***
Утром нас разбудили воспитатели. Я кое-как собрала чемодан, после чего группа одноклассников покинула территорию лагеря и направилась к заказному автобусу. Сегодня со мной не поздоровалась ни Марта, ни Дима, а Альбине и Антону уж тем более было не до меня. Парочка все время возилась около друг друга. Когда учителя окончили проводить перекличку, ребята поспешили занять самые удобные места в автобусе. Я покорно пропускала всех вперед, поэтому мне досталось место в самом конце. Что ж, я не была против. Отсюда очень удобно наблюдать за всеми. Марта, одетая в красивый летний сарафан благородного розового оттенка, сидела чуть впереди меня и подкрашивала губы, глядя в маленькое зеркальце. Дима рылся в портфеле, скорее всего, в поисках наушников и телефона. Соколова с Рустамом сидели порознь, ведь еще вчера успели поругаться из-за очередного пустяка. Альбина и Антон сидели вместе, взявшись за руки. На девушке была изумительная цветастая блузка, джинсовая юбка и та самая кислотная кепка, которая была на ней тогда, когда мы первый раз отправились распивать алкоголь вместе. Она выглядела свежо и аккуратно, словно куколка. Растрепанные рыжие пряди волос обрамляли её миловидное лицо. Неудивительно, что Антон предпочел ее мне: неряхе в пожелтевших кедах, рваных джинсах, горчичном свитере, который больше меня размера на два и с неаккуратно завязанным пучком на голове. Хоть я и выгляжу так лишь потому, что не поспала и трех часов, мне по прежнему хотелось рыдать от осознания собственной ничтожности. Когда автобус тронулся, я начала внимательно всматриваться в каждый пейзаж, проносящийся мимо нас. Мне хотелось увидеть разных людей, разных животных и разные дома. Мне хотелось почувствовать вкус жизни, чтобы как-то заглушить боль от разбитого сердца. Сказать честно, в некоторой степени я даже рада, что все сложилось именно так. Эта боль, пожалуй, слаще любого счастья. Она вдохновляет меня на творчество и на поступки. Внезапно мне захотелось помириться с Мартой и Димой, вычеркнув Антона и Альбину из своей жизни, как страшный сон, но я боялась, что вернуть уже ничего нельзя. Трасса подходила к концу. Мы приближались к городу. Когда водитель остановил автобус, чтобы сделать перекур, ко мне подсел Новак и протянул один наушник. На моем лице появилась улыбка, когда я услышала там свою любимую песню. — У тебя еще остались алко запасы? — будто невзначай поинтересовался он. — Нет. Я выпила последний сидр с Альбиной, а теперь жалею. Надо было вылить его ей на голову. — Отшутилась я, после чего махнула головой в сторону сладкой парочки. — Поверь, я понимаю, как тебе плохо. Надеюсь, ты осознаешь, что мне не лучше. К счастью, у меня есть лекарство для нас обоих. — Парень приоткрыл портфель и продемонстрировал полутора литровую бутылку водки, после чего остаток дороги мы провели молча. Нас высадили практически в центре города, недалеко от реки, на набережную которой мы и отправились распивать алкогольную продукцию. Я сняла обувь и окунула ноги в воду. Дима присел рядом, я положила голову ему на колени. Я сделала глоток водки из горла и озвучила свою мысль вслух: — Мне очень стыдно. Стыдно за то, что я не оправдала твоих ожиданий. — Не стоит стыдиться, я не в праве обижаться на тебя. Ты разбила сердце мне, тебе разбил сердце Антон. В нашем мире это естественно. — Он сделал глоток водки, сморщился и отдал мне бутылку назад. — Главное, помни эти летние дни, когда мы чувствовали себя свободными. Я продолжала лежать подле его ног и любоваться яркими солнечными лучами. Он гладил меня по волосам нежно, чувственно, не так, как это делал Антон. Я знала, что он любил меня и хотел быть рядом со мной. А все, чего хотела я — свернуться калачиком на его коленях и сдохнуть, произнося чужое имя…Глава 13
4 ноября 2017 г. в 23:00
… Часы показывали чуть более трех часов утра. Я, уставшая и умиротворенная, обмякла в согревающих объятиях Антона.
— Ты спишь? — тихонько поинтересовалась я.
