, я продолжил. — И вот еще что — ты обещал разобраться с Трантом, Кеттлблэком и другими. Так что ты на счет них думаешь?       — Сука, одна сплошная головная боль, — Джейме налил вина, сделал пару быстрых глотков, встал и вновь прошелся по комнате. — Как мне кажется, Бейлон Сван не так уж и плох, как я думал в начале. Претензий к нему у меня нет. Да и гнили я в нем не нашел. Арис Окхарт также оказался вполне достойным рыцарем. Тем более Мирцелла к нему очень сильно привязалась, и он отвечает ей безусловной преданностью. А вот Меррин и Осмунд это те люди, о которых я знаю чертовски мало, и которые заставляют меня нервничать.       — Мы можем как-то решить вопрос? — по сути, я спросил лишь для вида, так как и сам прекрасно понимал ситуацию.       Королевская Гвардия это такая служба, которая подразумевает, как само собой разумеющееся, что ее можно покинуть лишь одним способом — вперед ногами.       Во все времена, при любом короле всегда хватало стычек и войн, в которых королевские гвардейцы имели прекрасную возможность сложить голову. И это нормально — во всяком случае, все люди воспринимали ситуацию именно с такой точки зрения.       И вот Джоффри поломал трехсотлетнюю традицию. Исследуя его память, я отчетливо видел, что решение выгнать из гвардии сира Барристана Смелого целиком лежит на совести Серсеи. Она хотела освободить место лорда-командующего для Джейме, а еще она не привыкла и не умела ждать. Подумать о том, что Барристан уже старик, в королевстве идет война, и так или иначе, но в течение пары лет он может спокойно умереть, она так и не догадалась. Да, такое качество, как терпение, не числится среди ее добродетелей.       Сам Джоффри даже не думал о том, чтобы прогнать Барристана. Эту мысль ему подкинула собственная мать, а так как малолетний придурок обожал унижать людей и делать им больно, то он с восторгом за нее ухватился.       И что мы имеем? Прогнав Селми, Джоффри показал, что ему плевать на людей, что он срать хотел на решения отца, который простил Барристана, что ему все равно на традиции Королевской гвардии, и что при принятии решений он руководствуется мимолетными эмоциями.       Вот именно с этим я теперь и живу. И если я вновь возьму и просто так выкину из Гвардии Меррина Транта и Осмунда Кеттлблэка, то окончательно похороню репутацию данной структуры, и еще раз покажу, что нынешний король деспотичный и глупый правитель.       Я просто не мог без веских доказательств их вины взять и прогнать гвардейцев. И я понимал, что ситуация чревата. Мне просто приходилось ждать… А Киван Ланнистер, Гарольд Орм и Асио Копин искали все это время в их прошлом хоть что-то позорящее честь.       На Мерина Транта кое-какой компромат достать удалось. Мы ждали прибытия в столицу Мизинца, так, чтобы разом убрать с доски несколько фигур.       Так что, трогать их прямо сейчас опасно — Бейлиш неизбежно насторожится. А ведь мы всеми силами пытаемся этого не допустить.       И еще — если король принимает решение, и как пример, приглашает в гвардию нового человека, то он должен предполагать, что из этого всего может получиться в будущем. И король обязан уметь жить со своими собственными решениями — конечно, если он не хочет прослыть недалеким самодуром.       — Если ты хочешь окончательно смешать Королевскую гвардию с дерьмом, то вперед, можешь выгнать или арестовать и еще двух рыцарей, — невесело улыбнулся Джейме прикрыв глаза. Его слова лишь подтвердили все мои мысли и предположения. — Я пока вижу лишь один выход — эти ребята должны героически погибнуть в каком-то сражении, сложив голову во славу короля.       — Направишь их в бою на самый жаркий участок?       — Да, туда, где возможность выжить меньше всего. Если они откажутся выполнять приказ, то ты сможешь лишить их и плаща, и рыцарских шпор. А если согласятся, то шансов выжить у них будет немного.       — Хорошо. Но пока этот вопрос решается, держи их подальше от важных дел и от нашей семьи.       — Уже сделано. Твою жену охраняет в основном молодой Тирелл. Мирцеллу и Томена — Окхарт, тебя самого я или Сванн, а Меррином и Осмундом я затыкаю всякие незначительные «дыры», не доверяя им ничего важного.       — Они воспринимают это спокойно?       — Недовольны конечно, но что с того? — он фыркнул. — Всем на них насрать. Хотя Серсея и пыталась заступиться за Кеттлблэка.       — А ты?       — Сказал ей, чтобы она наконец-то научилась отличать важное от второстепенного.       — А она?       — Рассвирепела, — он вздохнул и не стал углубляться в тему. По его виду я понял, что они вновь поругались. На моей памяти это произошло уже не в первый раз.       — Ладно, я пойду. Как насчет вечера? Позанимаемся?       — Давай, — Джейме улыбнулся, найдя повод, чтобы отвлечься. Мне кажется, наши совместные тренировки нравились ему ничуть не меньше, чем мне.       — Не против, если я захвачу с собой Томмена?       — Почему бы и нет.       Я покинул его покои, невольно предвкушая сегодняшний вечер. Заваленный заботами, я физически не мог найти время на тренировки, но вот теперь, спустя три дня по приезду в Королевскую Гавань, у меня наконец-то нашелся свободный часик.              На следующий день вороны принесли долгожданную весть — гарнизон Штормового Предела сложил оружие и Мейс Тирелл с триумфом занял неприступную твердыню.       Далее тесть докладывал о неизбежных проблемах, что случились за это время, о расходах, о моральном духе войска и о состоянии самой крепости. В конце письма он выражал намерение вернуться в столицу и отпраздновать свою победу.       Мне, пока он не выехал из крепости, пришлось срочно собрать Малый Совет на котором было принято решение поручить Тиреллу новую задачу — коль скоро и флот и войска находятся в одном месте, и государству прямо сейчас ничего не угрожает, ему приказывалось посадить людей на корабли и выдвигаться на юг, до острова Арбор, а оттуда, пополнив запасы и дав людям несколько дней на отдых, плыть в Старомест.       Ворон с приказом улетел в тот же вечер. По идее, все складывалось неплохо — мы успеваем предупредить неизбежный удар железнорожденных и нам есть, чем на него ответить.       Немного огорчало то, что Тиреллу не хватило времени для захвата Драконьего Камня. Именно так мы планировали с Тайвином изначально, но Мейс слишком долго стоял под стенами Штормового Предела и потерял кучу полезного времени. Теперь, если он отправится на Драконий Камень, все западное побережье фактически окажется без защиты.       Хотя, пораскинув головой, я подумал, что все не так уж и плохо. Если ничего не изменится, то Болтоны рано или поздно дожмут Станниса на Севере, и в этом случае его людям на Драконьем Камне нет никакого резона продолжать сопротивление.                            — Пора нам кое-что обсудить, племянник, — так начал наш разговор Тирион. В то утро после завтрака он выглядел сосредоточенным и серьезным. Глядя на его лицо, мне подумалось, что Тирион хочет мне чего-то предложить. Хотя, нет — скорее потребовать.       Вестерос это такой мир, где абсолютно все, начиная от самого обычного крестьянина или ремесленника и заканчивая великими лордами, никогда не забывают требовать что-то от того, кто это может им дать. Поэтому и Тирион не выделялся — он, как говорится, типичный сын своего мира и своей эпохи.       — Ты же знаешь, я обожаю своих родичей и готов беседовать с ними часами.       — Лучше скажи, какие планы насчет Утеса Кастерли? — он не принял моей игры и сразу перешел к делу.       Его оруженосец Подрик Пейн вместе с Бейлоном Сваном и Герольдом шли позади нас в десяти шагах. Подрик за это время повзрослел и теперь не выглядел таким робким и немногословным. Прямо сейчас он что-то рассказывал о последней охоте, на которой Бронн Черноводный подстрелил матерого оленя.       