Особое обстоятельство

– Я не могу остаться. Констатация давно известного факта. Но Сережа все равно вздрогнул, будто натянулось внутри что-то – и оборвалось. Он понимал, что вечно оттягивать этот разговор нельзя. Понимал и то, что никогда не будет к нему готов, как не готов оказался пожертвовать Олегом ради мести. Уже две недели они вдвоем провели в венецианском дворце, больше не ожидая гостей. Сергей утопил телефон и не искал других способов связаться с Громом. Тот наверняка переполошился, пытаясь спрятать близких и не допустить новых взрывов в метро – и до него еще нескоро дойдет, что все кончено. Не будет никаких взрывов, никаких похищений. Ничего. Наемники получили свои деньги и месячный отпуск, чтобы потратить их с размахом. Волков сказал, они уже около трех лет отдыхали чисто по-армейски: сигареты, пойло, доступные девчонки, трясущиеся от страха в только что зачищенном районе. Стоило бы сделать передышку на такие вот тихие моменты, закаты над каналом, дорогое вино, вкус которого показался Сереже безбожно кислым после услышанного. Целых две недели он с опаской оборачивался к зеркалам и заглядывал в глубь себя, но не видел того, что прежде руководило его планами и жаждало крови. Все исчезло: и злость, и одержимость, и обида. Сергей больше не надевал линзы и еще не привык видеть, что в нем нынешнем нет ничего, кроме любви. Неужели передышка оказалась такой недолгой? – Он снова оставит тебя, – шевельнулось под ребрами, застилая глаза странной, необоснованной болью. Сережа ведь знал, что Олег не сможет бросить все и провести остаток жизни с ним, отсиживаясь в подполье. Им же теперь ни на родину, ни в люди… Вернее, одному только Разумовскому не вернуть привычный образ жизни. Волков-то никогда и не жил по-настоящему мирно, не вертелся в светском обществе, попадая туда только в качестве телохранителя или под прикрытием, так что ничего не терял, взяв текущий заказ и оставшись в живых. Он ничем не был обязан Сергею, и тот это понимал. Все было с точностью до наоборот: это Сережа должен быть благодарен наемнику за то, что остановил его, не позволил окончательно съехать с катушек и натворить еще больших бед, чем за ним уже числилось. Так что эти пятнадцать дней были подарком судьбы. Крайне естественным, вполне в ее духе: к хорошему быстро привыкаешь – а зря. Олег смотрел прямо, не стесняясь своего решения и сразу дав понять, что менять его не намерен. Много лет назад он с таким же видом уходил в армию, и Сергей не посмел его останавливать. Только вот тогда Разумовский был подающим надежды студентом-программистом, а сейчас – маньяком и беглым заключенным, пусть пока и не в международном розыске. Волков всем своим видом демонстрировал, что учитывает этот факт и хочет знать, что друг собирается делать теперь. Сережа неловко улыбнулся, накручивая пасту на вилку. С его энтузиазмом сидеть на одном месте и не отсвечивать было просто нереально. Денег на оффшорных счетах хватило бы, конечно, на скромную, но достойную жизнь где-нибудь в европейском захолустье, куда туристы из России не заглядывают, но хотелось бы приносить какую-то пользу себе и миру, а не становиться отшельником-нелегалом. – У тебя есть планы? – не выдержал Олег и разорвал затянувшуюся паузу в разговоре. – Может, осяду где-нибудь на севере Франции. – Сергей пожал плечами. Конкретного плана у него действительно впервые в жизни не было. Он вообще старался не думать о завтрашнем дне: слишком зыбким казалось будущее. – И станешь всемирно известным художником? – иронично осведомился Волков. – Это вряд ли, – вопреки горечи, Сережа рассмеялся. – Всемирную известность мне и без того обеспечат, когда Гром поймет, что я не подкарауливаю его за каждым питерским углом. Олег кивнул с одобрением, словно опасался, что Разумовский, едва сбежав из тюрьмы, захочет признания и денег, не говоря уже о мести всему миру и Игорю Грому в частности. Последнего удалось избежать, но Сергей и сам не был уверен, что все не начнется сначала, стоит Волкову уехать. Он не хотел снова слышать вкрадчивый и обвиняющий шепот, напоминающий о каждой из его слабостей и призывающий раз и навсегда избавиться от них. – На самом деле, думаю вернуться к программированию. Работа на удаленке, относительная анонимность, все такое. Прозвучало логично и даже заинтересовало. Сережа прикинул, что именно так и поступит, и ознаменовал решение глотком вина – уже не такого мерзкого, но все еще недостойного приготовленной Олегом пасты. – Только надо бы сначала поменять документы и открыть более-менее официальный счет, – прежде Разумовский в подобные юридические махинации не влезал: и без них было спокойно, но на этот раз стоило перестраховаться. – У тебя на примете нет умельцев? Волков задумался, словно перебирая в голове целую картотеку. Так не хотелось снова его отпускать, наверняка теряя теперь уже навсегда. Он сильно изменился за годы разлуки, но Сережа уже привык к этому новому Олегу. Стоило бы взять с него обещание хотя бы раз в год заглядывать. – Документы без проблем заменим, – наконец, произнес наемник и посмотрел на Разумовского гораздо серьезнее обычного. – Но насчет работы, я хотел бы предложить тебе еще один вариант. Если ты не против немного попутешествовать, конечно. Сережа едва сдержался, чтобы не подскочить на месте, уверяя, что он совсем не против, очень даже за и готов на любые условия – лишь бы рядом. Он хороший программист, способный обойти мощную защиту практически любого сервера. В смекалке ему тоже не откажешь. Даже физическая форма нареканий не вызывала, и с оружием Разумовский обращаться умел. У него никогда и мысли не было о том, чтобы податься в наемники, тем более, что он и не служил, но сейчас осознал, что это не худший вариант, а то и самый лучший. А риск для жизни и свободы представляло сейчас и так слишком многое, так что опасностью можно и пренебречь. – Нам в группе не помешал бы хакер, – пояснил Волков. – Постоянно нанимать сторонних не слишком удобно, а со штатным как-то не сложилось. Заодно и мы бы тебя прикрыли в случае чего. – Да я и на боевое задание могу! – с готовностью отозвался Сережа, не в состоянии поверить, что предложение действительно прозвучало, что их с Олегом дороги на этом не расходятся. Что он действительно свободен: и от наручников, и от грызущей изнутри тьмы. – Никаких боевых заданий, – осадил Волков. – Я предпочел бы видеть тебя живым и вменяемым, так что, если согласен и не станешь светиться, послезавтра вылетаем в Неаполь. У меня там есть люди, которые что угодно в паспорте нарисуют – не придерешься. – Конечно, согласен, – кивнул Разумовский, примеряя на себя новую жизнь, толстой стеной отделенную от прошлой. – То есть, принято, командир! ________________________________ Написано на челлендж Летоволк. Тема: Хэппиэнд/Венеция