— Нет. — Зевнув, ответил он, после чего погладил меня по волосам.
— Я хотела спросить: как ты относишься к тому, что некоторые люди уже знают об этом?
— Ты про Диму?
— Да, но он проболтался еще и Альбине.
— Признаться честно, я бы не хотел, что бы кто-то еще узнал об этом. — Достаточно резко и лаконично отрезал он.
— Почему же?
— Ну, представь, рано или поздно у тебя появится парень, которого ты полюбишь по настоящему. Согласись, будет неприятно, если эта ситуация так или иначе всплывет.
Антон говорил эти слова, даже не осознавая, что парень, которого я полюбила по настоящему — это он сам.
— Я не думаю, что в моей жизни когда-нибудь появится такой парень… Скорее, у тебя появится возлюбленная.
— Не знаю. — Мечтательно произнес шатен. — Я давно уже готов к отношениям, но все никак не встретил девушку, с которой мне бы хотелось их построить…
Его слова словно перекрыли мне кислород. Каждый вздох полной грудью давался мне с тяжким усилием, внутри что-то сжималось и не давало покоя моему сознанию. Я прикрыла веки и попыталась обдумать его слова, находя им отчаянные оправдания.
— И какая же идеальная девушка в твоем представлении?
— Я не задумывался над этим. Наверное, такая, как ты.
— Так почему же ты не рассматриваешь меня, как кандидатуру для будущих отношений?
— Почему не рассматриваю? — риторически спросил парень. — Рассматриваю, но я не знаю, чего от тебя ожидать, как от девушки. Я слишком привык к тебе, как к другу, и не хотел бы рушить идиллию между нами. Отношения портят отношения, если ты понимаешь, о чем я.
— Да, понимаю, — робко промолвила я, изо всех сил пытаясь сдержать подступающие к глазам слезы.
— Ты ведь не расстроилась?
— Нет, нет, ты что? Давай спать.
Я попыталась прижаться к нему максимально сильно, дабы создать иллюзию нужности для самой себя, но меня душили цепкие когти реальности. Его руки на моей талии казались картонными и неестественными. Все не должно быть так, если у него нет ко мне абсолютно никаких чувств. Слезы не прекращая скатывались по лицу, а всхлипы становились все громче и громче. Я боялась разбудить Антона и оказаться в неловком положении, а посему быстро оделась и поспешила покинуть помещение. К девчонкам идти не хотелось, поскольку из нашей комнаты доносилась музыка и звон бутылок. Очевидно, что они не собирались спать в последнюю лагерную ночь.
Нащупав в кармане черных зауженных джинсов на завышенной талии пачку сигарет, я отправилась в курилку. Подступал рассвет, темно синее небо приобретало малиновый оттенок. Я надеялась, что сигаретный дым и вкус никотина успокоит меня, но на душе образовался словно некий не проходящий надлом, больное место, то и дело неосторожно задеваемое собственными же размышлениями, воспоминаниями. Никакого восстановления, никакого аналога регенерации, пока я способна мыслить, помнить, осознавать, что натворила непростительную глупость. Такое ощущение, будто все мизерные «радости жизни» лишь играют роль болеутоляющих средств, а их омрачение я чувствую постоянно, будто погружение в какую-то заторможенность и подавленность… Это изрядно изматывает. Я надеялась, что я привыкну, но разум твердил, что привыкнуть к душевной боли невозможно.
Я скурила почти пол пачки, прежде чем начала впадать в настоящий припадок. Тихий плач сменился непрекращающимися рыданиями, вызывающими икоту, а мысли о том, что когда-нибудь все наладится и Антон осознает свою ошибку сменились мыслями о том, что я никчемна настолько, что не способна даже вызывать симпатию Козловского.
Я подожгла еще одну сигарету, но после пары затяжек меня начало предательски мутить и я отправилась в свою комнату. К счастью, к этому времени мероприятие уже закончилось. Я завалилась на кровать, переполненную одеждой, которую я вывалила днем, наивно полагая, что найду в себе силы собрать чемодан. Я подложила под голову джинсы вместо подушки, а свитером прикрылась, как одеялом. Среди горы одежды сон никак не мог настигнуть меня. Да и вообще, спать не хотелось. Хотелось умереть.