Изредка нам попадались и другие люди прогуливающиеся по парку. Мужчины при этом кланялись, а дамы приседали в реверансе. За это время я уже вполне привык к такому, и в отличие от первых недель реагировал совершенно спокойно.       — Утес Кастерли? — вот черт, похоже Тирион понял, как он стал важен для Короны и теперь требует награду за расследование махинаций Мизинца.       — Ты все понял, не делай вид, что это не так, — он нахмурился.       — А что ты хочешь от меня услышать, Тирион? — в свою очередь спросил я. — Это сложный вопрос и так просто его не решить. Ты хочешь получить Утес? И как ты себе все это представляешь? И что я скажу деду и Серсее? Да и о Джейме не забудь — твой отец спит и видит, что именно старший, а не младший сын унаследует наш дом.       — Джейме похер на Утес, он мне сам об этом сказал, — Тирион посмотрел на меня снизу вверх и решительно нахмурил брови. — Тайвин не вечен. А с Серсеей мы что-нибудь придумаем.       — Вот только давай без эксцессов, ладно?       — Это не то, о чем ты подумал, — он огляделся по сторонам и добавил уже тише. — Я никогда не пойду на убийство своих родных. Никогда и не при каких условиях! Запомни это, племянник.       — Хорошо, — мне стоило немалого труда, чтобы не рассмеяться. Забавно, мы все не знаем, на что на самом деле способны, пока не окажемся прижатыми к стенке. — Давай думать здраво. Расклад такой — у тебя есть Санса, а с ней ты можешь получить весь Север и Винтерфелл! Такая перспектива тебя не вдохновляет?       — Джоффри, когда мы там были, ты всю дорогу кутался в меха и не вылезал из-под юбки у Серсеи. Ты так и не понял, как там может быть холодно. Я продирался сквозь морозы и метели, сражался с чудищами и одичалыми, месяцами не притрагивался к девкам и в небесах видел лики Богов! А один раз я там решил поссать и чуть хер не отморозил… Думаешь, это смешно?       — Заканчивай заливать. Книжки писать не пробовал? И кстати, не надо было со Стены мочиться. Тогда бы и проблема с отмороженным членом не возникла.       — Как ты догадался? — он озадаченно остановил на мне взгляд своих разноцветных глаз.       — А что тут гадать? Не надо семи пядей во лбу, чтобы понять, что такой случай ты точно не упустишь.       — Так и было, — он улыбнулся, погрузившись в веселые и беззаботные воспоминания. — Теперь ты понял, что на Севере мне нечего делать? Я не создан для него, а он не создан для меня.       — А ваши с Сансой будущие дети? Что ты им оставишь в наследство?       — О, Боги, — он театрально поднял вверх руки с двумя массивными перстнями на пальцах. — Я раньше трахал все, что шевелится. А теперь все стало не так, а сам я стал последним подкаблучником… Да еще и о детях думать.       — Вот и подумай. Но Утес и Винтерфелл в одни руки, это уже, согласись, перебор. Выбери что-то одно.       — Ладно, хотя тут большая проблема. Мне по сердцу Утес, а Сансе нравится Север, — он с неохотой согласился с моими словами. — Но разговор на этом не закончен. Подумай о том, что для Утеса ты вряд ли найдешь кого-то лучше, чем я.       — Смотрю, от скромности ты не умрешь. Я мог бы с ходу накидать чуть ли не десяток кандидатур вместо тебя, но давай поговорим о другом. Что думаешь насчет дракона?       В принципе, я знал, что он думает — Тирион буквально заворожен драконами и всем, что с этим связано. И поэтому еще в самый первый день, как только он узнал, что я привез яйцо, он пришел ко мне в покои и больше часа держал его на коленях. В тот момент на его лице гуляло странное, мечтательное выражение.       — А что я должен думать?       — Например, то, как помочь ему родиться. Не хочешь в этом поучаствовать?       — Спрашиваешь! Я согласен еще раз отправиться на Север, но не пропустить такое!       — Прекрасно! Тогда покопайся в библиотеке и отыщи сведения, как Таргариены обращались со своими живыми игрушками.       — Блять! Не могу поверить, что ты снова поймал меня на слове. Джофф, как тебе это удается? — он вздохнул и сплюнул далеко в сторону. — И все же, я готов пропахнуть книжной пылью, заработать геморрой, но найти хоть что-то.       — Вот-вот, найди!                     И Тирион нашел. Несколько дней ему понадобилось, чтобы в целом понять, как нам действовать. Таргариены, конечно особо не распространялись по поводу того, как обращаются с драконами, как они рождаются и как их кормить и воспитывать, но кое-что, в разных источниках все же нашлось. И этого Тириону хватило, чтобы сложить мозаику. Тем более — личная заинтересованность лучший стимул.       Мы отнесли яйцо к Квиберну. Его лаборатория выглядела идеальным местом для нашей задумки — каменные потолки, стены и полы, огромный очаг, множество пыльных бутылок на полках, старинные книги, какие-то странные, зачастую совсем непонятные вещи. Запах различных ядов, трав и металлов… В этом месте все дышало таинственным и непостижимым духом алхимии и магии. Мне нравилось здесь находиться.       Квиберн не преуспел в оживлении мертвого Клигана. Как я понял из его слов, для того, чтобы попробовать сотворить что-то наподобие того, что он сотворил из Горы в каноне, ему нужно тело, в котором жизнь до конца еще не угасла. А Григора Клигана он уже получил мертвым.       Несмотря на эту неудачу, Квиберн все равно оставался крайне интересным человеком и пытливым ученым.       Мы положили яйцо в очаг, развели небольшой огонь и стали ждать.       В целом, я предполагал, что юные дракончики вылупляются, если рядом есть их мать, которая своим теплом ускоряет процессы рождения. Если ее нет, то яйцо впадает в так называемый «сон», который может длиться достаточно долго, и из которого можно вывести с помощью огня.       Тирион, перелопатив груду книг, нашел подтверждения всем этим мыслям.       Мы начали свой эксперимент. Проблема в том, что у нас есть лишь одно яйцо, и другого в ближайшем будущем не предвидится. И мы очень опасались, что огонь, вместо того, чтобы помочь дракончику, может банально его сжечь.       В первый раз мы развели небольшой огонь и положили дракона недалеко от него, так, чтобы яйцо нагревалось медленно и не сильно.       Воодушевленный Квиберн поддерживал огонь больше суток, периодически переворачивая яйцо. К сожалению, в тот раз так ничего и не произошло.       На следующий раз мы развели более сильный огонь. Эта попытка также не принесла результата.       После нее мы втроем устроили небольшое совещание, решая, что мы делаем неправильно.       Я помнил канон — там Дейенерис буквально сгорела вместе с яйцами и лишь после этого они проклюнулись. К сожалению или к счастью, я не Таргариен и повторять подобные героические подвиги просто не готов. Тирион также почему-то не захотел сгореть вместе с яйцом в огне, когда я предложил, что для успеха нам нужен живой человек.       Оставался лишь один способ — увеличить силу огня и продолжительность всего эксперимента.       Мы все понимали, что это рискованно и дракон может погибнуть. А что еще делать в сложившейся ситуации?       И вот с третьей попытки удача нам улыбнулась — яйцо дернулось и поменяло положение. Квиберн, неотрывно смотревший в огонь, такой важный момент не пропустил.       — Ваше величество, — произнес он негромко, обращая наше внимание.       Взяв кочергу, я выкатил яйцо из огня. Некоторое время ничего не происходило, а потом скорлупа начала трескаться.       В дырке показалась узкая, зубастая мордочка. Мы молча продолжали смотреть, так как до яйца было просто не дотронуться — так сильно оно нагрелось.       Дракон пискнул пару раз, собираясь с силами. В его голосе слышалось раздражение. А потом он окончательно проломил скорлупу и вывалился на пол.       Он оказался размером с кошку, только длиннее, сине-зеленый с бурыми полосками вдоль туловища и на крыльях. Лапами и крыльями он упирался в пол, а его голова неуверенно тряслась, привыкая к новым условиям.       — Охренеть! — громко выдохнул Тирион.       — Живой дракон... — прошептал Квиберн. В его голосе слышалось благоговение.       Мы приблизились к нему. Дракон сфокусировал на нас взгляд своих красных глаз и изобразил что-то, что можно назвать рычанием, при этом из ноздрей вылетело облачко сероватого дыма. Выглядело это забавно.       Опустившись на колени, я осторожно протянул к дракону руку. Он приблизил свою морду и осторожно, явно проверяя, обнюхал. Пару раз мелькнул язык.       Затем дракон перевел взгляд на Тириона и даже сделал попытку подползти к нему. Он завертел головой, поочередно смотря то на меня, то на дядю. Выглядел он при этом словно смущённым и сбитым с толку.       Тирион также медленно, как и я до этого, протянул руку и дракон внимательно и без всякой враждебности обнюхал его ладонь.       После этого он еще раз осмотрел нас по очереди, чихнул и запищал.       — Похоже, жрать хочет, а? — я повернулся к Тириону и Квиберну.       — Вполне вероятно, — бывший мейстер согласно наклонил голову. В его глазах, когда он смотрел на дракона, загорелся азарт ученого.       — Таргариены писали, что драконы едят лишь жареное, — заметил Тирион и громко крикнул. — Под!       Его оруженосец открыл дверь и просунул голову в лабораторию:       — Ваша милость?       — Принеси сырого мяса, — распорядился дядя.       Мясо Подрик достал быстро. Мы поджарили его на очаге, разрезали на небольшие куски и предложили дракону, положив рядом.       Дракон неторопливо обнюхал угощение, а потом показал завидный аппетит и все сожрал. После этого он начал сонно закрывать глаза, отполз в угол, под стол, и свернувшись как кошка, накрыл голову крылом и уснул.       Мы оставили Квиберна следить за питомцем, а сами вышли из лаборатории.       — Ты что-нибудь понял? — спросил я у Тириона. — Мы ему оба понравились, или оба не понравились?       — Трудно сказать, — он прищурил левый глаз. — Вообще-то у Таргариенов имелись драконы, которые меняли хозяев, если те умирали. Тот же Балерион, после смерти Эйгона перешел к его сыну, а потом и к внуку. Так что возможно, что и два всадника у одного дракона могут быть.       — Ты знаешь, смотря на дракончика, я испытываю странное чувство, — меня неожиданно потянуло на откровенность. — Я словно вижу величайшее чудо и огромную проблему.       — Эти слова не исключают друг друга, — прежде чем ответить он некоторое время изучал мое лицо. — А о власти ты не думаешь, когда смотришь на дракона?       — Власть, сила, слава, магия — все это даст дракон. А еще тебя начнут ненавидеть и завидовать. А он сам, может сожрать не только тебя, но и твоих друзей и близких.       — Да, ты правильно обозначил вопрос, — он схватил меня за руку и дернул, чтобы я посмотрел ему в глаза. — Если ты так думаешь, то отдай его мне. И будем считать, что на Утес я больше не претендую. Тебе ведь это выгодно?       — Я подумаю, дядя, — предложение Тириона звучало как-то странно, можно сказать провокационно. И сразу соглашаться, ничего не обдумав, явно не лучшее решение. Да и с драконом расстаться я не готов.                            От Мизинца ворон принес ответ — по словам Бейлиша выходило, что в Орлином Гнезде он поскользнулся на обледеневших ступенях, сломал ногу и мейстер Арренов прописал ему полный покой на три недели. Поэтому прямо сейчас, как бы ни хотелось, в Королевскую Гавань он вернуться не может.       — Уверен, никакого перелома там и близко нет, — прочитав письмо, я повернулся к Тайвину. — Неужто он почуял неладное?       — А ты что, рассчитывал, что сможешь взять Мизинца за яйца вот так просто, голыми руками? — Тайвин хмуро посмотрел на меня. — Как оказалось, он обкрадывал казну и водил за нос всю столицу, когда ты еще даже и не родился.       — Да я понимаю… Что нам остается делать, а? Напишем письмо, в котором пожелаем быстрейшего выздоровления и сделаем вид, что поверили?       — Да, так будет лучше всего, — после раздумий согласился десница. — А через три недели отправим новое письмо. И все же, этот гаденыш выторговал себе минимум две-три недели, и что-то мне подсказывает, что он продолжит кормить нас байками.                     Ранним утром, в сопровождении Герольда Орма и сира Хасти я отправился в богорощу. Деревья здесь — лишь бледная тень тех исполинов, что мы видели на острове Ликов. Но в любом случае это чардрева. Теперь настало время проверить, что я могу.       — Охранять и не беспокоить, — приказал я своим людям, после того, как нашел подходящее, на мой взгляд, дерево и разложил в углублении между корней плащ.       На лицах телохранителей проступило беспокойство — они не одобряли игр с непонятными силами.       Я удобно лег и положил правую руку на мощный, бугристый корень.       Некоторое время ничего не происходило. Я смотрел на каменную стену, потом прислушался к пению птиц в кроне чародрева и закрыл глаза…       Тут же появилась «зелень». Она обволокла мое сознание, и куда-то потащила… Мне оставалось лишь подчиниться.       В тот первый раз так ничего и не случилось. Я находился в зелени, каким-то особенным образом понимал, что я куда-то движусь, но ничего конкретного так и не увидел. Зелень не разошлась в стороны, и я не смог никуда пробиться.       На второй день я начал различать смутные образы, но дальше этого так и не продвинулся.       На третий день случился прорыв так я, во всяком случае, подумал в тот момент. К сожалению, прорыв оказался липовым. Единственное, что я сумел понять, что в зелени существует огромное количество чардрев, и все они словно маленькие маячки среди бескрайнего моря.       Следующую неделю я старался научиться ориентироваться среди огромного количества чардрев. Помня приключения Бранна, я вполне закономерно считал, что смогу присоединиться к любому чардреву в любое время.       Но их огромное количество, а также невозможность понять, провалился ли ты в прошлое, как далеко провалился, или так и остался в настоящем — все это сбивало с толка. Меня «кидало» с места на место, от севера до юга, и я не знал, что делать. На острове Ликов, когда меня вел Старейший, все казалось понятным и легким. А вот самостоятельно мне пришлось куда тяжелей.       Под конец второй недели я наконец-то пробился сквозь зелень и смог увидеть «глазами» чардрева. Странное то было ощущение — мое сознание словно растеклось по всему древу, я стал стволом, листвой, корой, сучьями и корнями. Также я неплохо чувствовал все остальные чардрева в этой роще, и другие, раскиданные по всему Вестеросу — но они ощущались едва-едва, где-то на границе сознания.       Не знаю, чем может смотреть чардрево, но я смотрел… Я находился здесь же, в Красном замке. Несколько видений быстро сменили друг друга — все они не внесли ясность. Я словно смотрел сквозь мутное, зеленое стекло и никак не мог сфокусироваться.       А потом я просто мысленно приказал видениям остановиться и напряг свою волю, как только мог.       Сначала я увидел, как в том же самом углублении, где сейчас находится мое тело, в другом времени расположился худенький мальчик — тщедушный и сутулый. Ветер играл с его длинными, прямыми волосами. Он сидел, положив на колени большую книгу в богатом переплете и буквально уткнулся в нее носом.       — Эй! — это было первое самостоятельное виденье живого человека, и я неожиданно для себя постарался его позвать. Вместо этого листья чардрева зашумели. Мальчик поднял голову и на миг блеснули его фиолетовые глаза.       Он пропал, и в следующий миг я понял, что место не изменилось, а вот время уже другое.       Молодой, крупный парень с тяжелыми плечами и мощными руками бил под древом женщину. Он ударил ее ногой в живот, потом, когда она упала и стукнулась головой об корень, наступил ей на шею, достал кинжал и воткнул в глаз. Девушка дернулась и умерла…       Я возмутился, закричал и шум листьев и его жестокий, грубый смех зазвучали в унисон.       Худощавый альбинос с молочно-белой кожей и длинными белыми волосами занимался любовью с невероятно красивой девушкой. Он имел ее сзади. Мускулы играли на ляжках и у девушки, и у парня. Тонкая талия девушки соблазнительно прогнулась, а большие, полные груди с розовыми сосками дергались в такт движения. Ее серебряно-золотистые волосы смешались с травой, и она громко стонала и извивалась, стараясь как можно глубже впустить в себя любовника. Она так сильно вцепилась руками в корень чардрева, что ее пальцы побелели.       На шее у парня я заметил большое родимое пятно, которое переползало на правую щеку.       На земле в беспорядке разбросаны их богатые одежды и арфа, с корпусом белоснежного цвета и золотыми струнами.       У парня выступил на лбу пот, он двигался все быстрее и быстрее. В последний миг он грубо намотал шикарные волосы девушки на руку, задрал ей голову назад и громко закричал, кончая.       В этот момент он поднял голову вверх, показывая единственный красный глаз. Вместо второго я увидел ничем не прикрытую, пустую глазницу — казалось, он специально выставляет ее напоказ.       Этот мужчина что-то почувствовал — зловещая улыбка скользнула по его тонким губам.       Рывком я пришел в себя и открыл глаза. Уф, кажется, я вернулся в свое время… Герольд невозмутимо стоял недалеко от меня, повернувшись спиной и положив руку на рукоять меча.       Я невольно провел рукой по лицу — не думал, что все будет именно так. Все выглядело одновременно и реально, и не реально, так, как показывал мне Старейший. Я все видел, слышал звуки и даже чувствовал запахи…       Невольно усмехнувшись, подумал, что все же хорошо, что я взрослый человек и у меня есть Маргери. Будь я подростком, наверняка бы не удержался и потратил немало времени, подглядывая за подобными сценками. Уверен, за десять тысяч лет люди не раз и не два занимались любовью под кронами чардрев. Конечно, посмотреть на подобное не так уж и плохо, но у меня есть куда более насущные дела. Да и с Маргери можно провести время с большей пользой.       Что ж, наконец-то у меня что-то получилось. Это стоило обдумать как следует.                            Мы отправили Мизинцу новое письмо. Он ответил с задержкой, что все еще чувствует себя плохо и возвращение в Королевскую Гавань, к его огорчению, вновь откладывается.       — Ох, чувствую это хорошим не закончится, — поделился со мной мрачный Тирион. Посоветовавшись с Тайвином мы написали ответное письмо, в котором проскальзывали первые нотки недовольства — по нашим расчетам выходило, что Мизинца скорее насторожит «слащавый», добрый тон, а вот королевское раздражение, наоборот, собьет его с толку.                     Дракон рос. Мы пока не придумали для него имя, и даже еще не смогли понять, кто он, самец или самка? Он хорошо питался, много двигался, был любопытным и уже начинал доставлять проблемы. При этом, из нас двоих он все больше стал выделять Тириона. Во всяком случае, он позволял дяде носить себя на плече, а когда я попробовал повторить подобное, он словно из вежливости посидел у меня несколько минут, а потом, цепляясь когтями, сполз на пол по одежде.       Дракон произвел настоящий фурор в Красном замке. Да и по Королевской Гавани поползли слухи, что дракон просто так людям не подчиняется. А значит, теперь на Железном троне сидит действительно серьезный король.       Это было забавно, ведь дракон явно отдавал предпочтение не мне, а Тириону. Я даже немного обиделся на них обоих.       Мирцелла, Томмен, Санса и Маргери постоянно находили предлог, чтобы посмотреть на нашего питомца. Несколько раз их сопровождала и Рослин Талли. Семнадцатилетняя девушка уже не казалась такой испуганной и робкой, как в первые дни. Ближе всех за это время она сошлась с Мирцеллой, и похоже, они уже стали хорошими подругами.       Дракон при посторонних особой агрессии не проявлял, но и лишнего в отношении собственной персоны не позволял. Никто не мог его погладить, а еду он принимал лишь из моих рук или Тириона.                     В столицу прибыли речные лорды во главе с Эдмаром Талли. Я принимал их, расположившись на Железном троне. Прием получился торжественным и как всегда, невыносимо скучным. В подобных случаях необходимо соблюдать кучу формальностей, оказывая почести, озвучивая те или иные детали договора, и на все это тратилось очень много времени. В такие минуты я начинал понимать Роберта Баратеона — это он молодец, что переложил все дела на плечи десницы, а сам весело и беззаботно проводил время с девками и вином.       Вроде бы все остались довольны — по крайней мере, откровенной вражды я не увидел ни в людях Ланнистеров, ни в людях Талли. Хотя, как можно быть довольным, когда отдаешь другому человеку миллион золотых драконов?       — В ближайшие дни мы поговорим с вами, — пообещал я Эдмару Талли. Он кивнул. — А завтра мы проведем пир в честь нашего союза.       Прием закончился. Эдмар Талли отправился к собственной жене, которая все это время стояла на галерее и смотрела в сторону мужа влюбленными и полными счастья глазами.       Эдмар передал Короне несколько бочек с деньгами — миллион драконов контрибуции. Такую сумму я видел впервые, и когда вечером, мы с Тайвином и Тирионом все внимательно рассматривали, то чувства испытал странное — такая груда золота выглядела чем-то нереальным.       Еще через день лорд Матис Рован погрузил все деньги на судно и отправился в Браавос.       Все мы немного нервничали. Хоть Станнис и увел весь флот на Север, но Драконий Камень все еще сохранял ему верность, и там оставались корабли.       Впрочем, мы все продумали. На выходе из залива Черноводной наш груз дожидались несколько боевых галей. Эти суда оставил для патрулирования и защиты столицы с моря лорд Пакстер Редвин и теперь они выступили конвоем для драгоценного груза.       С таким мощным эскортом золото без проблем достигло Железного банка. Рован прислал очередное письмо, в котором отчитался, что деньги доставлены, пересчитаны, отданы и теперь королевский долг стал меньше на целый миллион.              И когда нам всем казалось, что все идет просто прекрасно, а кризис в управлении государством преодолен, судьба перестала нам улыбаться.       Той ночью вспыхнул пожар. Загорелся Малый Чертог — небольшой, на двести гостей, пиршественный зал, примыкающий через кухню к Башне Десницы.       Было много шума и суеты. Люди бегали, орали, пытаясь потушить пламя и не дать ему перекинуться на другие постройки.       Отдельной пожарной команды ни в Королевской Гавани, ни в самом Красном замке не было. Большинство людей просто не знали, что им делать.       Первым делом мы с Киваном и Джейме обеспечили безопасность женщин и детей, переведя их в один из подвалов, и оставив на страже пару десятков людей из святой Сотни и Золотых плащей.       Мы начали отдавать распоряжения и люди принялись тушить пожар.       С огнем мы боролись долго. Люди прибегали, получали приказания и убегали. От моря и из колодцев таскали воду. В некоторых местах огонь засыпали песком или землей. Кругом суета и в этой суете трудно было сохранить здравый, спокойный ум.       Наконец, распространение пожара удалось остановить. Людей погибло много — больше трех десятков. Среди них повара, кухарки и посудомойки из Малого Чертога. Они и жили и трудились в одном месте.       Также умерло двое слуг и несколько стражников. Когда я первый раз увидел некоторые тела, то сразу обратил внимание, что смерть наступила не от огня. Им явно кто-то помог покинуть этот мир.       С десяток Золотых Плащей получили ожоги той или иной степени тяжести.       Самое страшное было в другом — когда в тушении пожара настал переломный момент, я послал человека к Тайвину, который почему-то так до сих пор и не покинул свою башню. На тот момент я за него особо не переживал — десница сам мог позаботиться о своей безопасности, а огонь на его покои так и не перекинулся. Тем более, я прекрасно помнил тот момент, когда я предложил Тайвину уделять больше времени своей безопасности — тогда он приподнял бровь и посмотрел на меня так красноречиво, что у меня пропало всякое желание продолжать разговор.       Обратно стражник вернулся бледный, как простыня и сообщил ужасную новость — Тайвин Ланнистер убит в своих покоях.       Западные лорды, их рыцари, стража и многие другие с проклятьями побежали в Башню Десницы…       Тайвин оказался зарубленным в своих покоях недалеко от двери, получив с десяток ударов в шею, голову и туловище. Около него скрючился юноша — стюард, а в коридоре в различных позах лежало три мертвых воина из Западных земель и два Золотых плаща.       И коридор, и покои десницы были буквально залиты кровью. Стало ясно, что, по крайней мере, один из нападающих получил сильные раны и не остался безнаказанным. Несколько воинов бросились по дорожке из крови…       В тот же миг я отдал приказ закрыть все ворота и задержать все суда, готовящиеся к отплытию в порту.       Тайвина Ланнистера вынесли на улицу. Я стоял около дверей в Башню Десницы. Отблески практически потушенного пожара играли на стенах, сложенных из массивных камней. Ветер раздувал одежды и бросал на лица огромной толпы, что меня окружала, зловещие, странные тени. Все пропахли гарью и потом.       Мы молчали. Я сжал губы и смотрел на того, кто стал в этом мире моим дедом, самым надежным, умным и проницательным человеком. Мы все зависели от его советов, смекалки, политических связей и прозорливости. Он умел предугадывать и удивлять, и держал в уме сотни, а то и тысячи различных деталей и планов. Он знал, как можно нейтрализовать или ответить на любую угрозу. И вот его нет. Даже смерть не смогла стереть печать величия с его лица…       В тот момент, я как никогда ранее, почувствовал на плечах непереносимый груз власти. Он буквально пригибал к земле. Проблемы, нынешние и грядущие, казалось, стали во сто крат сильней.       Люди стояли, смотрели и ждали, что им прикажет их король… А я не знал, что им всем сказать. В тот момент я был обязан найти правильные и нужные слова. Не сразу, но я начал говорить…       Когда небо на востоке побледнело, стало известно, что королевский гвардеец Осмунд Кеттлблэк пропал. Так же как и его два брата.                     Осмунд Кеттлблэк       Служба в отряде наемников под названием Славные Кавалеры научила его двум вещам — доверять можно лишь самым близким родичам. И если судьба дает шанс, то за него следует хвататься обеими руками, и держать крепко и нежно, как любовницу во время постельных утех.       И ему, и двум его младшим братьям с головой хватило того дерьма, что они видели в Вольных Городах: предательство, неожиданные и подлые убийства, жадность, кровь и боль — то время, хоть и имело ряд светлых пятен, в целом запомнилось как тягостный и тяжелый период жизни. Славные Кавалеры сражались то за Лис, то за Тирош, то за Мир, и в той круговерти сумасшествия, всеобщей жестокости и насилия трудно было остаться прежним. Все перемешалось — сегодняшний друг назавтра с радостью мог перерезать тебе глотку, а вчерашний злейший враг вдруг оказывался верным и надежным, словно скала.       Там, после одного из сражений, он получил рыцарские шпоры. Ему вручил их сир Роберт Стоун, мало кому известный бастард из Вестероса.       Осмунд никогда не чувствовал резких приступов совести, но тот эпизод своей жизни он не любил вспоминать. Шпоры — одно из важнейших событий в жизни рыцаря, его честь и достоинство. Это его мечта, цель жизни и тот нравственный ориентир, за который держатся двумя руками. А гордиться тем, как он сам их получил, ему не позволяла гордость. Вот такой парадокс. Но и сил отказаться от них он в себе так не нашел.       После получения рыцарского достоинства Осмунд поднялся в статусе и был допущен к некоторым тайнам отряда. Так он официально подтвердил то, что ранее слышал от отца — Славные Кавалеры сильно зависят от мастера над монетой в Вестеросе, лорда Петира Бейлиша.       А потом вышло так, что Мизинец пригласил и его самого, и двух его братьев в Королевскую Гавань. Тут конечно не обошлось без их отца, Освелла Кеттлблэка, который долгие годы служил Бейлишу.       Осни, их самый младший и самый сообразительный брат, когда они сидели в одном притоне и пили вино, предположил, что именно после просьбы отца Мизинец поспособствовал тому, что Осмунд получил свои шпоры.       Что ж, похоже, в словах младшего брата присутствовала доля правды. Сам Осмунд предпочитал об этом не думать.       А потом в судьбе братьев наступили новые перемены. Королева Серсея нуждалась в верных людях, и она попросила Мизинца их найти*. И Петир, конечно, с большой радостью выполнил эту просьбу и пристроил своих людей.       Так все три брата Кеттлблэка стали одновременно служить Серсее и отчитываться Мизинцу. Потом, в знак милости, Серсея подарила Осмунду место в Королевской Гвардии. Все шло к тому, что он вот-вот станет ее любовником.       Правда, Тирион Ланнистер, проклятый Бес, не сидел, сложа руки. Он умел вертеть людьми не хуже самого Бейлиша. Обманом и шантажом карлик вынудил Осмунда служить еще и ему. Так, одновременно, он заимел трех номинальных хозяев. Мизинец находил это крайне забавным. А вот сам Осмунд все чаще чувствовал, что с головой влез в очень опасную игру, закончить которую просто так никто ему не позволит.       Сами братья, так же как и их отец, так и не поняли, как королева Серсея могла быть такой слепой. Зачем она обратилась именно к Мизинцу с просьбой найти надежных людей? Всё это выглядело до идиотизма глупо. Такие ошибки обычно выходят боком.       В битве на Черноводной непосредственного участия Осмунд не принимал, все время охраняя трусоватого короля Джоффри.       А вот два его брата поддержали вылазку, которую сумел осуществить Бес. И по ее результату, на следующий день оба они получили рыцарские шпоры.       После этого Серсея пристроила среднего брата, Осфрида в офицеры Золотых Плащей. А младший — Осни, так и остался свободным межевым рыцарем. Его не тяготила служба и это было очень удобно — он мог спокойно перемещаться по всей столице и за ее пределами, встречаясь с нужными людьми, и выполняя то, или иное поручение.       С некоторых пор Осмунд почувствовал, что все изменилось. Джейме Ланнистер, став лордом-командующим быстро навел порядок и внушил к себе надлежащее уважение.       Все Королевские гвардейцы неожиданно и практически одновременно поняли, что с таким командиром лишний раз рот лучше не раскрывать. Джейме умел внушать почтение. Да и ссориться с непосредственным начальником, дядей, а может и отцом короля, братом его матери, любимым сыном десницы, сам черт сломит ногу во всех этих запутанных взаимоотношениях, было явно глупой идеей.       А следом стало ясно, что король Джоффри подозрительно посматривает на некоторых из своих гвардейцев. Опала коснулась самого Кеттлблэка, Мерина Транта и Бороса Блаунта.       Борос Блаунт вскоре погиб, нового гвардейца на его место назначать не торопились, а сам король вместе с Цареубийцей отправился покорять Риверран. Осмунд состоял в числе тех рыцарей, что сопровождал короля, правда ничего серьезного ему не доверяли. Он ни на минуты не оставался с Джоффри наедине, и очень часто его отправляли в арьергард или авангард марширующего войска, поручая выполнять второстепенные, совсем не важные приказы.       Король перестал ему доверять, но старался далеко от себя не отпускать.       К удивлению многих, Риверран сдался за одну ночь. Они отправились домой, посетили остров Ликов, но и туда король отправился без него.       По возвращению в Королевскую Гавань все стало еще хуже. Король и Джейме вели себя так, словно специально хотели спровоцировать на поступок, за который можно лишить Белого Плаща. Бес и даже Серсея стали относиться к нему более осторожно.       Осмунд скрипел зубами, но терпел. Тем более, Мизинец никогда и ни за что на свете не позволил бы ему покинуть такой важный пост.       Все три брата постоянно отчитывались Бейлишу о положении дел в Королевской Гавани. Чаще всего письма писал Осни, и он же встречался с отцом, когда тот приплывал на корабле в столицу.       И вот сегодня все три брата Кеттлблэка собрались на пляже под стенами Красного замка, чтобы обсудить очередной приказ Мизинца, переданный им через отца — им необходимо убить королевскую десницу, лорда Тайвина Ланнистера, и желательно еще и короля или Маргери.       Осни развел небольшой костерок из выброшенных на берег и высохших под солнцем деревяшек.       Вдалеке, около скал, стайка детишек плескалась в воде. Изредка ветер доносил особенно громкий смех или пронзительный, радостный писк самых маленьких.       Братья взяли с собой корзины с едой и несколько кувшинов с вином. Они знали, что их неизбежно увидят. Пусть соглядатаи думают, что они устроили себе небольшой отдых.       Сегодня Джейме Ланнистер предоставил Осмунду личное время до ночной смены. Осфрид также не был занят на службе, а Осви всегда свободен, словно морской ветер.       — Мизинец совсем охерел, — ворчливо проговорил Осфрид, основательно прикладываясь к кувшину. Он сидел на большом, отполированном солнцем и ветрами булыжнике, широко расставив мощные ноги. Кадык, густо поросший бородой, ходил вверх-вниз, проталкивая в глотку вино.       Три брата Кеттлблэка были похожи, как горошины из одного стручка. Все высокие, выше шести футов, мощные, сплошные жилы и мышцы. На мир братья смотрели недобро, и их карие глаза зорко высматривали очередную неожиданность и каверзу судьбы. Отличались они не сильно. У двух старших имелись густые бороды лопатами, а вот младший гладко брился, и его лицо всегда улыбалось, готовое в любой момент рассмеяться. Да и телом он не казался таким массивным.       Самый немногословный и жесткий среди них средний — Осфрид. Даже когда он улыбался, а делал он это не часто, холод убийцы, наслаждающегося своей профессией, практически не покидал его лица.       — Ему хорошо… Знай дери Лизу Аррен, да наслаждайся винцом, — согласился Осмунд, переворачивая каплуна над огнем. Затрещало, когда капли жира начали капать в огонь.       — Братцы, а чем вы недовольны? — младший Кеттллблэк, веселый и бесшабашный Осни оглядел их по очереди. — Разве вы не любите убивать?       — Да я хоть сейчас готов к херам собачим убить не только десницу, но и вырезать весь этот гадюшник, — ощерился Осфрид. — А потом оттрахать королеву. В задницу, и пожестче.       — Только это чертовски опасно, вот в чем соль, — задумчиво протянул Осфрид. — Одно дело хотеть, а другое суметь. Десницу, плюс короля… Может заодно и весь Красный замок под нож?       — Короля убить нереально. Его стюарды, Орм, козлина Цареубийца, эти поганые «святоши» с ним чуть ли не в одной кровати спят, — бросил Осни.       — А с молодой королевой не лучше. Ее братец в-рот-берущий не отходит от сестры ни на шаг, а Уитерс, командир личной охраны, стережет ее как собственную жену.       — Может, ну его нахер, этого Мизинца? — предположил Осфрид. — Забьем на его приказ, уйдем из Гавани и спрячемся где-нибудь на востоке? Как идейка?       — Дерьмовая, — Осмунд сплюнул в костер. — Мизинец не то, что в Эссосе, он и в Преисподней нас найдет.       — Да и отец его никогда не предаст. Мы лишь создадим кучу проблем. Нас будут искать и Мизинец, и Серсея, и Джейме со своим королевичем.       — Тем более, разве ты забыл, что и половины того, что знает про нас Бейлиш, хватит, чтобы наши головы оказались на пике?       — Тогда, если здесь не о чем говорить, давайте думать, как отправить десницу к предкам, — весело предложил Осни. — А с остальными скажем, что ничего не вышло. За это же нас Мизинец не убьет?       — Наконец-то ты выдал что-то стоящее, — проворчал Осфрид.       — Все мы помним, что в семье мозгов мне досталось больше всего, — младший ухмыльнулся.       Старшие братья посмотрели на него с неудовольствием — по их мнению, он ко всему относился слишком легко, словно они играли в какую-то веселую игру, и на кону не стояли их жизни.       — А точно десница? Может Мизинец согласится и на другую голову, не такую знатную? — спросил Осфрид.       — Батя говорит, что Бейлиш указал на Тайвина.       — А что там у него так пригорело, что за спешка, он не знает? — поинтересовался Осмунд.       — Отец уверен, что Мизинец сейчас в непростом положении. Десница вызывает его обратно в столицу, а ему не хочется.       — Хитрый ублюдок почуял, что петух вот-вот клюнет его в задницу? — старший из братьев хохотнул и с наслаждением втянул в себя запах практически готового мяса. — Ничего, Мизинец скользкий, как утиное дерьмо, выкрутится.       — На хрена ты трогал утиное дерьмо, коль знаешь, каково оно на ощупь? — невинно поинтересовался Осни и младшие Кеттлблэки громко заржали. Через миг и Осмунд присоединился к ним. Будь на месте Осни кто другой, его кишки уже бы растаскивали чайки, но к шуточкам младшего они все давно привыкли. Более того, с ними легче жить.       Мясо оказалось великолепным. Под вино и зелень оно шло просто прекрасно. В безоблачном небе пылало яркое солнце, но легкий бриз с моря приятно остужал. Вдалеке, около линии горизонта, пара рыбачьих барок раз за разом закидывала сети, «пропахивая» море взад и вперед.       Во время еды они продолжили ломать головы в попытке придумать стоящий план. Понятное дело, они хотели остаться в живых. Правда, ни о какой службе в Красном замке после этого речи уже не шло. Но Мизинец уверенно заверил, что в Орлином Гнезде их ожидает радушный прием. Да и подходящий замок либо в Долине, либо в окрестностях Харренхолла ждет новых хозяев — оставалось лишь ткнуть пальцем в карту и выбрать новое место жительства.       Такие перспективы грели душу. Тем более, Кеттлблэки знали — Мизинец всегда дает своим людям то, что обещал. «Служи, потом скажи, о чем ты мечтаешь, и я дам тебе все, и даже больше» — вот как он говорил, и за эти годы повода усомниться в этих словах не нашлось.       — Плохо то, что я не охраняю десницу. Прихлопнул бы его как муху, и все дела, — проворчал Осмунд. — Да я вообще никого уже не охраняю. Этот мудила Цареубийца задвинул меня в самый дальний угол.       — Значит, нам надо придумать, как без подозрений приблизиться к нему на расстояние удара, — рассмеялся Осни.       — А потом уйти, — хмыкнул Осфрид.       Наконец, после того, как Осни выдал очередную неплохую идею, предложив подпалить Малый Чертог для отвлечения внимания, их план начал приобретать зримые очертания.       — Использовать Дикий Огонь никак не получится? — Осфрид вытер жирные руки о край плаща и посмотрел на Осмунда.       — Никак. Я же говорил, что по приказу короля обыскали весь Красный замок и нашли все, что можно найти. Потом большую часть Огня перенесли куда-то в дальний подвал и понагнали охраны, словно берегут самую дорогую вещь на свете.       — А другую часть?       — Никто не знает, где она сейчас находится. Похоже, Ланнистеры задумали очередную пакость.       — Похоже на то. И все же жаль, — констатировал Осни. — А то бы подпалили весь замок и отправили всех к Неведомому…              В одну из ночей все и произошло.       Осфрид достал для младшего брата форму Золотого плаща. Вдвоем они проникли в Малый Чертог, прирезали нескольких человек и подпалили здание. Убить сонных, фактически безоружных, оказалось не сложнее, чем резать баранов. В дальнем крыле Чертога имелось еще одно помещение, где проживали кухарки и посудомойки. Они просто подперли там дверь — Осфрид нашел крайне веселой идею, что эти люди не будут мешаться под ногами и немного прокоптятся.       Огонь разгорелся не сразу. Ему потребовалось время, чтобы разойтись на славу. А потом заполыхало знатно и языки пламени показались из-под черепицы. На псарне залаяли псы. Заиграл рог ночной стражи.       Братья Кеттлблэки все это время прятались недалеко от Башни Десницы.       Красный Замок проснулся. Начали раздаваться испуганные крики, забегали люди.       Осмунд Кеттлблэк, одетый, как и обычно, в светло-серые доспехи и белоснежный плащ, подошел к охраняемым дверям в башню. Его сопровождали два брата в форме Золотых плащей.       Стражи у дверей свой пост не покинули, но с немалой тревогой поглядывали на языки огня, вырывающиеся из-под крыши.       — Мне надо передать милорду деснице приказ короля, — властно бросил Осмунд. Золотые плащи его узнали и беспрепятственно пропустили внутрь. Братья проследовали следом.       Поднявшись к покоям десницы, они подошли к дверям, которые охраняли три человека. Выглядели они встревоженно. В коридоре отчетливо пахло дымом и с каждой минутой его становилось все больше.       — Сир Осмунд, — старший смены, молодой коренастый офицер узнал его и сделал шаг на встречу. — Зачем вы здесь?       — Король приказал всем покинуть башню. Огонь вот-вот сюда доберется.       Два стражника позади офицера переглянулись с облегчением, но он сам не торопился принимать решения и смотрел оценивающе, с немалой толикой недоверия. Осмунд и раньше мельком видел этих людей — десницу охраняли собственные люди из Утеса Кастерли.       — Все вопросы к королю, — Осмунд постарался сохранить невозмутимость. — Если хотите тут зажариться, как кабанчики на вертелах, дело ваше. Откройте дверь, я просто донесу до десницы королевский приказ и вернусь к лорду-командующему.       — Хорошо, — после небольшой паузы кивнул рыцарь. Он сделал знак одному из подчиненных и тот принялся стучать в дверь.       — Да? — раздался с той стороны юношеский голос.       — Патрик, передай милорду деснице, что здесь гвардеец, который по королевскому приказу требует всем покинуть башню.       — Я передам, — похоже, стражники уже успели сообщить деснице о начинающемся пожаре. По крайней мере, никакого удивления за дверью не чувствовалось.       Дверь открылась. На пороге стоял полностью одетый Тайвин Ланнистер и холодно смотрел на лица людей.       — Я слушаю, — его властный взгляд неспешно осмотрел всех воинов.       — Милорд, — Осмунд приблизился и в следующий миг со всей силой ударил ногой в живот десницы. — Бой!       Тайвин, взмахнув руками, отлетел назад, а братья Кеттлблэки выхватили мечи. Трое против троих. Лязг железа заполнил коридор.       Люди рычали, орали и яростно бросались друг на друга. У Кеттлблэков имелось преимущество — они начали раньше и были готовы.       В первое мгновение Осмунд ранил одного из стражей, а его братья неплохо сдерживали оставшихся. Он еще раз ударил мужчину в шею, добивая, провернул меч в ране и с криком развернулся.       Вкладывая в удары всю силу и все умения, приобретенные в Эссосе, Осмунд мощно врубился сбоку и несколько раз ранил еще одного стражника.       Воин, застонав, упал на пол. Два младших Кеттлблэка насели на последнего — офицера.       Посчитав, что они справятся и без него, Осмунд шагнул в покои десницы. Из глубины комнаты, от лежащего на полу Ланнистера, на него налетел оруженосец, что-то бессвязно крича. Кеттлблэк пропустил легкий удар в руку, следующий чиркнул по щеке, чуть не оставив его без глаза. Осмунд рассвирепел, ушел в защиту, несколько раз парировал резкие и быстрые удары. Противник был юркий, яростный, полный злобы и желания умереть за десницу. Вот только опыта ему не хватало. Да и силой он никак не мог равняться с матерым бойцом. Выждав, когда юнец сбился с ритма, Кеттлблэк перестроился и несколькими мощными ударами откинул парня назад и разворотил ему грудину.       Вытерев кровь с лица, Осмунд обернулся. Тайвин Ланнистер, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег, держался за грудь и пытался отползти в глубину покоев.       — Не думай, что я забыл о тебе, старик, — Осмунд мощно ударил его, и еще раз и еще…       Зеленые глаза с золотистыми блестками смотрели жестко и угрожающе. Ни одного слова не скользнуло с губ десницы. Он лишь стонал при каждом ударе и дергался всем телом.       Запах чужой смерти опьянил. Осмунд увлекся и с остервенением продолжал колоть и резать. Он пришел в себя лишь тогда, когда все вокруг оказалось забрызгано кровью.       — Натекло, как со свиньи, — осмотрев Тайвина и поняв, что тот уже умер, или вот-вот это сделает, Осмунд выскочил в коридор.       Осфрид привалился к стене. У его ног расплывалась огромная лужа крови. Осни держался из последних сил. И он, и его противник были ранены.       — Ах, ты ж, сука, — Осмунд закричал и ринулся на противника.       Офицер отбивался, все время отступая. Они загнали его в угол, зажали и с остервенением добили.       — Сейчас здесь будут гости. Они прибегут на шум, — устало выдохнул Осни, и Осмунд лишь кивнул.       Братья прошли немного вперед и услышали топот — кто-то бежал, топая каблуками по ступеням и гремя доспехами. Вовремя. И как только на верхнюю площадку вбежали два стражника, Кеттлблэки ударили их одновременно, слитно.       Стражники отпрянули, завязалась очередная стычка. В этот момент со спины на них набросился еще один человек. На помощь сыновьям пришел их отец, Освелл Кеттлблэк. Он не мог уже поспеть за быстрыми и молодыми ногами, но здесь, когда стража остановилась, он своего не упустил.       Втроем, с двух сторон они быстро добили последних противников.       — Идиоты, — Осмунд грубо ругнулся и убедившись, что Золотые плащи больше не опасны, ринулся к среднему брату. Липкий страх начал зарождаться где-то в глубине желудка. С каждой секундой его противные руки все сильнее и сильнее сжимали нутро. Они словно перебирали кишки, разглядывали и прикидывали, что будет со всем этим телом и как долго оно будет умирать, когда их преступление вскроется.       Осфрид выглядел чертовски неважно:       — Похоже, этот козел распорол мне жилу.       — Он уже говорит об этом с Воином. Держись, брат. Это просто царапина.       Вдвоем с Осни они подняли Осфрида, взяли его под руки и потащили к выходу. Отец, кинув на сыновей один быстрый и внимательный взгляд, молча развернулся и побежал вперед. Его ноги в мягких сапогах, по старой привычке двигались совершенно беззвучно.       Дыма и гари в коридорах прибавилось и с каждой минутой дышать становилось все тяжелее. Навстречу, откуда-то сбоку из коридора на них выскочил очумевший, ничего не понимающий, толстый и лысый мужик с выпученными глазами. Похоже, это кто-то из слуг. Осни не раздумывая ударил. Меч глубоко ушел в тело и застрял между рёбер. Чертыхаясь, Кеттлблэк дернул клинок несколько раз, и наконец-то с хрустом выдрал его.       Позади убитого толстяка, в проходе, мелькнули две женщины. Одна из них прижала ладонь ко рту, и с ужасом смотрела на происходящее. Позволить себе такую роскошь, и прирезать еще и их, Кеттлблэки уже не могли.       Время, время, время…       Сейчас, с раненым братом, все висело на волоске. Их могли в любой момент, и заметить, и остановить.       Единственное, что их спасло — разгоревшийся огонь. Кругом стонали обгоревшие и пострадавшие, и никто не обращал на них внимания.       В последние месяцы десница нашел и замуровал большую часть подземных ходов, ведущих из Красного замка. Но парочку из них, самых надежных, он пока не отыскал. Да уже и не отыщет.       Братья воспользовались одним из них. Отец все время двигался на дюжину шагов впереди. Он прокладывал путь и вселял уверенность. В узком и извилистом проходе властвовала темнота, а времени зажечь факел не оставалось. Братья успели крепко приложиться головами об стены.       Наконец проход закончился. В горячке им даже показалось, что он совсем короткий, этот подземный ход. Здесь, под стенами замка, их ждала лодка с несколькими гребцами. Свежий ветер приятно остудил разгоряченные лица.       — Быстрее, быстрее, — торопил отец, пока они тащили Осфрида к лодке. Его ноги оставляли в песке две глубокие борозды.       Гребцы сразу взяли хороший темп. Всем очень сильно хотелось жить. Стоявшее на якоре судно быстро приближалось. Освелл осматривал среднего сына, изредка кидая «рубленную», быструю фразу вводя остальных в курс дела. И с каждым словом он все больше мрачнел.       Осни на скорую руку перевязал брата, но по его встревоженному взгляду, Осмунд понял, что все очень серьезно.       Лодка ткнулась в борт и дружественные, сильные руки помогли затащить Осфрида наверх. Следом стремительно заползли гребцы, затащили лодку и вот уже матросы поднимают якорь и раскатывают парус.       Галея дернулась, поймала ветер и заскользила по мелкой волне. Только сейчас Осмунд нашел время и кинул взгляд назад. Огромная махина Красного замка медленно таяла во мраке. Похоже, им удалось вырваться из гавани.       Когда весь мир растворился в ночи, и они остались посреди бескрайнего моря, тогда Кеттлблэки поняли, что средний брат умер.       Три Кеттлблэка — отец и два сына долго стояли и смотрели вниз, на огромный труп. С небес на их горе взирали холодные и безразличные звезды. Говорить было не о чем.       Через пару дней они достигли Чаячьего города. Их встретил лес мачт и паутина снастей. Огромный порт жил своей жизнью. К причалам подходили корабли, в море уходили другие, сборщики пошлин осматривали и оценивали грузы, спорили торговцы, ругались матросы и шлюхи. И никому не было дела до умершего Осфрида.       Пьяный купец на виду у всех мочился с борта прямо в воду и громко, на полгавани напевал:       В Чаячьем городе девушка ждет, хей-хо, хей-хо!       Жди и надейся, твой милый придет, хей-хо, хей-хо!       За годы разлуки любовь наградит, хей-хо, хей-хо…              Здесь, на кладбище недалеко от порта они и похоронили среднего брата.       Их встретили, накормили, дали лошадей, и в тот же день отряд численностью в три десятка воинов выдвинулся к Орлиному Гнезду. Сытые, отдохнувшие лошади шли мощно.       Миля за милей ложилась под копыта. Дорога неизменно шла вверх, изредка спускаясь с той или иной горы и снова неумолимо забираясь все выше и выше. Стало холодать. Подул, и так и не прекратился ветер. Его злые порывы резали не хуже ножа, а под конец пути со свинцовых небес начали падать первые снежинки — редкие и твердые.       После тепла Королевской Гавани, здесь, на высоте они особенно сильно чувствовали холод. Кеттлблэки кутались в плащи, пытаясь сохранить остатки тепла.       Последний переход, после Лунных Врат, выдался особенно тяжелым. Часть пути пришлось проехать на специально обученных мулах, а часть пришлось идти по узкой тропинке и истертым ступеням, опасаясь того, что в любой миг можно поскользнуться и свалиться в ущелье. Проверять, далеко ли до дна, им как-то не хотелось.       — Долбанные Аррены! Это ж за каким хером им приспичило залезть на самую вершину? — после смерти брата, Осмунд ругался не переставая, неизменно находя повод для своего раздражения. Впрочем, сейчас он понизил голос. Впереди и позади отряда шли местные, которые крайне щепетильно относились и к чести Арренов, и к своей Долине.       В Орлином Гнезде их встречали. У Осмунда чуть челюсть не отвалилась, когда он увидел, кто именно их ждет у ворот.       — Какого хера ты на меня так уставился, Кеттлблэк? — прорычал Сандор Клиган вместо приветствия. Его обожжённое лицо жутко ощерилось. — Теперь ты такой же мертвец, как и я. Присоединяйся!       — Не ожидал тебя здесь увидеть, — Осмунд мало кого боялся на этом свете, но с Псом ссориться не торопился.       — Мне насрать, кого ты думал или не думал увидеть, — за прошедшие месяцы характер Пса стал еще хуже. Его голос звучал, как скрежет пилы, а в глазах было не больше теплоты и добра, чем в самом поганом, дальнем закутке Седьмого Пекла. — Пошли, что ли, Мизинец заждался.       В сопровождении Пса они поднялись в один из покоев. Как всегда изысканно одетый, улыбающийся Мизинец встретил и долго расспрашивал о том, как все прошло, и об общем положении дел в столице.       С каждым их словом радость все сильнее разгоралась в его серо-зеленых глазах.       — Он точно убит? — еще раз спросил Бейлиш.       — Так же точно, как вы стоите передо мной, ваша милость, — невольно усмехнулся Осмунд. — А что, разве вороны еще не разнесли эту весть по всему королевству?       — Пока нет, мой друг. Вероятно, Ланнистеры не торопятся объявлять о таком событии. Какой удар по престижу! Как я их понимаю, — он негромко рассмеялся. — Что ж, вы все сделали прекрасно. Очень жаль, что погиб Осфрид, он был умелым воином и я скорблю вместе с вами. Но мертвых не вернешь, а живым надо заниматься своими делами. Отдыхайте парни, ешьте, пейте, помойтесь и начинайте уже выбирать замок. Видят Семеро, вы его заслужили!       Несколько дней братья провели в одной из башен. Устроили их, надо признать, с большим комфортом. И даже холод в тех мехах и одеждах, что им дали, уже не чувствовался так сильно. В очаге горел огонь, они заливали вином скорбь о Осфриде, съедали горы мяса и трахали девок, что доставлял им Мизинец. Все начало налаживаться. Брата уже не вернешь, но такова судьба воина. Рано или поздно все они последуют за ним.       Отец отправился обратно в Чаячий город выполнять очередное поручение Бейлиша.       В один из дней, прогуливаясь на маленьком внутреннем дворе и мечтая поскорей спуститься с этих долбанных гор, они натолкнулись на необычного человека. Хмурый мужчина с замотанным глазом показался им смутно знакомым.       Осмунд напрягся и неожиданно понял, что перед ними лорд из Дорнийских Марок, Берик Дондаррион — высокий, ладный и стремительный. Сразу вспомнилось, что последний раз он его видел, когда еще живой Нед Старк посылал Дондарриона в Речные Земли утихомирить Григора Клигана.       Тогда Берик выглядел молодо и красиво. О, Боги, около полугода прошло с того дня, но как сильно все поменялось! Страна стала иной, люди стали другими. Дондаррион постарел, в бороде завелась седина, а на лице морщины. Да и вместо правого глаза у него теперь повязка. Похоже, не одним Кеттлблэкам есть что рассказать.       Берик узнал их, кивнул и молча прошел мимо, кутаясь в плащ. Казалось, на его лице навечно застыло обреченное выражение.       И все же Дондаррион, так же как и Пес, здесь неспроста. Похоже, Мизинец собирает веселую компанию.       — Что-то назревает, братец, помяни мои слова, — Осни улыбнулся. Казалось, он прочел его собственные мысли. И повторил. — Что-то назревает.